Розалинда и некромант

      Танцуй, красавица! Разве не для этого я тебя воскресил? Танцуй, извивайся в моих объятиях, смотри на меня пустыми глазницами, улыбайся истлевшим ртом! Ведь я так старался! Украл лопату у местных, отыскал твою могилу в лесу, в стороне от Дома Бриндла, выкопал тело, чтобы твой супруг мог с тобой снова увидеться. Жаль, что он скоро застанет тебя с другим мужчиной, но разве то, что сейчас между нами происходит – измена? Мы ведь просто танцуем вместе, а могли бы провести ночь, не будь ты мертва… Наверное, ты была очень красивой. Умерла совсем молодой, судя по безупречному состоянию костей под обрывками одежды и слоем иссохшей плоти. Я, как ценитель прекрасного и исследователь останков, не мог налюбоваться на обворожительный чистый череп с ровным рядом зубов.       Танцуй же! Мои руки мягко, но настойчиво притянули мертвую девушку к себе за талию. Грудная клетка, стыдливо прикрытая сгнившими лоскутами белого платья, прижалась к моей груди. Ноги в стертых кожаных туфлях с тихим шорохом переступили по траве, повинуясь моей воле. Ниточки светлых волос колыхнулись, когда я на вытянутой руке отстранил от себя неживую партнершу. Она развернулась, порывисто мотнув черепом и клацнув зубами, и снова устремила на меня пустой взгляд. Её улыбка лучилась тленом в странном обаянии смерти. Хотя скорее это был оскал, но какая разница? Перешептывающиеся с легким ветерком кроны деревьев пропускали к нам теплые лучи солнца. Мы кружились возле разрытой могилы, и впервые за время моего путешествия я ощущал некое подобие веселья.       – Танцуй, Вена… – горячо прошептал я, не отрывая от неё восхищенного взгляда. Даже мертвая она казалась мне совершенно очаровательной. Её тонкие кости всё ещё оставались безупречны, и я наклонил партнершу и подхватил, не позволяя упасть. Зомби-девушка изящно вытянула ножку и, словно испугавшись, крепко вцепилась в моё плечо. Чувствовать её, дарить ей энергию было умопомрачительно. На несколько минут она стала для меня не просто способом достижения цели, но существом, с которым хотелось разделить свою испорченную радость.       – Что тут происходит?! – грубый мужской голос, разнесшийся по подлеску, разрушил всё веселье. Мы с зомби синхронно повернули головы к источнику звука.       К нам стремительно приближался высокий темноволосый мужчина.       – Прости, милая, кажется, твой муж нас заметил… Скоро мне придется уйти! – сообщил я зомби, разрывая нашу трепетную связь.       Надломленный, полный боли крик прозвучал справа. Я грубо толкнул мертвую девушку в разрытую могилу, напрочь отринув малейшее уважение к своей недавней партнерше. Да, танцор из меня скверный, и были на то свои весомые причины. Как минимум та, что обучение магии в Доме Телванни не включает в себя изучение искусств вроде живописи и танцев.       Обезволенный труп со стуком упал в открытый гроб. Я поднял руки, глядя на бегущего ко мне имперца, и теперь смог нормально рассмотреть того, кто вызвал отвращение Принца Жестокости.       Мелус Петилиус выглядел как невзрачный фермер в простой рубахе и холщовых мешковатых штанах. Коротко остриженную голову обхватывала черная тканевая повязка, закрывающая лоб. В общем, героем или особо благочестивым человеком в данный момент он не казался. Его круглое простоватое лицо перекосилось от злобы и ненависти. Он видел перед собой только разрытую могилу жены, и все обеты вмиг перестали иметь для него какое-либо значение. Я покосился на прислоненную к надгробию булаву. Предполагалось, что Мелус должен её схватить и убить меня, правда не было уверенности в том, что он видит что-то кроме меня и оскверненного тела его покойной Вены.       Но оскорбленный муж схватился за лопату, потому что она стояла ближе. Это меня действительно напугало, ведь я прекрасно понимал, что волю Молага Бала следует исполнять в точности так, как он говорит. Иначе это чревато последствиями. Страшными муками для моей души или чем-нибудь похуже, хоть и Лорд не славится изощренной фантазией.       Мелус подбежал ко мне, не переставая кричать. Он сыпал проклятьями, вспоминал имена всех богов, плакал, явно утратив контроль над собственным разумом от увиденного. Я остался на месте, приготовился отбиваться. Нельзя было позволить взбешенному праведнику ударить меня лопатой. Оружие взмыло в воздух на манер секиры, но я не сдвинулся и на шаг. Перед тем, как лопата опустилась на мою голову, выставил руку вперед и шагнул навстречу Мелусу, на лету перехватывая черенок. Получилось, что мы с противником неловко столкнулись лицами, и в его карих глазах на долю секунды промелькнуло замешательство.       Мы оба стояли у раскопанной могилы Вены Петилиус и держались за одно древко, чувствуя опасную близость. Растерянность оскорбленного муженька вмиг сменилась праведным гневом. Следующий удар, внезапный и мощный, высек из моих глаз искры – Мелус боднул меня, как разъяренный минотавр. Но в падении мне все же удалось выхватить из его руки лопату и отшвырнуть её подальше. Я неловко сел на горку земли у края могилы, и едва не скатился вниз, имперец вцепился в меня голыми руками и принялся душить.       На удивление крепкая хватка сомкнулась на горле, выдавливая воздух и не позволяя сделать новый вдох. Если буду сопротивляться, все усилия пойдут прахом, но нужно что-то сделать, чтобы удовлетворить желание Владыки.       Я кое-как изловчился, дотянулся до горла имперца и метко ударил его в острый кадык. Он захрипел, отшатнулся, его руки разжались, позволив мне выскользнуть и отползти к булаве. Под пальцами рассыпались влажные комья земли.       Мелус, увидев, что я тянусь к оружию, навалился сверху и стоящая булава, наконец, приковала его взор. Он тут же схватил её и ударил. Перевернувшись на спину, я видел, как утыканная шипами голова оружия движется ко мне. Видел, как она резко приблизилась к моему лицу, рука непроизвольно дернулась вверх, чтобы закрыться от неизбежного удара. Рефлекс, не более того, но в этот раз я опоздал.       Ненадолго в ушах застыло эхо крика отчаяния, солнечный свет в моих умирающих глазах сошелся в одну белую точку и померк. Больно почти не было, или я уже не осознавал боли – шипы булавы превратили в кровавое месиво всю левую часть моего лица. По крайней мере, последнее, что я смог понять при жизни – всё идет по плану моего господина.       Мне было страшно всего какую-то долю секунды. Пока плоть ещё имела значение. Лишь за последнюю мысль мог уцепиться мой высвобожденный из оков тела дух, всецело принадлежащий Молагу Балу. Она-то и потянула вспыхивающее крохами жизни сознание ввысь. Она же и обрушила в глубины, исполненные ужаса, преодолевающего даже смерть.       Передо мной родился знакомый, но все ещё потрясающий воображение своей омерзительностью образ Хладной Гавани. На оскверненной Зеленой Императорской тропе прекратился бой между даэдротами и зомби. Чудовища бродили между раскуроченных надгробий, из-за городской стены слышался исполненный муки вой нескончаемо пытаемых душ.       Я уставился на иссиня-черное небо, на котором не мерцало ни единой звезды. Оно походило на ледяную воду, крутящуюся стремительным водоворотом, но не падающую на проклятую землю Хладной Гавани.       «Ты здесь!» – по небу пробежалась рябь. В воронке проступил лик Лорда Жестокости.       «Вот теперь я, кажется, умер!»       «ТЫ УМРЕШЬ, КОГДА Я ТЕБЕ ПРИКАЖУ, ДИТЯ!»       И меня вдруг вытолкнуло из видения, выдрало из той реальности, принадлежащей Молагу Балу, и сквозь оживающее тело прошла такая судорога, что я заорал. Вернее, попытался заорать, но голос перестал принадлежать мне. В горле что-то клокотало, жгло, не позволяло нормально дышать. Невидимая петля душила, стягивала, не давала произнести и звука.       В глазах плыл молочно-белый туман. Постоянные болезненные судороги не давали мышцам покоя. Я вдруг ощутил себя мертвецом, которого пытается вернуть к жизни некромант. Ещё совсем недавно бывшее живым естество сопротивлялось этому действию, но воля некроманта оказывалась обезоруживающе сильной. Она не позволяла моим останкам продолжать спокойно лежать на земле. И все бы ничего, но некромантом стал сам Молаг Бал. Он грубо запихивал мою душу в искалеченные останки, заштопывал смертельную рану магией, которая могла лишь разрушать и порабощать. При этом он, конечно, не позаботился о том, чтобы я ничего не чувствовал. Забота – чуждое для него понятие.       Агонизирующее тело вскоре успокоилось, но сил, чтобы двигаться не было. С трудом я поднял руку, провел по лицу. Свежая кровь тут же намочила пальцы. Моя кровь. И я был пуст, осушен, как испитая бутылка. Подобное насилие, совершенное над моим духом и плотью, заставляло крепко задуматься о сущности бытия и некоторых аспектах практикуемого мной магического искусства. Осознать насколько всё зыбко, и какие мы, смертные, хрупкие игрушки, для всемогущих даэдра. Что ж, я сам это выбрал, когда был глупым юнцом. Придется и дальше быть сильным и, может быть, когда-нибудь мне будет даровано настоящее могущество.       – Он мертв? – раздался позади встревоженный женский голос спустя некоторое время.       – Не подходи! – предостерёг девушку некто. – Если на то воля Владыки, он будет жить. Если он слишком слаб, то Владыка избавится от него. Тебе не следует вмешиваться.       В ответ я кашлянул, пошевелился. Надо мной нависло два каменных Молага Бала. Насилу приподнялся, часто моргая, чтобы в глазах перестало двоиться. Когда статуя надо мной, наконец, осталась всего одна, я сел. Голова раскалывалась, а левая сторона лица пылала, словно её сунули в кузнечный горн.       На скамейке сидели всего двое. Данмер и девушка в черной робе. Оба с исследовательским интересом смотрели на меня. Куда делся третий почитатель даэдра, я не мог и догадываться. А был ли он вообще?       – Выжил, – сухо констатировал данмер.       – …значит, достоин, – закончил я, перекосившись в злобной ухмылке. Рядом со мной лежала шипастая булава, по виду точно такая же, какую мне вручил Владыка, но это оружие переполняла магия. Помимо едва заметного ядовито-зеленого мерцания, от неё исходил ощутимый холод. Однако когда я подобрал её, то оружие так удобно легло в ладонь, словно Владыка выковал эту булаву специально для меня. Поднявшись на ноги, с видом победителя осмотрел место поклонения. Лошади не было, и я готов был поклясться, что увел её именно третий, который мне все же не померещился.       – Да чтоб тебя! – Всю радость победы словно растоптали. – Кто это сделал?!       Никто на мои вопросы отвечать не собирался. Кажется, ещё Молаг Бал хотел что-то показать мне в Хладной Гавани, но что? Сейчас мой разум едва осознавал, что творится вокруг, до глубокого анализа причин и следствий моего интеллекта пока не хватало.       Девушка подняла глаза на статую, а данмер поднялся и приблизился к изваянию лорда, воздев руки к нему. Уж не знаю, чего он просил, но я своё получил. Осталось ещё одно небольшое, незавершенное дельце, прежде чем я отправлюсь домой.

***

      Возвращение в Дом Бриндла не сулило ничего хорошего… для местных, разумеется. Я вернулся к могиле Вены Петилиус, немного постоял над холмиком земли. Вдовец все-таки зарыл её обратно и лопату утащил с собой. Это было ожидаемо, но для меня чревато долгой работой. Уж очень череп мне её понравился, не хотелось оставлять такой ценный экземпляр гнить в могиле.       Однако пока я добирался до поселка, стемнело. В лесу все мерещилось какое-то движение – то ли волки, то ли тролли. Тени мелькали между стволами, отовсюду слышались шорохи, поскрипывания, и даже вздохи. Последние пугали своей необъяснимостью.       Дом, или скорее хижина, Мелуса Петилиуса стоял в стороне от поселения, далеко на отшибе. Все немногочисленные жители поселка уже попрятались по своим домам от тревожной холодной ночи, и я был уверен, что имперец сейчас тоже находится у себя.       Недолго послонявшись вокруг жилища, прислушивался. Все было тихо, свечи не горели, из печной трубы не шёл дым, за разбитым оконцем сгустилась плотная темнота.       Я слегка толкнул дверь, и она поддалась, словно меня ждали. Хозяин не слишком беспокоился о ворах, да и кому придет в голову лезть в такие дебри за горсткой септимов. Никому, кроме меня. В скромной обстановке витало почти ощутимое горе, слышался тихий, сдавленный плач, который тут же смолк, когда петли скрипнули. Я бесшумно вошел в дом, закрыл дверной засов за собой и тут же едва не ослеп от вспыхнувшей на тумбочке свечи.       Мелус Петилиус резко сел на кровати, наставляя на меня кинжал. Его выпученные покрасневшие глаза пылали неподдельным ужасом.       – Нет… Этого не может быть… Я же убил тебя, – прохрипел он. – Что ты за тварь?       Я прошел на небольшую кухню, что располагалась слева, и уселся за стол, оглядывая пустые глиняные тарелки.       – Ты тут жил с женой, да? – игнорируя реакцию Мелуса, спросил я у него.       Имперец молчал и подрагивающей рукой держал перед собой кинжал.       – Ты не настоящий… Ты дурной сон… призрак… – он зажмурился, потом открыл глаза, но я всё ещё был на месте.       – Скромная хибара… – продолжил я. – Крыша дырявая, окно разбито. И ты до сих пор не удосужился починить? Не удивительно, что Вена тут померла, – на ничего не понимающий взгляд, поспешил добавить. – Мне всё местные разболтали. Пришлось немного поколдовать над ними, прежде чем они подсказали, где отыскать могилу твоей жены…       Мелус замер как парализованный, с кинжалом и вытаращенными глазами – и впрямь решил, что я его ночной кошмар. Так или иначе, ему бояться осталось недолго. Разве можно оставить без отмщения своё убийство?       – Ты, наверное, думаешь, почему вдруг я раскопал могилу? Тут все просто. Я – некромант. И должен заметить, у твоей жены просто милые кости. Подумываю, прихватить себе на память её череп, но для этого мне нужна лопата. Куда ты дел ту?..       Мелус вскочил с кровати, не опуская оружия, сделал шаг ко мне и выкрикнул:       – Уходи! Именем Девяти! Уходи прочь!       – Сядь и не ори. И не тычь в меня этой железкой! – с раздражением прорычал я. – Если бы я захотел, он бы уже торчал в твоем заду! Я уйду, когда придет время. Ты меня, понимаешь ли, убил. Это было весьма неприятно. И если попытаешься сделать это снова, то, будь уверен, приду и завтра, – пристально вгляделся в сосредоточенное лицо Мелуса. Зачастую глаза выдают намерения, и по ним проще понять, когда противник замыслит недоброе. Кинжала я не боялся. Было бы даже славно умереть и больше не возвращаться, не проходить через эту агонию, которую устроил мне Молаг Бал.       Противник смотрел то на меня, то на дверь, то на окно за моей спиной, явно замыслив побег. А я-то надеялся на реванш! Может, снова его спровоцировать? Вроде он не в восторге, когда разговор заходит о его покойной возлюбленной.       – А Вена всё ещё очень хороша собой. Жаль, что тебе не дано этого увидеть. Мне кажется теперь, что оно того стоило, – я потер всё ещё саднящий левый висок и перевел холодный взгляд на острие кинжала. – Знаешь, каждая высокомерная свинья, будь она легионером или жрецом, рано или поздно становится объектом интереса моего Владыки. А я, так уж вышло, его оружие, которое приносит таким людям кару.       Мелус сдвинулся обратно к кровати, кинжал слегка опустил, на лице мелькнуло выражение, будто он начал понимать, что происходит и что живым ему из дома не выбраться. Этот кошмар последнее, что он видит в своей жизни. Возможно, он надеялся сбежать, почуяв смертельную угрозу. Меня разочаровало, что слова о Вене никак не подействовали на него. Неужто смирился с утратой или с тем, что пал, нарушив свою клятву?       – Твои добрые соседи рассказали, как ты сражался с гоблинами и ограми, защищал эту милую деревеньку от опасности, а жену свою защитить не смог. Наверное, пока махал мечом и упивался своим героизмом, забыл, что действительно важно, – я встал, надеясь перехватить Мелуса, пока он не ломанулся в лес или, того хуже, в поселок с воплями о помощи. Мой останавливающий жест вынудил его начать отступать к кровати, в тени которой я вдруг заметил проклятую булаву. Наверное, стоило сразу сказать, что мне нужно, а преамбулу опустить.       А мне сейчас нужны были только деньги и припасы в дорогу, и я надеялся отыскать их здесь.       Имперец вдруг ринулся к двери, я шагнул ему наперерез, обнажая кинжал. Но Мелус быстро изменил траекторию, обогнул меня слева, перевернул стол и нырнул в окно, выбив и без того треснутое стекло и раму. Сверкающие острые брызги и щепки окрасились кровью, по полу раскатилась глиняная посуда.       Я рванул к выходу, отворил засов и дернул на себя дверь. Мелус перекатился через голову, ловко встал на ноги и помчался в лес – в противоположную сторону от Дома Бриндла. Не было уверенности в том, что это не ловушка. Пусть противник и деморализован, но он всё ещё может быть опасен. И более того, он знает этот лес, а я тут просто пришлый чужак, который может запросто заблудиться.       Бежать за ним? Или плюнуть на месть, ограбить дом и убираться отсюда подальше?       Охота вдруг показалась заманчивой перспективой. И с чего бы мне щадить падшего праведника, после того через что пришлось пройти?       Но я не последовал за ним. Мой путь лежал к могиле Вены Петилиус. К месту, где началась наша вынужденная вражда. Как бы ни нравились мне её безупречные останки – передо мной стоит вопрос выживания.       Шорох травы под ногами убегающего Мелуса слился с голосами тёмного леса. Вздохи и скрипы, шум ветра и далекое уханье сов наполняли холодную ясную ночь.       Я остановился у могилы и положил ладони на холмик земли возле перекосившегося надгробия. Нет нужды бегать, он сам сейчас придет ко мне.       Треск ветвей, топот и тяжелое хриплое дыхание. Все ближе и ближе. Он думает, я снова пытаюсь вернуть покойницу к жизни. Не знает, что у меня не осталось и капли магии. Я вытащил из ножен кинжал и развернулся, уклоняясь влево.       В воздухе сверкнула сталь, стремительные выпады столкнули нас вместе. Снова. Даэдрический кинжал легко распорол ткань рубашки и плоть Мелуса, чуть пониже ребра. Его стальной кинжал только чиркнул по черной коже доспеха.       – Любить нужно живых. После смерти остается только пустота. Она уходит всё глубже и глубже, – шептал я, впивая лезвие в имперца по самую рукоять и медленно поворачивая его в плоти, чтобы не осталось и шанса на спасение. – И я не хочу больше терять времени.       С синеющих губ сорвался сиплый вздох, и Мелус отправился прямиком в Хладную Гавань, где страдания падшего праведника будут вечны. Отбросив тело на земляной холм, я вытер кинжал об его рубаху, убрал оружие в ножны. Закопаю его вместе с женушкой, в одном гробу. Чтобы все провернуть и запастись в дорогу, у меня целая ночь впереди.       Но лучше подготовить все заранее, поэтому, не теряя времени даром, я вернулся в хижину и принялся решительно обыскивать стоящие у стен сундуки.       В одном из них нашлась золоченая эльфийская броня и стеклянные поножи, от которых просто разило магией. Наверняка, стоило это всё целое состояние. Ровно столько, чтобы мне хватило добраться до дома и возместить все убытки.       Ведь у меня очень мало времени, оно рассыпается под пальцами, как песок. Я осознал это, снова пройдя сквозь смерть, и понял, что желаю, чтобы Розалинда была со мной до самого конца. Интересно, в каком храме согласятся поженить двух некромантов?