Его Коралина

       С лица вытерта кровь, а рядом на полу лежит разбросанная куча всевозможных лекарств, которые можно было найти в старой потрепанной дорожной сумке, что теперь распотрошенная валялась в дальнем углу комнаты. Ваты в доме не нашлось, хотя девочка четко помнила, как мама клала ее в дорожную аптечку при переезде, поэтому помогло чистое махровое полотенце, которое теперь перепачканное в крови, лежало в общей куче вещей. О порядке никто сильно не заботился. Как никак, а родителей дома нет, чтобы наседать над головами и ворчать о ужасающем бардаке, что разводит маленькая, синеволосая бестия в пределах своей досягаемости. Последняя задача, была самой затруднительной. Разрезать швы, мешающие Заки открыть рот и выпить лекарство.       Коралина нерешительно подняла маникюрные ножницы и сглотнув вязкую слюну во рту взглянула на теперь уже чистое от кровоподтеков лицо друга. Его пуговицы все также глянцево блестели в свете ламп, но никаких эмоций она там разглядеть не могла. Только напряженные брови и плотно сжатые губы, выдавали нервное напряжение парня. У нее не лучше. Руки Коралины дрожали, а по шее катились капельки пота. Что если у него нет полости рта? Просто мясо или полое пространство без зубов и языка… А может его губы срослись и там только хирург может помочь?       Мысли роились в голове и чем дольше она думала, тем хуже ей становилось. Она боялась ему навредить. Ведь швов Бельдам было не видно. Либо они уже срослись с кожей в ничто, либо слишком плотно прилегают друг к другу. А она ведь даже картинки с пунктирами неровно вырезает. Ей было страшно. Ровно также, как если бы от ее ответа на последней контрольной, зависела судьба всего мира.       На подрагивающую руку с ножницами, легла ладонь в перчатке, прохлада ткани отвлекла ее и она удивленно посмотрела на друга. Заки мягко улыбался, стараясь успокоить подругу и плавно поднес ее руку к своим губам, приподняв подбородок для ее удобства. Выглядело, так будто парень предлагал перерезать ему горло, а не снять швы с губ. Девочка завороженно смотрела на храбрость своего товарища и уже начала испытывать стыд за свой страх. Это ему скорее всего будет больно, это ему страшно больше всего, а она своим поведением заставляет его защищать себя даже в ее мире. Где как казалось, все должно было быть наоборот…       Глубоко вздохнув она немного нервно улыбнулась и взглянула вопросительно в пуговицы Заки. Он кивнул и девочка приступила. Легким касанием подрагивающей руки она раздвинула губы и взглянула. Облегченный вздох чуть не вырвался из груди. Швы есть, но глубоко. Значит все не так плохо.       Острые края ножниц максимально аккуратно поддели первый стежок. Волоски нити пропитанные кровью были мокрыми и уплотнили ее, что усложняло ситуацию. Ведь лезвия скользили по волокнам и с трудом разрезали их. Нужно было углубить ножницы. Её ресницы подрагивали, но руки были тверды как никогда. Она была четко настроена вернуть своему другу возможность питаться, дышать полной грудью и даже, то на что она и не смела надеяться — говорить.       Стежок за стежком она медленно, но верно двигалась к другому уголку рта. Это была самая важная и ювелирная работа, которую она делала за всю свою жизнь. Нельзя было допустить ошибки. Слегка желтоватые, кое-где покрытые кровью, за ровным рядом стежков, виднелись зубы.

***

       Заки мял края куртки в нетерпении глядя на сосредоточенное лицо Коралины. Она была так близко, что он чувствовал ее дыхание на своем лице. Бархат кожи ее пальцев на своих губах. Неловкая свобода в левом уголке губ, что с каждым щелчком ножниц, только увеличивалась, не давала ему усидеть на месте. Когда она закончит? Должен ли я что-то сказать? Но что ей говорить? Сказать спасибо? Рассказать о том, как я ей благодарен, что она мой друг? За то, что привела меня в свой мир? За то, что не бросила? Что мне ей сказать? — Не ворочайся, я почти закончила — раздалось у него под носом и он застыл на месте. Больше ни о чем не думая, стеснение от того, что он ей мешал своими мельтешениями, словно ковш холодной воды, вернули трезвость ума и он решил для себя… — Я закончила. Можешь попробовать выпить? — девочка придвинула стакан воды и взглянула на товарища. На его щеках горел румянец, который контрастировал с темными кругами под пуговицами. — Тебе не здоровится?       Заки замотал головой в отказе и все также молчаливо, ободряюще улыбнулся, теперь уже свободной улыбкой, которую портили лишь висящие кусочки окровавленных ниток. Коралина смотрела на него со смешанными чувствами. С одной стороны она была бесконечно рада, что он в порядке, а с другой, его внешний вид и нежелание или же невозможность говорить пугали. Особенно когда она вспоминала болтливого Заки. Который не смотря на всю свою дурковатость, источал тепло и даже в некотором роде заботу. Другой-Заки сам нуждался в этом, но разве она — маленькая девочка, сможет ему это дать? Если раньше это не вызывало у нее сомнений, то теперь она стала полна противоречий.        Открыв нужную таблетку она положила ее на его ладонь и глядя на нерешительность друга, самостоятельно дала ему в руки стакан воды. — Ложишь таблетку в рот, глотаешь и запиваешь водой. Понял? — разъяснила она ему и парень кивнув выполнил все, что она сказала, напоследок жадно припав к стакану. Его переполняло ощущение неутолимой жажды. Он уже и не помнил когда последний раз пил. Это было так давно, что стерлось из памяти, а попытки вспомнить вызывали лишь головную боль. Лишь когда стакан опустел, парень почувствовал удовлетворение, хотя и то казалось не совершенным. Едва ли его жажду можно было утолить одним стаканом воды. Он откинулся назад на руки и закинул голову, облегчённо вздохнув. В целом его все устраивало на данный момент, подруга в порядке, он более-менее здоров, Бельдам в другом мире и здесь ей их не достать. По крайней сейчас… Но думать об этом не хочется.        С первого этажа донеслось требовательное мяуканье. Не нужно было быть гением, чтобы понять кто их зовёт. Заки словно ожил когда услышал знакомый звук в чужом для него мире. Он ловким движением вскочил на ноги, помог встать Коралине и утащил ее за собой на первый этаж.       Черный кот, словно всегда тут жил, вальяжным шагом прошел по коридору в сторону родительской спальни, которая к слову находилась недалеко от большого зеркала, в котором настоящий Заки увидел своего фальшивого близнеца, перепачканного в крови.       Ребята не сговариваясь прошли следом за ним. Комната казалась запустелой, будто люди давно покинули это место, а в воздухе парили облака пыли, несущие на себе аромат старости, плесени и чего-то горького. Если бы Заки спросили, что это за аромат, он бы без ошибочно ответил — Бельдам. Но Каролина, кажется еще не понимала, что именно произошло или просто отказывалась в это верить. Она не смотря на весь свой скептицизм и логический склад ума, была заядлой оптимисткой, верящей в то, что все будет хорошо, а потому мальчик не решался намекнуть о своем неутешительном наблюдении подруге.        Кот юркнул под кровать, застеленную унылым серым пледом и чутка повозившись выпрыгнул оттуда с до боли знакомой игрушкой в зубах. Это была двуликая тряпичная кукла, имеющая поражающие сходства с родителями девочки. Заки нервно сжал руку подруги и взглянул на ее лицо.       Коралину затрясло. Эмоции, что раньше были приглушены забурлили под кожей подобно раскаленной магме вырывающейся из недр земли на поверхность. Она тяжело задышала, предательские слезы скопились в уголках иссиня-черных глаз, все норовя упасть на пол. Девочка вырвала руку из ладони Заки, схватила проклятую вещь и бросилась к камину. — Разжигай! — не своим голосом рыкнула она в сторону друга и бросила куклу к пока еще холодной, не тронутой огнем древесине. Долго возится не пришлось. Сухость помещения сыграла на руку и уже скоро поблескивая необычайно странными, зеленоватыми искрами, на фоне обычного пламени, страшная кукла превращалась в подобие скорченного в ничто, под воздействием жара, полиэтиленового пакета. Не известно какими материалами пользовалась ведьма при ее создании, но горели они странно, навевая на мысли о химической основе, тех самых вещей.       Девочка села возле камина, ее живая фигура явно не вписывалась в мертвую обстановку помещения, но едва ли кому-то было дело до подобных деталей. Она одиноко обняв коленки, обратила свой затуманенный душевной болью взгляд в пепелище, словно то могло подсказать, как ей поступить дальше, но выбирало молчание, ответу. Друг, такой же немой, как и этот проклятый пепел, сел рядом и неуклюже попытался обнять подругу. Она медленно перевела свой вес на него и уже лежала головой на груди парня, слушая неравномерное биение сердца. — Что же мне делать? — произнесла она в пустоту, — Что же мне делать, Заки? — и наконец полноценно заплакав спрятала слезы в складках его одежды. Заки медленно гладил ее по хрупким плечам, пытаясь найти решение в некогда набитой песком голове, но ничего придумать так и не мог. — Я не знаю — выдавил он из себя удрученно и все в комнате стихло.