Из чести рождается железо

      После церемонии, на которой речь Адониса встретили очень тепло, он занялся изучением докладов, отчётов да и просто новостей о том, что произошло за то время, пока он спал. Его, как специалиста, крайне заинтересовали документы о том, как местные оценивают попавшее им в руки трофейное вооружение. Чтиво удивительное. "Леман Руссы", "Химеры" и машины на их основе отправились в утиль с крайне нелицеприятными комментариями. Местным не нравилось в них буквально всё. Бронирование танка хуже, чем у "Панфира" и машин на его базе. "Химера" по бронированию на практике не превосходило "Алепу", на который никто не возлагал подобные задачи.       Настоящий интерес у местных вызвали болтеры, лазерное плазменное и мельта-оружие. К неудовольствию для себя, инженеры были вынуждены признать, что не способны это повторить. Последние три оказались слишком сложны, для обратной разработки. А для болтеров банально не было материалов, чтобы сделать адамантиевый бронебойный наконечник, зато придумали альтернативу. Один из инженеров предложил следующее: во-первых, перестволить болтеры под дюймовый калибр, во-вторых, сделать двусоставный болтерный подкалиберный снаряд, который после вылета из ствола первое время ускорялся бы за счёт двигателя, а затем, после израсходования топлива, двигатель бы сбрасывался, как поддон, в-третьих, переделать в болт обычный фраг-снаряд от дюймовой автопушки. Фактически, они оказались перед выбором, либо бронепробитие либо могущество. Попытка же найти компромисс обернулась бы просто тем, что они собрали бы все недостатки, не сумев сохранить преимущества. Адонис написал на отдельном листе комментарий, в котором одобрил переделку четырёх тяжёлых болтеров и производство четырёхсот болтов обоих типов, и вложил в дело.       По части трофеев Железного Воина смутила несостыковка, связанная с прыжковыми ранцами. Нет никаких письменных упоминаний ни в отчётах СПО, ни в захваченной документации Кровавых Праведников, напротив, имеются конкретные упоминания о том, что последний прыжковый ранец был потерян лет пять назад. Но Адонис точно слышал в конце боя характерный звук, издаваемый прыжковыми ранцами. Железный Воин даже мог точно сказать, что это были прыжковые ранцы седьмой модели марсианского шаблона. Но их нет нигде.       Адонису очень хотелось узнать, как так умудрился извернуться Альмит, что взял трофеями почти весь флот вторжения, за исключением лишь транспортника, по которому отработал из лэнс-орудий "Молот Анатола", превратив это корыто в космический мусор. Особенно Железного Воина удивил оптимизм местных в отношении обслуживания появившегося флота. Единственной проблемой, которую они видели, была не техническая сложность техники, а трудность доставки на орбиту грузов, но у них была надежда на трофейные грузовые челноки. Адонис на это смотрел со скепсисом, из-за требуемых объёмов грузоперевозок. Здесь нужны орбитальные буксиры, способные поднимать на тросах модули, чьи габариты исчисляются не метрами, а сотнями метров. Впрочем, в любом случае понадобится переоборудовать, например, один из ударных крейсеров в импровизированный мобильный док, так как необходимо где-то производить и складировать корабельные модули. Но даже так возникает множество проблем самого разного вида. Нужна именно верфь, построить которую банально нет ресурсов. Адонис расписал свои соображения и вложил в соответствующее дело.       Военнопленные. Около пятидесяти тысяч пустотников и семьдесят тысяч солдат и офицеров Имперской Гвардии. С ними обошлись с гуманностью, которую Адонис в жизни не видел. Сначала от общей массы отделили корабельных рабов, затем рассортировали оставшихся по званиям, отделив командиров от личного состава. Получившиеся группы распределили по построенным впопыхах лагерям, которые больше походили режимом не на тюрьмы, а на поселения, попавшие под карантин. Идея была в том, чтобы организовать их жизнь на основании тех же принципов, что и у местных. Адонису казалась эта затея очень спорной, впрочем, она обеспечивала минимальные затраты на их содержание, а это большой плюс.       Анатольцы. Лёгкий крейсер в идеальном состоянии и полностью укомплектованный полк Имперской Гвардии. На этих кораблях погибло всего два человека, ими были комиссар "Молота Анатола" и полковой комиссар на "Пепле Анатола", чей корабельный комиссар перешёл на сторону мятежа. Адонис не раз видел, как части Имперской Гвардии и корабли Имперского Флота поднимали мятеж. Но он впервые видел ситуацию, когда против мятежа вообще никто не выступил, и отвернулись от Императора буквально все, так ещё и сам бунт произошёл без какой-то явной причины, вроде произвола начальства. Выглядело это странно. Сейчас большую часть анатольцев разместили в построенные для них лагеря беженцев, хотя термин "интернирование", здесь подходит лучше, но почему-то канонасцы решили солдат назвать беженцами.       В списках кандидатов было двести пятьдесят имён, из них двадцать пять в первой очереди, шесть из которых были запасными. Среди девятнадцати пятеро были "беженцами" с Анатола. Среди местных затесалась уже хорошо знакомая Адонису фамилия Эйониос. Лейтенант Николас Эйониос выглядел на фоне остальных восемнадцати довольно блекло. Единственной причиной, почему его не забросили на скамейку запасных, был возраст, он среди них самый молодой. И вопрос возраста сильно смутил Железного Воина, подростков среди кандидатов не было, все или действующие военные или только недавно демобилизованные после прохождения трёх лет обязательной воинской службы, но Альмит написал комментарий, в котором гарантировал, что это не принесёт никаких отрицательных последствий. В остальном, все кандидаты это люди выше среднего, и это радовало.       Ксеносы. По описанию очевидно, что это были арлекины. Адонису один раз в жизни пришлось с ними пересечься. К счастью, до открытого боя тогда не дошло, он смог отступить раньше, чем они успели убить колдуна Тысячи Сынов и переключиться на него. Как показали отчёты, сражение пошло не по плану, так как Адонис предполагал, что отвлечёт на себя всех астартес, и добивать их придётся пехоте при поддержке особо тяжёлого вооружения, но Кровавые Праведники высадили половину своего личного состава прямо под гусеницы танкового корпуса, и тот успешно на них споткнулся. От разгрома спасли именно арлекины, завязавшие бой с космодесантом. Сам собой напрашивался вопрос — зачем?       В дверь постучались.       — Кто? — спросил Железный Воин, отложив в сторону папку.       — Это Тимо.       — Заходи.       В кабинет прошла смертная. Одета она не так, как обычно, сегодня она в плотных брюках, белой рубашке, жилетке и в ботинках, а волосы собраны в пучок.       — Пора? — спросил её Железный Воин, догадываясь по какому поводу она пришла.       Девушка кивнула.                            Тимо привела Адониса в здание театра неподалёку. Из зрительного зала убрали каждый второй ряд, чтобы слегка освободить место для прохода представителей, которых из-за анатольцев стало больше. На сцене стояли два стола, за которыми сидели четыре человека: председатель собрания, староста и двое анатольцев. В помещении чувствовалось напряжение. На столе лежал длинный лист бумаги. По очереди люди встали, поднимались на сцену и оставляли свою подпись. Среди них затесался даже один представитель экклезиархии. Он долго вчитывался в текст, но, рыдая, всё же подписал. Процесс растянулся на два часа. А Железный Воин гадал зачем его позвали. Когда представители закончили, Цанос посмотрел на астартес.       — Господин Адонис, прошу Вас, оставьте и Вы свою подпись.       Космодесантник со скептическим выражением лица поднялся на сцену, и ему протянули ручку.       — Почему я? — спросил Железный Воин.       — Вы же сами сказали, что будете нашим железным тараном, разве нет?       Адонис усмехнулся.       — Вы правы.       Он её принял и обратил своё внимание на текст.

Собрание, 4 июля 6771 г.

Принята единогласно двумя государствами Республики.

      Когда ход событий приводит к тому, что один из народов вынужден расторгнуть политические узы, связывающие его с другими народами, и занять самостоятельное место среди держав галактики, на которое он имеет право по законам природы, уважительное отношение к мнению сородичей требует от него разъяснения причин, побудивших его к такому отделению.       Мы исходим из той самоочевидной истины, что все разумные существа рождены равными и наделены определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав ими учреждаются правительства, черпающие свои законные полномочия из согласия управляемых. В случае, если какая-либо форма правительства становится губительной для самих этих целей, народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и формах организации власти, которые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат людям безопасность и счастье. Разумеется, благоразумие требует, чтобы правительства, установленные с давних пор, не менялись бы под влиянием несущественных и быстротечных обстоятельств; соответственно, весь опыт прошлого подтверждает, что народы склонны скорее сносить пороки до тех пор, пока их можно терпеть, нежели использовать свое право упразднять правительственные формы, ставшие для них привычными. Но когда ряд злоупотреблений и насилий, неизменно подчиненных одной и той же цели, свидетельствует о замысле заставить народ смириться с неограниченным деспотизмом, свержение такого правительства и создание новых гарантий безопасности на будущее становится правом и обязанностью народа. Эти миры длительное время проявляли лояльность, и только необходимость вынуждает их изменить прежнюю систему своего правительства. История правления Совета Высших Лордов Терры это набор бесчисленных несправедливостей и насилий, непосредственной целью которых является поддержка неограниченного деспотизма. Для подтверждения сказанного выше представляем на беспристрастный суд всего человечества следующие факты.       Он забыл о нас на века.       Он, узнав о том, что Канонасу II нужна помощь, не счёл нужным узнать о беде, постигшей мир, вместо этого он сразу же заподозрил нас в предательстве.       Он втайне от нас приступил к сосредоточению карательного флота.       Он лгал нам о намерениях в отношении нашего мира и народа.       Он оскорблял наш уклад жизни, называя его предательским.       Он требовал покаяния и расправы над представителями нашего народа, по незнанию принявших помощь от тех, кого он считает врагом.       Он уничтожал наши дома, убивал наших людей.       Он безучастно наблюдал, как миллиарды анатольцев умирали от болезни.       Он закрывает глаза на демографическую катастрофу на Анатоле, продолжая забирать лучших представителей анатольского народа на войну.       Он пытался принудить нас к совершению геноцида невинного народа Канонаса II.       Он отвернулся от идеалов, на которых строился Империум.       В ответ на притеснения мы в самом сдержанном тоне обратились к нему, с просьбой о восстановлении наших прав: в ответ на наши просьбы следовали лишь новые несправедливости. Совет, характеру которого присущи все черты, свойственные тирании, не может быть правителем свободного народа.       Поэтому мы, представители Республики, собравшись на общее собрание от имени и по уполномочию добрых народов этих миров, торжественно записываем и заявляем, что эти миры являются и по праву должны быть свободными и независимыми государствами, составляющими Республику, что они освобождаются от всякой зависимости по отношению к Терре и что все политические связи между ними и Империумом должны быть полностью разорваны, что в качестве свободных и независимых государств они полномочны объявлять войну, заключать мирные договоры, вступать в союзы, вести торговлю, совершать любые другие действия и все то, на что имеет право независимое государство. И с твердой уверенностью в чистоте своих помыслов мы клянемся друг другу поддерживать настоящую Декларацию своей жизнью, своим состоянием и своей незапятнанной честью.              Адонис оставил свою подпись.       — Да здравствует Республика! — воскликнул Цанос.       — Да здравствует Республика! — вторили ему люди.       — Да здравствует Республика. Железо внутри. Железо снаружи, — добавил от себя Адонис, чувствуя, что стал свидетелем начала чего-то совершенно нового.