Собирая осколки воедино

Каракс шёл по коридорам центрального нексуса, горя желанием рассказать иерарху об их последних достижениях. Его исследовательская команда наконец нашла решение проблемы! Этот пилон... благодаря Салоке и её подруге у них теперь было устройство, способное с минимальными затратами усилий устранить даже самое масштабное заражение зергами. И, в отличие от предыдущих, это решение не было ни опасным для протоссов, ни неэффективным. О нет, оно было до жути эффективно. Даже сейчас Каракс ощущал в своих костях отзвуки той странной энергии, которую испускал пилон. Она никак не навредила ему, а зергов превратила в пепел. Подумать только, решение проблемы всё время было у него перед глазами! Никто раньше не пытался использовать пилоны в качестве оружия. Большая часть фазовых кузнецов считала, что эти устройства больше не хранят для них никаких секретов, хотя Каракс к этой части и не принадлежал. И он был достаточно скромным протоссом. Вся слава должна достаться Салоке и Изшаре, ведь без них он бы по-прежнему пытался найти решение. Но ему пришлось мысленно признаться себе в одном: мысль о возможности использования пилонов как оружия слегка пугала. Он никогда не рассматривал их в таком ключе, для него и прочих учёных они были просто частью протосской инфраструктуры. Каракс, хоть и был несколько наивен, дураком не был. Если им удастся модифицировать подобным образом все пилоны, в руках протоссов окажется огромная мощь, способная пошатнуть баланс сил в галактике. Сейчас протоссы были самой развитой расой в секторе Копрулу. Но кто сказал, что так будет всегда? Если терраны когда-нибудь решат начать полномасштабную войну против протоссов, ещё неясно, какая раса победит. Не то чтобы Каракс слишком об этом задумывался: он не был воином, и, следовательно, не слишком хорошо понимал, почему войны вообще начинаются. И потом, военное дело просто не входило в его область компетенции. Возможно, информацию о том, что Салока и Изшара сделали с пилоном, можно было найти в хранилищах информации "Копья Адуна". В конце концов, их предки лучше понимали суть таких старых технологий, как пилоны. Изучив данные, которые собрали сенсоры во время выброса пилона, он решил немедленно отправиться на Айур. Столь важная информация должна была быть донесена до иерарха как можно скорее! Он предлагал Салоке и Изшаре присоединиться к нему, чтобы он мог представить их Артанису, но те, что было довольно странно, отказались. Впрочем, они, как и сам Каракс, были учёными. Возможно, они просто нервничали. Вспоминая свою дрожь при первой встрече с Артанисом, он их понимал. Иерарх был весьма внушительной личностью. Выходя с площадки телепортации, он размышлял, что обязательно нужно позаботиться о том, чтобы эти двое получили всю заслуженную славу. Спускаясь по лестнице, он ощутил тёплый свет солнца Айура на своей толстой коже. Остановившись на пару секунд, он закрыл глаза, наслаждаясь ощущением. Многие протоссы, особенно тамплиеры, не ценили подобные простые удовольствия. Каракс никогда не осмелился бы заявить, что тамплиеры были в чём-то, ну, неправы. Он уважал их. Даже восхищался ими. Но в глубине души знал, что они прежде всего воины. Для них превыше всего была самодисциплина и контроль над своими эмоциями. И, конечно, крайне строгий кодекс чести. Даже среди фазовых кузнецов Каракс выделялся своим нестандартным мышлением. И многие из протоссов воспринимали его взгляд на мир с удивлением и растерянностью. Он видел красоту во всех вещах. Даже зерги восхищали его. Ну, не в том смысле, что он восхищался кровожадными чудовищами, убившими множество протоссов. Его восхищала их жизнестойкость и разум роя. Однако он прекрасно знал, что большинство не разделяет его точку зрения, поэтому держал (фигурально выражаясь) рот на замке. Мимо него проходили другие протоссы. Большинство не обращало на него внимания, но некоторые приостанавливались и удивлённо на него глазели. Не так часто в эти дни можно было увидеть протосса, просто загоравшего на солнце. — Ты в порядке, брат? — достиг его (опять же фигуральных) ушей чей-то голос. Каракс не стал открывать глаза. Ощущение лучей солнца было просто слишком приятным. — Да, брат, — ответил он. — Просто наслаждаюсь солнцем. — Наслаждаешься солнцем? — удивлённо переспросил другой протосс. Было очевидно, что он просто не понял, что Каракс имел в виду. Фазовый кузнец ощутил в груди укол грусти. Он до сих пор ощущал некую пустоту в разуме на том месте, которое раньше занимала Кхала. Это было довольно любопытно. В первые часы после потери связи с Кхалой он чувствовал страх и отчаяние. Он больше не мог слышать мысли других протоссов, ощущать их истинные намерения. Но чем дольше он работал на борту "Копья Адуна", помогая иерарху вернуть Айур и одолеть Амуна, тем легче он с этой пустотой справлялся. И теперь он наслаждался тишиной. Он мог быть наедине с самим собой и не испытывать необходимости придерживать язык. Н-да, многие фигуральные выражения с протоссами просто не работали... Забавно, но протоссы-воины ощущали себя примерно так же, только их ощущения происходили в обратном порядке. Они отсекли себе нейронные узы, находясь в гуще сражения, и их холодный профессионализм помог им сосредоточиться на битве, а не на рефлексии. Но когда битва закончилась, их сомнения проявились в полную силу, и теперь многие тамплиеры сомневались в решении продолжать жизнь без света Кхалы. — Ты точно порядке, фазовый кузнец? — снова спросил протосс. Прежде чем Каракс успел ответить, раздался новый, знакомый ему голос: — Он в порядке, воин! Просто любит так делать. Через некоторое время ты к этому привыкнешь. Каракс открыл глаза и повернулся в направлении нового голоса: — Вершитель Селендис! Какой приятный сюрприз — увидеть тебя здесь! — А где я ещё должна быть, Каракс? — ответила та деловым тоном. — Я, как ты верно заметил, всё ещё вершитель, так что здесь мне самое место. — Я, эмм, даже не знаю, просто... — забормотал Каракс. Селендис вздохнула: — Вижу, фазовый кузнец, что ты сосредоточен как всегда. Но почему ты здесь? Не сочти за грубость, но разве ты не должен работать над каким-то проектом для иерарха? — О, именно! Поэтому я и вернулся на Айур! Мы совершили прорыв! — Прорыв? — переспросила Селендис. — Именно! Видишь ли, мы сумели перестроить кристаллическию матрицу пилона, позволив ему накапливать большое количество энергии, создавая тем высокоэнергетический отклик, который в свою очередь порождает обратную реакцию физической природы, приводящую к резкому выбросу этой энергии! — Эмм... — только и смогла протянуть Селендис. Многие терраны считали, что поскольку у протоссов были крупные головы, то они хорошо разбирались в науке. У некоторых зергов тоже были крупные головы, но их за экспертов наук никто не принимал. Вершитель Селендис знала о науке лишь то, что пушки бабахают, и что стреляющим нужно стоять за ними, а не перед. И она была не единственным таким протоссом. Каракс заметил, что она совершенно не поняла им сказанного: — Прошу прощения. Я хотел сказать, что мы смогли накачать кристаллическую структуру достаточно большим количеством энергии, чтобы вызвать её извержение и при этом не нарушить структурную целостность. И благодаря этому смогли манипулировать выбросом энергии, вместо покрывающего большую зону поля создавая поле, фокусирующееся в конкретных точках. — Эмм... ладно, — ответила Селендис. — И таким образом мы можем направлять разряды в необходимые нам места. И добиться стабильной работы кристаллической матрицы с мощностью 1500 процентов от стандартной максимальной благодаря использованию коротких выбросов. — Каракс, я поняла только "короткие выбросы". Вы построили какое-то оружие? — спросила Селендис. — О нет, не оружие! Говорю же, мы провели манипуляции с кристаллической матрицей пилона, чтобы создать флуктуацию в его поле искривления, дабы... — Я не представляю, о чём он говорит надеюсь лишь что он прекратит или во имя Кхалы я сойду с ума почему это всегда со мной происходит кто-нибудь спасите. — Вершитель? — Ага... — Вершитель Селендис? — спросил Каракс, и только тогда Селендис моргнула: — Да, да. Прости, Каракс, я просто задумалась... кое о чём. — А, понимаю, — сказал Каракс. — Тогда я расскажу с самого начала. Мы... — В ЭТОМ, — сказала Селендис чуть громче, чем хотела, — нет необходимости, благодарю, Каракс. Она заметила на его лице разочарование и мысленно застонала. — Так вы сделали что-то как следует бабахающее? — Скорее шипящее, — поправил её Каракс. — Шипящее, конечно. Уверена, иерарх будет весьма рад это слышать, — ответила Селендис с неприкрытым сарказмом. К счастью, фазовый кузнец не сообразил, что она иронизирует над его настроем. Не по его вине, просто у Селендис выдался плохой день. — Ты правда так думаешь, Селендис? Ага, он определённо даже не заметил сарказма. — Уверена, Каракс. И знаешь, я как раз иду к нему и могу рассказать, что вы создали что-то, кхм, шипящее. — Ты идёшь к иерарху? — глаза Каракса расширились. — Да, я хотела сообщить ему последние... оу... — она осознала, что именно сказала. — Великолепно! — воскликнул Каракс. — Мы можем пойти к нему вместе! Селендис с лёгким отчаянием огляделась, но рядом не наблюдалось Королевы Клинков или любого другого чудовища, требующего немедленного внимания. Она издала что-то похожее на вздох и опустила плечи: — Ладно, можешь сопровождать меня. Только пойдём быстрее, не хочу заставлять иерарха ждать. — Прекрасно! У нас будет время, и я ещё раз смогу объяснить, почему этот прорыв столь важен! — сказал Каракс с радостью в ментальном голосе. — О да, мне уже не терпится послушать, — прорычала Селендис. Ну, по крайней мере хуже этот день уже не станет, верно? Возможно, однажды кто-нибудь объяснит Селендис, что такое карма. И почему она бывает редкостной сукой.

***

Каракс прилагал все усилия, чтобы объяснить Селендис принципы манипулирования пилоном, но та оставалась на удивление спокойной. Возможно, она смущалась, что не понимала всех деталей, но это не было проблемой. Каракс знал, как иногда чистое знание страшит тех, кто не был знаком с тонкостями работы фазового кузнеца. И всё же он постарался объяснить вершительнице каждую деталь. Закончил объяснение он рассказом об ускорении субатомных частиц внутри чего-то там. По счастливому совпадению, они как раз почти дошли до кабинета иерарха. Но он по-прежнему не умолкал: — Уверен, иерарх будет весьма обрадован, услышав это! — воскликнул Каракс с восторгом в голосе, идя рядом с вершителем Селендис. Селендис в ответ лишь закатила глаза, переведя взгляд в сторону. К несчастью, протоссы не были так хороши в языке тела, как терраны, так что Каракс не понял, что ей нет до его слов никакого дела. — Что думаешь, вершитель? Согласна ли ты, что это может быть настоящим прорывом в наших исследованиях? ‘Каракс вообще примет любой ответ, отличающийся от «ДА»?’ — задалась Селендис вопросом. Похоже, что нет. Она мысленно вздохнула. Хотя она никогда не ставила под сомнение авторитет иерарха, некоторые моменты она до сих пор не могла принять. То, что неразимы теперь жили на Айуре, к её собственному удивлению, проблемой не оказалось. Многие выжившие с Шакураса были яростными и благородными воинами, и настоящий тамплиер вроде Селендис мог это уважать. Это было определённо легче, чем принять этих кровожадных талдаримов, пусть они и предпочитали держаться обособленно. Но даже те немногие, что попадались ей на пути через центральный нексус, заставляли Селендис чувствовать себя неуютно. Ей всегда казалось, что они планируют или поднять восстание, или взорвать себя, или ещё что-то подобное. А уж если вспомнить об этих чёртовых чистильщиках... С тактической точки зрения она понимала решение иерарха. По крайней мере, в военное время. Но война наконец закончилась, а он по-прежнему позволял этим... машинам спокойно расхаживать повсюду и делать что вздумается. И этот Таландар, эта насмешка над Фениксом! Она сама никогда не встречала великого Феникса, но ей становилось неуютно при одной мысли о том, что эта...эта... штука имеет его воспоминания! И в придачу эта машина считает, что имеет понятие о чести! Что за бред! Помнится, люди владели способностью избавляться от вредоносных телесных жидкостей через свои верхние отверстия. И сейчас Селендис тоже отчаянно хотелось блевануть. Если бы её вырвало прямо на стол Артанису, возможно, тот бы заметил, как трудно ей сейчас приходится. И раз уж Кхалы больше не было, а протоссы не умели выражать свои чувства языком тела, она не видела другого выхода, кроме как отрастить себе рот. И горло. И желудок. Селендис знала, что не единственная испытывает похожие чувства. Многие тамплиеры (ну, бывшие тамплиеры) считали так же. Но большая их часть пала жертвой скверны Амуна, и до сих пор испытывала немалый стыд за произошедшее. Селендис и сама испытывала его, особенно после финальной битвы с падшим зел-нага. Она даже решила оставить должность вершителя. Но Артанис уговорил её этого не делать. Даже назвал её ‘недрогнувшим клинком, воплощением решительности тамплиеров’. Только вот не принял ни единого её предложения касательно разделения различных протосских племён. И теперь ей приходилось слушать этого фазового кузнеца, который тоже считал себя настоящим тамплиером благодаря вдохновляющей речи Артаниса, которую она пропустила. Как уже было сказано, ей хотелось блевануть. Вовсе не потому, что она ненавидела Каракса. Или считала, что он был недостоин почестей. Просто... все вокруг что-то приобретали, а она и её воины — что-то теряли. Каракс считал себя своего рода тамплиером? Но он никогда не изучал искусство войны. Он не был мастером боя, не проводил десятилетия, медитируя и обдумывая саму суть того, что значило быть тамплиером. Каракс был фазовым кузнецом, лучшим из тех, кого она встречала. Он определённо заслуживал того, чтобы народ Айура запомнил его имя на века. Но видеть его как товарища-тамплиера? Селендис знала, что подобные мысли были ниже её. Но без Кхалы никто не мог ей в этом помочь. Артанис знал, что она чувствует себя неуютно, но не понимал, почему. Он предлагал ей решение, которое обычно использовали терраны: с кем-нибудь поговорить. Селендис это пробовала. Она пыталась говорить с Роханой, владевшей столь многими знаниями и мудростью. Но разговор с Великой Хранительницей оказался для неё просто... смущающим. Так что она решила проглотить свой гнев и пока что его игнорировать. — Вершитель, разве ты не согласна с тем, что новые результаты исследований позволят нам понять, как дикие зерги встроились в экосистему Айура? — спросил Каракс. — На самом деле — нет, — ответила Селендис. — Мне как-то всё равно, как именно они ‘встроились’ в экосистему Айура, меня больше интересует, как мы можем убрать их с Айура. Окончательно! — прибавила она с рычащими нотками в голосе. Однако Каракс просто не понимал, что Селендис хотела остаться одна: — Да, да, ты права. Но мы всё ещё в самом начале исследований. И всё же захватывающе, сколь многое мы узнали за последние несколько недель благодаря моей новой ассистентке! О, тебе обязательно стоит с ней встретиться, я никогда не встречал столь светлого ума! ‘Прекрасно, не один сверхревностный учёный, а целых двое. Только этого мне и не хватало,’ — подумала Селендис. Они направлялись к кабинету иерарха. Вообще-то она собиралась обсуждать с ним Золотую армаду, но сейчас хотела лишь, чтобы Каракс наконец заткнулся. Или раздражал кого-то другого. Наконец дойдя до кабинета, они услышали голос иерарха. И ещё кое-кого... — Ну же, не выказывай такого удивления, Артанис, — говорил Аларак. От его голоса по её спине побежали мурашки. Ей не нравился этот талдарим. — Мы все знали, что этот день настанет. И тебе стоит радоваться, что он настал сейчас, а не застал тебя на коленях и на последнем издыхании. Или ты предпочитаешь, чтобы я всадил тебе кинжал в спину? Я это могу, если хочешь. У меня даже есть кинжал в моих покоях, мне только надо сходить и взять его. Селендис остановилась, прислушиваясь. — Вершитель, что-то... — начал было Каракс, но Селендис просто подняла руку, подавая ему знак замолчать. Слава предкам, в этот раз он понял. — Я не разделяю твоего чувства юмора, Аларак. И не понимаю, как ты можешь шутить на столь серьёзную тему! — резко ответил ему Артанис. Что ж, слышать его голос, даже наполненный гневом, было хорошим знаком. Как уже было сказано, она всегда ожидала от этих чёртовых талдаримов чего-то глупого. Убить иерарха и попытаться узурпировать его пост? Почему бы и нет? — Нам нужно обговорить это, Аларак. Я не могу просто это принять, — заявил Артанис. Аларак хмыкнул: — Могучий иерарх Артанис, всегда привык выходить из битвы победителем, каковы бы ни были его шансы. Но тут ты не можешь ничего изменить, или на что-то повлиять. Моё решение остаётся в силе, и я его не изменю. ‘О чём он говорит?’ — подумала Селендис. — Твоё решение? А как насчёт твоих подчинённых? Они желают того же, что и ты? — спросил Артанис. — Желания и мечты моих подчинённых меня не заботят, Артанис. Тебе уже следовало понять, что мы, талдаримы, смотрим на вещи иначе, чем вы или неразимы. Если мы останемся здесь, мы потеряем нашу самобытность. Или же это приведёт к новым конфликтам. Ты этого хочешь? — холодно осведомился Аларак. — Я хочу, чтобы наша раса снова была единой! В этом был смысл всей этой войны! Вернуть себе Айур и жить здесь, как одна раса! — раздражённо выкрикнул Артанис. — Нет, Артанис. Я знаю, что тебе хотелось бы в это верить. Но настоящая цель возвращения Айура заключалась в том, чтобы дать нашему народу шанс жить. В этом и был смысл нашего союза. Теперь Айур снова в руках протоссов. И я не сомневаюсь, что ты поведёшь их в светлое будущее. Но это не путь талдаримов. Так что мы уходим. И это мой окончательный ответ. Но не волнуйся, нам понадобится некоторое время на сборы, прежде чем мы покинем эту планету. — Аларак, это серьёзная ошибка, — пытался увещевать его Артанис. — Я не могу этого позволить... Но прежде чем он продолжил, Селендис услышала, как лидер талдаримов развернулся и направился прочь из кабинета. Выйдя за дверь, он сразу же увидел Селендис и Каракса, и его глаза ярко сверкнули весельем. — Он весь ваш, — сообщил Аларак, прежде чем зашагать прочь. — И что это было? — растерянно спросил Каракс. Войдя в кабинет Артаниса, они увидели сильнейшую досаду в его глазах. — Иерарх? — осторожно спросила вершитель. — У тебя всё в порядке? Ответ был не таким, какого она ожидала: — Нет, Селендис. У меня всё не в порядке... Долгое время Артанис ничего не говорил. Просто молча смотрел на пол своего кабинета. Только моргание глаз показывало, что он ещё жив. — Иерарх... — снова заговорила Селендис после паузы, — ты хочешь побыть один? Артанис продолжал хранить молчание. По правде говоря, не столь уж многое сейчас происходило в его голове. Он словно смотрел фильм, показывавший важные решения, которые он принял после начала войны, и сделанные им выборы. Попытка вернуть Айур и бегство с него, когда Амун осквернил Кхалу. Смерть Зератула. Спасение неразимов и уничтожение Шакураса. Это по-прежнему лежало на нём тяжким бременем, пусть неразимы и не злились на него. Ну, большая их часть не злилась. Получение Ключа от Джеймса Рейнора на Корхале. Путешествие на Ульнар, родной мир зел-нага. Его шаткий союз с Королевой Клинков. Ещё более шаткий союз с Алараком и его талдаримами. Вербовка чистильщиков. И конечно, возвращение на Айур и битва в Пустоте. То, как Керриган пожертвовала собой, чтобы спасти их всех. Хмм... Керриган... существо, которое его народ ненавидел больше всего. Его народ. О каком народе вообще речь? — Иерарх, ты меня слушаешь? Снова услышав слова Селендис, он моргнул и наконец поднял взгляд: — Прости, Селендис, я просто глубоко задумался. Что ты говорила? — Ты выглядишь серьёзно обеспокоенным, иерарх, — сказала она. — Мои дела могут подождать. И, полагаю, дела Каракса тоже? — добавила она, покосившись на фазового кузнеца. Только тут Артанис заметил, что Каракс тоже находится в комнате: — Каракс! Прости, я должен был быть более внимателен. Как ты? Голос Артаниса звучал устало и опустошённо. Каракс, конечно, этого не заметил: — Хорошо, иерарх, спасибо за беспокойство. И у меня прекрасные новости! Мы, кажется, совершили прорыв! Задание, которые ты мне дал... — ...может подождать! — резким тоном закончила предложение Селендис. Каракс удивлённо моргнул и посмотрел на вершительницу. Даже без Кхалы он ощутил её гнев. — Я сказал что-то не то? — спросил он. — Поверь мне, — прорычала Селендис, — ты не хочешь узнать ответ на этот вопрос. А теперь иди. Какими бы ни были твои новости, они подождут. Иерарху нужно побыть одному. Оба они посмотрели на иерарха, который после нескольких секунд молчания кивнул: — Да... да, это было бы неплохо, Селендис. Мне надо поразмыслить... о разных вещах. — Но... прорыв... — разочарованно пробормотал Каракс. Артанис повернулся к нему и в несколько быстрых шагов оказался рядом с невысоким протоссом. Положив ладонь ему на плечо, он посмотрел Караксу в глаза: — Не будет забыт, Каракс. Обещаю. Но именно сейчас мне нужно сосредоточиться на другом. Мне жаль об этом просить, но всё же пока оставь меня одного. Я приду к тебе, как только проблемы будут решены. Обещаю. И Селендис, и Артанис ощутили разочарование Каракса, но в итоге тот лишь кивнул: — Как пожелаешь, иерарх, — с грустью ответил он, поворачиваясь и выходя из комнаты. Когда фазовый кузнец скрылся из виду, Артанис вздохнул: — Прекрасно, сначала Аларак, а теперь я расстроил Каракса. Хороший же из меня иерарх... — пробормотал он, поворачиваясь к окну. Как же прекрасно сегодня выглядел Айур... Селендис нахмурилась: — Иерарх, ты, должно быть, шутишь. Из всех протоссов ты более всех способен вести нас. Своими деяниями ты заслужил право зваться одним из величайших протоссов всех времён, наравне с великим Адуном или могучим Тассадаром. Артанис вздрогнул, услышав эту похвалу. Быть сравнённым с Адуном... удивительно. Тассадара он знал хорошо, ведь победитель Сверхразума был его бывшим учителем. Ну, одним из учителей, были ещё Феникс... и Зератул, конечно. Многие молодые протоссы никогда не встречали ни одного из этих могучих воинов. Для них эти имена были просто символами. А вот для Артаниса они были друзьями. С Адуном дело обстояло иначе: он был легендой, даже для Артаниса. И сравнение с ним ощущалось... просто неправильным. Артанис не хотел становиться следующим Адуном. Возможно, молодой и безрассудный тамплиер, изучавший искусство боя у великого Феникса, и хотел бы этого. Но это было до вторжения зергов на Айур. И хоть по протосским меркам он всё ещё был молод, Артанис видел столько смертей и разрушений, что его душа была сравнима с душой старого, опытного воина. — Может, я и способный лидер, но не тогда, когда это важно, — наконец проговорил он. — Иерарх, это бессмысленно. Почему ты считаешь себя плохим лидером? — голос Селендис звучал так, словно слова Артаниса были тяжёлым оскорблением. Он оглянулся через плечо. Селендис... Она всегда выглядела такой спокойной и собранной. Если только не участвовала в бою — тогда она превращалась в ожившую молнию. Она во многом напоминала ему Феникса: мало терпения и крепкие кулаки. И верность до конца. И он знал, как она до сих пор переживает из-за того, что Амун осквернил её разум. Ему нравилась Селендис, потому что она напоминала ему о том, чего может достичь чистая воля и собранный разум. И она нравилась ему также по некоторым другим причинам... — Ты слышала слова Аларака. Это не был вопрос, но Селендис кивнула. Это было довольно странно — с тех пор, как Кхалы не стало, многие протоссы стали пользоваться языком тела людей. Те протоссы, что имели дело с людьми, вроде тех же Артаниса и Селендис, стали довольно часто использовать такие жесты, от них это переняли подчинённые. Подобное было распространено в основном среди кхалаев. У неразимов были свои способы выражать эмоции с помощью тела, а талдаримы были... ну, талдаримами. Что забавно, человеческий язык тела стали использовать ещё и чистильщики. — Он играет с тобой, иерарх. Пытается заморочить тебе голову. Я не слишком хорошо отношусь к талдаримам, но даже сейчас среди их воинов немало тех, кто бы с радостью влился в наши ряды. Артанис резко помрачнел. Селендис удивлённо моргнула: — Я... сказала что-то не то? — Ты сказала 'их воинов' и 'наши ряды', — он снова отвернулся к окну. — А так хотелось бы, чтобы это были наши воины. Нашего народа. Он вздохнул: — Где же всё пошло не так? Я явно допустил ошибку, Селендис. Неудачное решение, неправильное суждение. Стоило ли мне разрешить им проводить на Айуре их кровавые ритуалы? Он имел в виду весьма жестокую традицию разрешения личных споров между талдаримами. — РАЗУМЕЕТСЯ, НЕТ! — яростно воскликнула Селендис. Когда Артанис удивлённо обернулся, она повела плечами и сложила руки за спиной: — Прошу прощения за эту вспышку, иерарх. Но я считаю, что ты серьёзно заблуждаешься. Позволишь мне высказать свои мысли? Артанис задумался. Сейчас он хотел побыть один. Решение Аларака казалось ему самым тяжёлым из возможных поражений. Но он всё ещё был иерархом, и следовательно предводителем. И если он не знал, что делать, он должен был обратиться к советникам. А Селендис была одним из лучших его советников. — Хорошо, Селендис. Выскажи свои мысли. Не сдерживайся. То, что он назвал её по имени, а не по должности, заставило вершительницу покраснеть. А также значило, что она не связана никакими нормами доклада. — Ты считаешь, что принял неверное решение, но это не так. Ты принял отличные тактические и стратегические решения для сбора достаточного количества сил, чтобы вернуть Айур. Когда кхалаи подвели тебя... — Вы не подводили меня, Селендис! — уже в который раз возразил он. — Выслушай меня, иерарх! — прервала она его. — Артанис. Пока что просто Артанис Теперь она покраснела ещё сильнее. — Хорошо, Ар...Артанис, — пробормотала она. — Произошедшее было трагическим, даже ужасным событием. Но мы не могли его предвидеть. Ход Амуна, как бы я ни ненавидела это признавать, был гениален. Он обратил нашу величайшую силу против нас самих. С тактической точки зрения он одержал крупную победу в самом начале войны. Наши силы были разбиты. Ты использовал все доступные ресурсы, чтобы организованно отступить, перегруппироваться и нанести врагу удар. И ты повысил свои шансы сбором дополнительных войск. — И под этими дополнительными войсками ты имеешь в виду... — Да, неразимов, талдаримов и чистильщиков. Артанис несколько секунд молчал. Затем опустил взгляд: — Ты хочешь сказать, что я должен смотреть на это исключительно с военной точки зрения? Что неразимы, талдаримы и чистильщики были... лишь группировками, у которых только два пути — быть использованными в войне или быть отброшенными за ненадобностью? Селендис удивлённо моргнула: — Это... нет, Артанис, я не имела этого в виду! Но Артанис лишь поднял ладонь: — Ничего страшного, Селендис, ты не сказала ничего из ряда вон выходящего. Дело в том, что иногда лидеру приходиться дистанцироваться от окружающих, чтобы принять решение, лучшее для всех, а не только близких ему. Об этом мне когда-то сказал Феникс. Это было и вправду так. Когда Тассадар вернулся на Айур вместе с тёмным прелатом Зератулом, они снова встретили Феникса. Того же Феникса, который пал жертвой зергов, вернувшегося в облике могучего драгуна. И он сказал Тассадару, что тому не стоит испытывать гнева или стыда из-за произошедшего со старым другом. 'Такова война, старый друг!' — сказал он тогда. — И всё же я чувствую, что ты со мной не согласен, — заметила Селендис. Артанис покачал головой. Ещё один человеческий жест. Возможно, ему стоило отрастить себе рот, чтобы его могло рвать? Он видел, как Джим Рейнор делает это после приёма огромного количества алкоголя. И после этого командиру обычно становилось лучше. По крайней мере, он так утверждал. Пусть для протоссов это и выглядело отвратительно, некий положительный эффект явно присутствовал. И потом, отвращение становилось весьма расплывчатым понятием при общении двух рас.

***

— Эй, Артанис! — спросил его когда-то Джеймс Рейнор. — Не хочу показаться грубым, но как вы, протоссы, м-м-м, делаете детей? Разумеется, Артанис объяснил командиру. Но выражение полнейшего шока и отвращения на лице террана заставило его заподозрить, что выражение 'делать детей' могло означать разные вещи. — Боже, зерги это хотя бы с помощью яиц делают. Это же полный ужас, Артанис... Таковы были последние слова Рейнора в том разговоре. Больше они эту тему не затрагивали.

***

— И всё же я чувствую, что ты со мной не согласен, — заметила Селендис. Артанис покачал головой: — Нет, с точки зрения тактики и стратегии ты права, Селендис. Но это вопрос не войны или сражения. — А, вижу, что проведённое тобой с Воразун время... как уж говорят люди? Наложило отпечаток? Прости меня за тупость, иерарх, но я — обычный тамплиер. И размышляю в основном о войнах и сражениях. Полагаю, именно поэтому я не могу осознать так тревожащую тебя проблему. — Селендис? — растерянно спросил Артанис. Неожиданно он ощутил в её голосе и псионной сигнатуре сильную враждебность. Казалось, она готова взорваться. Он сказал что-то не то? Их глаза встретились, и он увидел в её взгляде гнев и... боль? — Селендис, ты в порядке? — Конечно, я в порядке! — гаркнула она. — С чего бы я могу быть не в порядке?! Неожиданно от неё повеяло чем-то жутким. Артанис хотел что-нибудь сказать, но вершитель лишь слегка склонила голову: — Если это всё, иерарх, то у меня много важных дел. И, в отличие от некоторых, я не могу позволить себе роскошь размышлений о вселенной и других подобных вещах. Сомнений не было — она разозлилась. Но почему? — Селендис, я сказал что-то такое, что ты не так поняла? Он увидел, как её ладони сжались в кулаки, а по всему телу прошла дрожь. Её глаза сверкнули злостью, и на секунду Артанис подумал, что она сейчас набросится на него и порвёт на части. — Нет. Нет, я прекрасно тебя поняла, иерарх. Возможно, это ты понял что-то неправильно. Как я уже говорила, я просто тамплиер, который не знает ничего о политике, искусстве или... поэзии. — Поэзии? Селендис, я бы никогда не стал спрашивать тебя о поэзии. Все знают, что ты в ней ничего не смыслишь.

***

Сара на Саалоке резко повернулась на месте и ошарашенно подняла взгляд. Псионная вспышка, куда более сильная, чем всё, что она чувствовала в последнее время. На неё дохнуло яростью и гневом столь сильными, что она на секунду решила, будто Амун восстал из мёртвых. Но ощущение исчезло так же быстро, как и появилось, оставив после себя только тёмную пустоту. — Моя королева, что это было? — растерянно спросила Изша. — Не знаю, Изша. Но это было жутковато. И всё же она почему-то чувствовала сопричастность к этой вспышке. Казалось, что какой-то на редкость тупой парень делал всё, чтобы вывести из себя девушку...

***

Один. Два. Три. Четыре. Пять... Селендис выдохнула, и мир вокруг неё снова пришёл в движение. Как и она сама. Артанис огляделся и увидел, что практически всё в кабинете было разнесено вдребезги. Казалось, что тут прошёл пси-шторм. Посмотрев на Селендис, он увидел, что та неожиданно снова стала спокойной. Слишком спокойной. — Прошу прощения, иерарх, — сказала она удивительно мягким голосом. — У меня был трудный день. А теперь прошу прощения, мне нужно, м-м-м, пойти что-нибудь делать. Как и тебе. Возможно, Воразун сможет помочь тебе с твоей проблемой. Она, похоже, понимает тебя, в отличие от некоторых других. Закончив эту фразу, Селендис резко развернулась и практически выбежала из кабинета. Артанис не стал пытаться её остановить. Как уже было сказано, в гневе Селендис была сравнима с великим Фениксом. Но после произведённого ей разгрома можно было заподозрить, что она даже превосходит его. Артанис опустил взгляд на свои руки: — Я сказал что-то не то? Но руки ему не ответили.

***

Селендис, выйдя из кабинета Артаниса, всё ещё злилась. На иерарха, на Воразун, но больше всего на саму себя. Просто глупый тамплиер. Вот кем она была, и больше никем. И она знала, что потеряла его уважение. Возможно, всё было бы иначе, будь она с ним на "Копье Адуна" во время войны. Но она вместо этого была в рабстве у Амуна и его прислужников. А теперь? Теперь Айур снова принадлежал им, но ей казалось, что она больше не принадлежит ему. Она была с Артанисом с тех самых пор, как тот стал иерархом. Она помогала ему собирать войска для возвращения Айура. Их атака должна была закончиться славной победой. Но появился тёмный прелат, и всё покатилось под откос. Айур... Амун... Кхала. Столько ярости. Она помнила немногое, но и это немногое было крайне неприятным. Но Артанис не оставил их. Он вернулся к ним, освободил их от оков. Сначала Селендис испытала немалый подъём духа, но потом осознала, что Айур был спасён не ей и не кхалаями. Это сделали Артанис, горстка тамплиеров и их союзники. Величайшая, важнейшая битва в истории протоссов, в которой Селендис сражалась на неправильной стороне. Для гордого и благородного воина не было большего позора. А Артанис... спас их, спас её. Объяснил ей, что нет причины испытывать стыд. Ей хотелось ему сказать ещё столь многое... Но это больше не было возможным. Хороший воин должен уметь признавать поражение. И у неё по-прежнему оставался её долг. Идя по коридору, она краем глаза заметила яростно машущего протосса, пытавшегося привлечь её внимание. Увидев, что это был Каракс, она мысленно застонала. Не сейчас... — Вершитель! Вершитель Селендис! Смотри, что мне удалось обнаружить! — кричал фазовый кузнец, напоминая крайне самоуверенного зилота, впервые зажёгшего пси-клинок. — Во имя предков, что ещё?! — прорычала Селендис. Но Каракс снова продемонстрировал полную непоколебимость. — Я сумел изменить вот этот кристалл таким образом, чтобы он отражал эмоции! — воскликнул он, показывая довольно жалко выглядящий кристалл. — С ним протоссы смогут увидеть, что думают другие, или по крайней мере их эмоции. Разве это не воистину восхитительно? Правда? Правда, вершитель? — восторгался Каракс, суя этот светящийся кристалл прямо в лицо Селендис. Кристалл резко изменил цвет, став из льдисто-голубого жгуче-красным. — Да, Каракс, — прошипела она. — Это весьма восхитительно. Один. Два. Три. Четыре. Пять...