Легенды о наших родителях

Маленькая Эли очень любит вечера. Почему? Какой глупый вопрос. Это взрослые любят все объяснять, им почему-то не нравится думать, что дождь идет, потому что небо плачет, и ветер такой веселый, потому что у него хорошее настроение. Они задают какие-то сложные вопросы, а потом сидят со сморщенными лицами, пытаясь их разгадать. А Эли просто знает, что вечером потухают все горящие краски дворца, из-под ваз и столов вылезают пузатые тени, зевая, набрасывают свои шерстяные мантии на все и на всех, вечером весь рык и грохот засыпает и рассеивается на потаянные шорохи, застенчивые поскрипывания и смешное сопение. Вечером никто длинный и гладкий не спотыкается, выкрикивая утиным голосом случайно рифмующиеся приказания. Эли не понимает, отчего им так хочется это делать днем, но к вечеру игра заканчивается, и она вместе с братом и сестрой возвращается в домашнее крыло. Их провожают усталые няни и Паскаль, приютившийся у кого-нибудь на плече. Еще, вечером зажигаются огоньки - на стенах, на окнах, в ладонях у людей. Эли любит их считать, хотя чисел знает еще немного, но это не беда - вон, дедушкин помощник знает все числа на свете, а смеяться не умеет. Когда он смотрит на нее, Эли представляет, как это, наверное, грустно - не улыбаться, вот совсем-совсем, даже просто так. А еще зимой к вечеру они всегда возвращаются с семейной прогулки. Эли любит это время, потому что не любит зимние прогулки. Ее брат и сестра, глотая сахарный мороз, подставляя темно-синему небу пышущие паром алые носы и блестящие щеки, наконец показываются из очередного мерцающего сугроба вместе с точно такой же, звонкой и волшебной в этой пороше мамой. Эли все это время сидит на плечах у папы, потому что ему тоже не нравится холодный, колючий снег, но потом приходит мама, а в ее коричневой косичке, едва видной из-под шапки так чудесно поблескивает белая пудра, и девочка думает, что снег может быть красивым. А еще по вечерам папа читает им сказки. Так случилось - мама им поет, а папа читает. Осенью, однажды мама принесла какую-то книгу - она была большая, уже отдавшая тучу ниточек из переплета каждому из своих читателей, уже усталая, но дружелюбно шуршащая страницами, потерявшими свои цвета. В библиотеке дворца все книги сочные, бодрые, сияющие, но при виде Этой старушки папа так обрадовался, как не радовался даже на день рожденья, когда они дарили ему разные поделки. Эли тогда сразу поспешила залезть к нему на колени, чтобы рассмотреть удивительную книгу. Она казалась необычной уже из-за своей дряхлости - старых книг девочка не то чтобы много видела. На обложке не было картинок, а эти чуднЫе закорючки, которые что-то значат для взрослых, были почти совсем невидимыми, будто со временем все больше прятались в темноте ткани. Зато внутри их было очень много, они лепились друг к другу, раздуваясь от важности, особенно те, что были рядом с единственной картинкой когда-то ярко-золотого цвета. Там виднелась сокровищница, полная драгоценных камней и сияющих бесцветными красками монет, какой-то трон и столы, ломящиеся от еды. Эли решила, что у папы очень странный вкус, потому что в отличие от брата и сестры ей играть в их сокровищнице было скучно, а больше в книжке ничего интересного, на первый взгляд, не было. Но вот уже много вечеров идет снег. Сыплет себе настырно с несуществующего неба, с кудрявых смурных туч в вышине, и Эли греет ладошки между коленок. Няньки говорят, что принцессе Елене так нельзя сидеть, а мама говорит, что можно. Но мама-то умнее, она вообще, наверное, знает все на свете. Чаще всего с ней бывает Карина, и это понятно - ей целых восемь лет, и она умеет рисовать. Они с мамой, когда выдается случай, подолгу сидят где-нибудь и рисуют. И выходят под конец красочные, желто-малиновые, изумрудно-лазурные, с игривыми пятнышками на пальцах. Мама всегда удивляется, что эти пятнышки, играючи, забрались даже на подол платья. А потом, смеясь, натягивает перчатки и идет к папе, дедушке и их гостям. И Эли кажется, что мама не только все знает и все умеет, но и все вокруг об этом знают и благоговеют перед ней, даже когда она спотыкается о какую-нибудь вазу или путается в словах. Невозможно быть совершенной. Невозможно сиять, как мама. Ну, а Эли больше любит вечер и ночь. К ней часто нейдет сон, и она выпутывается из крема одеял, чтобы встретиться вновь со своей подружкой-тенью у окна. К нему липнут звезды, подмигивая ей средь сахарной россыпи. Она общается с ними в сопящей тишине, в которой где-то в глубине, в царстве снов, Оле Лукойе качает над ее сестрой и братом свои сказочные зонтики. А потом Эли прощается со звездами и идет в гости к ночи. К шорохам и скрипам, играющим в прятки между лепниной, к огонькам, поющим самим себе колыбельные на языке древних кошек в своих маленьких редких фонариках. Эли не боится темноты, в отличие от Вальтера. Она выбирает те коридоры, где не стоят узкими линиями стражи. И частенько встречает там папу. Они чинно здороваются и вместе ходят по дворцу, разговаривая обо всяких странностях. И когда она наконец зевает, они идут в спальню родителей. Сонная, мама, встречая их, шутливо называет "мои совята". И девочка ложится спать с ними. Как-то папа сказал, что ей надо все же учиться спать одной, но мама ответила, что в четыре года можно иногда спать с родителями. И девочка прижимается к маме, просит папу обнять их, потому что мама замерзла. Родители смеются, а Эли не понимает, что смешного в том, что кто-то замерз. Но папа обнимает их, и она зовет шепотом Оле к их кровати. А потом снова свет и свежесть, и блики, и ветер под ногами. И снова прогулка по снегу. И снова они сидят втроем на куче подушек в теплой комнате, облепленной снаружи снегом, и папа, строя смешные рожицы, читает ту самую книгу уже, кажется, четвертый раз, потому что им очень понравились "Легенды о Флиннигане Райдере". Карина спокойно сидит, поедая печенье, иногда переплетая светлую косичку - она одна среди них златовласая - и каждый раз смеется веселым моментам рассказа. Вальтер, с горящими изумрудными глазами мамы, вскакивает всегда, когда герои начинают сражаться или гнаться за кем-нибудь. Эли молча сидит подле сестры, пьет сладкое теплое молоко и счастливо улыбается, когда очередное приключение заканчивается хорошо. - "«Куда вам угнаться за мной! - весело крикнул Флин Аджахаду, и его голос эхом разнесся по ущелью. - Разве что ваши ослики вдруг превратятся в настоящих скакунов, в чем я глубоко сомневаюсь.» Кони арабов не оскорбились, а вот их всадники повытаскивали плетки. «Ты подписал себе смертный приговор, Райдер, - прорычал Аджахад. - Взять его! Живым, или лучше - мертвым.» «Я могу это делать хоть целую ночь, приятель,» - и Флин пустил коня галопом. Верный вороной помчался по ущелью, как черный вихрь. В кромешной ночи блестела его отделанная рубинами узда и позолоченные края аладжи. Как ни старались арабы догнать смельчака, им было далеко. И Аджахад со злости заорал в жаркое южное небо, когда беглец успешно достиг пристани, где его ждал его огромный корабль и верные люди. А Флин, прежде чем уплыть, купил роскошного породистого жеребца и отправил Аджахаду, как подарок на память о себе." Карина хихикает в кулачок. Вальтер восторженно вскрикивает, схватив подушку как саблю. Он воображает себя героем книги, смелым и ловким искателем приключений с кучей золота за морями. А Эли улыбается, хоть она уже в четвертый раз слушает про побег от арабских злодеев. Папа бережно переворачивает страницу, и взгляд у него - точь в точь как у Вальтера. Эли иногда думает: зачем взрослые такие большие, если глаза у них все равно такие же, как и у детей? - Пап, - спрашивает Карина, - я у дедушкиного министра в кабинете нашла плакаты разыскиваемых разбойников, и там был Флин Райдер! И он был очень похож на тебя, ну прям очень. Может, он - это ты? - Ни в коем случае! - искренне обижается папа. - Ты видела его нос? Разве это мог быть я? Карина вновь смеется, глядя, как папа старательно показывает, какой у него красивый нос. А Эли улыбается, заметив маму. Она заходит бесшумно, потому что опять босиком (и неважно, сколько раз бабушка пыталась ее переубедить носить обувь постоянно). Мама оставляет дверь приоткрытой, как делает всегда, даже уходя из их детской спальни. Эли спросила однажды ее об этом, и мама ответила: "Мне нравится знать, что мир больше, чем эта комната, и что я в любой момент могу из нее выйти". Девочка не понимает этого. Ведь что может помешать открыть дверь? Мама неслышно подходит и, присаживаясь, обнимает папу со спины. Тот быстро нагибает голову, как будто ожидал удара сковородкой, про которую они с мамой вечно шутят. Дети смеются. Мама улыбается. - Привет, родная, - говорит папа. - Как там полицейская ревизия? - Все в порядке, - отвечает мама. - А как иначе, такой дисциплины, как у Максимуса больше нигде нет. Не забудь, у тебя завтра военный смотр и конференция. - Пап! - Вальтер, приспособив несколько подушек под собой, делает вид, что скачет на вороном коне из книги. Он не любит, когда взрослые говорят непонятными словами. Эли думает, будет ли она это не любить, когда ей тоже исполнится шесть лет. - А есть еще приключения? Их же, наверное, больше, чем в этой книжке? - Конечно, больше, - убежденно говорит папа. - Гораздо больше, просто не все записаны. - Расскажи! - Уже поздно, малыш, - возражает мама. - Вам пора спать. - Врешь! - обижается Вальтер. - Мы всегда ложимся в десять! Мама не хмурится, подобно тучке, но от этих слов ее большие глаза наполняются чем-то неприятным. Эли еще не знает этому названия, но считает, что папа правильно делает, что накрывает мамину ладошку своей большой. - Я не вру тебе, - мамин голос шершавый и незнакомый, мамины глаза морозные. Линия рта ломкая и слишком твердая. Эли испуганно смотрит на нее, потом кидает на брата беспощадно-злой взгляд. "Быстро сделай что-нибудь!" - говорит этот взгляд. Девочка абсолютно уверена в том, что если мамины глаза не оттают еще через пару секунд, все станет очень плохо. Будет страшно, а еще холодно, как в этом снегу за окном. - Сегодня надо лечь раньше, потому что завтра у нас важный праздник, но ты, судя по всему, на него не пойдешь, - произносит мама. - Да ладно тебе, детка, - папа трется челкой о мамин висок. - Пожалей бедных нянек. Лучше эту энергию на распугивание нежелательных гостей направить. Вроде этого Варавского. У папы мягкий голос, поэтому Эли не удивляется, что уголки маминого рта сами собой перестают быть похожими на камень. Мама легко улыбается, снова кладя голову папе на плечо. - Прости, мам, - скомканно говорит Вальтер, просяще заглядывая маме в глаза. Та протягивает ладонь и ласково ерошит ему волосы папиного цвета. - Ну что, ватага, спать идем? - искристо спрашивает папа. - Пап, а что было дальше? - спрашивает Карина, подбирая оставленную книгу. - Дальше? - Да. В последнем рассказе Флин обманывает жирного короля и увозит его пленницу-дочь на волю. А что было дальше? - Что с ним потом происходит? - жадно подхватывает Вальтер. Эли ничего не говорит, только перебирается к папе на колени и смотрит на лица родителей оттуда. Они кажутся ей очень простыми, но загадочными. Бабушка как-то рассказывала про ангелов. Девочка думает, что у этих ангелов именно такие лица. - А я думаю, - отвечает мама, смотря почему-то на папу, - думаю, что в конце всех приключений Флин вернулся домой. - Домой?.. - потухает Вальтер. Папа усмехается, поправляя маме волосы. Глаза у него сейчас теплые. - Да, домой, - говорит он. - Все приключения всегда ведут домой, ведь там самое важное. И Флин остался счастлив, точно вам говорю. Вырастете - поймете. А Эли не нужно вырастать, чтобы вдруг понять, что ее родители тоже герои легенд. В этих легендах много солнца, мало снега, нет ангелов-родителей, там двери открываются очень непросто, а потрепанные книги заменяют тепло.