без тебя.

пара истории магии была, как обычно, скучной и бесполезной. Панси практически спала, подперев рукой щеку. ее взгляд был устремлен куда-то в сторону гриффиндорцев, которые оказались с ними. она все еще не понимала, почему два враждующих факультета ставят вместе, да и ей было откровенно плевать на это. ведь она могла наблюдать за Гермионой чаще. сейчас она сосредоточенно писала что-то на пергаменте, внимательно слушая профессора. кажется, почти единственная из всех. ее друзья о чем-то переговаривались вполголоса, иногда ловя на себе неодобрительные взгляды подруги. пальцы девушки проводят по каштановым волнистым волосам, заправляя прядку за ухо. прелестно. слизеринка еще несколько секунд наблюдает за плавным движением пера и отворачивается, не сдерживая ухмылки. никто и не догадывался, чем занимается идеальная мисс зубрила после занятий. и, поднимая свое перо палочкой в воздух, Панси с нетерпением ждет этого вечера. – эй, панс, – ее бесцеремонно пихают локтем, отчего перо вздрагивает и падает на парту, – о чем мечтаешь? Грейнджер? – пошел ты, Малфой. Панси снова подняла перо в воздух, недовольно буравя его взглядом. как же ей хотелось бы уметь управлять временем. или силой мысли дать Малфою в глаз. настроение окончательно испортилось. остаток дня проходит, скорее, сквозь Панси, постоянно обитающей в своих мыслях. она сосредоточена и рассеяна одновременно в своем отвлечении от мира. ее голову занимает лишь сегодняшний вечер, белые простыни и одна простая составляющая, отсутствующая в поле зрения. это неимоверно злит. кажется, что несколько часов тянутся вечность: уроки, обед в большом зале, снова уроки. время идет медленно, дразня недосягаемостью вечера. когда они вернулись в гостиную слизерина, Панси отпустило. провести Грейнджер было плохой идеей. но она будоражила сознание. на это она, конечно же, поспорила с Малфоем. еще месяц назад. исполнение не заставило себя ждать и через пару дней Панси гордо хвасталась бордовым галстуком, оставленным в своей кровати. она не ожидала, что Гермиона так просто согласится. девушка приходила еще несколько раз после этого, когда в подземелье было меньше всего слизеринцев. каждый раз кровь будоражило, как в первый. это уже не было просто частью спора. в ожидании Грейнджер, она перезаправила кровать несколько раз, кажется, больше сотни раз посмотрелась в зеркало, причесываясь, подвела губы помадой. время шло еще медленнее в ожидании заветных трех ударов в дверь. кто-то будто снова играл с ней ожиданием. Панси знала, что, когда Гермиона войдет в дверь, ее напряжения не должно быть видно. ведь она должна придерживаться своей части игры. никаких чувств, только суровый расчет. но она уже проиграла. очередное поправление галстука прервалось тем долгожданным стуком. Панси была готова броситься к двери, но сдержала себя, продолжая холодно смотреть в зеркало на свое отражение, поправляя волосы. не дождавшись хозяйку, Гермиона открыла дверь сама, озираясь по сторонам и ища взглядом Панси. – садись, я тебя ждала, – не оборачиваясь произносит она. сердце готово выпрыгнуть из груди, руки слабо дрожат, а кровь, кажется, отчаяннее забилась в венах, но взгляд девушки остается беспристрастным. Гермиона садится на постели, куда и обычно, снимает обувь, забираясь на покрывало с ногами. они обе знают, что произойдет. и обе этого хотят. Панси грациозно поднимается с пуфика, находящего рядом с ее зеркалом, и подошла к Гермионе (лишь бы она ничего не заметила). та смотрит на нее покорно, влюбленно, выжидающе. в этом аспекте слизеринка победила. она мягко оглаживает лицо девушки и спускается к рубашке, рвано расстегивая пуговицы. Панси резко толкает Гермиону в грудь и забирается на ее бедра, вальяжно расстегивая свою рубашку тоже и смотря больше играючи. хищник и жертва. осталось лишь правильно распределить роли. волнистые волосы Грейнджер собраны в хвост, что для нее редко, на ключицах и груди, скрываемых за рубашкой, виднеются следы Панси с их прошлых игр. она довольно обводит их подушечками пальцев, а после притягивает девушку к себе за все еще оставшийся на шее галстук, жадно целуя. тепло разливается по телу. руки Гермионы продолжают стягивать с нее рубашку, гладя тело и немного царапая его короткими ноготками. теперь в комнате слышны лишь влажные звуки поцелуя, редкие вздохи какой-нибудь из девушек, шорох снимающейся одежды. – я люблю тебя, Панси. нет. – я давно хотела сказать... и, – Гермиона отводит взгляд в сторону, делая паузу. – я люблю тебя. нет. вся иллюзия разрушилась в момент. любовь. Панси и не думала, что ее любовь окажется взаимной, признав для себя, что полюбить ее никто не сможет. а сейчас все было так неожиданно, руки Гермионы на ее груди, ласковый взгляд и полная безмятежность. будто в игре поменялись правила, а Панси никто не сказал об этом. нужно было срочно перестраиваться, иначе... дальше все прошло, как в старой быстро помотанной кассете. ласки, поцелуи, томные вздохи Гермионы, свежие красноватые царапины на лопатках Панси и смазанная красная помада. все это казалось таким далеким и нереальным. когда гриффиндорка уснула, Паркинсон еще долго не мог одолеть сон. она проснулась раньше, не проспав практически нисколько, слишком неспокойно было на душе. вернувшись к своему туалетному столику, Панси принялась приводить себя в порядок. в спальне было холодно и пусто. слышались лишь какие-то звуки из спальни мальчиков. неугомонные. свой утренний ритуал она проводила в полной тишине, ожидая пробуждения Гермионы. когда послышалась ее возня, свидетельствующая о том, что девушка просыпается, Панси выпрямила спину, значительно напрягшись. помада в ее руках немного дрогнула, очерчивая привычный ровный контур. – Панси? – послышался сонный голос. время пришло. Паркинсон медленно развернулась и холодно взглянула на Гермиону. ее сердце в этот миг застыло, – доброе утро. ты давно встала? – проснулась? – не сдержав эмоций, девушка сжимает край своей юбки, нервно сглатывая перед следующей фразой. – ты же понимаешь, что все, что было между нами – ошибка? – губы стискиваются в тонкую линию, но взгляд ее все еще холоден и суров. никаких поблажек. – тебе стоит забыть об этом. никому не рассказывать. ясно? Гермиона сидела, как громом пораженная, бессильно смотря на Панси и не имея возможности вымолвить не слова. все это казалось ей частью сна, но увы. – чего смотришь? убирайся. девушка гордо подняла голову и отвернулась к зеркалу. ожидание, пока Гермиона выйдет из комнаты, было самым мучительным из всех, что можно представить. девушка старательно одевалась, собираясь уйти как можно быстрее, но из-за нервов и выступивших слез путалась в одежде. из-за этого жилетка ее была надета наизнанку, а галстук она пихнула в сумку, напоследок хлопнув дверью. в комнате осталась лишь пустота и Панси. пустота в комнате, пустота внутри самой девушки, все это давило невидимым куполом. неужели род настолько важен, что его можно променять на любовь? да. ее этому учили с раннего детства и предавать свои идеалы было бы кощунством. но, пока запах Гермионы не выветрился из кончиков ее пальцев, из ее постельного белья, Панси будет верить, что она хоть что-то выиграла в этой жизни. – я тоже тебя люблю, – раздается эхом по пустой комнате.