Плохие лжецы

Права была Мол в своем презрении ко взрослым. — А знаешь, моя радость, что нам мешает самим развлечь друг друга? Так сказать, познакомиться немного поближе? Они настолько просты, что все их понятие «развлечений» и «веселья», как правило, сводится к гениталям. — Скажи «пожалуйста». Нет бы камнями в речку покидаться и посмотреть кто дальше закинет. Или жучков половить. Продать что-нибудь ненужное втридорога. — Пожалуйста… И все же в глубине души Фаустина немного побаивалась утренней реакции Астариона. Она буквально чувствовала его взгляд, сверлящий ей затылок, когда она свалилась на боковую уже вскоре после своего пустого обещания, подарив свои объятия не ему, а Шкрябу и бутылочке вина. Неплохого вина, кстати. Утро не могло наступить быстрее, и проснулась, а вернее очнулась Фаустина все с тем же чувством бодрости, не оставлявшем ее всю эту праздничную ночь. Великолепную ночь. Великолепнейшую из ночей. Давно тифлина не чувствовала такой безграничной радости от проделанной работы. Наверное, эти эмоции не посещали ее с тех самых пор, как она впервые расколола цепи ее наставника, опутывавшие ее рассудок добрую часть ее жизни. И, наверное, именно поэтому ее сны были такими поверхностными и незапоминающимися. Она будто и не спала, но при этом совсем не устала. Из минусов, однако, было похмелье, сопровождаемое этим мерзотным привкусом, расползшемся по ротовой полости. Будто кто-то организовал в ее глотке кладбище прогнивших крысиных трупов. А еще был Астарион, стоящий у нее на пути к Хальсину, и обойти его не представлялось возможным. Быстро окинув его взглядом, Фаустина не заметила никаких признаков поджидающих ее неприятностей. Эльф выглядел совершенно спокойным, расслабленным даже, глядящим в прострацию и погруженным в свои личные мысли. Как ни в чем не бывало, он стоял лишь чуть поодаль от Хальсина, скрестив руки на груди. Но Фаустина в жизни не поверила бы, что он выбрал именно это место для считания ворон совершенно случайно. Собрав волю в когтистый кулак, Фаустина решила, что лучшим ходом будет пройти мимо, не слишком быстро, но достаточно торопливо. И, может быть, бросить будничное пустое «привет», не задерживаясь ради ответа. Но одно дело — план в теории, другое — результат практики. Когда Фаустина разогналась и открыла рот, чтобы бросить это свое жалкое «привет», Астарион ее уже заприметил и развернулся на каблуках в ее сторону, перекрывая путь, разрушая ее план и вгоняя в легкий ступор. — Утро доброе, дорогая! — в типичной развеселой манере поприветствовал он. — Как спалось? Кошмары не мучали? От такого участия можно было бы растаять, если бы не огонек затаенной насмешки в рубиновых глазах. Фаустина, конечно, могла бы обогнуть его… а почему бы, собственно, ей этого и не сделать? — Привет-отлично-спасибо! — выплюнула она на одном дыхании, растянув стандартную ухмылочку на губах, и сделала шаг вправо, но он оказался быстрее и почти синхронно сдвинулся в ту же сторону. — Точно? Ужасно выглядишь. Будто тролльей дубинкой оприходовали, — жалостливо заговорил он, поджал губы и покачал головой. — Помятая… и грязь на щеке налипла. — Его язык лишь слегка коснулся его бледного пальца, которым он потянулся к ее лицу, но стоило ему вторгнуться в исходящее от нее живое тепло, как он брезгливо поморщился и свернул свой палец, так и не коснувшись ее щеки. «Это он что, обзывается что ли?» — рассеянно подумала Фаустина. — «Я, конечно, знала, что он не будет устраивать мне унизительные сцены, но… серьезно?» — Все не так плохо… — пожимая плечами, ответила она, не сумев вовремя скрыть растерянность. — А как твои дела?.. Судя по тому, как сверкнуло красное в его глазах, Фаустина поняла, что именно к этому вопросу он и подводил. — Вос-хи-ти-тельно! — пропел он, чуть качнувшись и хлопнув в ладоши, с таким видом, будто она должна ему поаплодировать за эти его ужимки. — Но знаешь… — он выдержал короткую, но продуманную паузу, изменяясь в лице. — Могло быть и лучше, если бы ты не тратила мое время на свои дурацкие выходки. — Белые брови с уголками бледных губ опустились так угрожающе медленно, что Фаустину, как бардессу, изучавшую искусство актерской игры, впечатлило насколько изящно он переходит от фальшивой приязни к холодному искреннему раздражению. Однако, теперь пришла очередь ее шутовства. — О? О-о! Ах! — С уверенность мастера Фаустина изобразила раскаивающуюся невинность. Ее лицевые мышцы, ее жесты, даже ее хвост, подобно не допускающей просчетов машине, вырисовывали эту картину искреннего непонимания. — Ты про вчера?.. Неужели ты был серьезен?.. — Что, прости? — теперь непонимание отразилось и на его лице, с тем исключением, что оно было подлинным. Фаустина неловко потерла затылок и криво улыбнулась, закладывая фундамент своим лживым объяснениям: — Учитывая, что ты так часто смотришь на меня сверху вниз, я думала, что ты шутил… про ночь-то. — Ее голос был робок и в нем не было ни намека на обиду. — А я всегда считала тебя клоуном, вот и подыграла. Выходит, это была не шутка?.. Фаустина сдержанно наблюдала как белый лоб Астариона разглаживается, а на губах змеей расползается самодовольная ухмылка. Мысль о словесной дуэли пощекотала мозг, заставив его выпустить в кровь какую-то детскую радость перед предстоящим возможным испытанием. — Дорогая, я, конечно, знал, что ты забавная, но мстительная? — Его глаза сияли восхищением и неверием. — Я недооценил твой шарм. Может, там внутри, за выпендрежной добродетелью сидит маленький чертенок? Фаустина не ожидала, что это притянутое за уши умозаключение внезапно кольнет ее нервной дрожью. — Заморочила мне голову, заставила меня сказать «пожалуйста», и все из-за чего? Насмешками и ядом, капающими с его клыков, можно было отравить весь гоблинский лагерь, а не только его часть. Но мимо ушей Фаустины не просвистел едкий упор, который он сделал на слове «пожалуйста». — Детской обидки… Мало того — пошла демонстративно обниматься с животным! — Он опять прихлопнул в ладоши. — Я восхищен, но с псиной вышел перебор. Я думал у тебя есть стандарты. «Пожалуйста»… Вот в чем фишка. Права была Мол в своем презрении ко взрослым. Их игры, пусть даже с участием гениталий, как правило заключается во власти и силе. Это было правдой для Зентарима, в котором Фаустина провела самые долго тянущиеся годы своей жизни. Это было правдой для простых мирных соседей, с которыми она имела честь познакомиться, когда она открыла свой собственный дом-магазин во Вратах Балдура. Это было правдой для бледного эльфа, который искал вчерашней ночью не только удовольствия. Фаустина, откровенно говоря, не помнила, когда она в последний раз хотя бы читала новеллу, в которой секс присутствовал… ну, ради секса, а не демонстрации доминирования. Силы. Власти над партнером. У проигравшего в этих «взрослых играх» может пострадать нечто посерьезнее гордости. Пора бы уже привыкнуть. Не говоря уже о том, что сам Астарион не вызывает даже минимального необходимого доверия, учитывая его категоричные выживальческие взгляды на мир. Предстань перед ними какой дьявол с предложением перебить всю их веселую братию в обмен на свободу от Казадора, результат будет чуть более чем предсказуем. Даже если Астарион, вдруг, искренне симпатизирует своей невольной команде, Фаустина готова свой магазинчик поставить на то, что решение его при таком раскладе будет отнюдь не в их пользу. «Пожалуйста»… Это было жестоко и забавно. Ровно так же это было, когда эльф подбадривал жреца Ловиатар, стегающего спину Фаустины, и правду, скрытую под ее одеждой. Он прав, это была месть, и ее вели эмоции. Они же отупили ее, они же привели ее к этому разговору. Размышления зазывали ее все глубже и глубже в себя. И с каждым новым выводом крысиный привкус похмелья в глотке менялся, превращаясь в яд, фантомом напоминающий ей, что было в последний раз, когда она была уязвима перед кое-кем, кого она считала лю...бовницей. Рука на плече обожгла ее и вернула в реальность. — Ты еще с нами, дорогая? — участливо поинтересовался Астарион, выражая лишь легкую озабоченность повиснувшей тишиной. — Или личинка слишком медленно подсказывает тебе подходящие остроты? Фаустина шумно втянула воздух и приготовилась было выложить все свои карты на стол, но что-то в разуме резко ее одернуло. «Плохая идея. Если сейчас скажу ему про его «пожалуйста», то мы будем собачиться, пока не превратимся в иллитидов. А время не ждет». — Ладно, дружище, хватит на сегодня. — Фаустина смахнула его руку с плеча и подняла в ответ свои, тактически принимая поражение. — Тебе было весело, когда меня пытали, мне было весело вернуть тебе должок — в этом все дело. Один-один и все такое. За сим позволь откланяться — меня теперь ждет вон тот эльфийский красавчик. — Она кивнула в сторону Хальсина. — А если уж захочешь вернуться к этой теме, то будь милосерден и подожди, когда меня отпустит жесткое похмелье. Так будет хотя бы честно. И, не дожидаясь ответа, тифлина прошмыгнула мимо, натягивая маску приветливости на свое усталое лицо. Астарион, коварно сверкнув глазами, бросил короткий взгляд ей в спину, выглядывая из-за плеча. Будничные подколки — типичное для них общение, и их компаньоны, поди, даже не заметили этой сцены, но что-то скрытое и важное о них обоих просыпалось на свет в то послепраздничное утро.