Под сенью разрушенного мира 3: раскол

      Волшебное пламя сонно освещало светлое дерево стен и пола, свежезастеленную кровать и типичную парочку лесной общины — пышнотелую обнаженную красавицу и худощавого мужчину в халате с чертами потомка рода Эрва.              Ночь, уединение, постель и два влюбленных типичных представителя лесной общины — казалось бы, какие проблемы? Но в ситуации было до обидного много посторонних деталей. Как и всегда, когда кто-то оказывается не там, где положено. Может быть, потомку древнего рода Эрва действительно не место в темной общине, а лесной деве — вне заповедника?              Несмотря на распахнутое окно и уничтоженные остатки гнили, в комнате все равно ею пахло, а еще примешивался узнаваемо аппетитный аромат проклятой сладкой смерти, жасмина и незнакомых цветов. Легкие жгло, голова дурманилась, тошнило. А еще жутко хотелось спать и от слабости подгибались ноги.               Но разве можно оставить Ни? Она то ли в панике, то ли в истерике, или и вовсе повредилась головой, плачет и хохочет, но даже обнять ее нельзя. Надо что-то делать с дыханием Иста, но что?              Критир устало потер лоб и в очередной раз зашелся в мучительном приступе кашля. Ладно, утро вечера мудренее. Сейчас главное успокоить Ни и уложить спать. Чем бы защитить кровать от гнили? Некстати вспомнилось славное правило лесной общины по работе с заражением — изолировать, уничтожить, очистить.              Ну что ж, нарушение этого правила уже вошло в привычку. Вот только чары Эрва ему теперь не наложить, а Ни и вовсе опасно привлекать внимание Покровителя баланса. Хотя заметит ли Эрв какую-то простенькую Изоляцию? Критир покосился на Ни, укутанную золотистой энергией, и его вдруг осенило.              Он поспешно подошел к столу, с немалым облегчением вдохнул свежего воздуха из окна. На листок послушно ложился затейливый узор из древних рун, и Критир даже удивился, насколько простым оказалось то решение, что ускользало от него столько времени. Мягкая вспышка высушила чернила и подсветила золотистой энергией заклинание. Критир протянул листок Ни, стоящей чуть поодаль, и устало улыбнулся:              — Почтенная Нела, тронь-ка, проверим.              Она улыбнулась в ответ и, наклонившись, взяла лист за другой край. Двое встретились взглядом и рассмеялись как были в нелепых позах, думая об одном и том же: гниль от руки не шла.              — Так, сейчас защитим чарами кисть, и поможешь мне расписать белье и постель. По-хорошему надо бы вышить узор, но спать уж больно хочется… — Критир отпустил лист и зевнул, прикрыв рот рукой.              — Спасибо, служитель Иркрин, — Ни выпрямилась и прижала к груди мягко светящийся золотом листок, словно сокровище.              — Все для тебя, почтенная Нела! — подмигнул он и осторожно принялся расписывать кисть защитным узором.              — Я еще никогда так не хотела равноценного возмещения, как сейчас, — вздохнула Ни.              — Обязательно найдем способ тебя вылечить, и я расплачусь за все то время, что не мог.              — С процентами, — уточнила Ни.              — Разумеется, — рассмеялся он и вновь закашлялся.       

***

      Шли дни. Из закрытой части библиотеки Кона были тщательно отобраны все исследования по ядам и работе с душой. Почти все время Критир с Ни проводили в саду, обложившись запретными книгами, погружаясь в чтение с головой, конспектируя и оставляя пометки, где и что можно найти, откладывая копии интересных исследований в уже немаленькие стопки. Община Кона пока молчала, и Критира не беспокоили: Глава согласовывал схему барьера с другими общинами. Карн тоже больше не появлялся, еды не приносил. Благо хоть укрепляющего зелья оставил с большим запасом.              На зарастающий сладкой смертью и лунными слезами огород махнули рукой — грядки выжгли начисто, а под деревьями и кустами, к счастью, ядовитая трава почти не росла — не любила тень. Когда-то роскошный сад представлял собой жалкое зрелище — среди сочной травы появились выжженные проплешины, клумбы и грядки пустовали, нижние ветви кустов подрезали, чтобы проще было находить ядовитые ростки. Но разве есть какое-то дело до сада, когда в теле поселилось гнилое дыхание?              Чары с кровати то и дело спадали во сне, и почти каждая ночь превращалась в очередное гнилое приключение. Ни перебралась спать в сад, но даже так то и дело просыпалась от гниющего одеяла. Все время хотелось спать, и мучила слабость. Но нужно искать. Если найдут способ, то все мучения кончатся!              Вчера Ни наткнулась на первоосновы исследования душ — работу одного из древних старейшин общины Кона. Работа была написана на древнеэлькринском каллиграфическим почерком и весьма изящным слогом: каждая фраза при новом прочтении открывала все больше и больше глубинных скрытых значений. Ни показала книгу Критиру:              — Посмотри, эти исследования бесподобны! Так хорошо структурировано и написано интересно!              Критир взял в руки книгу, нахмурился, увидев название, но все же открыл.              — На древнем… — задумчиво отметил он.              Бегло просмотрев страницу, он с удивлением поднял брови и вернулся в начало, принявшись перечитывать. И действительно: новые значения каждой фразы раскрывались с каждой последующей мыслью. Читаешь на раз и получается: «Души могут существовать в привязке к живым телам, материальным предметам или отдельно». А на второй уже получается увидеть еще одно значение: «Души должны быть привязаны, иначе отделятся от тела и рассеются». Когда же прочитаешь еще внимательнее, то осознаешь, что души и вовсе рассеиваются, только если не скреплены магией или привязкой к телу. И с каждой страницей хочется вернуться снова и снова: прочитав очередные главы, невольно примечаешь в старых словах новое и осознаешь, что это было написано сразу, если присмотреться к ранее не замеченным дополнительным значениям старых рун и их сочетаний.              Ох уж этот древний язык! Этот старейшина не просто глубоко изучал процессы, но смог изящно и емко изложить свои мысли. Что-то это отдаленно напоминало, но Критир никак не мог вспомнить, что именно.              — Действительно здорово. Здесь описаны и средства восстановления души, но… — Критир вздохнул и потыкал пальцем в рецепты снадобий.              — Да-да, я видела. Это однозначно недопустимо — использовать души и тела живых существ для излечения себя. Но написано впечатляюще, правда?              — Да, — Критир устало потер лоб. — Ни, я подумал и решил, что нужно все-таки обратиться в общину Архи. Скажем, что на очистке заразилась. Пусть хотя бы попытаются извлечь дыхание своими техниками.              — У тебя будут проблемы, если очистку признают опасной, — возразила Ни.              — Пусть думают, что хотят. Ни, я не вижу другого выхода: мы уже перерыли все, но не нашли иного способа извлечь дыхание без повреждений души. Может быть, если они его упокоят, то получится вытащить без сопротивления. Я приглашу целителя.              Ни кивнула, ощущая, как дыхание Иста, будто понимая, о чем идет речь, больно цепляется изнутри. Найти способ безопасно избавиться от него насильно никак не получалось, уговорить выбраться самостоятельно — тоже. А дыхание с каждым днем приживалось все сильнее: теперь гниль вызывали не только ее дыхание и слюна, но и другие выделения тела. Всю одежду пришлось расписать защитными заклинаниями и на всякий случай в доме носить повязку, чтобы окружающее не гнило.              Для очищения от посторонних душ существовало несколько техник Архи. Но Критир и Ни не решались обратиться к квалифицированным целительницам, раскрыв связь с Истом. Способностей Ни не хватало: она могла использовать только начальные техники Архи, изучению более сложных и некоторых специфичных мешало покровительство Кона. К тому же, проведя эксперимент, они выяснили, что дыхание Иста отличается от простой души. Оно было абсолютно невосприимчиво ко всем использованным ими низкоуровневым техникам, поглощая их без остатка.              Хотелось обнять Иркрина и поддержать — решение точно далось нелегко. Да и в целом ужасно хотелось прикосновений. Листать книги приходилось энергией или рукой, обернутой тканью. Нельзя было трогать еду, никакие предметы, не покрытые защитными заклинаниями — всюду оставалась отвратительная гниль. Даже мыться теперь получалось только энергией или снаружи дома, чтобы сразу прижигать мерзкие следы.              Но больше всего Ни мечтала прикоснуться к любимому хотя бы разок без повязки. Томительно-тягостное чувство преследовало Ни. Не спасали ни короткие объятия сквозь одежду, ни прикосновения своей энергией. Хотелось ощутить его суховатую прохладную кожу рукой. И его ладонь на своей спине.              А еще печалило, что Иркрин казался хмурым и будто что-то скрывал. О чем они так плохо поговорили с Карном? Но в его поведении появились и приятные перемены: теперь он чаще был рядом и обнимал ее. Пусть пока нельзя было большего, но это успокаивало. Он любит ее, несмотря на то, что она ядовита. Несмотря на то, что посерела и осунулась, растеряв прежнюю красоту.              Вот очистится от дыхания и заживут! У нее столько планов! В последние дни Ни все чаще перелистывала перед сном подаренную старшими адептами книгу и мечтала о том дне, когда наконец-то сможет порадовать любимого, стерев тревогу с его лица.              

***

      Ни сидела за столом в гостиной и разглядывала служительницу храма Архи в непорочно-светлом закрытом одеянии. Целительница с безупречной осанкой и манерами приняла от нее чай дрожащими руками. Она что, тоже из тех, кто боится репутации Учителя?              Целительница поставила трепещущими руками чашку на стол, чудом не расплескав, и замерла. Ни озадаченно посмотрела на нее — неужели для старшей служительницы Архи настолько страшно оказаться здесь? И она-то будет лечить? Учитель как назло утром спустился в мир пополнить запасы трав — целительницу ждали вечером, после закрытия храма.              Ни вздохнула. Служительница Архи казалась ей странной, но нужно было как-то начинать разговор, для осмотра явно не нужно ждать Учителя.              — Я Ни. Как вас зовут?              Женщина удивленно посмотрела на нее и с натянутой приторной улыбкой из-под капюшона ответила:              — Дайнар, зайчик.              — Приступим? — робко спросила Ни, проигнорировав фамильярность в свой адрес.              — Я не могу осматривать тебя без документов из заповедника, — коротко пояснила целительница.              — Документы? Из заповедника? — удивилась Ни.              — Бумажки такие, только зеленые. Может быть, хозяин оставлял тебе перед уходом? — ласково уточнила целительница, показывая на стопку листов на столе.              Ни посмотрела на Дайнар с укором.              — Я полукровка. На меня нет документов из заповедника, только из общины Кона, — пояснила она, протягивая приказ о назначении старшим адептом.              — А ты, оказывается, умненькая. Что тебя беспокоит? — Дайнар откинула капюшон и улыбнулась.              У Ни сложилось впечатление, что ее рассматривают, как зверька. Стало неприятно.              — Заразилась на очистке, — буркнула она, показывая базовыми техниками Архи притаившееся в ней существо.              Дайнар удивленно приподняла брови, впрочем, не особенно приглядываясь к существу.              — Ты такая миленькая! Точно нет документов из заповедника? — уточнила она все с той же улыбкой, с которой смотрят на забавных животных.              — Нет… — вздохнула Ни.              — Тогда ждем владельца, — покачала головой Дайнар и уже спокойно отпила чай.              Ни захотелось вылить остатки напитка в чайнике за шиворот наглой сестричке Архи.              — У меня нет владельца. Как и у почтенной Дайнар. Я свободная.              — Конечно-конечно, — натянула улыбку целительница и кивнула.              — Старейшина будет недоволен, что тянут время вместо того, чтобы помочь мне, — нахмурилась Ни.              Дайнар покачала головой.              — Понимаешь, милая, таковы правила. Я бы хотела, но нельзя. Тебе же тоже, наверное, нельзя многое, вот и мне, — все тем же противным ласковым голосом пояснила она.              Ни вздохнула и достала из-под стола книгу о ядах на древнеэлькринском, которую читала до прихода целительницы. Она невольно загляделась на иллюстрацию — кажется, в те времена лунные слезы были еще прекраснее, чем сейчас — цветок крупнее и с золотистыми прожилками, листья тоньше…              — Нравятся цветы? — послышался фальшиво-заботливый голос служительницы Архи.              — Да, — кивнула Ни.              — Они очень ядовиты, паралич вызывают. Даже обезболивающее не делают из него, слишком опасно, — покачала головой Дайнар.              Ни покосилась на нее, как на дуру.              — Ну да. Зато красивый и пахнет вкусно. Раньше был популярен среди охотников снежных эльфов — хорошо рос в ледяной пещере, яд быстро действует и распадается до безопасного состояния тоже. Один укол — и готово. Шкура цела, мясо есть можно, — поделилась Ни прочитанным.              — Сейчас в тепле его днем с огнем не сыщешь, и слава Ловам. Раньше столько отравлений было, слишком красивый, еще и «поет», — вздохнула целительница.              — Нигде больше не растет? — удивилась Ни.              — Может быть, где-то и растет еще, — пожала плечами целительница.              Ни перелистнула страницу, и еще одну, и еще. Красивый справочник. Жаль, она не умела составлять комплексные противоядия, и у Учителя тоже пока не получилось подобрать рецепт. Сегодня он вернется с травами и попробуют снова, если эта бесполезная сестричка Архи не справится.              Шло время. Иркрин никак не возвращался. Дайнар надоела страшно: все время лезла с нелепыми вопросами и восторженными комментариями к картинкам, видимо, считая своим долгом позаботиться о неразумной лесной деве. Хотя, по мнению Ни, скорее Дайнар вела себя глупо — ну кто ж в разумном возрасте так восторгается картинкам в книге? А еще ошибается в значениях древних рун, комментируя, совершенно безграмотная! Сама не помогает, и ей вникнуть не дает…              Ни листала книгу, односложно отвечая, и отмечала места, где попадались оригинальные противоядия, как и просил Иркрин. Она уже сильно сомневалась в том, что эта целительница сможет ей помочь, и мечтала поскорее выпроводить ее. И что же Иркрин так долго?!              Ближе к вечеру дверь тихо хлопнула, и сердце Ни радостно дрогнуло. Она подскочила по былой памяти, желая выбежать навстречу, но голова внезапно закружилась, а ноги подогнулись от слабости, и Ни едва не упала, вовремя оперевшись на стол. Эх, все-таки на одном зелье хоть и голод меньше чувствуешь, но сил совсем нет…              Ни досадливо выпрямилась и спокойным шагом вышла навстречу, стараясь не выдавать, что перед глазами еще все плывет от резкого движения. Иркрин уже снял сапоги и теперь искал что-то в плаще на крючке.              Она хотела было поприветствовать его, но ее опередила Дайнар, лебезя и почтительно кланяясь. Ни отметила, что просторные рукава одеяния подрагивают — у целительницы снова тряслись руки.              — Почтенный старейшина, старшая сестра Дайнар к вашим услугам.              Критир сложил что-то в карманы и коротко кивнул.              — Приветствую. Как осмотр?              — Приступим н-немедленно, — та зачем-то поклонилась еще раз и развернулась к Ни. — Пойдем, моя хорошая.              Ни очень хотелось съязвить и уточнить, почему Дайнар стали вдруг не нужны документы из заповедника, но посмотрела, как колотит целительницу, и решила не пугать ее еще больше. Вдруг перепутает что со страху? Она покорно прошла за Дайнар в гостиную, и, следуя ее указаниям, легла на ковер.              — Может, лучше в сад? Сгниет тут все, — предложил Критир.              — Конечно, старейшина, — пролепетала Дайнар.              Трое перебрались на свежий воздух, и Ни легла на траву.              — Может, лучше надеть повязку? — предложил Критир.              — Да-да, спасибо, — закивала Дайнар, поспешно завязала ткань вокруг лица и попыталась применить заклинания для осмотра на Ни.              Она пыталась снова и снова, но никак не получалось даже самого простого. Ни едва удержалась, чтобы не съехидничать, и с удовольствием наблюдала, как целительница пытается применить техники сквозь защитное заклинание на платье. На лбу от напряжения выступил пот, и к нему прилипли темные прядки, выбившиеся из прически.              — Может, раздеться? — предложил Критир.              Дайнар перевела на него взгляд, полный немого отрицания. Ни не удержалась и хохотнула в кулачок, читая эмоции. Для осмотра души обычно не требовалось снимать одежду, потому что не мешала. Вот глупая сестричка, даже защитных заклинаний не видит! Ни не стала ждать, пока тугая Дайнар сообразит, развязала пояс и стянула платье.              Целительница наклонилась над ней, и Ни прочитала явное облегчение на лице. Видимо, рада, что заклинания работают, как и положено. Обнаружив дыхание, Дайнар кивнула и прочитала базовый Покой Архи. Реакции от дыхания не последовало, и целительница применила Упокоение помощнее. Но и оно поглотилось без остатка. Целительница заерзала и попробовала снова.              Ни смотрела на эту дуру, и гадала, способна ли она вообще на высшие заклинания. Впрочем, спустя несколько безуспешных попыток, Дайнар действительно успешно извлекла мелодичный звук и сложила молочно-белую энергию в форму высшего заклинания Архи. Вот только дыхание с предвкушением потянулось к руне, и Дайнар, запаниковав при виде гнилого тумана, высунувшегося из тела Ни, потеряла контроль.              Остатки руны дыхание с удовольствием поглотило и теперь вилось вокруг, с нетерпением ожидая еще. «Нравится энергия Архи?» — мысленно спросила его Ни. Но дыхание не обратило на нее внимания, возбужденно клубясь в поисках вкусного.              Дайнар попятилась и применила заклинание еще раз, но от волнения сорвала контроль. Третье далось тяжелее, но все же сработало, мягко вспыхнув и растворившись в ядовитой дымке. Дыхание Иста зашевелилось, как показалось Ни, смакуя.              Целительница утерла пот со лба, видимо, решив, что заклинание принесло эффект, и со вздохом применила Изгнание. Ни не успела среагировать. В глазах помутнело и заискрило, уши заложило, а все тело скорчило, наполняя единственным чувством, замещающим реальность. Больно. Очень больно.              Казалось, это длилось вечность. Но боль начала утихать, а сознание просыпаться. Ни вывернуло, и она попыталась отодвинуть голову от лужи рвоты, но получилось едва-едва. К счастью, помогла чья-то рука. Все тело казалось чужим, деревянным. А еще безумно ныло и покалывало.              Постепенно возвращались звуки, и Ни смутно услышала голоса Иркрина и Дайнар.              — Старейшина, нужно извлечь гниль. Повреждения неизбежны, но будет жить. Боль притупим зельем, длительными чарами сна, я оставлю готовые руны. Потом покормите вкусным, и будет почти как раньше, — успокаивающе лепетала Дайнар.               — Лечение с повреждением души не рассматривается, — прозвучало совсем близко к уху.              Желудок вновь скрутило спазмом, но сил подвинуться уже не нашлось, и щеки коснулась отвратительная лужа гнили и желчи. От мерзкого запаха затошнило еще сильнее. Суховатая холодная рука снова помогла убрать голову, а другая успокаивающе погладила по спине.              — Вот за осмотр, за руны, за зелье, и счастливо, — со вздохом сказал Иркрин, зашелся кашлем, и вновь стало темно и тихо.