Silver Lining

       Каждую конечность ее тела ломило от гиподинамии. Кончики пальцев на руках и ногах вообще отсутствовали, по ощущениям. Собачий холод и обездвиженность сказались на настроении, Розмари начинала ненавидеть свою жизнь, сжавшись в комок на дне лодки и почти упираясь щекой в сапоги Эймонда. К концу четвертого часа ей казалось, что еще немного, и она завоет в серое холодное небо, даже страх утонуть не изводил ее так, как эта поездка.       Еще одна вещь, которая напугала ее до чертиков, — гигантская тень, заслоняющая больше половины того куска неба, что открывался ей со дна лодки, и на которую Эймонд поднял взгляд и криво улыбнулся одной стороной лица. Розмари могла бы помочь ему отладить повязку на глаз, чтобы левая сторона лица не казалась такой мертвой, но потенциальная качка от ее движений и испуг от исполинского дракона заставили ее отказаться от этой мысли. Хоть дракон давно исчез и больше не появлялся.       Как бы хорошо Эймонд ни был физически подготовлен, через несколько часов безостановочной гребли и у него закончились силы. Он стал делать передышки, спуская весла на крепления и разминая шею. В самый темный момент ночи все, что могла слышать Роуз, — его тяжелое дыхание и шорох одежды. Во время одной такой остановки у девушки произошел очередной приступ гипервентиляции, и она беспомощно смотрела на свои сапоги, силясь как-то успокоить сердце, разогнавшееся до предельной скорости и точно готовое вылететь из груди и вспорхнуть, как птица.       — Что ты любишь? — неожиданно спросил Эймонд, который все это время внимательно наблюдал за ней лазурным зрачком.       — Что, прости? — она подняла на него недовольный взгляд. — Время сейчас немного не подходящее для вежливой беседы.       — Как раз самое подходящее, — возразил он. — Рассказывай.       Ее испепеляющий взгляд и тяжелое дыхание не возымели на него никакого эффекта, поэтому девушка сдалась.       — Лиса. В… — в последний момент сориентировалась она, чуть не упомянув имя учителя, — дедушку.       — Еще, — настаивал принц.       — Бейлу люблю. Это глупо! Зачем это спрашивать? — возмутилась она, пытаясь крикнуть, но голоса и воздуха не хватало.       — Рассказывай дальше.       — Рейнис и Корлиса.       — Дальше.       — Все! — у девушки кончилось терпение, а следующее имя в ее списке уже не касалось Эймонда.       — Нет, это вранье. Где имя бастарда?       — Он не… — она снова задохнулась, но в этот раз от возмущения, а не из-за паники.       — Он не… Что? — передразнил ее принц. — Закончи предложение, он не — что?       — Он не бастард! Он законный ребенок! — встрепенулась она, слегка качнув лодку своим резким движением. Роуз поднялась на локтях и свирепо смотрела на Эймонда снизу вверх. Наверняка с его точки обзора это было жалкое зрелище, но сейчас в ее груди бушевал праведный гнев. — Хватит так говорить! Кем бы ни был его отец, его мать — Таргариен, уже одно это делает его более законным, чем тех, чьи матери принадлежат другим домам.       — Кем бы ни был его отец? — переспросил Эймонд, удивленно расширив глаза. Но затем не сдержался и захохотал. Роуз покоробило то, как он вывернул ее слова, и она отвернулась, чтобы закрыть глаза и вздохнуть.       — Да, черт возьми! Где доказательство того, что твой отец Визерис? — перешла в нападение девушка. Но эффект, на который она рассчитывала, не оправдался.       Эймонд посмотрел на нее, а затем медленно взял прядь своих волос и провел пальцами по серебристому локону. Без слов, только смотря ей прямо в душу и указывая на бредовость ее аргумента.       — Визерис не единственный мужчина с серебряными волосами в мире, это может быть кто угодно… — попыталась возразить она, но Эймонд перебил ее, будто не услышал, что она сказала.       — Хорошо, давай пойдем дальше. Имя бастарда ты не произнесла, потому что, очевидно, это что-то личное, но у меня другой вопрос. Где же в твоем маленьком импровизированном списке отец?       Розмари будто сдулась: она снова опустилась на дно лодки, прижавшись лопатками к дереву, и насупилась.       — Его имени нет в моем маленьком импровизированном списке, — съерничала она тем же тоном, что и он несколькими репликами ранее.       — И почему же? — самодовольно ухмыляясь, спросил парень.       — Очевидно, потому что это список людей, которых я люблю, — только и сказала Роуз.       Парень хмыкнул.       — Не важно. А что любишь ты? — Розмари бросила на него злобный взгляд, переводя тему, прежде чем он скажет еще что-то провокационное.       — Не твое дело, — грубо оборвал ее принц.       — Э, нет уж. Это не по правилам, — возмутилась она.       — Как хорошо, что у меня свои правила, — отрезал Эймонд, смотря вдаль за ее спину.       — Отлично, тогда я сама. Ты любишь отца, и настолько сильно, что даже поехал за мной в попытке найти кого-то, кто может ему помочь, — рассуждала она вслух. — Возможно, ты любишь мать, но тут я пока не уверена. Ты любишь старшего брата? — спрашивая, она сканировала его лицо, пытаясь найти ответ на свой вопрос в мимике принца. — Не похоже.       Теперь уже он бросил на нее испепеляющий взгляд.       — О нет, Бетелл. Ты ошиблась, я восхищаюсь им.       — Ложь, — отрезала она, вызвав у него фырканье.       — Абсолютная правда. Мой старший брат — достойнейшей из людей, совершенно исключительный человек. Ответственный, спокойный, рассудительный. Будущий король.       Розмари смутилась, потому что ничего не знала о его старшем брате. Может, его единственный порок — блуд, но в остальном это действительно хороший человек. Однако лицо, с которым Эймонд произнес эти слова, почему-то заставило ее усомниться в своей гипотезе.       — Нет. Ты его презираешь, верно? — рискнула она.       — Я уже ответил на твой вопрос, — холодно отрезал он, ставя точку в разговоре. На его лице напряглись скулы, и нижняя челюсть стала еще острее. Он взял весла и продолжил грести, пока Розмари внимательно смотрела на его реакцию. Между ними пролегла дорожка из пепла, она зашла на какую-то запретную тему, а он оскорбил дорогого ей человека.       Напряженное и недружелюбное молчание повисло и давило Роуз на виски. Ее глаза резко распахнулись, когда она поняла, что ее паника отступила, когда Эймонд смог ее разговорить. Да, говорил плохие вещи, но смог отвлечь ее мозг от зацикливания на идее, что ей некуда сбежать с судна. Розмари нахмурилась. Ей было некомфортно чувствовать благодарность к нему за оскорбление Джейса. Она бросила на Эймонда быстрый взгляд. Несмотря на мотивацию его действий, он все равно говнюк. Еще через пять минут она устала от мыслей, которые все время возвращались к тому, чтобы поблагодарить его. Розмари не выдержала.       — Как ты узнал? — спросила она его первое, что пришло в голову, лишь бы не сказать ему спасибо.       — Поподробнее, будь добра, — демонстративно незаинтересованно произнес он, напрягая плечи и притягивая к груди весла.       — Тогда, в таверне, ты сразу все понял, да? Что я незаконнорожденная?       — Да ты вообще не пыталась это скрыть, — фыркнул принц, игнорируя ее взгляд и продолжая грести.       — Неправда, я скрывала волосы…       — Ты шла в черно-красном плаще с позолоченными вставками, — скептически заметил парень.       — Я… да, возможно я недоглядела, но…       — Возможно, ты недоглядела? — удивился Эймонд, все-таки посмотрев на нее в упор, но Роуз от этого только тяжело сглотнула. — Охуеть у тебя промашки. Постарайся не допускать таких в замке, а то Ларис тебя за три с половиной часа вычислит.       Почему все разговоры с ним, которые пока можно пересчитать по пальцам одной руки, заканчивались угрозами?       — Сомневаюсь, что в замке столкнусь с подобной проблемой, вряд ли ты одолжишь мне свой плащ, чтобы я не замерзла и не шла в одном платье на улицу. В любом случае я не была готова к тому, что кто-то будет смотреть. Я вообще впервые за несколько лет вышла в город, — буркнула она себе под нос, пытаясь найти себе оправдание, но знала, что это действительно ее промах.       — Не будь ты лекарем и не привели бы тебя ко мне, я бы все равно постарался выяснить, кто ты такая, — ответил он на ее невнятное бормотание. — Бейла очень похожа на свою мать, бастард — на своего отца, моряки с белыми волосами тоже не вызывали у меня вопросов, но ты явно выбивалась из этой компании. Одета хорошо и вела себя, как будто ты воспитана в замке, но твое лицо я видел в первый раз. Я бы тебя так или иначе нашел, и все потому, что ты недоглядела.       — У меня оттенок волос слегка отличается от Веларионов и Таргариенов, это не так уж очевидно, — возразила ему Розмари.       — О да, конечно. Хочешь, проведем эксперимент: по дороге в столицу будем у каждого встречающегося нам на пути человека спрашивать, какого ты происхождения? Как думаешь, каким будет результат?       На это девушке было нечего ответить, она поплотнее укуталась в плащ и спрятала ладони под мышки, чтобы хоть как-то согреть онемевшие пальцы. Если бы не ее страх утонуть, она бы попросилась на место Эймонда, чтобы разогнать кровь и размять мышцы. Небо начало потихоньку светлеть и очищаться от темно-серых хлопковых облаков. Прохладный ветер доставал до волос принца, но Роуз, спрятанная за стенами лодки, ловила лишь редкие отголоски этого ветра. Она уже чертовски устала, не только физически, но и морально не меньше. Ее надежды не общаться с этим человеком в пути не оправдались, и она предвидела целый набор проблем, связанный с Эймондом и его характером. Угроза убить ее при малейшей оплошности отпечаталась в сознании намертво, но Розмари не хотела бояться. Она едет лечить короля, и ей нечего скрывать и нечего страшиться.       Они начали приближаться к берегу, и Роуз выглянула из-за борта, цепляясь за него, будто от этого зависела ее жизнь. Пушистый темный лес стоял неподвижно вдоль береговой линии, которая напоминала тонкий перст, указывающий на остров Дрифтмарк.       — Где мы? — спросила она шепотом у принца.       Эймонд перестал грести и обернулся за спину, указывая пальцем чуть правее того места, куда был прикован взгляд девушки.       — Видишь, там берег врезается в континент? Прямо в центре должен быть Сумеречный Дол, — парень передвинул палец сильно левее. — А нам нужно вон туда.       — Мы будем где-то останавливаться?       — Рядом с Сумеречным Долом могли бы, но это далеко от столицы. Нам нужны лошади и поспать. Доедем до Росби. Но для начала надо обогнуть этот перст, через пару часов пришвартуемся.       Оставшуюся часть пути Роуз лежала, запрокинув голову к небу, и следила за тем, как с рассветом меняется оттенок. Темно-синее, оно плавно и незаметно для глаза разбавлялось утренним светом, приобретая оранжевые краски. Чувствовался на скуле пронзительный взгляд Эймонда, заставляющий ее неуютно ерзать на месте. Тогда, перед замком в компании двух взрослых женщин и Джейса, сдерживаться ей было значительно легче, легче не замечать сказанных слов, потому что стояла цель — уехать вместе с ним. Но запертая с ним в одном тесном судне, она могла дать отпор и давала. Просто он был сильнее подкован в оскорблениях.       Разговор на отвлеченные темы, видимо, был единственным компромиссом, только вот, разговаривая на тему маршрута или окружающих замков, она мало что сможет узнать о нем лично. С другой стороны, Вейгон не давал такого задания, ей не было сказано выяснить о принце все, что возможно. Розмари тяжело выдохнула, и наконец-то воздух изо рта перестал клубиться паром — значит, потеплело достаточно. Лодка мягко толкнулась о дно, но все равно девушка внутренне сжалась, на секунду испугавшись, что они врезались и судно сейчас рассыпется на щепки. Розмари обернулась на Эймонда, но тот уже встал во весь рост, поэтому перед глазами были только его колени.       — Здесь неглубоко, — холодно кинул он, прежде чем раскачать лодку, вылезая из нее.       Роуз заставила себя откинуть сомнения и встать на ноги, но когда попыталась, то оказалось, что ноги затекли настолько, что она перестала их чувствовать. Оперевшись на борт руками, она поднялась и зависла в таком положении, ожидая, когда кровь снова прильет к нижней части тела, иначе она просто упала бы и расшибла колени.       — Что ты делаешь? — с сомнением в ее адекватности спросил Эймонд, глядя на ее скрюченную позу. Он придерживал нос лодки руками, чтобы та невзначай не перевернулась.       — Не могу встать, ноги не гнутся, — покачала головой Розмари, запыхавшись от усилия, которое ей требовалось, чтобы держать тело на весу.       Эймонд изогнул бровь и с любопытством наблюдал за ее упражнением.       — И долго так стоять планируешь? — с легкой насмешкой уточнил он. — А то я не знаю, со стороны выглядит сомнительно.       — Пока не почувствую, что смогу вылезти из лодки не переломав голеностопы и не упаду в воду. Думаешь, мне это нравится? — огрызнулась она в ответ.       Роуз услышала тяжелый вздох, и через секунду Эймонд, оперевшись ногой на нос лодки, наклонился к девушке и взял ее под мышки, вытягивая с судна. Под ногами оказалась твердая земля, по которой словно ползали невидимые змеи — результат привычки ее глаз к движущемуся небу. Пока девушка стояла столбом, прикладывая уйму усилий, чтобы не упасть, Эймонд уже вытащил их вещи и положил их к ее сапогам. Затем выволок лодку полностью на берег и спрятал в кустах, быстро забросав ветками для камуфляжа. Вернувшись к сумкам, он достал два темных шарфа и кинул один девушке в руки. Розмари не могла понять, зачем они им, но парень быстро снял капюшон и обмотал шарф вокруг шеи, сделав что-то вроде гнезда, и натянул до носа, скрывая нижнюю часть лица.       Умно.       Розмари повторила за ним и снова накинула капюшон. Теперь при всем желании в них сложно было узнать хоть кого-то, ведь видно было только глаза.       — Нам в ту сторону, — парень кивнул на юго-запад, подбирая с земли мешки и закидывая их себе на плечи. Не дожидаясь ответа, он пошел в указанном направлении легко, будто не греб четыре часа подряд. — Постарайся не привлекать внимания, ладно?       Не дожидаясь ответа, Эймонд нырнул в лес. Розмари, слегка отставая из-за негнущихся коленей, отводила от лица ветки и переступала через ухабы, поросшие брусникой и сухим мхом. Дикий лес. Несколько раз она слышала, как дятел молотом бил ствол дерева, как мелкие птицы щебетали в ветвях, невидимые и неуловимые. Занимался рассвет, предвещая теплый день, но в лес солнце доберется только к полудню, и все равно здесь будет сумрачно. Пахло хвоей, а земля на каждый шаг реагировала глухим стуком, будто была полая внутри. Климат на континенте был менее влажным, чем на острове, что удивляло девушку. Они не проехали такое уж большее расстояние, но лес выглядел совершенно иначе. Розмари, не приглядываясь, насчитала порядка десяти новых для нее представителей флоры. Карликовые березы умилили ее, и девушка улыбалась им вслед. Через час интенсивной прогулки, когда ноги полностью пришли в себя, а руки согрелись, принц вывел их на опушку с длинным деревянным амбаром, привалившись к которому спал уставший мужчина лет сорока на вид.       — Эй, — окрикнул мужика Эймонд. Мужчина подпрыгнул на ноги и лишь потом разлепил глаза.       — Ах да, все готово, как и договаривались, — придя в себя и узнав парня, произнес мужчина. Они вдвоем пошли открывать амбар, который на поверку оказался стойлом для лошадей. Внутри пахло пряной листвой и теплом, пол был устлан сеном, и несколько лошадей, переминающихся с ноги на ногу, отдыхали в стойлах.       — Леди помочь накинуть седло? — спросил мужчина, стараясь на нее не смотреть и обращаясь к Эймонду.       — Да, — сухо разрешил принц, стащив свое седло с деревянной перекладины и подходя к лошади.       Роуз никогда не ездила на лошадях — просто не было надобности. Перед ней в стойле был невысокий жеребец, плотно сбитый, жилистый, с выступающими венами на груди. Он недовольно фыркал ноздрями и качал головой, когда они с принцем зашли в их дом. Обычная гнедая лошадь, но у Розмари она вызвала настороженность. Лошади — сильные и умные существа. Одно неверное движение, и если лошадь захочет, сможет убить человека. У Эймонда тоже был жеребец, но чуть выше, худощавее и с темной шерсткой.       — У вашего характер построптивее, решил, что вы лучше с ним справитесь, господин. У миледи послушный парень, только выглядит недовольным, но в душе он ласковый, — объяснял мужчина, зайдя в стойло и накидывая на лошадь попону и седло. Умелыми руками он отладил подпругу и проверил стремена. Эймонд делал все то же самое, не оглядываясь на мужчину.       — Ты ездила на лошадях? — обратился Эймонд к застывшей перед стойлом девушке.       — Н-нет, — призналась она.       — У вас найдется мартингал? — обратился принц к мужчине, на секунду оторвавшись от седла.       — Ах, да, найдем, все найдем, — мужик засуетился под вопросительным взглядом Роуз, которая понятия не имела, что он собрался искать. Перевернув половину конюшни, кряхтя и разгребая кучу вещей, он победно поднял руку с какими-то ремнями и подбежал к ее коню, застегивая на узде и седле очередные кожаные ремни.       Розмари стояла перед своим конем и не знала, что делать. Наверное, то же, что и с остальными животными.       — Привет, познакомимся? — поздоровалась с ним Роуз, поднеся руку к его лицу. Настороженный взгляд на ее ладонь испугал было Роуз, но затем конь моргнул, хлопнув густыми ресницами. — Ты красавчик, — призналась она, ощутив жесткую шерстку под пальцами.       — Ну, вот, леди уже нашли общий язык, — радостно заключил конюх и, подойдя к ней, хотел помочь взобраться на коня.       — Я сам, — Эймонд слегка отодвинул конюха в сторону, подав ей руку, чтобы Роуз могла опереться на него.       Девушка с усилием подняла ногу, опираясь на стремя, и с трудом занесла вторую через седло. Эймонд, едва касаясь ее спины, страховал от падения. Выдохнув и усевшись в седле поудобнее, Розмари оглянулась. Мир выглядел немного иначе с высоты лошадиной спины. Принц подошел к своей лошади и без видимых усилий вскочил ей на спину, словно делал это в тысячный раз.       Роуз погладила мощную лошадиную шею, стараясь успокоить скорее себя, чем его. Конь повернул голову и с любопытством глянул на своего нового всадника, но недовольства не показал. Эймонд слегка стукнул своего коня по боку пяткой, подведя свою лошадь к Розмари, и, наклонившись, проверил и подергал все ремни, проверив на прочность.       — Теперь немного натяни поводья и поверни лошадь к выходу, — пояснил принц, наглядно показывая, что требуется сделать.       Конь послушно повиновался неумелым инструкциям девушки, пофыркивая ноздрями, и вышел из амбара. Держать равновесие на спине этого животного оказалось сложнее, чем ей казалось со стороны. На каждом шаге ее немного кренило в бок, то в один, то в другой, но она держалась усилием внутренней стороны бедер, предрекая, что эти ранее неиспользованные мышцы будут ныть и болеть нестерпимо, как только она слезет с седла.       — Хорошего вам пути, — кинул им вслед конюх, когда Эймонд направил коня от амбара по едва различимой тропе.       — До свидания, — попрощалась в ответ Роуз, поняв, что Эймонд не собирается ничего отвечать мужчине.       Лошади шли шагом, ритмично кланяясь на ходу. Роуз оперлась на стремена, приподняв себя над седлом, чтобы дать бедрам немного передышки. Эймонд шел впереди с прямой как струна спиной.       — Почему он не мог помочь мне взобраться на лошадь? — полюбопытствовала Роуз невинным тоном.       — Потому что если бы с тебя случайно упал капюшон или он заглянул тебе в лицо, то пришлось бы его убрать, — грубо ответил он, даже не повернувшись.       Он же шутит?       — Ты собирался его убить?! — возмутилась она.       — Не собирался. Но убил бы, — хмыкнул парень. — Смотрю, ты привыкла к лошади? Тогда поехали, — и он хлопнул коня по бокам пятками, отчего тот перешел на галоп, уносясь вперед. Конь под Розмари удивленно всхрапнул и явно хотел проследовать за собратом.       — Что? Нет! — вскрикнула девушка, но конь уже решил все за нее, подбросив ее в седле.       Через полчаса она уже не чувствовала ни ног, ни поясницы. Стараясь повторять все движения и позы принца, которые тот принимал на коне, Розмари нашла позицию, при которой седло не отбило ей позвоночник окончательно. Спустя час они вылетели из леса, который резко оборвался и остался позади, и, пока не встретили людей, мчались с той же скоростью по утоптанной дороге. Изредка по бокам дороги можно было увидеть небольшие домики и неторопливых жителей, которые размеренно занимались своими делами. Дети играли с палкой у водоема, и собака играла вместе с ними, но без особого энтузиазма. Эта картина повеселила девушку, но лошадь быстро унесла ее, оставив детей и собаку позади.       Эймонд дал своей лошади команду перейти на шаг, и Розмари поравнялась с ним. Если бы день был жарким, то в плащах и капюшонах, скрывающих волосы и лица, они бы превратились в курицу на вертеле. Но солнце светило приглушенно, и ветер сразу слизывал тепло, которое то оставляло на одежде. И чем ближе к вечеру, тем сильнее ветер поднимался и начинал раздувать листву и качать деревья, стоящие небольшими группками у дороги.       Этой ночью они остановились в пустом амбаре посреди заросшего высокой ломкой травой поля. В полной тишине они занесли вещи, и, когда Роуз уселась на разложенную шерстяную накидку, чтобы не застудить спину, Эймонд вышел из амбара и ушел, не бросив ни слова. Лошади, привязанные к колышку за поводья, хрипели, прикрыв глаза, и время от времени смешно щупали траву своими большими губами. За ночь тело Розмари затекло и одеревенело, а к утру девушка чувствовала себя еще более уставшей, чем перед сном. Она замерзла и куталась в плащ, пока принц исчез в неизвестном направлении, но ближе к утру вернулся с хворостом и сумел разжечь миниатюрный костер, подставив ладони к теплу.       Прямо перед рассветом тучи набежали и заволокли все видимое небо, а через несколько минут прогремел гром, который словно дал сигнал небу, и то выпустило дождь на уставшую от солнца землю. Тем не менее они сели на лошадей и под барабанящими по плечам и лбу каплями дождя поехали дальше. Лесные дороги размыло, и влажная земля комьями клубилась под копытами жеребцов.       Лес редел, деревья мельчали, и мох начал уступать место утоптанной траве. Темный пасмурный день тянулся долго, руки Роуз в перчатках промокли насквозь, как и плащ с платьем. Ее конь дергал ушами-трубочками, скидывая капли дождя, а седло стало скользким и скрипело на каждом шаге. Розмари чуть не свалилась с него на очередной кочке, которую конь попытался перепрыгнуть, но животное тоже утомилось, поэтому прыжок вышел неловким и чрезвычайно болезненным для девушки. Эймонд успел подвести своего коня вовремя и схватил ее за локоть, не дав упасть в жидкую грязь под ногами.       — На седле для дураков, что ли, ручку делают? — раздраженно прошипел парень и одернул руку, как только Роуз снова нашла равновесие. Девушка решила не отвечать на вопрос.       К вечеру темно-серые тучи решили рассосаться и даже показалось закатное солнце. Эймонд и Розмари вырулили на грунтовую дорогу, оставив позади лес окончательно.       — Почти у Росби, — проинформировал Эймонд, когда солнце начало падать к горизонту и рисовать вытянутые тени. Они шли по дороге уже битых два часа, и с каждым шагом лошади Розмари все больше ощущала смертельную усталость и зверский голод. Эймонд время от времени доставал из рюкзака флягу с водой, но та не гасила голод, только на время заполняла желудок.       Они явно пересекли границу чьих-то владений, потому что дома и дорога стали ухоженными и подчиненными единому закону и порядку. Маленькие и аккуратные, дома были окружены обработанными полями и фермами с животными. Впереди маячил невысокий замок из темно-коричневого камня, с башней на каждом из четырех углов. Ее конь тяжело дышал, несмотря на то, что Роуз чувствовала его радость от быстрого движения и ветра в лицо. Дорога начала расслаиваться, и Эймонд повел своего коня вправо на очередной развилке, что привела их к центру деревушки недалеко от замка. Солнце окончательно было проглочено горизонтом, и опустились сумерки, которые положили конец их дороге.       Эймонд в седле оглядывался по сторонам, выискивая что-то.       — Разве ты здесь не был? — спросила Розмари, бережно останавливая коня, рядом с ювелирной лавкой, которая уже была закрыта.       — Второй раз по одной дороге не хожу. Особенно в такой ситуации, — многозначительно протянул парень, бегая зрачком по поселению.       — Но конюшня ведь…       — Вон она, — прервал ее парень и направил коня к двухэтажному дому с приглушенным светом в окнах. Над входом качалась вывеска с головой кабана. Мальчик лет двенадцати выбежал из двери и умело схватил обеих лошадей за поводья.       На земле рядом с одним из невысоких домиков сидел старик со спутанной бородой и гладил по голове ворону, которая урчала в ответ.       — Вам нужна помощь? — обратилась к нему Розмари, натягивая поводья. Кто будет сидеть на холодной земле, если дать ему выбор?       — Бетелл, — строго позвал ее Эймонд и глянул так, что у нее должны были на лице остаться ожоги.       — Если мы можем чем-то помочь…       — Благодарю за участие, миледи, но мне не нужна помощь, — улыбнулся старик, подняв голову и с любопытством осмотрел двух всадников, поглаживая ворону, которая щелкнула клювом в подтверждение слов мужчины.       Мальчик все еще держал поводья и скучающе переводил глаза с принца на девушку, а затем на мужика.       — Я поставлю их в стойло и накормлю, господин, — обратился мальчишка к Эймонду. Принц, подумав, кивнул и спешился. Розмари боялась, что если она занесет ногу над спиной лошади, чтобы спрыгнуть, то просто свалится, поэтому поерзала в седле, не зная, как избежать этой участи. Эймонд подошел к ее коню сбоку и положил руки по сторонам от седла, тяжело вздохнув.       — Привстань в седле. Да, так. Теперь правую ногу вытащи из стремени. Хорошо. Теперь согни ее и заведи назад, можешь не поднимать над крупом. Наклонись вперед и обними его за шею, — объяснял парень, страхуя ее руками. Кряхтя и превозмогая занывшие мышцы, она следовала его рекомендациям. — Теперь, опираясь на стремя, опускайся на землю.       Когда ноги Розмари коснулись земли, ей показалось, что почва уходит из-под ступней. Еще и ногу свело, от растяжки к которой ее тело попросту не было подготовлено. Она вцепилась в коня, который уже стал ей родным, и приложилась лбом к его шее, выравнивая дыхание. Почему-то, пока она обнимала коня, становилось легче. Лошадь повернула к ней морду и толкнула носом девушку в плечо, проверяя, все ли хорошо.       — Не очень изящно, конечно, но для первого раза сносно, — прокомментировал Эймонд, убирая руки от коня.       — Могу я увести ваших лошадей, миледи? — нетерпеливо переспросил паренек, с выпученными глазами наблюдая за тем, как она неумело спускалась с лошади.       — А, да, конечно. Спасибо, — Роуз отпрянула от коня, погладив его напоследок, и проследовала за принцем, который уже открыл входную дверь.       Невысокое помещение с подсвечниками по периметру комнаты, столами и лестницей наверх. По сравнению с таверной в Спайстауне, эта была просторнее и не такой многолюдной. Полки с разнообразной утварью, кувшинами, корзинками, цветами и склянками украшали стены. Небольшие картины в рамах висели тут и там с набросками окрестностей. В городке обитал художник.       — На Дрифтмарке фраза «не привлекай внимания» переводится как «как будет возможность — привлекай все внимание на себя»? — ядовито спросил Эймонд шепотом.       — Добро пожаловать, вы на ужин или нужна комната? — высокий мужчина, с бородой до живота и угрюмый на вид, обратился к новым посетителям, прерывая ответ Роуз.       — Нужна комната и еда, — не поздоровавшись, потребовал принц. Розмари нахмурилась, не понимая, как можно без конца игнорировать базовую вежливость при общении с людьми, но трактирщик не обратил на это внимания.       — Есть одна свободная, две кровати, — предложил мужчина, внимательно оглянув принца с ног до головы. Эймонд и Розмари синхронно сняли капюшоны. — Если вы в браке, конечно, — хозяин перевел взгляд на Роуз и раскрыл рот в удивлении. — Семеро, простите. Не понял, что вы брат с сестрой, прошу прощения. Конечно, комната наверху, последняя по коридору, — и хозяин ушел в комнату за спиной, чтобы принести ключ.       Эймонд обернулся на Роуз с победной улыбкой на лице и поднятой бровью.       — И чему ты радуешься? Тебя назвали братом грязнокровки, как ты говоришь, — Розмари решила вернуть колкость, произнеся это со злорадным удовольствием, следя, как улыбка принца сползает с лица.       С улицы забежал мальчик с их вещами и, получив распоряжение от хозяина, понес мешки наверх, перепрыгивая через ступеньки, захватив промокшие плащи, чтобы развесить их сушить у камина.       — Садитесь в зале, сейчас принесу ужин. Пока едите, нагреем вам воды, — кинул им хозяин.       Эймонд оглянулся и кивнул в сторону стола в дальнем углу, куда и направился. Они подошли к столу с разных сторон, но Роуз потянула руку к спинке стула у стены и поняла, что Эймонд сделал точно такой же жест. Они смотрели друг на друга в упор с минуту, держась за один стул, и никто из них не собирался отступать. К горлу начинала подбираться злость, и чем дольше он сверлил ее недовольным взглядом, тем больше злость распалялась. Наконец она решила, что лучше отступить, позволив ему занять то место, которое он хочет, чем продолжать стоять как истуканы, привлекая внимание трактирщика, с любопытством кидающего на них взгляды.       — Присаживайся, — приторно-сладко произнесла Розмари и растянула губы в усмешке.       Эймонд нахмурился, но отказаться он тоже не мог, и Роуз ухмыльнулась, усаживаясь на соседний стул. Она планировала сесть лицом к двери, чтобы все контролировать, но, видимо, не у нее одной были такие привычки. Как только Эймонд опустился на сиденье, сразу же начал сканировать помещение здоровым глазом, шаря по лицам и столам напротив, задержав взгляд у двери и стойки трактирщика.       Ей было интересно: каким он видит мир лишь одним глазом? Плоским и однобоким? Или он уже привык и мозг подстроился под травму? Розмари нередко видела травмы мозга, которые у детей быстро восстанавливались и функции к ним возвращались, а взрослые с такими же травмами так и не смогли оправиться. Вейгон получил свою травму уже во взрослом возрасте, но Розмари подозревала, что едва заметный шрам не был причиной его слепоты. Глаз был цел физически, структура не была нарушена, пострадала лишь поверхность глаза, подернутая дымкой, будто ему прыснули кислоту.       Им почти мгновенно принесли два стакана пива и тарелки с ухой. От них исходил пьянящий аромат, и у Роуз от одного вида навернулись слюни во рту. Она не ела горячей пищи всего ничего, но по ощущениям прошла вечность. Только наука и выдержка не позволили ей тут же заняться супом. Сначала она внимательно присмотрелась к содержимому тарелки, принюхалась и поболтала ложкой куски рыбы и картофеля со дна, наблюдая за тем, как они медленно опускаются обратно. Со рта она сняла шарф и попробовала на вкус одну ложку. Ничего подозрительного. Эймонд искоса наблюдал за этими манипуляциями, и Розмари оставалось лишь догадываться, что он думал об этой сцене, пока девушка млела от тепла и горячей еды в желудке.       Под столом к ней подкрался местный охотник и вскочил на колени, вильнув черным длинным хвостом. Розмари посмотрела на кота и протянула ему маленький кусочек красной рыбы со стола, предварительно разделив порцию на несколько поменьше.       — На, возьми, маленький негодяй, — ласково прошептала она коту, и тот быстро зачавкал лакомством, хищно облизываясь.       Эймонд медленно повернулся к Роуз и спросил, не веря своим глазам:       — Ты все-таки слышала его?       Розмари встрепенулась и начала оглядываться по сторонам, ища глазами то, о чем говорил принц. В таверне было достаточно тихо, столы рядом были пусты, но постояльцы были разбросаны по всему залу, тихо переговариваясь и ужиная.       — Я… нет, я ничего такого не слышала. Кто-то что-то сказал?       — Я про кота, Бетелл.       — Про… Что? — она долго смотрела на него, но потом ее губы растянулись, и Розмари, не сдержавшись, засмеялась в голос. Прошла минута, наверное, прежде чем она смогла нормально вздохнуть и отголоски смеха перестали прорываться наружу. На них начали посматривать люди за соседними столами, но Эймонд сурово смотрел в ответ, и то ли повязка на глазу, то ли убийственный взор заставляли их потупить лицо и продолжать заниматься своими делами.       — Ты думаешь, я совсем не в своем уме, потому что разговариваю с ними, как с людьми? Я просто очень люблю животных, — сказала она с искренней нежностью в голосе и мило улыбнулась, на что Эймонд только сильнее нахмурился.       — Я думаю, что он попросил у тебя рыбы и ты ему дала рыбу. Как ты это поняла, если не слышала его?       — Он смотрел на меня голодными глазами, понятно же, что он кушать хотел. Первое, что пришло в голову — дать ему рыбы, — Розмари тоже нахмурилась, искренне не понимая, о чем они вообще ведут беседу, и подозревая, что Эймонд издевается. Не мог же он в самом деле подозревать, что животные могут говорить?       Именно это заставило ее произнести следующие слова:       — У тебя нет жара случайно? Хорошо себя чувствуешь?       Она потянулась к его лбу ладонью, но Эймонд резко перехватил ее за запястье и больно сжал. Холодные пальцы обожгли ее руку, словно к ней приложили ледышку.       — Запомни на всю жизнь. Никогда меня не трогай. Особенно лицо, — со сталью в голосе произнес он чуть ли не по слогам и отбросил ее руку подальше от себя.              Парень молча доел остатки овощей, против желания запихивая в себя еду. Доев куски свинины в соусе, он сложил приборы на тарелку и резко поднялся со стула, отодвинув его со скрежетом, и вышел из-за стола, направившись к лестнице. Розмари шла за ним, не отставая. Наконец, дверь в комнату захлопнулась, и настала благословенная тишина, хотя то, что ему придется провести ночь с ней в одном помещении, вызывало только раздражение. Он вряд ли сегодня поспит, и от одной этой мысли на его плечи будто водрузили целую гору.       — Животные не умеют говорить, — убежденно произнесла она, как только за спиной захлопнулась дверь.       — Ага, и с драконами на валирийском общаются, — с сарказмом ответил он, не оборачиваясь.       — Ну, не силой же мысли, — взмахнула руками Роуз.       — Конечно, конечно, — прыснув, ответил Эймонд и присел на свою кровать. Только сейчас Роуз обратила внимание на комнату — простая, без украшений, выполняющая свою прямую функцию. Главное, чтобы белье было чистым. — Знаешь, я тут понял, что мне категорически неинтересно тебя переубеждать. Ответь себе только на один вопрос: как думаешь, все лисы понимают человеческий язык?       Скрывшись за ширмой, Роуз сбросила на пол свою походную одежду, которая пропиталась запахом лошади, и быстро натянула ночную сорочку. Небольшими прыжками босых ног она оказалась на кровати и укуталась в одеяло, озябнув от прохладного воздуха комнаты, пока принц сидел и смотрел в одну точку, так и не поменяв положения.       Допустим. Просто… А что, если он сказал правду? Лис ведь и вправду понимает ее по-человечески. Даже более того, иногда он приносил вещи, о которых она думала. Джейс почувствовал, что Вермакс переживает, как иначе он узнал бы это?       Девушка смотрела на Эймонда выжидающе, подбирая момент, потому что вопрос крутился на кончике языка и не давал спокойно уснуть.       — Мой лис сказал тебе свое имя? — настороженно прошептала она, внимательно следя за принцем.       — Да.       — Он сказал что-то еще?       — Что ты называешь его лисом, но не дала ему имя. Что это неправильно, — ответил Эймонд, смотря на нее из-под бровей в сумраке комнаты, что напускало на его слова таинственности. — И что он проследит за стаей. Что старый лис не будет нуждаться в добыче.       — Что? — переспросила девушка, улыбнувшись.       — Думаю, он имел в виду твоего дедушку, — подтвердил ее догадки принц. — Кто была твоя мать? Это ведь ее отец тебя провожал?       — Это не важно, а я хочу спать, — буркнула Роуз, испугавшись темы, которую не стоило поднимать с принцем.       Только когда со стороны комнаты, где спала Розмари, перестали доноситься звуки, он спокойно вздохнул и откинулся на спинку стула. Под одеялом было видно только ее лицо, даже волосы были скрыты, а глаза плотно зажмурены, словно она сейчас делала прыжок веры. Веры в то, что он не причинит ей вреда, пока она спит, в то, что в этой комнате и этой таверне безопасно.       Эймонд хмыкнул, смотря на этого маленького и беззащитного человека, укутавшегося одеялом по самую макушку. Как ее вообще могли отпустить с ним из замка, где она провела всю жизнь? Не потому ли так спешили, что Корлис должен был вскоре вернуться, а уж он никогда бы не дал своего разрешения на подобные вещи?       Когда парень увидел ее, задыхающуюся от ужаса на берегу моря, и услышал, что она зовет дядю, в голове принца сложилась картина. Тогда, в лодке, он спросил ее про отца, и она не внесла того в свой список, потому что ее часть семьи считает Веймонда предателем, что лишь подтвердило догадки парня. Но с дядей Корлисом ее связывали особые отношения, если в минуты отчаяния она звала его и рассчитывала на его помощь.       У нее красивые миндалевидные глаза и цвет, необычный для людей их происхождения. И пахнет от ее волос ванилью и корицей. Бастард не дурак, раз явно оказывал ей знаки внимания. В таверне он позволял себе постоянно на нее смотреть и держать за руку под столом, что ужасно веселило Эймонда, поскольку… подобное к подобному. Бейла никак не реагировала, полностью поглощенная одним из моряков-бастардов, что объясняло ее безразличие к любовному интересу жениха. Если в ближайшие пару лет ничего не изменится, то на Дрифтмарке начнется настоящая драма, кто с кем будет спать, а кто на ком женится.       Эймонд глубоко вздохнул, поднявшись со своего места, когда услышал первые признаки сна у Розмари. Она спала, аккуратно подергивая носом, выключившись из реальности за считаные минуты. Утомилась, как и он, но принц хотя бы был физически готов к подобному, тогда как Бетелл вряд ли могла взобраться в башню Высокого Прилива без одышки. Да еще и сражаясь с паникой по дороге.       Но и до путешествия девушка вряд ли много спала, так как под глазами еще при их первой встрече маячили синяки болезненно фиолетового цвета. Чем бы та ни занималась в замке помимо лазарета, это отнимало у нее все силы.       Парень направился к двери и аккуратно ее приоткрыл, стараясь не шуметь и не разбудить девчонку. Но когда не смазанная петля все же издала протяжный стон, Розмари поморщилась и приоткрыла сонные глаза.       — Ты куда? — хриплый испуг просочился в ее голос, когда она приподняла голову над подушкой.       — Хочу помыться. Спи, — приказал он и вышел из комнаты.

      ***

      Первые лучи рассветного солнца, ласково погладили девушку по лицу. Она поморщилась и простонала, когда попыталась перевернуться в кровати, избегая света. Все тело ломило от усталости, и мышцы превратились в гранит за ночь. Распахнув глаза, она сразу нашла кровать принца, но та не имела ни признаков Эймонда, ни признаков его сна. Пару раз за ночь она выплывала из глубокого сна и слышала какой-то переполох внизу, но сил окончательно проснуться у нее не осталось.       Здесь не было отдельной ванны, но она увидела, как ведро с теплой водой стояло у кровати, чтобы сполоснуть усталое тело с утра. Медленно натягивая плотное черное платье и сапоги, еще влажные и оттого прохладные, Роуз морщилась от каждого движения. Надев перчатки на руки и обернувшись в плащ, она вышла из комнаты, оглянувшись за спину и проверив, не оставила ли она чего-то. Вряд ли когда-нибудь еще остановится тут.       Спускаться по лестнице было так же тяжело, как ходить на руках. Эймонд сидел за одним из столов и не выглядел выспавшимся. Он оперся о стол и пил что-то из стакана с недовольным выражением на лице.       — Тебе не понравилась ванна? — вместо приветствия спросила девушка. Эймонд кинул на нее взгляд и скривил губы.       — Тяжелая ночь, — угрюмо ответил он, допивая до дна содержимое своей кружки. Розмари села рядом с ним, по его настроению поняв, что лучше не задавать вопросов дальше, потому что парень был на взводе. Она понимала, что спать в одной комнате вместе неприятно, но не знала, что его это настолько разозлило. По крайней мере, вчера он не был так раздражен.       Меньше чем через минуту к ним подскочила служанка и из бутылки долила принцу в кружку еще янтарной жидкости, на что Эймонд кивнул, снова делая глоток.       — Что хотите на завтрак, миледи? — вежливо обратилась к ней служанка.       — Без разницы, пусть будет то, что у вас на кухне, — улыбнулась почему-то испуганной служанке Розмари.       Когда девушка убежала на кухню, к ним неуверенно подошел хозяин трактира и пытался подобрать слова, заламывая руки.       — Хотел бы поблагодарить вас еще раз, только не знаю как, господин. Не смогу взять с вас плату за еду и ночлег, так что считайте это моей благодарностью, — тихо продекламировал хозяин и, получив очередной кивок от принца, покинул их.       — Чем ты таким занимался ночью? — поинтересовалась Роуз, молясь, чтобы парень не вспыхнул.       — Решил, что не хочу смотреть на изнасилование, — хмыкнул он и снова выпил.       Розмари опешила.       — В столице тоже как-то особенно переводится фраза «не привлекай внимание»? — напомнила она ему его же слова перед лесом.       — А надо было дать тому мудаку запихнуть сопротивляющуюся девчонку в кладовую и… сделать то, что он хотел сделать? — огрызнулся Эймонд, стрельнув на нее глазом.       — Нет, но ведь ты был не один? Значит кто-то другой мог ей помочь? — предположила девушка.       — Остальные просто смотрели, им было плевать, — отрезал он.       — Интересно, что тебе не плевать…       — Насилием занимаются только слабаки, если мужчина не может получить свое без принуждения, считаю, он заслужил получить пару фингалов и выбитый зуб. Вот и все.       — Допустим, — пошла на компромисс она. — Но почему ты тогда сказал, чтобы я не привлекала внимания? От кого мы скрываемся на самом деле?       Эймонд смотрел на свою полупустую кружку, в которой янтарная жидкость искажала его отражение.       — В Красном Замке… все немного сложнее, чем на твоем острове. Из-за этого я не могу с уверенностью сказать, кто станет нашим врагом, если узнает о тебе. Есть человек, который вырезает глаза людям Деймона. Тебя вполне можно подвести под эту категорию, так что я на всякий случай бы скрывался ото всех. Оставлять как можно меньше следов и свидетелей, не ходить одним и тем же путем — вот тактика, которая поможет мне обезопасить человека, который вылечит отца.              — Эймонд, я… — Розмари запнулась. В голосе парня проскользнуло знакомое по лазарету отчаяние. Так родственники тяжело больных пациентов говорят о кормильцах своей семьи. Их смерть буквально перевернет всю их жизнь, поэтому они до конца не верят, что родным ничем не помочь, теша себя надеждой, что есть ключ к здоровью и нужно лишь попытаться. — Я должна тебе кое-что объяснить. Послушай меня, ладно?       Принц быстро оглянул ее лицо и кивнул, не поднимая головы. Розмари наклонилась к нему поближе и перешла на шепот.       — Бывают такие случаи, когда медики бессильны. Иногда все, что в наших силах — это обезболить человека и дать ему спокойно умереть. Я говорю это не чтобы тебя напугать и не потому что я сдаюсь. А потому что важно держать в голове возможность того, что король может быть неизлечим. Что, если это так?       Она задала страшный вопрос и сжалась, ожидая очередной вспышки раздражения у Эймонда, но той не последовало. Он только отпил из кружки и выпрямился, став в два раза выше.       — Тогда я найду того, кто сможет его вылечить, — холодно заключил он и встал из-за стола. — Пойду подготовлю лошадей.       Розмари осталась сидеть одна с неприятным осадком на душе.       Служанка принесла широкую тарелку с яичницей и еще шипящими длинными сосисками, ломтиками свежих овощей и кружку горячего чая, от которого вверх вился пар. Роуз выдохнула и приступила к завтраку, медленно жуя и нанизывая овощи на вилку. Жирные сосиски она обделила вниманием, но яичницу съела до последнего кусочка. Поняв, что подкрепилась достаточно, девушка встала их-за стола и, кивнув на прощание хозяину и служанке, покинула зал. Чай остался нетронутым, потому что по одному запаху она оценила его и сочла слишком горьким. Рейнис бы никогда не заварила такой чай.       Эймонд держал двух жеребцов за поводья, ожидая ее прямо у выхода с небольшой конюшни, что пряталась за углом от входа в таверну. Девушка чуть не простонала в голос, когда поняла, что сейчас ей нужно будет заносить ногу на лошадь, и заранее скривилась от предстоящей боли. Кажется, принц все понял и подсадил ее за талию, чтобы не пришлось так корячиться на стременах. Парень на нее даже не посмотрел, просто подошел к своему коню и так же легко, как и вчера, вскочил тому на спину, а затем ударил по бокам ногами. Прежде чем последовать за Эймондом, Роуз завернула шарф вокруг шеи и спрятала в нем нижнюю часть лица. Чем ближе они были к столице, тем громче внутри нее жужжала тревога.       Больше никаких промашек, принц был прав.       Следующей ночью пришлось сойти с дороги и удалиться от береговой линии, поскольку мимо начали часто проезжать отряды из пяти-шести стражников, которые с подозрением заглядывали в лица людей, и Эймонд решил не рисковать. Они нашли заброшенную часовню с холодными каменными стенами. Внутри у дальней стены располагался невысокий алтарь для свечей и молитвы, над которым красовалась семиконечная звезда обветшалого вида. Принц, уже занесший вещи и позволивший коням побродить без привязи, чтобы те наелись травы, стоял с запрокинутой головой и прикрытыми веками, устало дыша сырым воздухом.       — Ты веришь в бога? — шепот девушки глухо отскочил от стен, и акустика помещения создала иллюзию, будто она стоит к принцу вплотную, поэтому тот нервно дернулся и оглянулся на нее.       — Мать верит, — только и ответил парень.       Он снова покинул ее почти на всю ночь и вернулся только под утро, но Розмари больше не удивлялась. С утра они вернулись на тракт.       Целый день они ехали по дороге, которая с каждым часом становилась шире и многолюдней. Несколько раз девушка ловила странные взгляды от проходивших мимо людей, которые привыкли, чтобы на конях были стражники, ну или хотя бы люди, лица которых видно. Росби остался позади и дома встречались реже, зато путешественников и таверн для них прибавилось.       — Мы успеем за сегодня? — Роуз нарушила молчание, длившееся с момента их отъезда. Принц промычал с сомнением.       Ее конь хотел ехать быстрее, пуститься галопом или хотя бы рысью, похрапывая на каждом шагу и пытаясь поднять голову, но что-то не давало ему задрать ее слишком высоко. Проехав очередную деревушку, от которых у девушки уже начинала кружиться голова, потому что все они будто были построены по абсолютно идентичному плану, Розмари огляделась и поняла, что они выехали на грунтовую дорогу. Верхушки редеющего леса начало щекотать опускающееся солнце. Справа вдалеке была видна вереница людей, коней и повозок, но размером с муравьев; слева лес отступал, а море забирало себе все больше пространства.       — Что за дорога справа? — Эймонд обернулся на ее вопрос и посмотрел в сторону, которую она указывала пальцем.       — Королевский тракт. Мы не так уж далеко от столицы, — ответил парень и обернулся на нее, окинув изучающим взглядом, словно пытаясь ответить себе на какой-то вопрос. — Остановимся в первом трактире, который увидим.       — Ты же только что сказал, что мы недалеко? — растерялась Розмари.       — Ну, мы можем ехать всю ночь и к полудню будем в замке. А можем остановиться и поспать, а к ночи приехать в Королевскую Гавань. Почему тебе всегда надо спорить?       — Может, стоит поторопиться? Я не так уж устала, — настаивала Розмари, не желая снова делить комнату.       Эймонд фыркнул и глухо посмеялся.       — Если бы ты видела свои синяки под глазами, то не отказывалась бы от ночлега.       Брови Роуз подлетели вверх, но она решила не спорить. Через час, когда солнце полностью исчезло с горизонта, они наткнулись на первый трактир, и Эймонд остановил коня, натянув поводья на себя. Парень поставил лошадь поперек дороги, и конь Роуз уперся тому в плечо. Эймонд с вызовом смотрел на девушку, ожидая ее решения.       Он действительно давал ей выбрать или просто делал вид, но сам уже все решил?       — Ты прав. Давай заночуем здесь, — примирительно предложила она, отчего Эймонд уставился на нее удивленно. Девушка могла только догадываться, что парень растянул губы в кривой улыбке, судя по краям глаз.       — Как можно согласиться с человеком так, чтобы это звучало как продолжение спора? — восхищенно продолжал смотреть он на нее, пока Розмари хмурилась. — Фантастика.       Он покачал головой и повел коня к длинному дому, с несколькими крыльями, белыми колоннами и маленькими декоративными фигурками из дерева на фронтоне.       Постоялый двор был богаче, чем все виденные ею ранее: искусная резьба по дереву на потолках и дверях была и внутри, уютный камин, отдельные залы для трапезы и ожидания, много служащих, снующих из комнаты в комнату. Здесь даже были музыканты, которые настраивали инструменты перед предстоящим выступлением. Да и публика отличалась изысканностью одежды и манер. Почти замок на выезде.       Пока Роуз оглядывалась по сторонам, восхищаясь убранством таверны, Эймонд уже разговаривал с хозяином, который встретил их у подножия лестницы на второй этаж с мощными перилами, на которых сидели вырезанные из вишневого дерева грифоны. Роуз, оглянув помещение, решила подойти к Эймонду.       — Нет, милорд, они далеко друг от друга. В разных крыльях здания, если быть точным.       — Мне не нужны две комнаты, мне нужна одна с двумя кроватями, — со сталью в голосе требовал принц, недовольно напрягая челюсть.       — Мы что-нибудь придумаем, поужинайте, а мы все решим, — лучезарно улыбнулся хозяин и показал мальчику с их сумками какой-то жест, отчего тот унесся на второй этаж.       — Почему так много людей? — спросила Роуз, оглядывая остальных гостей внимательным взглядом. В воздухе чувствовалась праздность и расслабленность. Мужчины басисто смеялись, а женщины кокетливо улыбались, поднося кружку чая к губам или обмахиваясь веером.       — Праздник, наверное, — заключил парень, поджав губы и выглядывая свободное место. Они нашли стол в самом углу зала, наискосок от музыкантов и артистов, которые уже приступали к представлению, читая короткие забавные стихи, чтобы понять, что за публика собралась перед ними.       Розмари устало откинулась на спинку стула, и вдруг ей стало так нестерпимо горько от того, что она теперь находится далеко от дома и от близких людей. Как правильно сказал лис, это была ее стая. Именно в таком людном месте, где все болтали друг с другом, а атмосфера была полна радости, на девушку накатила тоска. И неизвестно, удастся ли ей вернуться в свою комнату и побродить по родному лесу, поиграть с лисом в прятки, поноситься с Бейлой по замку и испугать кухарку громкими шорохами с кухни, попить горячего чая из Дорна с Рейнис и посидеть до утра в башне Вейгона, пробуя новое зелье. Неожиданно для нее самой по правой щеке скатилась слеза, которую она судорожно стерла тыльной стороной ладони, но Эймонд заметил этот жест и вопросительно поднял бровь.       — Ничего, все в порядке, — пролепетала она глухо, шмыгнув носом.       — Корлис бы не отпустил тебя, верно? — спросил принц, сверля ее взглядом.       — К чему ты это спрашиваешь?       — Не отвечай вопросом на вопрос, мне казалось, это вышло из моды лет двадцать назад, — грубо оборвал ее Эймонд. — Отвечай на поставленный.       — Корлис… Что ж, думаю, да, — неохотно согласилась девушка, в очередной раз проглотив грубые слова.       Им принесли тарелки с печеньем, две кружки эля и блюдо из ноги поросенка. Оно еще было горячим, как если бы его только сняли с вертела, но у Роуз он не вызвал аппетита. Девушка пальцем подвинула себе тарелку с печеньем и, надкусив, отодвинула ее обратно.       — Что не так? — вздохнул принц устало.       — Имбирь.       — И чем тебя обидел имбирь? — Эймонд поднял бровь, ожидая объяснения.       — Красными пятнами на руках и слезящимися глазами, — парень хмыкнул и отвернулся, отвлеченный первым аккордом, который взяли музыканты.       Комната стихла и обернулась на представление. На импровизированный подиум вышла женщина — высокая, с длинными ногами и пышными формами, которая объявила двух артистов. Алое платье струилось по ногам, на груди блестело ожерелье, а руки были унизаны несчетным количеством перстней. Ее глубокий голос завораживал, рожденный где-то внизу живота, и распространялся по залу, достигая каждого уголка.       — Как поживает Люцерис?       Розмари побледнела и медленно повернулась к принцу, который продолжал смотреть на женщину в алом платье, словно и не говорил ничего.       — Не могу знать, — хрипло ответила девушка, с опаской следя за профилем Эймонда.       — Этот бастард тебе нравится меньше? — с издевкой спросил принц, не собираясь оставлять эту тему.       — Нет, просто Люцерис редко бывает на Дрифтмарке, — сгладив углы, парировала она.       — И почему же старший не взял младшего в этот раз с собой?       — Потому что и старшего не должно было быть на острове, — вздохнула Роуз и глотнула эля, надеясь, что тот немного расслабит ее.       — И какими судьбами он все-таки оказался на острове? — невинно поинтересовался принц, продолжая игру «делаю вид, что мне неинтересно».       — Не послушался матери.       — Так у него есть характер, — наигранно удивленно хмыкнул принц и задумчиво погладил подбородок. — Интересно, чей?       — Прекрати. Хватит. Я уже поняла, какого ты мнения о нем. Незачем каждую беседу к этому возвращаться.       — Так объясни мне, как же ты не видишь, что то, что я говорю, — правда? Парень — бастард. Ты похожа на Таргариенов больше, чем он. И те моряки в таверне тоже. Но в одежде принца ходит он и живет жизнь не свою. Разве не раздражает тебя, что вы ничем не отличаетесь, но ему не нужно служить в лазарете, чтобы доказать свою пользу?       — Я служу в лазарете не потому, что хочу доказать свою пользу, а потому, что хочу помогать людям. Будь я официальной…       — Будь ты официальной, тебя бы за версту не подпустили к больным, — перебил ее принц, предвидев, к чему она вела. — Потому что заразись ты чем-нибудь, то потеря была бы колоссальной для семьи. Тебя можно было удачно выдать замуж, и ты бы родила наследников какому-нибудь знатному дому, но если ты заболеешь и умрешь, эти перспективы уйдут за тобой в могилу.       Розмари было нечего ответить на это, поэтому она просто захлопнула рот и вцепилась в кружку эля. Решив, что лучше сосредоточиться на представлении, Роуз уставилась на женщину в алом, но мысль, что Эймонд прав, засела в мозгу. Бейле или Рейне никогда бы не позволили быть медсестрами. Джейсу и Люку никогда бы не разрешили участвовать в настоящем турнире.       — Пойдем в комнату, — позвал ее принц, но девушка не отреагировала. Эймонд тяжело вздохнул и устало уткнулся лбом в ладонь. — Бетелл, послушай. Я не сказал, что ты не ценна. Даже наоборот, именно такое положение, как у тебя, позволяет тебе быть особо ценной. Туда, куда не пустили бы наследника, ты можешь пойти и отстаивать интересы семьи. Верность семье не стоит под сомнением, потому что у тебя на лице все написано, очевидно природный талант к врачеванию и полулегальное положение — это подарок судьбы для Дрифтмарка. На их месте я бы вообще тобой не рисковал и держал близко к себе.       Если он хотел так ее успокоить, то просчитался и сделал все только хуже. Потому что его слова были логичны, но от этого обещание Рейниры признать ее официальной дочерью Веймонда начинало вызывать сомнения. Кто в своем уме лишится такого актива, как незаконнорожденная, способная выполнять рискованные задания.       — Тебе нужно отдохнуть, пойдем отсюда, — так и не дождавшись от нее ответа, предложил Эймонд и встал из-за стола.       Покидая зал, Роуз оборачивалась на алое платье и все думала, что за жизнь у этой женщины. Наверное, полная свободы решений. Ездить со своей группой артистов, представлять их публике, подбирать красивые платья и общаться с разными людьми. Никаких гарантий, но и никаких обязанностей.       Они поднялись на второй этаж, и Эймонд открыл перед ней дверь, пропуская вперед. Их вещи уже были на местах, а кровати готовы. Небольшое окошко открывало вид на лужайку. Даже было еще одно помещение, где располагалась емкость с теплой водой.       — Ты первая, — кивнул Эймонд на ванну и вышел из комнаты.       Кровати располагались напротив друг друга, с высоким пологом и темно-красными гардинами. У подножия каждой стояло по сундуку, на которых лежали их сумки. На стенах были росписи, как из бестиариев, что Розмари читала по наставлению Вейгона. Львы, драконы, грифоны и волки, каждое животное занимало всю стену и было чем-то занято: грифон разделывал гранат своими огромными когтями; лев лежал и, открыв свою пасть, показывал клыки во всей красе; дракон спал, обмотав хвост вокруг замка, что охранял; а у волка в пасти были фиолетовые ягоды, которые высыпались изо рта, прямо к волчатам под его ногами.       Розмари медленно подошла к окну и стала ждать. Через минуту она увидела знакомый силуэт — Эймонд обошел таверну и направился к лесной чаще широкими шагами с накинутым капюшоном. Роуз задернула занавеску на окне и подобрала свою сумку с пола у кровати. Порывшись с минуту, она достала на свет две небольшие стеклянные банки с бледно-зелеными розмариновыми иголками и цветками лаванды, ногтями подцепила щепотку из каждой банки и сбросила в ванну. По комнате тут же разнесся приятный аромат, который она втянула в легкие и разделась.       Теплая вода, несмотря на то что ее не было много, оказалась тем самым необходимым, чтобы расслабить и тело, и ум. Тонкие пальцы расплели спутавшиеся косы, и Розмари почти полностью опустилась под воду, оставив только глаза и нос. Белыми змейками локоны вились на поверхности воды, и девушка следила за ними глазами, думая о словах принца и ситуации, в которой оказалась. Глубоко вздохнув, она сосредоточилась и начала разбирать по камушкам, что узнала.       До сих пор таит обиду на Люка. Презирает Джейса. Обращает внимание на наследственные черты семьи, важно, чтобы человек выглядел соответствующе своему статусу. Не верит в Семерых? Куда уходит по ночам? Ведь они так ни разу и не спали в одном помещении, несмотря на то, что это было самым удобным вариантом. Спит где-то в другом месте? Готов помогать, но только в ситуациях, где есть явная несправедливость. Мысли текли медленно, и девушка зевнула, устав за эти дни больше, чем уставала в лазарете и с Вейгоном.       Вода растеряла свое тепло вместе с паром, и Роуз неохотно покинула ванну, натянув ночную рубашку. Она села на свою кровать и достала тонкий, но крепкий гребень из кости, который ей подарила Рейнис, кажется на пятнадцатилетие. Намокшая ткань задела чувствительную грудь, и Розмари поморщилась. Расчесывая медленно мокрые локоны, которые доходили уже до нижних ребер, она чуть не подпрыгнула, когда раздался стук в дверь. Заглянул мальчишка и спросил разрешения поменять воду, на что Розмари кивнула, но не была уверена, что Эймонд вообще появится в комнате до утра. Два паренька носили туда-сюда ведра с водой, сначала вынося использованную, затем заливая горячую.       Вдруг в проходе вырос высокий силуэт принца, которые проводил мальчишек внимательным взглядом, когда они выносили последнее пустое ведро. Эймонд посмотрел на Роуз, сидящую на кровати с мокрыми волосами, влага от которых впиталась в ночную рубашку, и нахмурился.       — Когда заходят чужие, стоит закрывать тело, — тихо заметил он. — И волосы. Розмарин и? Лаванда? — уточнил Эймонд, потянув носом.       — Да. Добавить тебе?       Немного подумав, парень кивнул и подошел к своей кровати, предоставляя ей возможность поколдовать над ванной. Босыми ногами, еще оставляющими влажные следы на деревянном полу, Роуз подошла к воде и проделала то же, что и для себя получасом ранее. И только теперь подумала, что ей стоило выйти, ведь помещение с ванной не имело ни двери, ни ширмы. Но с мокрыми волосами и полураздетая она никуда не пойдет, поэтому просто вернулась на кровать и отвернулась к стене лицом, чтобы принц мог раздеться и залезть в ванну. Шорох одежды и небольшой всплеск оповестили ее о том, что можно повернуться обратно. Розмари нашла гребень и продолжила мерно расчесывать волосы, смущенно уставившись на них и боясь поднимать взгляд. Была грань между тем, чтобы путешествовать вместе, и тем, чтобы видеть голым чужого мужчину, принимающего ванну.       Не сдержавшись, она все-таки подняла голову и быстро глянула на проем, где была видна голова принца и его вздымающаяся над водой грудь.       — Ты не снимаешь повязки даже сейчас? — шокированно спросила она, чуть не выпустив гребень их пальцев.       Эймонд медленно повернулся к ней, чтобы видеть здоровым глазом, и натянул острую улыбку.       — Я с ней вообще не расстаюсь, — хмыкнул он.       Роуз даже перестала расчесывать волосы.       — Но на ночь-то ты ее снимаешь? Да?       — Нет.       — Ладно, теперь понятно, — пролепетала она.       — Что тебе понятно, Бетелл? — блаженно улыбнулся принц, словно играл со котенком в прятки.       — Твоя раздражительность. Любой человек стал бы таким, если бы ему круглосуточно давило и натирало кожу.       Парень вскинул правую бровь.       — Разве есть какие-то другие варианты? — кинул он незаинтересованно, скорее философски.       — Конечно. Снимать повязку на ночь и на прием ванны. Смазывать кожу вокруг глаза, — предложила она так, как произносят очевидные вещи.       — Да, вот только если снять повязку, а потом снова ее надеть, будет еще больнее.       — Неправда, если регулярно ухаживать…       — Да что ты знаешь об этом? — раздраженно прервал ее он.       — Да все я об этом знаю! Я лекарь, не забыл?       Розмари глубоко дышала, не веря своим собственным ушам. Она отложила гребень на кровать и со злостью, вложенной в каждый свой шаг, подошла к сумке и достала оттуда плоскую баночку с мазью бледно-желтого оттенка. Не спрашивая принца, Роуз зашла к нему в комнату с ванной и опустилась на колени.       — Эй! Не смей… Просто не смей, — впервые в голос этого человека просочилась предсказуемая эмоция — испуг.       — Если ты сейчас встанешь, то нарушишь все писанные и неписаные правила приличия, так что смирись и не сопротивляйся, — твердо произнесла она, откупоривая баночку и мазнув подушечками пальцев по поверхности жирной субстанции. На нее смотрел полный ненависти глаз. Эймонд вцепился руками в бортик деревянной ванны так, что побелели костяшки.       — Не смей, я клянусь, ты пожалеешь об этом, — прошипел он с такой злостью, что Розмари должна была бы с криками унестись из комнаты, но девушка работала с такими пациентами тоже. Не впервой. Она глубоко вздохнула и чистой рукой медленно потянулась к повязке. — Я убью тебя.       — Пожалуйста, просто не сопротивляйся. Я хоть раз причинила тебе вред? — успокаивающе прошептала она, коснувшись кожаного ремня на затылке и, найдя застежку, распустила ее. Самым полезным приемом, которому научила ее работа в лазарете, было продолжать разговаривать с пациентом, чтобы он отвлекался на слова, а не сосредотачивался на том, что она делала. — Думаешь, я не замечала, как иногда ты слегка трясешь головой, чтобы повязка немного сместилась и перестала так давить на больные участки кожи?       Окклюдер упал ей в ладонь, и она впервые увидела его настоящее лицо. Глубокий затянувшийся шрам разрезал глазницу, задевая и бровь, и веки. Принц улыбнулся так, что захотелось зарыдать, потому что этот оскал был продуктом концентрированной боли. Роуз отложила окклюдер на пол рядом с собой, глубоко дыша, чтобы успокоиться.       — Нравится? В следующий раз, когда увидишь Люцериса, можешь рассказать ему о том, как он замечательно управляется с кинжалом.       Розмари внимательно оглядывала его лицо, замечая красные вмятины от повязки вокруг глазницы, раздраженные веки и яркий, светящийся даже в полумраке комнаты сапфир вместо глаза. Внутри сапфира были более светлые прожилки и зерна; такой редкий драгоценный камень был восхитительно красив, но Роуз больше интересовало раздражение кожи.       — Сейчас я дотронусь до твоего лица, — мягко предупредила она, аккуратно поднеся пальцы с мазью к его глазнице. — Ты вообще смазываешь этот… протез? Ты знаешь, что нельзя просто носить его?       Мышцы на груди парня напряглись и проступили жилы на шее и ключицах, когда ее подушечки коснулись кожи вокруг глаза. Пальцы медленно очертили глазницу по линии давления и дальше по виску, почти задевая линию роста волос. Переместившись к переносице и другой стороне лица, где красная линия красовалась на лбу, Розмари растерла мазь поступательными движениями. Умелыми, ведь она знала, что делала, но сердце в груди замерло, когда она заметила, как напряжена его челюсть и плечи. Он вроде даже не дышал.       — Потерпи еще немного, — успокаивающим тоном попросила она и с усилием оттолкнулась от пола коленями.       В сумке у кровати она нащупала небольшую вытянутую баночку с тонким носиком и, на секунду замерев, все же решилась подойти обратно. Эймонд не двинулся с места, только следил за ее движениями со смесью ненависти и страха.       — Масло из плодов растения, его называют Рицинус. Плоды отжимают под давлением, чтобы получить это масло, я его часто использую для ран, которые требуют пристального внимания к себе из-за потенциального заражения, — постаралась успокоить его девушка и откупорила баночку, выпустив легкий землистый запах из емкости. — Запрокинь голову, ладно?       Эймонд послушался, но здоровый глаз не отводил, благо он сидел в ванне стороной больного глаза к ней, так что ему пришлось сильно напрягать зрение, чтобы с запрокинутой головой видеть ее. Розмари аккуратно наклонила баночку, и сквозь тонкий носик медленно потекла темно-янтарная жидкость. Две капли ударились и тут же растеклись по сапфировому протезу.       — Теперь моргни пару раз, — попросила она и немного наклонилась, чтобы проконтролировать, что масло распределилось равномерно и в местах соприкосновения с веками сапфир был смазан. — Ну вот, видишь, не так все и страшно?       Розмари внимательно следила за его лицом, за острыми краями носа и бегающим по ее лицу здоровым зрачком.       — Еще твой шрам можно смазать…       — Ну уж нет, хватит. Я достаточно побыл твоим подопытным, — глухо отказался парень.       — Ладно, — смирилась она, но внутри чувствовала себя победительницей. Именно это чувство было ее главной мотивацией — удовлетворение, после того как видишь облегчение на лице человека, который мучился все это время. — Не находишь смешным, что сапфиры считаются камнями, которые избавляют человека от зависти и гнева?       Он проигнорировал ее замечание, только глубоко дышал. Розмари изо всех сил сдерживала себя, но когда вставала с пола, взгляд сам по себе опустился вниз. Ясно, как он с такой легкостью греб на лодке, ведь мышцы бугрились на плечах и ребрах. Если бы Роуз заставили под угрозой смерти признаться, что она думает, она бы сказала, что Эймонд был сложен идеально. Слава богам, что ее жизни ничего не угрожало, потому что от одной этой мысли в щеки ударил румянец, который она попыталась скрыть, отвернувшись и покинув комнату с всеми своими склянками в руках.       Розмари залезла на кровать с ногами и вцепилась в гребень, словно тот мог ее спасти от того смущения, что затопило все ее существо. Отвернувшись к стене, она снова принялась за уже подсохшие волосы, расправляя зацепки и укладывая пробор, чтобы назавтра было легче сплести косы. За спиной раздался всплеск и шорох поднятой одежды.       Эймонд задул свечу, и комната погрузилась во мрак. Роуз только слышала, как парень залез на кровать и, устало вздохнув, притих.       — Ты умеешь ухаживать за волосами? Делать крема или маски? Или лечить именно детей? — неожиданно спросил Эймонд в темноте спустя несколько минут напряженной тишины.       — Да, конечно, — удивленно откликнулась Роуз. — Травы и цветы — моя специализация. Из них можно сделать лекарство или косметику, так что да.       — Тогда я постараюсь устроить тебя к моей сестре. Это самый безопасный вариант.       — Безопасный? — удивленно переспросила она.       — Именно. Она — единственная, в ком я уверен. Иногда самое безопасное место — прямо под носом у дракона.       Презирает старшего брата, но всецело доверяет сестре? С другой стороны Розмари была осведомлена о традиции Таргариенов заключать браки с самыми близкими родственниками. Почему же не может быть такого, что его сестра была вынуждена стать женой старшего брата, тогда как с младшим ее могли связывать настоящие узы, сплетенные из искренних чувств?       — Она чем-то болеет? — мягко поинтересовалась Розмари.       — Не она, ее дети. Постоянно что-то с ними не так.       — Я постараюсь помочь и им, — заверила его Роуз. — Спокойной ночи.       Ей ответила тишина.

      ***

      В момент, когда стены Королевской Гавани выросли вдалеке, Розмари даже не поверила, что это наконец закончилось. Красно-оранжевый замок с трудно определимым количеством башен, стоял прямо на утесе, как паук распустив свои многочисленные ноги, чтобы удержаться и не свалиться в обрыв. За день путешествия Эймонд и Розмари не обменялись ни словом, и, когда они приблизились к воротам столицы, принц натянул поводья и отвел коня с дороги. Спешившись, он осмотрел лошадь и погладил ее по шее, в ответ конь покачал головой, довольно чавкая травой. Розмари спешиваться не стала, просто сидела в седле и смотрела за поведением парня.       — Дальше пешком, — оповестил Эймонд девушку, сбрасывая поводья со спины лошади.       — А кони? Не оставим же мы их здесь одних?       Принц задумался, бегая глазами по местности, и кивнул. Его лицо выглядело… свежо. Будто он выспался и отдохнул за ночь.       — Отведем в королевские конюшни, я оставлю их там. Слезай, твоего тоже я поведу.       Толпа людей клубилась у ворот столицы, создавая гул с редкими выкриками поверх голов. Драконьи Ворота едва вмещали такое количество пришедших, но Эймонд не повел лошадей в ту сторону, принц взял левее, и под закатным солнцем, следящим за парой, Эймонд и Розмари шли вдоль стен замка, приближаясь к берегу моря.       — Почему мы идем в обход?       — Людей многовато, да и Железные Ворота намного более подходят под наш случай.       За дни путешествия Роуз будто разучилась ходить ногами, несмотря на то, что до этого не ездила на лошадях и первые дни страдала из-за боли в бедрах, но к концу она уже чувствовала, что конь — продолжение ее тела, просто четырехногое и с воодушевлением жующее траву. Стена города возвышалась над головой, доходя до самого небосклона, и можно было только предполагать, какой гул стоит внутри Гавани, если, проходя рядом, они могли слышать отдельные слова поверх остального шума, схожего с роением пчел в особо агрессивный период.       Несколько стражников, охраняющих вход, бросали суровые взгляды на торговцев, выкатывающих свои телеги набитые товаром, из ворот под светом факелов.       — Может, я зайду немного после тебя?       — Наоборот давай. Ты идешь первая, и если тебя без проблем пропускают, то я сразу следом за тобой иду. Никуда не сворачивай, просто остановись у первого же дома, — предложил Эймонд.       Розмари последовала его словам, но, проходя мимо, на нее внимательно глянул один из стражников с носом, переносица и кончик которого были сдвинуты чужим кулаком. На секунду ее сердце испуганно замерло, притворившись мертвым. Но мужчина только нахмурил брови и отвернулся, не увидев ничего примечательного. Когда ворота остались позади, девушка прислонилась спиной к каменной кладке первого дома на улице и выдохнула в ночной воздух, возведя глаза к небу. Она бы соврала, если бы сказала, что не было страшно. Эймонд появился не сразу, успело пройти порядочно людей, прежде чем два жеребца, ведомые его рукой, зацокали копытами по территории города. Принц указал направление, и они медленно двинулись по улице, параллельной стенам замка, который в ночи светился факелами в окнах и на крепостных стенах. По правую руку показались кучкующиеся дома, из которых доносились крики и смех. Из-за одного из домов выглядывали дети в оборванной одежде, с любопытством глядя на лошадей.       — Это что? — с ужасом спросила Роуз, кивнув в сторону детей.       — Блошиный конец. Симпатичное место, но ночью тут лучше не ходить.       Когда Эймонд свернул левее, и Блошиный конец остался за спиной, Розмари перестала оборачиваться и облегченно выдохнула.       — Неужели нет способа избавиться от этого?       — Выселить их всех к чертовой матери? — с сарказмом произнес Эймонд, но у девушки на секунду проскользнуло подозрение, что принц разделяет ее желание, чтобы такого места не было.       — Нет, пристроить их работать, а детей отдать в воспитательный дом или в другие семьи.       — Там работают. Или проституция не работа?       — Тем более! Дети не должны видеть, что такое происходит.       — Это почему же? Уважаемый род деятельности. Девочки вырастут и лет в десять тоже начнут работать. Такое бывает, когда ты не умеешь ничего, кроме как раздвигать ноги.       — Неужели? А был ли шанс у них научиться чем-то другому? — ядовито поинтересовалась она у спины принца. Тот только хмыкнул в ответ.       — Каждый сам за себя, Бетелл. Особенно в этом городе. Если они выжили и у них есть силы рожать бастардов, значит, они нормально устроились. Если бы нет, то лежали бы гнили в сточной канаве, потому что упали в нее от голода.       Пока они говорили, стены Красного Замка оказались уже почти перед их носом, и принц остановился и посмотрел на девушку.       — Я сейчас зайду внутрь и оставлю жеребцов в конюшне. Ты ждешь меня здесь, желательно не под светом факелов. Я вернусь и проведу тебя в замок другим путем. Все ясно?       — Ясно, — сквозь сжатые зубы прошипела Роуз, все еще злясь, но, кажется, Эймонда такая реакция только рассмешила.       Около двадцати минут Роуз топталась на месте и ходила кругами в тени дома под стенами замка, чтобы не окоченеть. С окон второго этажа доносились приглушенные голоса и взрывы мальчишеского хохота.       Такой обыденный вечер для кого-то для Розмари был почти что пыткой. Страшно было смотреть в будущее и ничего не видеть впереди. Всю ее сознательную жизнь у нее был четкий план: проснуться, попить чай с Рейнис, зайти в лазарет, отчитаться главной медсестре, проверить больных, пообщаться с другими сестрами, заглянуть к Вейгону, доложить о планах… Проснуться, попить чай с Рейнис. Сейчас она стояла посреди незнакомого города, который вызывал пока только брезгливость и нежелание трогать что-либо руками на всякий случай, ожидая человека, который время от времени пугал ее своей жесткостью и язвительностью, чтобы вылечить другого человека, которого никто не мог вылечить до нее. Паршивый расклад. Подняв голову на звук открывающихся ставней, Розмари пригнулась, потому что со второго этажа вылетел какой-то предмет, а вслед ему заверещал ребенок.       — Зачем ты выкинул мою куклу?       — Она мне не нравилась! Некрасивая, прямо как ты!       — Мама! Джеймс выкинул мою куклу в окно! — закричал ребенок во весь голос, а потом истошно зарыдал.       Роуз тихонько подошла к предмету, лежащему на дороге, и тот действительно оказался куклой, которую девушка аккуратно подняла и, подойдя к порогу дома, положила на видное место, чтобы с утра ее могли найти и вернуть хозяйке.       — Джеймс, маленький паршивец! Сейчас отец так славно оттаскает тебя за уши! — строго прикрикнула женщина.       Вдруг в небе раздался гром — так Роуз сначала подумала. Но, запрокинув голову, она увидела исполинский силуэт дракона, который, лениво махая крыльями, приближался к замку. Женщина захлопнула ставни с грохотом.       — Идем? — раздался мужской голос слева, отчего Розмари чуть не подпрыгнула на месте, потому что не слышала, как принц подошел к ней. Он облокотился о стену дома и с интересом смотрел, наклонив голову в капюшоне, на то, как Роуз положила куклу на перила.       Эймонд повел ее узкими улочками, зигзагами приближаясь к замку, затем снова слегка отдаляясь от него, но парень уверенно выбирал повороты несмотря на темноту. Крепостная стена города под острым углом упиралась в стену Красного замка прямо на берегу, и Розмари вглядываясь во тьму, пыталась понять, куда они вообще идут. Но тут она увидела калитку, крохотную и прикрытую пышными кустами, пройдя в которую принц и девушка начали спускаться по лестнице вниз. Узкие высокие ступени делали спуск опасным, поэтому Розмари приходилось спрыгивать на каждую следующую. Стена Красного Замка нависла над головами, так что и Эймонду и Роуз пришлось пригнуться на очередной ступеньке, чтобы не удариться лбом. Они оказались под замком. Похолодало, как и всегда, когда спускаешься под землю. Впереди показалась массивная дверь, которую Эймонд открыл, надавив на первую, четвертую и пятую защелку, и пропустил Роуз вперед. За дверью было небольшое помещение, разветвляющееся на три идентичных хода.       — Нам налево, — эхо голоса многократно повторилось в сыром воздухе.       — Но левее только береговая линия, — в замешательстве произнесла девушка, обернувшись на Эймонда.       — Это сделано специально. Средний коридор ведет в темницы третьего яруса, а там всегда дежурит стражник, и выйти можно, только открыв дверь с внешней стороны. Так что самый очевидный путь приведет незваного гостя прямо в руки гвардии. Правый коридор ведет еще ниже, там дорога развернется и приведет человека прямо в драконье логово, причем к моменту, когда человек дойдет до драконов, он уже отчается, поскольку этой займет около часа. И только левый приведет к другой развилке, из которой уже будет путь внутрь замка.       Эймонд обогнал застывшую девушку и пропал в левом коридоре, быстро скрытый тьмой. Розмари побежала за ним.       — Здесь гуляют стражники?       — Нет. Здесь никого никогда нет. Об этом ходе знают только крысы и еще пара ныне живущих людей, и все принадлежат королевской семье.       Они снова вышли к развилке, но в этот раз на выбор было пять коридоров.       — Коридор посередине ведет сквозь замок и выведет тебя к Королевскому лесу, но придется очень долго идти и прямо под Черноводной. Временами он затоплен водой по щиколотку. Самый левый — к канализации, можно прокатиться по трубе с отходами и выплыть в открытое море. Коридор слева от середины делает крюк и отведет к кухням Западного двора. Самый правый коридор приведет на псарню, и только коридор между правым и серединой приведет к следующей развилке.       Розмари чуть не застонала вслух. Коридоров было слишком много, она понятия не имела, где находятся все те вещи, которые описывал Эймонд, а запомнить это было, вероятно, выше ее сил после долгого дня пути. Она громко выдохнула.       — Что? Боишься забыть? — ухмыльнулся принц.       — Я вообще ничего не запомнила из того, что ты сказал, если честно, — протянула она.       — Ты здесь все равно никогда не будешь ходить одна. Только со мной и только при острой необходимости. Ясно?       — Ясно, — уже привычно ответила Роуз, в том числе потому что знала, что заблудится. — К твоему сведению, я и не собиралась.       Очередное помещение с развилкой и снова коридоры, только в этот раз их было всего два. Эймонд выбрал правый, и этот ход медленно поднимался в горку. По пути были небольшие ответвления, но Эймонд упорно шел прямо, не сворачивая. Ход сужался и стал очень низким, потолок начал давить на макушку Роуз, а принц уже пару минут как шел согнувшись.       — Почему так низко?       — Потому что это ход прямо в Твердыню Мейгора. Он не должен выглядеть как ход к королевским комнатам. Человек, не знающий, куда ведут коридоры и опытным путем выяснивший в предыдущих комнатах, что самый очевидный ход — ловушка, теперь будет в замешательстве и, скорее всего, свернет и окажется не там, где планировал.       Коридор, по которому они шли, привел в тупик. Но над головой был деревянный люк, до которого Розмари со своим ростом даже не смогла бы дотянуться. Но Эймонд вытянул длинную руку и оттолкнул тяжелое дерево. Подхватив Роуз на руки, он поднял девушку, чтобы она руками зацепилась за пол и смогла вылезти из пещер. Принц вылез сразу за ней и захлопнул крышку люка. Они оказались в узком каменном помещении без дверей и окон. На секунду Роуз подумала, что они вышли не туда, но Эймонд присел на корточки и поводил по нижнему ряду камней в поисках чего-то, что щелкнуло, и в противоположной стене показалась тонкая линия света.       — Умно, — прошептала Роуз восхищенно. Высокий Прилив не мог посоревноваться с такой продуманностью тайных ходов. Сразу видно — столица.       — Великий человек был Мейгор, — согласился принц, отряхивая ладони от грязи и пыли.              Эймонд подошел к полоске света и остановился. Медленно повернувшись обратно, он внимательно посмотрел на девушку.       — Ты понимаешь, что в замке никто не должен знать, что мы знакомы? Никто не должен заподозрить даже. На досуге советую продумать легенду своего происхождения и зачем ты пришла в замок. Я не смогу помочь тебе открыто, если ты попадешь в какую-нибудь сомнительную ситуацию.       — Я знала, на что шла, — кивнула Розмари.       Принц бегал глазами по ее лицу, пытаясь найти признаки лжи или злого умысла наверное, но в итоге кивнул и открыл дверь, расширив полоску света. Коридор с факелами изгибался, словно змея, и пустовал. Только огонь недовольно трещал. За спиной с низким грохотом закрылась тайная дверь.       Несколько лестничных пролетов наверх, и замок начал приобретать признаки жилого. Розмари слегка запыхалась, но упорно догоняла Эймонда, который шел по коридорам не оглядываясь. Он резко остановился за углом и вытянул ладонь в сторону Роуз, приказывая остановиться, и выглянул из-за угла. Через мгновение его рука подозвала к себе. Принц остановился у массивной двери с ручкой в форме полумесяца. Аккуратно придерживая дверь, Эймонд повернул ручку и пропустил Розмари внутрь.       В большом зале было тихо, но, сделав несколько шагов, Роуз чуть не наступила на какой-то большой деревянный предмет и, щурясь, узнала в нем игрушечного дракона. С недоумением она подняла взгляд на принца, но тот уже стоял в проеме двери в следующую комнату и, заведя руку за спину, снова показывал девушке стоять на месте.       — Хелейна, — позвал принц нежно. — Просыпайся, я кое-кого привел.       В следующее мгновение зажглась свеча в комнате, контрастно очертив силуэт Эймонда в двери.       — Я не спала, — ответил ему тихий голос, скрытый в комнате. — Уже сутки вас жду, где вы так задержались?