Мой сладкий кошмар

      Джин       Поезд мчит на всех парах. Теперь только вперёд. Если спросите, что я чувствую сейчас, я отвечу с уверенностью: радость, восторг, долгожданную свободу.       Именно свободу, в Отречении нет свободы, в Отречении мир разукрашен только в серый цвет, кажется, даже небо над моей бывшей фракцией только серого цвета.       В Отречении нам нельзя показывать чувства, нельзя смеяться или плакать громко, если только ты не в своей маленькой, серой комнате. В Отречении нельзя думать о себе, о своих чувствах, потребностях. Только о ближнем своём. Отречение — это эдакий аналог рая, только без цвета и вкуса.       Если вы спросите, осознаю ли я свой выбор? Готова ли я к тому, чтобы окунуться головой в ярко красный цвет, готова ли к чёрному? Да, да, да! Я готова! Теперь я вольна чувствовать, вольна смеяться и плакать, вольна любить. Я готова к этому новому миру! Я выбрала этот новый мир — мой личный порочный ад. И теперь одна надежда, что и ад выберет меня.       Слышу впереди громкие восторженные крики и вижу из окна, как ребята прыгают из движущегося поезда на крышу. Бегу к двери и первая лечу навстречу новой жизни.       И да, новая жизнь, кажется, не в восторге от меня.       — Ты в порядке? — девушка в синем костюме протягивает мне руку. Улыбаюсь ей самой яркой улыбкой. К чёрту всё! Я бесстрашная!       — Да, спасибо, — принимаю её руку и поднимаюсь на ноги.       — Я Тина, — говорит, всматриваясь в спины ребят.       — Джин, — хочу сказать что-то ещё, но голос впереди перебивает все мысли, и я, замерев, внимательно вслушиваюсь.       — Меня зовут Эрик, я один из ваших командиров, — мне казалось, я хорошо знаю этот голос, холод и надменность, которые ни с чем не спутаешь, но что-то в нём изменилось. Кажется, он стал ниже и грубее. — Хотите в Бесстрашие? Вход здесь.       Не вижу, куда он указывает, но скоро узнаю.       Один за другим ребята приближаются к парапету, и теперь я вижу, как они прыгают вниз с криками и визгом, так же вижу Лидера. На его лице не читается ни единая эмоция, словно их нет вообще.       Стараюсь ни о чём не думать, даже о секундном страхе, что заставляет моё сердце сжимается, а ноги тяжелеют, словно наливаются свинцом. Свинцом или кобальтом? Интересно, почему люди применяют выражение «свинцом» чаще, ведь кобальт тяжелее.       — Тебе в Эрудицию, — смеётся парень рядом, и я понимаю, что это были мысли вслух. Смотрю на него косо.       — А тебе, видимо, не жилось хорошо в Искренности? — отвечаю без особой злости, и парень улыбается в ответ.       — Как видишь, дорогая, — говорит, затем протискивается в ряд перед нами и поднимается на парапет.       — Надо же, сколько храбрости в таком щупленьком человечке, — подчеркивает Тина.       — Внешность обманчива, — пожимаю плечами и следую за парнем.       Поднимаюсь на парапет, не без труда, должна сказать. Мне приходится поднять подол безразмерного платья и, конечно, я жду издёвки со стороны Лидера, но к счастью, он молчит.       Когда встаю в полный рост, наши взгляды на секунду встречаются, и в то время, как во мне бушует огонь, сжигая мои внутренности к чертям, его взгляд совершенно пустой. Он словно смотрит сквозь меня, и я понимаю — он не узнал меня.       Не желая маячить перед глазами Лидера Бесстрашия, я делаю шаг назад и лечу в объятия тьмы.       Подпрыгнув на сетке пару раз, пытаюсь восстановить дыхание и скрыть довольную улыбку, но вспомнив, где я, решаю оставить её на своём лице.       Кто-то надавливает на край сетки, скатываюсь с неё прямиком в объятия бесстрашного. Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с самыми тёплыми и любимыми глазами цвета утреннего кофе.       — Кто ты у нас? — спрашивает Тоби, помогая мне слезть.       — Джин, — обнимаю его за шею, чуть крепче, чем нужно, и дольше, чем можно.       — Добро пожаловать в Бесстрашие, Джин, — он тоже смыкает сильные руки вокруг меня. Со стороны это способ помочь неуклюжей неофитке, а на деле это приветствие любимого человека.       Когда вся группа в сборе, нас отводят на своеобразный склад, где мы выбираем себе одежду и там же переодеваемся.       Отречение, так или иначе, во мне, я просто не могу облачится во всё обтягивающее, желания слиться с толпой, стать невидимой, неизменно со мной, поэтому одежду я выбираю себе в основном мешковатую. Даже штаны, которые обтягивают попу и талию, идут в комплекте с огромным свитером на два размера больше.       Пока переодеваемся с Тиной, в дальнем углу, слышим смех и возню. Из любопытства подходим ближе, переглянувшись.       В центре небольшой группы парней и девушек стоит огромный парень. Он упорно делает вид, что не слышит издёвки придурков, которые докопались до футболки, что едва прикрывает ему пупок. Подхожу к нему, стараясь не вызвать агрессию, ведь по его взгляду видно, что он сейчас вот-вот сорвётся.       — Привет, я Джин, — улыбаюсь ему, — Ты позволишь? — протягиваю к нему руки, и толпа начинает дико смеяться.       Парень только кивает в знак согласия, а я, уничтожив их взглядом, наконец беру за полы футболку.       — Здесь есть запаска, — объясняю парню свои действия, наклоняюсь к его боку и зубами цепляю нитку. Развернув ткань, стягиваю вниз, и довольная отхожу.       — Я Дейзл, — кивает он, прикрывая живот, — Спасибо.       — Всегда пожалуйста, — отвечаю, чувствую на себе взгляд, и смотрю по направлению. Тоби подмигивает мне с улыбкой и снова принимает хмурое выражение.       — Молодец, девочка, — Тина берёт меня за рукав, — Кажется, ты утерла нос близнецам, — кивает в сторону двух качков, которые громче всех глумились над Дейзом.       — Терпеть не могу такие выходки, — пожимаю плечами. — Люди не должны вести себя как засранцы. Если кто-то отличается от нас, это не плохо, это норма.       — А вот теперь мне кажется, ты всё же больше подходишь Искренности, — смотрю направо и парень, тот самый, что на крыше приписал меня в Эрудицию, улыбается. — Я Трент, кстати.       — Кажется, мы подружимся, Трент, — отвечаю, меряя его взглядом.       — Я и не сомневался, никто не может устоять перед моим обаянием, — вполне серьёзно выдаёт он, и мы с Тиной смеемся.       Дальше мы сжигаем одежду наших бывших фракций и отправляемся дружной толпой в столовую.       Я бы сказала, что еда здесь вкусная, и напитки отличные, только вот всего этого я не совсем поняла, потому что всё время озиралась по сторонам, но Его так и не увидела среди шумной толпы народа.       Зачем мне это? Я и сама не знаю, сейчас лежу на своей койке, а мысли о нём. Он не узнал меня, какая ирония! Потому что я в течение долгих трёх лет ни одну ночь не засыпала, прежде чем его образ не возникал перед глазами видением и плавно переходил в сон. Нет, не в сон. В кошмар.

***

      Падаю на колени перед покалеченным щенком. Комок шерсти дёргается и жалобно скулит. Из рваной раны на его боку хлещет кровь, снимаю быстро свой жакет и прикладываю к бедному животному.       — Не бойся, малыш, я помогу тебе, — шепчу, глотая слёзы, собираюсь поднять кричащее чудо на руки, но тяжёлые шаги и чёрные, огромные берцы отвлекают моё внимание.       Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с парой холодных, серых глаз. Парень изгибает колотую бровь и переводит взгляд на щенка.       — Что тут, убогая? — спрашивает таким же ледяным голосом, и в нём нет даже тени сочувствия или сострадания.       — Его растерзали две большие собаки, — послушно отвечаю, отчаянно чувствуя потребность дать парню отчёт.       — Отойди! — командует строго, наводя дуло на дрожащий комок.       — Что? Нет! — неуверенно возражаю. — Я помогу ему, прошу не надо!       — Ты не сможешь, — ухмыляется, — Никто не сможет! — не успеваю ни среагировать, ни перечить, когда слышу приглушённый выстрел. В шоке пялюсь на его руку с оружием, на тонкую струйку дыма, что мирно отходит от дула к небу, как и душа бедного животного. — Вставай! — командует голос, и я подпрыгиваю.       На долгие секунды пытаюсь понять, где я. Никак не могу унять сбившееся дыхание, пот струится по мне ручейками, а сердце стучит так быстро и громко, кажется, от его отчаянных ударов сейчас проснется вся казарма.       — Через полчаса подъём, а у меня и так уже всё тело болит, — Тина неуютно крутится на койке надо мной, и мне на мгновение кажется, что она вот-вот свалится мне на голову. — И нахрена, спрашивается, я выбрала эту фракцию?       — Не ной, детка, — поднимаюсь, игнорируя боль в колене, я нехило приложилась им, когда летела с поезда. — Ты выбрала Бесстрашие по той же причине, как и все мы, — пересаживаюсь на соседнюю койку, и её обитатель ворчит что-то в знак протеста, но получив локтем по боку, всё же освобождает мне немного пространства.       — И какая причина? — спрашивает голос из дальнего угла.       — Да, какая? — Тина свисает с краю и смотрит на меня.       — Ну, думаю, нас всех объединяет одно — это жажда приключений на свои жопы, — отвечаю ребятам. Сразу слышу согласные возгласы, и немного пошловатые шутки насчёт поп, но решаю, что сейчас не время для шуток, на самом деле, нас ждёт весьма нелёгкий период в жизни, и если мы пройдем все испытания достойно, дальше будет только хуже.       Немного перекинувшись парой фраз с ребятами, иду в душ, включаю воду и встаю под тёплые струи, воспоминания из прошлого пролетают перед глазами.

***

      — Тоби, он опять это сделал? — опускаюсь на колени позади друга, осторожно касаюсь его плеча, и он дёргается от моего прикосновения. Игнорирую его реакцию, приподнимаю его рубашку и не могу сдержать болезненный стон.       Вся его спина и плечи в синяках, и порезах. Этот изверг снова порол его с ремнём, следы бляшки оставили глубокие борозды, наверняка останутся новые шрамы поверх старых.       — Ты должен сказать об этом, — опускаю осторожно материал и поднимаюсь на ноги, чтобы сходить за аптечкой.       — Кому, Джин? Кто мне поверит? — смеётся он, но это смех отчаяния. — Да и никому я не сдался, чтобы они рискнули и пошли против Итона.       — Уверена, мой отец поддержит тебя, — иду на кухню и возвращаюсь с аптечкой, снова опускаюсь на колени позади друга.       — Нет, Джин, бессмысленно ворошить это дерьмо, — дёргает плечом, когда я ваткой пропитанной перекисью вытираю его раны. — Скоро церемония выбора.       — Ты решил? Всё-таки Бесстрашие? — заклеиваю пластырь, и перехожу к следующему рубцу.       — Бесстрашие, — пожимает плечами, — Чёрт, горит, — обычно он не жалуется на боль, но на этот раз его травмы действительно ужасны.       — Прости, милый, — морщусь от осознания своей беспомощности, что перед его болью, что перед его тираном отцом.       — Всё нормально, — вздыхает он устало. — Мне пора.

***

      Закрываю воду, и наспех вытершись, выхожу как раз в тот момент, когда в помещении стоит гул и творится настоящий хаос.       Инструктор, пошумев и разбудив ребят, дал нам пять минут на то, чтобы мы оделись и собрались в Яме, и мне несказанно повезло, что я всё-таки успела смыть с себя остатки моего кошмара.       Эрик       — Да, да, уже иду, — плетусь к двери, на ходу натягивая полуспущенные штаны. Надо сказать, живописно я вчера уснул. Чешу затылок, скривившись от головной боли. Ничерта не помню, чем закончился вечер. Ещё этот грохот нихрена не способствует адекватному мышлению. Какая-то дрянь выламывает дверь, и я даже наверняка знаю, какая именно. Открываю и вижу ухмыляющуюся рожу. — Блять, ты вообще в курсе, что существуют мобильники?       — Это вон те? — убогая сволочь привстает на цыпочки и показывает пальцем на что-то за моей спиной. Оборачиваюсь.       — Сука. Охрененно, — бубню себе под нос, впуская Фора в квартиру. Сотовый разбит в хлам. Точнее, раздавлен. Интересно, в каком состоянии я вчера попал домой, если не заметил, как выронил мобильник и наступил на него? Подобрав с пола смятый китель, ищу в нем сигареты.       — Оу, — слышу возглас друга, поднимаю глаза и вижу девку в полотенце, выходящую из ванной.       — Бля, ты ещё кто?       — Да, детка, ты кто?       — Заткнись! — рявкаю за спину.       — Как скажешь, — Итон смолкает и уходит за стойку, включает кофе-машину.       — Меня зовут Лена, мой Лидер.       — Мне не интересно. Какого дьявола ты здесь делаешь?       — Осмелюсь предположить, что вы провели вместе ночь, — добрая душа Фор приходит на помощь девушке, которая, похоже, неожиданно проглотила язык.       — Серьезно? — вскидываю бровь. — Да ты просто гений, — принимаю из его рук чашку. Даже не знаю, что меня больше бесит — то, что какая-то мамзель осмелилась самовольно остаться в моей постели на ночь, или то, что я не могу вспомнить, как провел эту самую ночь, хотя бы ее часть, включающую мой оргазм, к примеру.       Недовольно морщусь, вскользь взглянув на девушку, которая поспешно натягивает вещи: кольцо в губе и брови, татуировки, пожалуй, везде, за исключением, разве что, лба, неестественно белые космы и тощие ноги. Ммм… Да я превзошел сам себя. Интересно, там у нее тоже есть… Хотя, нет, не интересно.       — Лена, выпьешь с нами кофе? — Фор по-прежнему приторно скалится.       — Лена уже уходит, — уничтожаю засранца взглядом, направляясь к выходу. Захлопнув за девушкой дверь, возвращаюсь к Итону. — Ни слова, ясно? — предупреждающе рычу и ухожу поскорее в ванную, пока нахальный говнюк не начал сыпать издёвками.       В столовой уже полно народу. От моего внимания не ускользает, что друг кидает свой фирменный взгляд исподлобья куда-то мне за спину. Обернувшись, вижу только новых неофитов за соседним столом.       — Что, уже на какую-то новенькую глаз положил? — ухмыляюсь язвительно. — Хах. Или не глаз?       — Вот не надо всех мерить своими мерками, — сводит брови к переносице.       — Ладно, — усмехаюсь. — А вообще, как тебе новенькие?       — Пока не понял, — он пожимает плечами. — На первый взгляд небезнадежны. Вообще-то, я рассчитывал, что ты сегодня сам всё увидишь.       — Да не ссы, — помигиваю, отодвинув пустую тарелку. — Вчера просто пришлось по-быстрому мчать в Эрудицию. Какого черта Макс решил, что мои дипломатические качества превосходят его собственные, я понятия не имею.       — Хмм, — Фор потирает подбородок и улыбается как-то странно.       — Что?       — Уверен, что это всё Макс?       — А кто по-твоему? — вдруг понимаю, о чем он, и криво ухмыляюсь. — Думаешь, Джанин?       — Мало ли… Может, с опозданием потенциал в тебе разглядела.       — Мгм, — выпиваю залпом остывший чай и поднимаюсь, опираясь руками на стол. — Может быть. Что ж, я не против. Моего ПОТЕНЦИАЛА и на Мэтьюз хватит, — скалюсь, увидев, как друг кривится.       — Дружище, она, разве что, не в матери тебе годится. Не находишь, что это слишком? — смотрит исподлобья.       — Не-а, — опускаю вниз уголки губ. — Она шикарная женщина и вполне достойна внимания.       — Конечно, тут я даже не спорю, — раскрывает перед собой ладони. — Если уж Лена достойна, то Лидер Эрудиции и подавно.       Ничего не отвечаю. Качаю головой. Иногда удивляюсь, как случилось, что он родился в Отречении. Среди искренних ему было бы самое место. Вечно пиздит не по делу. Но сохранить за собой последнее слово я сегодня не стремлюсь. Почему? Даже не знаю. Наверное, настроение слишком хорошее, чтобы с ним собачиться.       — Может, сначала пойдешь оружие сдашь? — Фор кивает на пистолет, который мне вчера было в лом тащить в оружейку.       — Успею. Сначала познакомлюсь поближе с нашим пополнением.       Как только мы заходим в зал, сразу натягиваю суровую вывеску. Нужно ребятам с первых минут дать понять, кто здесь Царь и Бог, кого им следует уважать и бояться. Стоим с инструктором перед гудящей толпой, наверное, пару минут, но никакой реакции так и удостаиваемся. Да, с уважением, здесь, похоже, проблемы. Долго не думая, достаю пистолет и стреляю, подняв руку над головой. Раздается оглушительный грохот, разносящийся эхом под высокими сводами. Народ напрягается, кто-то даже повизгивает.       — Построились на счёт три! — убираю ствол и хлопаю в ладоши. — Один! — все мгновенно строятся, вытянув руки по швам. Смотрю и мгновение охуеваю. Половина лиц даже не обезображены интеллектом. Конкретно, касаемо мужской половины. Усмехаюсь, перекинувшись взглядом с Итоном. И похуй. В Бесстрашии он не в приоритете. Выполнять простые приказы могут и тупицы.       Джин       — Вот придурок, — лепечу себе под нос, вступая в ряд. — Как будто нельзя по-человечески.       — Тсс, — Тина слегка наклоняется ко мне. — Он же услышит!       — Ну и что? — дёргаю плечами. — Он и так уже нас ненавидит.       — С чего ты решила? — слышу волнение в её голосе, но не успеваю ответить, когда Лидер начинает свою речь.       По какой то неизвестной мне причине я не могу разобрать ни слова, словно парень говорит на другом, совсем не известном мне, языке. Но так же я внимательно слушаю, впитывая звуки его голоса. Я и раньше его слышала, о нём слышала.       — Позади вас таблица, — продолжает Лидер, Тина тянет меня за рукав, привлекая моё внимание, и я, как все, оборачиваюсь. — На ней будут отражаться все ваши успехи, — делает паузу с язвительной улыбкой. — И неудачи тоже.       — Что это значит? — высокий парень из Эрудиции задаёт вопрос, волнующий нас всех.       — Это значит, что если вы будете трепать языками, — смотрит на меня, практически уничтожая взглядом, — А не отдаваться в полную силу, то в конце, некоторые из вас, будут чистить туалеты и готовить еду всю оставшуюся жизнь. — Итак, мы с вашим инструктором постараемся слепить из вас хоть какое-то подобие солдат, — сузив глаза, проходится по нам взглядом. — Хотя, сомневаюсь, что некоторые из вас задержатся тут надолго.       Опять этот издевательский, снисходительный тон, который бесит настолько, что я не успеваю за своим языком.       — И как Вы пришли к такому выводу? — он замирает на мгновение, моргнув пару раз, переводит взгляд на меня, изогнув колотую бровь и сжимая челюсти так, что желваки играют. Понимаю, что ляпнула лишнего, но не вижу смысла давать заднюю.       — Кто тут у нас такой языкастый?! — подходит медленно, и сквозь свой бешенный пульс я слушаю его шаги. Картины того дня, где он убил щенка, снова всплывают в памяти, и моё презрение рисуется на моём лице. — Имя! — командует, остановившись передо мной.       — Джин, — отвечаю чётко и громко.       — Джин, если ты не обладаешь бессмертием, как твой мифический тёзка, — наклоняется ближе, — Держи язык за зубами.       Он отходит и отворачивается, но я же не могу просто так отпустить ситуацию (Его).       — Странная у Вас логика, Лидер, — шепчу и клянусь, если бы сейчас я была бы способна двигать руками, я бы дала себе по губам.       — Продолжай, — снова сверлит меня взглядом, развернувшись ко мне на пятках.       — Вы сделали о нас выводы, — начинаю спокойно, игнорируя дрожащую руку Тины, которая сейчас, кажется, вырвет мою из плеча, уж очень отчаянно она тянет мой рукав. — Только взглянув на нас. Вы обладаете сверх силой видеть людей насквозь или же Вы медиум?       — Что?! — он практически рычит, его напряжение чувствуется так отчётливо, что эта энергия словно поглощает мою душу. Не в силах удержать зрительный контакт, перевожу взгляд куда угодно, и вижу Фора. Мой бедный друг. Впервые за всю жизнь, что я его знаю, я читаю в его глазах панику. Но должна отдать ему должное, он стойко молчит, стиснув зубы.       — Прошу прошения, — наконец ко мне возвращается дар речи. — Я ни в коем случае не хотела Вас обидеть.       — Обидеть?! — он ухмыляется, и его взгляд леденеет. — Откуда ты, Джин?       — Отречение, мой Лидер, — гордо задираю подбородок, хотя, сейчас мне так страшно, и врезать ему хочется так сильно, что в голове творится хаос, и точно мне не до гордости.       — И так, бойцы, — снова отойдя на шаг, обращается он к нам. — Сегодня мы с инструктором проверим вас на выносливость, дабы не быть мне голословным. Начинаете забег по залу, — хлопает в ладоши, и мы срываемся с места.       — Сколько им пробежать? — слышу голос Фора.       — Думаю, двадцати кругов будет достаточно для первого раза, — отвечает мой кошмар.       И всё бы ничего, только вот моё ушибленное колено даёт о себе знать сразу же после первого круга, на второй я уже хромаю, но останавливаться не собираюсь, только не так, я ни в коем случае не могу показать ему свою слабость.       Сосредоточенная на своей боли, пытаюсь не обращать внимания, что ребята уже пробежали все двадцать кругов, и теперь, выстроившись в ряд, ждут меня.       В какой-то момент вижу сочувствие во взгляде Тоби, я знаю, что сейчас он не сможет мне помочь. Во-первых, это не по правилам, а во-вторых, я сама против. В конце концов, я уже взрослая девочка, и сама должна проходить все испытания, которые мне подкидывает судьба, или мой длинный язык.       Наконец этот кошмар в виде забега заканчивается, и я занимаю своё место.       Эрик, сцепив руки за спиной, шагает вдоль шеренги и останавливаться передо мной. Выправляю спину и почти не дышу, пока он осматривает меня с ног до головы.       — Что с ногой? — спрашивает сухо, снова наклоняясь ко мне.       — Ничего смертельного, — отвечаю, хотя, кто знает, в данный момент я готова сдохнуть, лишь бы унять эту боль, или же это странное чувство от его близости.       — Упертая, значит, — ухмыляется, сузив глаза, словно пытается что-то ещё разглядеть во мне. — Мы раньше встречались?       — Думаю, Вы бы запомнили.