Демон в красном пальто

Хуа Чэна словно пронзило молнией. Его зрачок сузился от шока, а последние слова отдавались эхом в голове. Он чувствовал себя так, будто ему в сердце воткнули нож, а сквозь проделанную дыру, место былого тепла занимают уличные морозы. Ещё несколько секунд он был в трансе, словно не хотел верить в услышанное. —Как?! Почему?! - шокировано взревел он. —Прости, - опустив голову, тихим голосом проговорил Се Лянь. —У моей семьи сейчас всё не очень хорошо. У отца проблемы на работе, а матушка тяжело больна. Мы больше не можем позволить себе содержать тот большой дом, поэтому вынуждены переехать на другой конец города в место подешевле. Хуа Чэн не мог поверить в происходящее. Неужели всё так и кончится? Всё это время… Долгие годы они были неразлучны, только подумать… пять лет дружбы и все коту под хвост? В глазах появилась влага, а следом безудержно хлынули слёзы. Се Лянь заключил Хуа Чэна в крепкие объятия, после чего, касаясь рукой его затылка, дрожащим голосом произнёс: —Сань Лан... Не плачь… Пожалуйста, не плачь... «Иначе я заплачу вместе с тобой» - этого он в слух не сказал. Они ещё долго стояли на морозе в объятиях друг друга, как внезапно, их прощальные минуты прервал гудок подъехавшей машины. Это был водитель Се Ляня. Се Лянь прощался с Хуа Чэном. Поцеловав его в макушку и обняв напоследок, он пообещал, что хоть и будет далеко, будет приезжать к нему время от времени. Это был последний раз, когда его забирала машина. Се Лянь уже давно уехал, а Хуа Чэн всё ещё не мог перестать смотреть тому вслед. Казалось, что ему вырвали сердце, на месте которого вновь начинают прорастать ядовитые шипы. На улице уже начала бушевать вьюга, а он всё сидел с подаренной цепочкой в руках, смотря в пустоту. На секунду, он почувствовал себя тем самым шестилетним ребенком, который пустыми глазами смотрел на мир. В тот день он впервые увидел, как встаёт солнце, и вот теперь, вновь погрузился во тьму. Его солнце зашло, и, к сожалению, для него больше никогда не наступит рассвет. В тот вечер Хуа Чэн вернулся намного позже обычного. Он был подавлен, разбит и не хотел видеть никого: ни мать, ни, тем более, отца. Как только он зашёл в дом, он тихонько промчался по лестнице в свою комнату, где и заснул прямо в одежде, но не до утра... Посреди ночи его разбудил крик матери. Он мгновенно вскочил с одеяла, которое использовал как матрас, промчался по лестнице на кухню и застал сцену, от которой кровь стынет в жилах. Его отец рукой удерживал мать за горло высоко над землёй. Ступор. Шок. Страх. Отчаяние. По жилам распространился жуткий холод, по телу пробежала дрожь. Он видел, что тот, кто душил был явно не в себе. Нет, он был не только пьян, на него действовало что-то ещё… Наркотики. Поначалу его отец просто пил, но со временем начал ещё и употреблять. Под угрозой избиения он также заставлял принимать свою жену и даже сына… К счастью, его мать слишком любила своего ребёнка, чтобы накачивать его всякой дрянью, поэтому его дозу она тоже брала на себя. Её тошнило, каждый раз голова гудела и её рвало, конечности скручивало, по всему телу проходили спазмы от ломки. Но при всём этом, как бы это ни было невыносимо и ужасно, она отказалась обрекать своего сына на ту же участь. Она знала, каково это, поэтому не могла позволить ему пережить то же самое. Хуа Чэн был напуган. Напуган настолько, что чувствовал как паника сдавливает его лёгкие изнутри, не давая сделать лишний вдох. Он не мог определиться, чего в нём больше: страха или ужаса. Не придумав идеи лучше, он взял ближайший нож со стола и... Удар - кровь полилась со стороны печени. Женщина рухнула на землю. Капельки стекали по краю лезвия. Одна капля. Вторая. Они слились в одну широкую реку. Из тела мужчины хлынула кровь. Раны, крики, запачканный тёмной жидкостью нож, маленький ребёнок. Пока Хуа Эра, в шоке отползала то ли от мужа, то ли от сына, Хуа Чэн все ещё продолжал держать в руках оружие, будто не осознавая, что он только что совершил. Его отец был все ещё под метадоном, он тупо смотрел на свою рану, пока наконец, не прикрыл её рукой. Из-за наркотического эффекта он не чувствовал боли. Висевшая на шее сына цепочка привлекла его внимание. Шагая по кровавой луже, он попытался её отобрать, но… Ничего не вышло. Как только большая, мерзкая, насквозь провонявшая алкоголем рука потянулась к самой ценной для него вещи, он будто бы мгновенно очнулся, после чего резко оттолкнул её в сторону стола. Тот упал. Стол развалился на части, а вместе с тем остановилось и сердце. 16 декабря 4:23 - время смерти его отца. Так постановила прибывшая на место бригада врачей и скорой помощи. Полиция приехала на место мгновенно. Они оцепили периметр и осмострели тело. Опрашивали соседей и, конечно же, самих участников преступления. Пока Хуа Эра, сидя на ступеньках дома, отвечала на их вопросы, Хуа Чэн, всё ещё скукожившись и пребывая в шоке, прижимался к своей матери. Мужа только что прирезали прямо на её глазах, но при всём этом, она была абсолютно спокойна. Даже как-то…Пугающе спокойна… Как только полицейские перестали их расспрашивать, Хуа Эра накинула плед на своего сына, после чего, обняв его, произнесла, плавно поглаживая его волосы: —Ты - не убийца. Это - не твоя вина. Знаешь, Хун-Хун-эр, некоторым людям и правда лучше умереть. Они ещё некоторое время провели под надзором полиции. Вскоре, Хуа Чэна признали невиновным, списав тот случай на самооборону. Дело быстро закрыли, вскоре мать и сын вернулись в свой прежний дом. У отца Хуа Чэна не было ни родственников, ни друзей, поэтому после его смерти квартира отошла его жене и ребёнку. Хоть они и вернулись в старое место, но ощущалось всё крайне непривычно. Пьяного отца больше нет и, казалось, всё должно налаживаться, ведь так? Отнюдь. Ничего уже не будет так как раньше… С того самого дня, мать и сын практически не разговаривали. Более того, хоть отец и умер, и больше некому было насильно пичкать мать препаратами, зависимость уже успела укорениться в её организме. Пытаясь справиться с нанесённой психологической травмой, она начала заглушать свою боль наркотиками. Помимо того, что она стала наркоманкой, так она ещё начала бояться и всячески избегать собственного сына. Из-за влияния веществ, её психика стала ещё более неустойчивой, а раздражительность и тревожность приобретали довольно широкий размах. Она постоянно кричала и периодически поднимала руку на сына. Теперь, вместо отца-тирана, у него была неуравновешенная мать. Единственное, что помогало Хуа Чэну жить и не терять хоть какую-то веру, то самое обещание, данное Се Лянем. Каждый раз, день за днём, будучи избитым до синяков и кровоподтеков, он выползал из дома, сидел на улице в мороз и до посинения ждал. Он хотел, чтобы Се Лянь вернулся. Вернулся и сдержал своё обещание. Он представлял как встретит его, подбежав, обнимет крепко-крепко, и больше никогда не отпустит, но, увы, он так и не дождался. Как и было сказано, солнце уже зашло и на этот раз навсегда. Он бы так и провел свои дни: в нищете и одиночестве, пока неравнодушные родственники, не услышав о трагедии семьи Хуа, не приехали их навестить. Это были дядя и тётя Хуа Чэна. Ещё тогда, когда матери того было 18, его тётя удачно вышла замуж и уехала с мужем покорять Европу, и, нужно отметить, довольно успешно. За время пребывания в другой стране они успели сколотить себе целое состояние, после чего, спустя 13 лет, вернулись на родину, где и узнали о случившемся. Время было зимнее, уже был февраль. Белые снежинки, подобно мягкому пуху медленно падали на землю, заставляя погружаться в собственную меланхолию. Сань Лан отсиживался на ступеньках около дома, так как его мать снова в наркотическом приступе выставила его за порог. Он сложил голову на колени, любуясь редкими лучами солнца, смотря на него, он думал, как их золотистый цвет похож на глаза Се Ляня. Лишь мысли о нём хоть как-то согревали его в февральский холод. Неожиданно ему на плечо опустилась чья-то рука. Он невольно вздрогнул и отшатнулся от внезапного прикосновения. Переведя взгляд на того, кто прервал его грёзы, он обнаружил, что это была слегка полноватая женщина, лет тридцати шести. — Извини, что беспокою, но, мальчик, ты не знаешь, где живёт Хуа Эра? Приняв прежнее положение, Хуа Чэн указал во вторую от начала дверь, в ветхом доме позади него. — Вон там. А зачем она вам? — Я её дальняя родственница. Я пришла навестить её и узнать всё ли в порядке. — А, - казалось ответ слегка озадачил Хуа Чэна. — Не знал, что у мамы есть родственники. Впрочем, ответить на этот вопрос я могу и сам. У неё всё плохо, муж недавно умер, сейчас она сидит на каких-то таблетках. Если это всё, то можете уходить. Она сейчас не в себе и вероятно ещё пару часов не вернётся в норму. Боюсь, если вы сейчас зайдёте к ней, то вас ждёт такая же участь, что и меня. Услышав слово «мама», она будто бы прозрела. Оказывается, всё это время она говорила с сыном её дальней кузины. Узнав с его слов о том, что его мать - наркоманка, и узрев многочисленные синяки и кровоподтеки, которые были отчётливо видны даже на лице, у неё не могло не сжаться сердце. Все же не послушав Хуа Чэна, она взяла его за окоченевшую детскую ручку и направилась в сторону двери. Дойдя до порога, она было хотела постучать, но, как только ее пальцы коснулись двери, стало ясно, что она не заперта. Она медленно приоткрыла дверь, но стоило уличному свету проникнуть внутрь помещения, как из глубины комнат послышались раздраженные крики. —Кто там?! Я же сказала тебе не входить! Ну почему ты никогда не слушаешь, что тебе говорят?! Заслышав вопли своей матери, Хуа Чэн не на шутку перепугался. Он было попытался вырваться из державшей его руки, но женщина держала его крепко. — Не волнуйся, я не буду входить. Мы просто постоим на пороге. Ее лицо выглядело спокойным, однако внутри бушевал настоящий хаос. Отворив дверь, она была шокирована тем, в каких условиях они тут живут. Холод, вонь, плесень. Одним словом полная антисанитария. Заметив, что холодные потоки воздуха все продолжают поступать в помещение, разъяренная девушка выскочила из-за угла, уже приготовившись рвать и метать, когда вдруг увидела незнакомую женщину. —Кто ты? -угрюмо спросила она. —Не думала, что доживу до того момента, когда собственная сестра перестанет меня узнавать. —Б-бао? Ван Бао? - недоверчиво переспросила она. — Она самая, - подтвердила Ван Бао. Внезапно, словно опомнившись от шока, она поняла, что происходит. Она была далеко не дурой и понимала, в каких ситуациях и как следует себя вести. В следующее мгновение, словно сменив маску, она ласково подозвала сына: —Хун-хун-эр, иди сюда. Но Хуа Чэн не подошел. Он прекрасно понимал, что если он сейчас сделает шаг на встречу, стоит дверям этого дома захлопнуться и он получит очередную порцию побоев. Насколько же он должен был бояться собственную мать, что был готов цепляться за незнакомую женщину, лишь бы не оставаться с ней? Да и Ван Бао была настроена весьма решительно. У нее было доброе сердце, в глубине она прекрасно понимала, что это не ее дело, но видя своего племянника в таком плачевном состоянии, она просто не могла бросить его на произвол судьбы. Весь день она просидела с Хуа Чэном в своей машине, откармливая того вкусностями и согревая. Уже к вечеру подоспела вызванная служба опеки. Через несколько дней состоялся суд, по решению которого, было постановлено лишить Хуа Эру родительских прав, а Хуа Чэна передать в другую семью. На суде, Ван Бао, предварительно посоветовавшись с мужем, выдвинула свою кандидатуру в качестве опекуна. Дело было в том, что хоть она и была много лет счастлива в браке, за годы тщетных попыток, ей так и не удалось завести собственных детей. Да и за время проведенное до суда, будучи на тот момент временным опекуном по поручительству органов опеки, она успела очень привязаться к своему племяннику. Да, он был немного пуглив, иногда вредничал, да и в целом имел некоторые проблемы с общением и доверием, но при всем этом был хорошим человеком. В конце концов, он не виноват, что стал таким, каким сделала его жизнь, а не он сам. Поскольку Ван Бао была хоть и дальней, но все же родственницей Хуа Чэна, она имела хорошую репутацию и стабильный доход, суд быстро одобрил ее кандидатуру. В суде ему было крайне трудно давать показания против собственной матери, ведь несмотря на все побои с её стороны, он все еще был привязан к ней, как ребенок и, в отличие от отца, любил ее. Он неоднократно пытался спасти ее из порочного наркотического круга, но она не слушала его, и, в конце концов, ему пришлось спасаться самому. Что касается Хуа Эры, то ей казалось было все равно. Практически все время в суде она молчала, да и не особо боролась за ребенка, скорее делала это просто из приличия. С момента суда прошло уже более трех месяцев. Хуа Чэна радушно приняли в новую семью. Во время переезда он был крайне удивлен. Квартира его дяди и тети была достаточно просторной, но при этом не слишком большой. Хорошая отделка, дизайнерский ремонт. Все это кажется совершенно обычными вещами, однако для него было подобно попаданию в рай. Наконец-то у него была своя собственная комната, теплая кровать, новые вещи и, что самое главное, дом. Говорят, что дом - это место, где тебя ждут. Теперь, проведя более десяти лет в образе скитальца, он наконец-то смог приобрести место, которое мог назвать домом. Он наконец обрёл семью и вместе с ней любящих родителей. Теперь у него есть все, о чем он раньше не мог и мечтать. Но казалось, ему все еще чего-то не хватало, чего-то очень теплого и родного, что теперь безвозвратно утеряно. Он пошел в новую школу. Ему все еще было тяжело находить с другими общий язык, но кажется его это вообще не волновало. Он все также продолжал ходить в одиночестве, таская всюду любимый альбом. Была осень, шел сильный ливень. За окном гудел ветер, а капли стучали по окнам. В один прекрасный вечер, Хуа Чэн как обычно сидел за столом и что-то усердно вырисовывал в своем альбоме. Как вдруг, под порывом ветра, окно в его комнате распахнулось, холодный воздух и капли дождя ворвались в помещение, а занавески затрепетали по воздуху. Он встает, чтобы закрыть окно и как только он это делает, позади слышится громкий шлепок. Что-то упало на пол. Как оказалось, это была книга с говорящим названием «История моды». Признаться честно, до этого он толком не читал книг, не потому, что не любил, ему было просто нечего читать. Подняв книгу, он перевернул переплет и принялся водить глазами по первой страничке. И на удивление его это увлекло. Плюхнувшись с книгой на кровать, он принялся жадно вчитываться в текст, внимательно разглядывая картинки. Столько образов искусных модельеров, разные эпохи и в каждой свой отличительный стиль. Он долго читал, читал без перерыва, не замечая как летит время. Он читал о том, что и когда носили люди, чем обуславливался выбор именно такой одежды, по каким алгоритмам создается тот или иной стиль и т.д. Раньше он никогда не задумывался о моде как таковой. Он просто считал, что это временный тренд на ту или иную вещь, но никогда не интересовался тонкостями. Он и сам не заметил, как всего за ночь, осилил книгу почти на тысячу страниц. Прочитав книгу, восхитившись гениями индустрии моды, такими как Коко де Шанель, Карл Лагерфельд, Кристиан Диор и многими другими, он с головой окунулся в это дело. Теперь он изображал не только пейзажи, людей и натюрморты. Его руки водили карандашом по бумаге, а воображение рисовало великолепные образы. Так началась новая глава в его жизни.