Трансформация души: в тени проклятия

      День за днем Элис становилась увереннее в себе. Каждая тренировка приносила пусть небольшие, но заметные успехи. Теперь она могла выполнять несколько базовых приемов и техник, связанных с созданием барьеров, что само по себе уже было достижением. После разговора с Сатору она буквально преобразилась: проявляла инициативу и просила студентов показывать ей больше. Те, в свою очередь, охотно откликались, демонстрируя ей свои лучшие навыки и помогая закреплять уже освоенные.       Но, как бы она ни старалась, Элис понимала: до ловкости Итадори ей еще далеко, а равняться на Маки с ее железной дисциплиной казалось и вовсе недосягаемым. В ее душе, порой, вспыхивало неистовое желание доказать, что она способна на большее, и занять свое место рядом с остальными учениками.       Годжо же, теперь, почти всегда был в отъезде, и их редкие встречи ограничивались лишь обменом кивков и легких улыбок. Ей не терпелось показать ему свои успехи, но каждый раз она оставалась с этим желанием наедине.       В один из таких дней, которые по обычаю должны были проходить спокойно и размеренно, в школе началась настоящая суета.       Элис не успела разобраться в происходящем, но из обрывков фраз студентов поняла главное: в школе появилась делегация из Киото.       Ученики быстро разошлись по своим комнатам, и когда девушка почти добралась до своей, то ее окликнул знакомый монотонный голос Мэгуми.       — Тебя ждет директор.       По какой-то неведомой причине в ее подсознании заиграло тревожное чувство. Это никак не было связано с Мэгуми и ледяной стеной, которая была выстроена между ними с самого начала. Скорее, это было последствием того, что ее походы к директору были не частым явлением, а теперь, с появлением гостей, идти туда не хотелось вдвойне.        — Поторопись, — повторил Мэгуми.       Элис порывисто обернулась, собираясь задать вопрос, но, поймав на себе его спокойный взгляд, передумала.       Войдя в кабинет директора, она бегло окинула взглядом присутствовавших. Единственное знакомое лицо — Яга Масамити.       Впрочем, прибывших было всего двое: пожилой старик с длинными седыми волосами и лохматыми бровями, который выглядел лет на сто, или даже больше, с черными тонелями вместо глаз; и молодой высокий мужчина в традиционном кимоно, будто только что вышедший из старинной картины и запечатлевший воина прошлого.       Яга жестом указал ей встать в центр комнаты, и Элис почувствовала себя зверьком в цирке, на которого все уставились в ожидании представления.       — Это Гакуганзи Ёсинобу, директор магической школы, — наконец произнес Яга указывая на жуткого старика, и не теряя времени на приветствия и остальные формальности. — А это Камо Норитоши, один из лучших учеников в магическом мире. Они здесь по делу связанному с тобой.       Элис невольно нахмурилась, с трудом сдерживая желание устроить допрос им самим. Она знала, что невежливость и отсутствие такта, возможно, сыграют ей не на руку. В этих людях явно читалось что-то неприятное,вызывающее внутреннее отторжение. Особенно это явно читалось в старике: его немигающий взгляд был настолько тяжелым, что заставлял ее чувствовать себя как на суде.       — Мы решили, что тебе лучше продолжить обучение в Киото. Техническая школа Киото предоставит тебе больше возможностей для развития, — голос его был скрипучим и раздражающе медленным.       — Решили? — переспросила девушка, совершенно опешив от услышанного. — Кто решил? И почему я узнаю об этом только сейчас? — ее взгляд с вызовом встретился со взглядом директора, и она заметила, как в его глазах закипает злость.       — Это решение было принято Магическим Советом, — отрезал Гакуганзи, не оставляя места для возражений. — Тебе не место задавать вопросы. Ты ученица и будешь там, где от тебя больше пользы.       — Это вряд ли, — огрызнулась она в ответ.       — Это не обсуждается, — добавил Камо, ровным и холодным, как лезвие ножа, голосом. Он посмотрел на Элис, словно оценивая ее с головы до самых пят. — Твое обучение в Киото начнется немедленно. Мы отвечаем за твой перевод. Собирайся.       Она сжала губы, судорожно осмысливая услышанное. Её вырвали из привычной жизни и бросили сюда, а теперь, как ненужный багаж, отправляют в другой город. Сколько еще ей придется скитаться по чуждым местам, прежде чем она вновь сможет вернуться к нормальной жизни? И есть ли вообще такой шанс?       — Но ведь Саторо… — начала она, но тут же осеклась, поймав на себе предупреждающий взгляд Масамити.       — Годжо известно о твоем переводе, — отрезал директор. — Он также считает, что это лучший вариант.       Девушка почувствовала, как у нее из под ног уходит почва. Он знает? И он ничего не предпринял? Она внезапно ощутила прилив гнева абсолютно на всех находящихся здесь, в этой школе. Но в особенности она чувствовала как в ее душе появился маленький, пока еще еле ощутимый зародыш ненависти к Годжо.       — Собирайся. Мы отправляемся через час, — подытожил Камо.       Говорить и отстаивать свои права ей больше не хотелось. Она лишь слегка кивнула и покинула кабинет.       По пути в комнату ей встретился Итадори Юджи, который был слегка ошеломлен ее встревоженным состоянием. Она прошла мимо проигнорировав его, но все же остановилась, когда парень окликнул ее во второй раз.       — Элис, постой! Что случилось? — спросил он подбегая.       — Ты знал, что меня переводят в Киото? — ее голос зазвучал неожиданно твердо и решительно, будто она готовилась услышать подтверждение.       Итадори замер на мгновение, глаза округлились, и по его лицу было видно, что он в полном недоумении.       — Что ты? — сказал он растерянно, — Я и понятия не имел. Но…почему?       Элис тяжело вздохнула, стараясь сохранить спокойствие.       — Я и сама толком не понимаю. Но, похоже, это наш последний разговор. Спасибо тебе за все, Юджи. За помощь и за дружбу, — ее голос дрогнул, а в горле встал предательский комок.       — Бред! — воскликнул он, явно не желая принимать услышанное. — Надо дождаться Годжо и рассказать ему обо всем. Ты не одна, Элис! Мы что-нибудь придумаем, вот увидишь!       Пока Итадори страстно строил план по ее спасению, она смотрела на него с горечью и сожалением. Перед ней стоял, вероятно, единственный человек, который искренне заботился о ней, готов был помочь и заступиться. Он не подозревал, что именно Годжо Саторо допустил ее перевод, а, возможно, и лично одобрил это решение, заверив её ранее в обратном.       — Нет, Юджи, все в порядке, — тихо сказала она, стараясь не смотреть ему в глаза. — Годжо знает, и… — ее голос сорвался, и слезы сами собой покатились по щекам.       Итадори не раздумывая подошел ближе и крепко обнял ее. Но это только усилило горечь: осознание того, что она потеряет это место и его людей, ударило особенно больно. Теперь она стояла уткнувшись в плечо Юджи и плача навзрыд, не в силах больше сдерживать эмоции.       Наконец, когда слезы иссякли, она тяжело выдохнула и продолжила свой путь. Времени оставалось немного, а ей предстояло попрощаться с теми, кто за это короткое время стал ей близок.

***

      Каждый прощальный взгляд, каждое короткое рукопожатие или неловкая улыбка будто оставляли на ее сердце глубокие следы.       Когда настала очередь Мэгуми, его спокойствие, как всегда, казалось непроницаемым, но на этот раз в его взгляде мелькнуло что-то новое. Он слегка наклонил голову, подавая ей руку, и, прежде чем она успела отойти, наклонился ближе, чтобы его слова были слышны только ей.       — Будь осторожна. Киото — это не то место, где тебе будет легко. Твой каждый шаг будет на виду. Не доверяй никому.       Элис почувствовала, как это предостережение пронзило ее. Слова Мэгуми были не просто советом, а предупреждением. И теперь она понимала, что ее жизнь в Токийской школе действительно закончилась.