Муза для художника.

Андрей был готов поклясться, что навсегда запомнит тот день, когда с похмелья проснулся дома у Миши. В тот момент произошло нечто, что должно было их сблизить. Парень чувствовал, что они точно сдружились и что теперь у них всё будет хорошо. Весь тот день они провели дома, пели песни, бесились, как маленькие дети, копались в Мишиных книжках и обсуждали, что читали, а что — нет, говорили о разных глупостях, кривлялись и чувствовали себя глупыми первоклассниками, ещё не испорченными подростковыми амбициями, конфликтами, алкоголем и никотином. Всё было прекраснее, чем мог представить себе Андрей. Он впервые видел, как Миша практически беспрерывно улыбается на протяжении нескольких часов. И это было великолепно, он сам был великолепен. Так забавно было наблюдать, как он смущается или переживает за что-то. Как же тяжело было сдержать себя, чтобы не кинуться делать новые и новые рисунки, запечатлеть каждый момент, каждую секунду. С того момента прошло три дня. Два из них были выходные, но Князеву было совсем некогда идти гулять или заявляться в гости к Мише, так как он полностью посвятил себя совершенствованию того рисунка, который сумел изобразить, пока темноволосый спал. А остальное время занимали уроки, которых навалилось больше, чем хотелось бы. Да и при всём желании Андрей не смог бы уйти из дома, так как за «неведомым образом пропавший» алкоголь и прогул учебного дня, о котором мымра-классная доложила родителям, он получил недетский нагоняй и в наказание ему запретили гулять в ближайшие пять дней. В понедельник Князев пришёл в школу в удивительно приподнятом настроении, но домой вернулся в абсолютно дерьмовом состоянии. Он надеялся, что после того дня, который они с Мишей провели вместе, они действительно станут друзьями, начнут по-человечески общаться и проводить больше времени вместе. Но весь школьный день Горшенёв шугался от Андрея, как от огня. Едва завидев светловолосого, он нервно вскакивал, начинал дёргаться, тащить своих (к слову, таких же шокированных, как и Князев) друзей «куда-нибудь пройтись». Да и вёл он себя очень нервно, раздражительно и чуть ли не напугано. Андрей не мог понять, в чём причина такого поведения. Он очень хотел сдружиться с Мишей, и только-только между ними начали выстаиваться тёплые отношения, как одного из них будто подменили. Почему Горшок, едва заметив, что Князев на него просто смотрит, дико округлял глаза, становился жутко эмоциональным, нервным и кидался затевать яркие беседы или споры со всеми, кто попадался под руку? Почему чуть ли не скрывался от своего одноклассника, проводя все перемены в окружении как можно большего количества людей, словно те могли его спрятать за своими спинами? За весь понедельник не сумев перекинуться ни единой репликой с Горшенёвым, Андрей вернулся домой в полнейшем недоумении и довольно подавленном состоянии. Рисунок, на котором был изображён спящий Миша, уже был практически целиком разукрашен, были даже нанесены тени, проведены контуры и созданы неточности в нужных местах. И весь вечер Князев провёл, нелепо пялясь на это художество и утопая в своих отнюдь не радостных мыслях. На следующий день парень очень тяжело проснулся, не успел позавтракать и в школу шёл чуть ли не в убитом состоянии. В голове выстраивались сотни параноидальных теорий о том, почему Миша не хотел с ним разговаривать и избегал его весь предыдущий день. И чем больше он задумывался обо всём этом, тем больше осознавал, что, быть может, он просто себя накручивает? Может, всё было совсем не так хреново, как казалось? Может, у него вообще были глюки, и сегодня он встретится с Горшенёвым, который будет таким же, как в тот день — счастливым, очаровательным и даже немного стеснительным? Но нет. «Чёрта с два» — сказала Андрею вселенная. Как только он вошёл в кабинет, нарочито громко топая, чтобы его шаги были слышны как следует, несколько человек на него обернулись. В том числе и Миша, который до этого с сонным видом вазюкал отломленным грифелем карандаша по тетрадному листу. Однако, едва завидев одноклассника, но тут же бросил своё занятие, ткнул пальцем в спину сидящего впереди Балунова и начал что-то ему оживлённо рассказывать или даже доказывать. Саша выглядел ошарашенным таким резким потоком слов от друга, который секунду назад чуть ли не засыпал. Затем он кинул взгляд на вошедшего Андрея и снова вернулся вниманием к рассказу Горшка. Князев разочарованно направился к своему месту. Но на секунду он замедлил шаг, проходя мимо Миши, и бросил короткую фразу, которая, как он надеялся, не была наполнена надеждой на ответ. — Здорова, ребят. Саша, услышав приветствие, обернулся к Андрею, улыбнулся и поздоровался в ответ. Однако Горшенёв, даже не взглянув на одноклассника, ляпнул короткое «Ага» и продолжил что-то говорить. Балунов на несколько секунд задержал взгляд на Андрее, словно собираясь сказать ему что-то ещё, но в итоге снова обернулся к своему другу. Князев, стараясь не терять достоинства, сел на своё место, достал нужные школьные принадлежности и, сложив руки на парте, опустил на них голову. Может ну это всё нахрен? Не хочет Горшок с ним общаться — ну так пусть не общается. Зачем вынуждать его и питать бессмысленные надежды? Но всё же что-то не давало покоя. Миха явно не из тех, кто побоится напрямую сказать, что человек ему, мягко говоря, не интересен. Тогда почему он так странно себя ведёт? Андрей видел, как этот парень отшивает и девушек, и парней, которые вроде как хотели с ним общаться, но казалось ему тупыми. Горшенёв не бегал от них, не пытался переключать внимание на других людей, не игнорировал их. В таком случае, что же означает его поведение? Может быть, ему всё-таки интересно общаться с Князевым? Но тогда почему он так невербально отталкивает своего одноклассника? Погружённый в мысли, Андрей весь первый урок благополучно проворонил. Поднявшись на другой этаж и скинув портфель в другом кабинете, он решил, что стоит отвлечься. Нельзя же постоянно думать о Мише. Так и до одержимости недалеко. Покинув кабинет, как и все остальные ребята, Князев взглядом попытался найти своего приятеля Никиту Карева из десятого класса. У них очень удачно совпали уроки, так как они оказались на одном этаже. Никита стоял у подоконника, напряжённо сдирая домашку с чьей-то тетради. Что ж, зрелище далеко не удивительное. Андрей улыбнулся и, тихо подобравшись к другу со спины, резко схватил его за плечи и издал какой-то звонкий нечленораздельный звук, желая напугать. На секунду его покоробило от ощущения того, что эти плечи совсем не такие, как у Миши. У него они костлявые, узкие, а у этого парня под рубашкой скрывались горы мышц. Карев резко развернулся и чуть не вмазал Князеву кулаком по носу. Благо, что тот слегка отпрыгнул, дабы избежать удара. — Твою ж Маргариту Павловну, Андрюх, до инфаркта доведёшь! — он всегда так странно ругался, периодически используя имена своих учителей. — А чего пугаешься? Думал, что я Мымра? — хохотнул Андрей и ловко присел на подоконник, как раз рядом с двумя открытыми тетрадями. «Мымрой» они между собой называли преподавательницу химии. Никита хмыкнул в ответ, слегка отодвинув тетрадки, и продолжил активно сдирать домашнее задание. — Ты прикинь, она мне за три пропущенных урока домашки столько накидала, что удавиться можно, — одновременно с письмом возмущался он, после чего со злостным шипением зачеркнул ошибку. Андрей усмехнулся, вспомнив, что парень сначала прогулял эти самые три урока, а теперь возмущается. — Ну, знаешь ли, а ты думал, что она тебя по головке погладит? — Она и по любому другому месту могла бы погладить, — пакостно хихикнул Карев, после чего захлопнул тетрадку, упёрся руками в подоконник по обе стороны от Андрея, словно запирая того в ловушку, и заговорческим тоном произнёс: — Кстати, ты помнишь ту девку из девятого «Б»? Ну, которая у нас, вроде как, неприступная. Князев немного занервничал от того, что Никита его так «зажал». Со стороны они, наверное, выглядели довольно странно. Обычно в таких положениях стоят парень с девушкой, и это происходит в несколько иной обстановке. Но потом парень слегка расслабился, понимая, что ничего страшного не случится. Он попытался припомнить неприступную девчонку из девятого «Б». В голову пришла мысль о невысокой, стройной девушке с короткими золотистыми волосами и лисьими глазами. — Ты про Ленку, что ли? — спросил Князев, подумав о том, что когда-то раньше она ему даже нравилась. — Да-да, про неё самую, — с хитрющей улыбкой ответил Никита. — Ну и что с ней случилось? — уже немного заинтересованно произнёс Андрей, вдруг краем глаза нечаянно заметив Мишу, стоящего с отсутствующим видом у противоположной стены. — Все ж ребята за ней раньше носились, помнишь? А она ни с кем из них дела иметь не хотела. Так вот, сказали недавно, что, оказывается, она с каким-то семиклассником мутила последние полгода. Ты прикинь? Андрей вдруг оторвался от созерцания Горшенёва и засмеялся. — Да ну, не пизди! Такая девка, и с семиклассником? Ты у кого сплетни собираешь? У своих одноклассниц? Ему действительно стало смешно. Он, конечно, не любил находиться в курсе всех этих нелепых и бессмысленных слухов, но раньше, классе в восьмом, он действительно приударял за Ленкой, поэтому его очень развеселила «басня» друга о её любовных похождениях, если это можно было так назвать. Эта девчонка была хоть и общительная, добрая и вся из себя красавица, но в мутки ни с кем не лезла. Родители, наверное, запрещали. По ней было видно, что родственники берегли её, как какой-нибудь Аленький Цветочек. — Думай, как хочешь, но я ещё не договорил, — слегка расстроенно произнёс Карев. Видимо, он надеялся, что слух о счастливчике-семикласснике заинтересует его друга. — Да ладно тебе, — Андрей с улыбкой легонько щёлкнул Никиту пальцами по носу, чтобы тот не обижался. — Что там у тебя ещё за великие новости? — Всё про неё же. В общем, говорят, что последние полгода она мутила с семиклассником, — хорош ржать уже, Андрюха! — но теперь, вроде как, у неё новое «увлечение» появилось. — И кто же этот красавец? Очередной семиклассник? — стараясь сдерживать подступающий смех, спросил Князев. Заговорившись, он уже не нервничал из-за того, что они с приятелем находятся в такой странной позе. И, самое главное, он отвлёкся от своих идиотских мыслей о Горшенёве. Никита слегка сощурил зелёные глаза и приподнял левый уголок рта. Ох и хитрая же вышла рожа. Настоящий лис, ещё и рыжеволосый, прямо один в один. — Ты, — тихо произнёс он, и усмешка всё больше растягивалась по его лицу, по мере того, как менялось лицо его друга. Андрей удивлённо округлил глаза и приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но слова не шли, поэтому он закрыл его обратно. Что за чушь? Неужели Карев уже совсем в маразм ударился, раз начал верить во всякие дурацкие слухи? — Серьёзно что ли? — первые несколько секунд Князев сидел в недоумении, но потом натянуто улыбнулся. — Да не, хорош прикалываться, это не смешно. — Ты мне не веришь? — с наигранно оскорблённым видом Никита ещё ближе наклонился к другу и сжал крепкими ладонями его плечи, после чего прижал спиной к оконному стеклу. — Ну ладно, серьёзно, не смешно, — попытался отмахнуться Андрей. Теперь его снова начало чуть ли не тошнить от того, что они находятся так близко. Между лопаток неприятно впивалась перекрёстная часть оконной рамы. — Хорошо-хорошо, не очкуй, — засмеялся Карев и отпустил его, вернув руки на прежнюю позицию по бокам от приятеля. — Но это была не шутка, все говорят, что она правда в тебя втрескалась. — Чушь, — хмыкнул Князев, скрестив руки на груди. Ну не верил он в эти бредни, вот хоть убей. — Ну, оставайся при своём, — улыбнулся Никита. — В таком случае, если она начнёт к тебе подлизываться, познакомь её со мной. Бедная девочка после муток с семиклассником заслуживает кого-то получше, чем ты. Парни почти одновременно засмеялись. Андрей никогда не оскорблялся из-за таких шуток. Он вообще, в принципе, никогда не оскорблялся. Просто не видел в этом смысла. У него и всех его друзей вошло в привычку периодически подкалывать друг друга, и никто не видел в этом чего-то плохого, на что можно было бы обижаться. Вдруг Князев, который смеялся с закрытыми глазами, почувствовал, как переместились руки Никиты, которые буквально только что находились совсем рядом. А затем послышался возмущённый возглас. Парень открыл глаза и заметил, что приятель уже стоит к нему спиной и сверлит взглядом высокую тощую фигуру, стоящую рядом. Не трудно было догадаться, кто являлся обладателем таких параметров. — Ты вообще, что ли, слепой? — возмутился Никита, чуть ли не порываясь, чтобы кинуться на Мишу. Эти двое не понравились друг другу ещё после стычки на заднем дворе школы. — А ты прямо зрячий! Разместил свою задницу на весь проход! — сразу кинулся вскипать Горшенёв. Судя по всему, он толкнул Карева, проходя мимо. Андрею оставалось лишь задуматься о том, каким волшебным образом можно было действительно идти так близко к подоконникам и куда нужно было в этот момент смотреть, чтобы столкнуться. Тут надо было очень постараться. — Что значит «на весь проход»? Тут, блядь, ещё десять метров коридора в ширину! Обойти не мог, что ли? — Никита толкнул Горшка в плечо. Тот пихнул его в ответ, не желая оказаться в отстающих. — А ты не мог подвинуться? Слишком сложно, да? — разгорячившись, начал кричать Миша. Андрей с ошалелым видом наблюдал за происходящим. Он-то вообще ничего не увидел и не мог понять. Но наезд Горшенёва был однозначно несправедливым, потому что Никита был прав — коридор был метров десять в ширину, какой нормальный человек будет идти вплотную к подоконникам и при этом ухитрится в кого-то врезаться? Что за идиотские разборки они начали на пустом месте? Конечно, этим двоим было трудно разойтись мирно. Никита жутко вспыльчивый, а Миша жутко нервный. Но неужели нельзя молча обменяться парой неласковых жестов и не устраивать цирк? — Ты вообще какого хрена на меня наезжаешь? Это не я в тебя врезался! — А я бы в тебя не врезался, если бы ты сидел на подоконнике, а не зажимал на нём своего дружка! — прорычал Горшенёв, на последних словах махнув рукой в сторону недоумевающего Андрея, но при этом даже на него не взглянув. Князев округлил свои небесно-голубые глаза, полностью выведенный из строя высказыванием Миши. Что значит «зажимал»? Какого «дружка»? Какого чёрта парень ещё и его приплёл к происходящему? Это ребята поделить коридор не могли, Андрей тут был совершенно не при какой капусте. Никита бросил взгляд на приятеля, после чего снова обернулся к Мише и наигранно засмеялся: — Если у тебя с ним какие-то тёрки, то меня не тронь, придурок! Выясняйте отношения между собой. Горшенёв вдруг замахнулся, явно собираясь врезать парню, но Андрей вовремя спохватился, резко спрыгнув с подоконника и рывком перехватив руку одноклассника. Тот уставился на него своими огромными глазами, выражая крайнее возмущение. Однако Князев не дал ему даже вякнуть, бросив Никите: — Ладно, прекращайте. Я с ним разберусь. Карев выглядел взбешённым, но кивнул, убийственно зыркнув на Горшка, взял тетради, развернулся и ушёл в сторону своего класса. Андрей проводил его взглядом, после чего наконец отпустил руку одноклассника и требовательно на него уставился. — Какого хрена ты начал? — Я начал? — прикрикнул Миша, выражая всем своим видом вселенское раздражение. Андрей дал ему немного резковатый щелбан по кончику носа. Горшок тут же заткнулся и забавно вздрогнул, скосив глаза на то место, по которому щёлкнул одноклассник. Привык уже, небось, к ласковым прикосновениям с его стороны, а такого не ждал. — Во-первых, прекрати орать, — произнёс Князев тоном, не терпящим возражений. — Во-вторых, ты не ответил на мой вопрос. Зачем ты к нему полез? — А что? Я нарушил вашу идиллию? — с едким сарказмом ляпнул Миша, скрестив руки на груди и отведя глаза. Возникало ощущение, что он выглядит обиженным или расстроенным. — Идиллии тут никакой не было, — постарался максимально спокойно ответить Андрей, хотя его так и тянуло поучить одноклассника уму-разуму. — Просто, знаешь, не все люди любят, когда их пихают и потом без причины наезжают. Горшенёв развёл руки чуть в стороны и нервно подвигал ими туда-сюда, словно собираясь что-то доказывать. — А что не так? Я просто шёл. — Миха, блядь, тут целый коридор свободен! — не выдержав, вскипел Андрей, но затем слегка успокоился. — На кой чёрт нужно было переться у подоконников? Как ты вообще в него ухитрился врезаться? Миша снова скрестил руки на груди, слегка нервно притопнул носком ботинка, после чего исподлобья посмотрел на одноклассника. И, на удивление, во взгляде не было возмущения или злости. Он был каким-то виноватым, словно извиняющимся. Брови чуть сдвинулись домиком к переносице, добавляя его виду толику жалобности. Не психовал. Не злился. — Ладно, — вздохнул Князев и на секунду прикрыл глаза, стараясь избежать очередной вспышки вдохновения и желания нарисовать Горшка. — Не говори, если не хочешь. Я понимаю, вы сразу друг друга невзлюбили. Но зачем устраивать балаган? Это хорошо, что я тут был, иначе вы бы ещё и подрались, до кучи. — Да ладно тебе, Андро, он же и тебя раздражает, — словно оправдываясь, произнёс Миша. Какой же он был странный в последние дни. — Он с тобой, как с игрушкой обращается. Хватает, пихает. А ты, всё-таки, старше него. Дал бы ему по морде, но всё терпишь. Андрей удивлённо взглянул на Горшенёва. Он что, следил за ними? Да даже если и так, ему ведь нет дела до того, как и с кем общается светловолосый. Ему почти ни до кого не было дела, он жил как бы «на своей волне». — Слушай, я с тобой согласен, злит он меня иногда, — стараясь скрыть подступающее смущение, отвечал Князев. — Но и ты меня периодически бесишь. И любые другие люди. А Никита, на самом деле, парень неплохой. И он мой друг, в конце концов. — Хорош друг, нечего сказать, — пробурчал Мишка, опустив голову и принявшись с небывалым интересом разглядывать свои замызганные ботинки. Всклокоченные волосы слегка свесились по обоим сторонам его лица, но справа всё же больше. Стали заметнее длинные чёрные ресницы. Губы как-то то ли обиженно, то ли раздражённо сжались. Брови сошлись к переносице. Он казался таким неловким и немного несуразным, нескладным, но до одури красивым. Андрей немного потёр глаза, чтобы отогнать наваждение. Сколько можно постоянно любоваться одноклассником? Так и до дурки докатиться можно. — Миш, — наконец произнёс он, положив руку на плечо Горшенёва и пытаясь посмотреть ему в глаза. Князеву даже почему-то стало немного жалко его, такой он был растерянный. — Если у тебя что-то не так или, ну не знаю, проблемы какие-то, а может претензии — ты мне скажи. Заебался я уже смотреть, как ты постоянно сидишь, как на иголках. Миша поднял на него глаза и задержал на несколько секунд, показавшихся до жути долгими. Смотрел и смотрел, словно пытался взглядом просверлить дыру в лице Андрея. А затем вдруг наклонил голову вбок и ткнулся лицом в руку одноклассника, всё ещё лежащую на его плече. Резко, чуть ли не нервно коснулся её губами, а затем тут же оторвался, пихнул Князева плечом и практически бегом унёсся в другой конец коридора. Там он быстро вклинился в небольшую компанию парней и присоединился к их оживлённой беседе. Андрей застыл на месте, будто каменный истукан. Ноги вросли в пол и, подобно дереву, уже начали пускать корни, не позволяя пошевелиться. Что сделал Горшенёв? Он что, поцеловал руку Князева? Или у него уже глюки начались на почве творческого безумия? Нет, никакой это был не поцелуй. Мишка ведь буквально на долю секунды неловко ткнулся губами в руку одноклассника. Может, он и не собирался этого делать. Может он вообще по привычке хотел потереться лицом о собственное плечо, но нечаянно наткнулся на конечность Андрея. Ну не мог же он действительно поцеловать его. Князев заставил себя обернуться. Вон он, Горшок. Непринуждённо что-то трындит своим знакомым, кому-то из них отвечает, периодически смеётся или пихается. Никакой неловкости, никакого смущения. Так что же за хрень только что произошла? Прозвенел звонок, оповестивший о начале очередного урока. Андрей вернулся в класс и, вместо того, чтобы читать учебник и отвечать на вопросы преподавателя, постоянно вертелся, оглядываясь назад. Миша выглядел совершенно спокойным. То со скучающим видом катал карандаш по парте, то тыкал в спины своих друзей и что-то им говорил, то с приоткрытым ртом отрешённо глазел в окно. В один миг Князев засмотрелся на то, как в больших тёмных глазах Горшенёва отражается лазурное небо, исполосанное серыми облаками, словно шрамами. За это светловолосый получил предупреждение от учителя насчёт того, что стоит всё-таки пялиться в книгу, а не на одноклассников. *** Ещё половину школьного дня Андрей терялся в догадках. В конце концов он пришёл к выводу, что выдумал себе этот мнимый поцелуй. Да и к чему бы это всё? Он хочет всего лишь подружиться, а Миша вообще его то ли футболит, то ли не против общаться, но не хочет признаваться. В сексуальной ориентации обоих парней никто не сомневался. Хотя, по правде говоря, Князев даже не задумывался раньше на эту тему. Повода не возникало. После четвёртого урока Андрей слонялся по коридорам, выискивая взглядом Горшенёва. Он не собирался с ним заговаривать, просто хотел посмотреть на него. Как и всегда, сколько сил не прикладывай к тому, чтобы воздержаться от бесконечных любований на парня, да всё без толку. Слишком много в нём харизмы и чего-то необычного, неизведанного. Князев мог поспорить, что никогда в жизни не встретит человека, даже отдалённо похожего на Мишу. Пройдясь по очередному коридору и так и не отыскав парня, Андрей вздохнул и остановился, прислонившись спиной к стене. Он уже не задавался вопросами по типу «зачем» и «почему», так как всё равно не мог найти на них ответа. Просто почти всегда делал то, что приходило в голову. Разумеется, перед этим стараясь задумываться, а стоит ли это делать. Вдруг парень заметил, как к нему приближается знакомый человек. Нет, к сожалению, это был не Миша. Кажется, вселенские совпадения начинали барахлить. Однако это был человек, непосредственно связанный с Горшком. Балунов. Андрей мог издалека разглядеть его платиновые волосы. — Привет ещё раз, — улыбнулся Саша, приблизившись к Князеву и пожав ему руку. — Привет, — ответил Андрей, после чего разорвал рукопожатие и сунул ладони в карманы. — Какими судьбами со мной столкнулся? Балу несколько секунд молчал, переводя взгляд в разные стороны. Судя по всему, пытался подобрать нужные слова. Значит, собирался поговорить о чём-то более менее серьёзном. — Я хотел кое-что спросить, — наконец произнёс он, переступив с ноги на ногу. — Это на счёт Миши. Ну вот оно, началось. Андрей словно задницей чуял, что дело пойдёт именно о Горшенёве. Парень уже за сегодняшний день раз пять замечал, как Саша многозначительно на него посматривает, словно желая что-то сказать, но не имея возможности. — А что с ним случилось? — спросил Князев, стараясь не подавать виду, что к горлу подкатил нервный ком, который сковывал голос и никак не хотел позволить ему звучать спокойно и непринуждённо. Он уже догадывался, что будет отвечать одноклассник, и от этого спокойнее не становилось. Саша пожал плечами. — Да в том-то и дело, что, вроде как, ничего не случилось, если верить Горшку. — Но ты ему не веришь? — усмехнулся Андрей. Он видел вчера, как Миша что-то разъярённо доказывает Балунову, размахивая руками и скаля отсутствующие зубы. Видимо, таким образом темноволосый отвечал на вопрос о своём самочувствии. — Не верю, конечно, — ответно приулыбнулся Балу, после чего быстро посерьёзнел. — Он до жути хочет с тобой подружиться. — Да ну? Не очень-то заметно, — нервно засмеялся Князев. На самом деле, было не «незаметно». Было не понятно, потому что Миша вёл себя очень странно. — Но это правда. Ты себе не представляешь, он в первый день мне все уши о тебе прожужжал. — Много хорошего сказал? — отчаянно стараясь не покраснеть, произнёс Андрей. Горшенёв говорил о нём своим друзьям. То есть, не просто говорил, а «прожужжал все уши». Этот факт заставлял испытать дикое смущение. — На самом деле, не очень, — неловко усмехнулся Саша, проведя рукой по затылку. — Но он бы и не признался, что ты ему интересен. Тем не менее, я же вижу, что он на тебя всё время смотрит. Да и ты на него поглядываешь. — Если бы ему хотелось, он бы сам начал нормально общаться, — ответил Андрей, уже ощущая, как к щекам подступает жар. Разумеется, только слепой мог не заметить, как он пялится на Мишу. Но что Миша пялится на него… Нет, это было невозможно. Балунов улыбнулся и слегка выгнул брови, как бы насмехаясь над словами одноклассника. — Это он только с виду такой крутой и решительный. А на деле, если человек ему действительно жутко понравится, то хрен он с места сдвинется. — Ну и чего ты от меня хочешь? Да, я тоже не против бы с ним сдружиться. Но только что делать? Князев старался говорить практически непринуждённо и отрешённо, но явственно ощущал, что покрасневшие щёки и нервная улыбка выдают его с головой. Боже, до чего он докатился. Ведёт задушевные беседы с другом человека, от одного вида которого парня начинает чуть ли не трясти от творческого вдохновения и восхищения. — Попытайся больше с ним контачить, — ответил Саша, скрасив свои слова очаровательной улыбкой. — Сам он вряд ли это начнёт. Разве что, под страхом смерти. И то не факт. А то уж очень он мучается, аж смотреть на него больно. — Больше контачить? — переспросил Андрей, нервно усмехнувшись. — Да он же чуть ли не бегает от меня. Мне что, в салочки с ним играть? — Тоже идея, — засмеялся Балу. — Но лучше не стоит. Просто находи моменты, когда он не сможет слинять. Князев мог бы сказать, что уже пробовал. Ещё до того дня, как он с похмелья очнулся дома у Миши. Пытался с ним разговаривать, не позволяя уходить в себя или сваливать куда-нибудь. Но это было довольно сложно уже тогда, а сейчас Горшок начал действительно чуть ли не бегать от парня. С другой стороны, не сидеть же сиднем. Так ничего не решится. Нужно что-то делать, с чего-то начинать. — Да. Хорошо, конечно. Я постараюсь, — ответил наконец Андрей, натянуто улыбнувшись. — Вот и отлично, — ответно улыбнулся Саша. — Скоро урок начнётся, пошли в кабинет. *** Уроки закончились довольно поздно, поэтому Андрей чувствовал себя так, словно готов добраться до ближайшей пригодной для отдыха горизонтальной поверхности и вырубиться на ней. Желательно, на несколько часов. Он много раздумывал о словах Саши. Действительно, стоило больше контактировать с Мишей, искать с ним встречи, да и просто общаться. Ведь так всё начинается? Любая дружба. Но на переменах, хоть убей, не удавалось отыскать Горшенёва ни в одном коридоре, а к концу дня усталость дала о себе знать, заставив Князева решить, что со своим объектом вдохновения он разберётся потом. Никаких сил на это не оставалось. Глаза щипало от перегрузки, в голове гудело. Пожалуй, выйти наконец из школьного помещения на улицу было просто необходимо. Проветрить мозги по пути до дома, дать им небольшую передышку. Андрей накинул свою тёмно-коричневую тканевую куртку и, не став застёгиваться, покинул здание школы. На улице в лицо мгновенно ударил порыв холодного ветра, который сразу же забрался под одежду и заставил дрожь пробежаться по телу. Стоило бы застегнуться, но совсем не хотелось. Холод казался чем-то спасительным и приятным. Парень явно перегрелся за сегодняшний день. Простояв пару минут буквально на пороге, Князев всё же собрался с силами и двинулся дальше. Прошёл через школьный двор, оглядываясь по сторонам. Более менее аккуратно подстриженные кусты стали голыми и неприветливыми, тощими ветками цепляясь за одежду слишком близко подходивших учеников. Берёзы начали сбрасывать полностью пожелтевшие листья, постепенно готовясь к зиме. Из-за ветра начался листопад. Зрелище было бы красивым, если б не слякоть и сплошная грязь на дорожках. Только-только пройдя через невысокий, окрашенный в зелёный цвет заборчик и покинув территорию школьного двора с потоком остальных учеников, Андрей вдруг притормозил. Он заметил, как в стороне, у самого забора, образовалась какая-то куча-мала. Несколько человек практически соединились в единый клубок. Кажется, их было пятеро. И четверо из них от души пытались избить пятого, хотя тот явно сопротивлялся и очень даже неплохо отвечал, успевая наподдать каждому. Однако через пару минут он явно начал ослабевать, поэтому бросил попытки защищаться и теперь только нападал. Андрей хотел было пройти мимо и не встревать, ибо уж очень хотелось свалить, но в последний момент ему удалось разглядеть лицо человека, сопротивлявшегося всем четверым. И в этот момент парень понял, что спокойно пойти домой ему сегодня было не суждено. В центре этого клубка из человеческих тел промелькнуло лицо Миши. На самом деле, удивляться не стоило, потому что он часто впутывался во всякие потасовки, но на данный момент уж больно агрессивно он лупил остальных, так же изрядно получая от всех четверых. Значит, был повод. И значит, стоило вытащить Горшка из этой задницы. А так как поблизости его друзей не было, это оставалось сделать только Князеву. Могло показаться, что Андрей как следует задумался, прежде чем что-то сделать. На самом же деле, едва заметив Мишино лицо в самом центре этой потасовки, но тут же скинул с плеч портфель, позволив ему свалиться на грязную землю, и рванул к дерущимся. Приблизившись, парень бросился расталкивать придурков, от которых отбивался Горшенёв. Явно не ожидавшие вторжения со стороны, парни сначала поддались и даже на мгновение замерли, но потом начали пытаться вытолкнуть Князева, чтобы он не мешался. Но парень даже и не думал о вежливости, на ходу отвесив кому-то несколько ударов кулаком по лицу. Пока он пытался отделаться от двоих человек, другие двое повалились на землю вместе с Мишей, катая его в грязи и прелых листьях и норовя сломать ему нос. Горшок, разумеется, не отставал, ухитряясь иногда врезать обоим сразу, но скинуть их с себя у него не выходило. Краем глаза заметив, как кто-то из парней шарахнул Мишу так, что у него из носа чуть ли не ручьём хлынула кровь, Андрей резво развернулся, от души вмазав одному из отталкивающих его парней кулаком по лицу. Послышался лёгкий хруст, парень застонал, а второй отвлёкся. Князев так и не понял, хрустнула что-то у его оппонента, или это была его собственная рука, но разбираться с этим не стал. Воспользовавшись моментом, он кинулся помогать Горшенёву. Тут дело пошло куда быстрее, потому что Андрей мог драться и за двоих, а Миша в этот момент сумел вывернуться, подскочить и начал с остервенением лупить ногами парней, которые, благодаря Князеву, оставались на земле. Когда парни перестали сопротивляться и начали измученно стонать, Андрей отпустил их, встал и потянул Горшенёва за рукав чёрной косухи. — Пошли отсюда. Но Миша словно не слышал, с удивительной агрессией продолжая колотить ногами сжавшихся на земле парней, которые уже начинали покрикивать от боли. В его лице было столько злости, что, казалось, ему и драться не надо было — одним взглядом мог испепелить человека. — Эй, ты слышишь меня? — Князев уже дёрнул его за рукав, заставив чуть отшатнуться в сторону. — Оставь их. Горшок на секунду притормозил и, вроде как, собирался послушаться, но вдруг снова кинулся с ещё большим остервенением пинать лежащих. Андрею пришлось обхватить его руками за пояс и утащить в сторону. Темноволосый брыкался, пыхтел и чуть ли не рычал, стараясь вырваться, но он очень устал, а его одноклассник был всё же сильнее. — Мать твою, да оставь ты их в покое, пошли домой! — заорал на него Князев, всё ещё оттаскивая его как можно дальше. Миша начал постепенно ослабевать и в итоге перестал сопротивляться. Он практически задыхался, периодически прерываясь на еле слышные стоны. Андрей наконец отпустил его, позволив остановиться. Парень наклонился и сплюнул кровь, затёкшую в рот. — Ты как? — произнёс Князев, тыльной стороной ладони потирая свою саднившую щёку. Ссадина будет однозначно. Горшенёв попытался выпрямиться, но зажмурился от боли и в итоге ссутулил спину, чтобы было полегче. Рукой он попытался стереть кровь, всё ещё льющуюся из носа, но только размазал её по лицу. — Охуенно, — со злостью откликнулся он, подняв взгляд на одноклассника. В тёмных глазах буквально сверкали искры до конца не вымещенного гнева, брови сошлись к переносице, прибавив общему выражению лица ещё больше хмурости. Какой великолепный вышел бы рисунок. Юноша, пышущий яростью. По лицу размазана кровь, которая алыми ленточками всё ещё вытекает из носа. На правой скуле в разных местах аж три ссадины, на левой всего одна, но огромная. В верхней части лба обещает появиться синяк. Частично беззубый рот прикрыт, губы с зубами так же измазаны кровью, создавая впечатление того, что парень является голодным хищником, так и не поймавшим свою добычу. Глаза практически метают гром и молнии. С губ срывается тяжёлое, хриплое дыхание. Тёмные волосы перепачканы в грязи, кое-где в них запутались пожелтевшие осенние листья. Одежда точно так же заляпана, а носы у ботинок окончательно сбиты. Так эмоционально, так выразительно и прекрасно в своём несовершенстве и простоте. Андрей слегка тряхнул головой, стараясь выбросить из головы совсем не вовремя пришедшие мысли. Всё-таки, сейчас стоило отправиться домой и привести себя в порядок, а заодно и Мишу тоже. — Пошли ко мне, — немного тяжело дыша, произнёс Князев и снова потянул одноклассника за рукав, не дожидаясь его ответа. — На кой? — прохрипел Горшок, пытаясь высвободить руку. Тем не менее, он не сопротивлялся, а шёл следом за светловолосым, прихрамывая на правую ногу и слегка пошатываясь. — Во-первых, ты еле шевелишься, а мой дом ближе, чем твой, — отвечал Андрей, не оборачиваясь. — Во-вторых, нам обоим нужно привести себя в порядок. А тебе особенно. В-третьих, тебе нужно отдохнуть. — Издеваешься, что ли? — возмутился Миша, в очередной раз сплёвывая стекающую в рот кровь и утирая кровоточащий нос рукавом. — Как будто я до своего дома не могу дойти и там отдохнуть. — Но ко мне ближе, — повторился Князев, стараясь не терять терпения. — А одного я тебя идти не отпущу. Мало ли, по дороге в обморок свалишься. Ты на ногах не стоишь почти. Горшенёв слегка откинул голову назад, возведя глаза к небу, а затем сдавленно застонал. — Ты с каких пор моей нянькой стать решил? Андрей нервно фыркнул. — Лучше заткнись и иди дальше. *** Остальной путь до дома они преодолели почти в полной тишине. Было слышно только срывающееся дыхание Миши, который в конце концов начал спотыкаться чуть ли не на каждом шагу. Андрей подхватывал его, не давая упасть, но парень каждый раз раздражённо отпихивался, со словами, что может идти и сам. Прохожие, а особенно взрослые и пожилые люди, с удивлением оглядывались на эту «парочку». Князев выглядел куда менее потрёпанным, чем его одноклассник, но от этого легче не становилось. Оказавшись на пороге дома, Андрей наконец более менее спокойно вздохнул. Он открыл дверь и пихнул вперёд Мишу, а затем вошёл и сам. Он знал, что родителей дома нет, поэтому не боялся расспросов и удивлённых возгласов. — Куртки лучше тут скинуть, — произнёс Князев, стягивая с себя куртку и бросая её на пол. Вещи были все в грязи, поэтому не было смысла с ними церемониться. Миша кое-как стащил с себя косуху и кинул её рядом. Андрей быстро разулся, после чего, поддерживая одноклассника, помог ему выбраться из ботинок. Ноги у Горшенёва жутко тряслись, поэтому сам бы он не смог с этим справиться. Затем Князев потащил темноволосого в свою комнату и, позволив ему затормозить на пороге, полез в шкаф с вещами и вытащил оттуда более менее нормальную одежду для них обоих. Они бы перепачкали весь дом, если бы остались в том, в чём пришли. Миша, осторожно придерживаясь за стену, с интересом разглядывал комнату. Да и посмотреть было на что. Бардак тут царил несусветный. Разумеется, это был просто творческий беспорядок, и парень это прекрасно понимал, но всё же тут даже шагнуть было некуда, чтобы не наступить на кисточку, ластик или смятый листок бумаги. Различными красками пахло так сильно, что Горшенёв даже не выдержал и чихнул пару раз, тряхнув головой и нечаянно забрызгав кровью валявшийся под ногами листок бумаги. — Будь здоров, — усмехнулся Андрей. — И зайди уже. Чего в дверях топчешься? Миша, будто даже немного скромничая, медленно вошёл в комнату. Князев сунул ему в руки чистые джинсы и одну из своих разноцветных кофт. Темноволосый удивлённо на него уставился. — Нам надо переодеться, — отвечая на не озвученный вопрос, произнёс Князев. — Ты же не хочешь в грязных тряпках ходить? Не дожидаясь, пока одноклассник что-либо сообразит, Андрей ловко вынырнул из школьной одежды и натянул на себя другие джинсы и ярко-голубую футболку. В большинстве своём, все его вещи были яркими и разноцветными. Это очень поднимало настроение. Достаточно быстро закончив процесс переодевания, Князев обнаружил, что Миша так и топчется на одном месте, вцепившись в новую одежду. — Мих, ты чё, стесняешься? — со смехом подшутил над ним Андрей, глядя, как парень угрюмо пялится в пол. — Если хочешь, я отвернусь. Горшенёв взглянул на него с толикой возмущения. — Заткнись, — ляпнул он и дрожащими руками начал расстёгивать рубашку. Князев не собирался смотреть на то, как парень переодевается, но вдруг заметил, что у него почти вся спина и выпирающие рёбра покрыты проявляющимися свежими синяками. Неплохо же его отпинали. Отвернувшись, Андрей собрал свои перепачканные вещи и потащил их в ванную. Ему было больно смотреть на ссадины, которыми было покрыто Мишино тело. Возникало жуткое желание как следует навалять идиотам, которые причинили парню боль. Даже если он сам ввязался в эту драку, всё равно, это не важно. Вернувшись в комнату, Князев заметил, что Горшенёв уже переоделся и с недовольным выражением лица смотрит на себя в зеркало, которое обнаружил на двери шкафа. Андрей был крупнее него, поэтому джинсы были велики и постоянно сползали, а яркая разноцветная кофта была такого размера, что туда могли влезть ещё два Горшка. На самом деле, эта кофта была велика и своему хозяину, но не настолько. Князев опёрся плечом о дверной косяк и, усмехнувшись, произнёс: — Самолюбованием занимаешься? Миша чуть вздрогнул, заметив одноклассника, и махнул на него рукой. — Иди ты в жопу, Княже. Андрей улыбнулся и поманил парня рукой, призывая следовать за собой. — Пойдём на кухню. Горшенёв послушно пошёл следом. Добравшись до кухни, Князев сразу полез в морозилку, а темноволосый приземлился на стул и с интересом за ним наблюдал, по-совиному склонив голову на бок. Вдруг взъерошенная голова Андрея высунулась из-за дверцы морозилки, и он произнёс: — Для начала сходи умойся. А то как чёрт чумазый. Миша фыркнул, закатив глаза, и удалился. Видимо, где находится ванная, он сообразил сам. Зашумела вода, и спустя несколько минут темноволосый вернулся, проводя по всё ещё немного влажному лбу рукой. К этому моменту Князев сумел отломить от стенки в морозилке кусок льда, подняв такой грохот, что аж самому плохо стало. Ящик, из которого был добыт лёд, выскочил и всем своим весом грохнулся о пол, едва не угодив на ногу Андрею. — Ну ты вообще молодец, — усмехнулся Миша, обнаружив одноклассника за попытками впихнуть ящик на своё место. Когда наконец всё удалось, Андрей захлопнул морозилку и, завернув уже частично подтаявший кусок льда в полотенце, повернулся к Горшенёву. — Сядь на стул, — произнёс он, указывая рукой на табуретку, стоявшую ближе других к окну. — Нахрена? — округлил глаза Миша, шмыгнув носом. Видимо, кровь ещё подтекала. — Ну не ломайся, неужели так сложно сделать то, о чём просят? — вздохнул Андрей, страдальчески сведя брови домиком и изо всех сил изображая из себя великомученика. Не мог он по-человечески сказать, что хочет позаботиться о Горшке. Хотел бы, конечно, но что-то внутри него не позволяло в этом признаться. Горшенёв несколько секунд стоял на одном месте, никак не слушаясь, но вскоре не выдержал, купившись на страдающий взгляд одноклассника, и, тяжело вздохнув, подошёл к нужному стулу и сел на него, после чего выжидающе уставился на Князева. — Ну вот, доволен? — пробурчал он, скрестив руки на груди. Андрей кивнул, тут же сменив рожу умирающего на нормальное выражение лица. Затем он присел на подоконник, чтобы оказаться практически напротив Миши, и осторожно прикоснулся к его подбородку, заставив приподнять лицо и чуть повернуть вправо, чтобы свет падал лучше. Горшенёв протестующе задёргался, принялся вертеть головой и издавать низкие урчащие звуки. — Да не дёргайся ты, — без всякого раздражения, но довольно твёрдо произнёс Князев, сильнее сжимая пальцами подбородок темноволосого, чтобы не позволить ему вертеться ещё больше. — Дай посмотреть на твою рожу. — Ты на мою рожу можешь и с расстояния полюбоваться, — раздражённо заворчал Миша, всё же оставив тщетные попытки вырваться. — Что тебе надо? — Ебать у тебя шнобель распух, — задумчиво произнёс Андрей, игнорируя возмущения и протесты Горшенёва, нос которого действительно практически посинел, словно он был не юным парнем, а закоренелым алкоголиком. — А у тебя шишка на лбу, и что теперь, в больничку бежать? — Миша попытался отпихнуться от рук Князева, но тот взял завёрнутый в полотенце кусок льда и ткнул его прямо к носу одноклассника. — Приложи, — произнёс он, настойчиво удерживая лицо парня, чтобы тот не увернулся. Горшенёв начал пыхтеть и урчать, пытаясь вывернуться и слезть со стула, но Андрей соскочил с подоконника и сел на колени парня, лицом к нему. Забавная вышла картина. Миша тут же замер, и без того огромные глаза расширились, брови изогнулись триумфальными арками, а рот приоткрылся. Он несколько секунд молча пялился на одноклассника, который довольно убедительно глядел в ответ, всё ещё тыкая в лицо темноволосого завёрнутым в полотенце льдом. В конце концов, Горшок сдался, схватил полотенце и резко встал, тем самым спихивая с себя Князева, который, на удивление, не испытал ни капли смущения от своих действий. Может, просто не успел? — Совсем обнаглел, сволочь, — прошипел Миша, у которого из-за полотенца от лица были видны одни только глазищи, испепеляющие взглядом светловолосого. — По-другому ты бы не согласился, — пожал плечами Андрей и очаровательно улыбнулся, надеясь, что Горшенёв не изобьёт его. — Пойдём в комнату. Разумеется, Миша продолжал возмущаться и бурчать, но всё же шёл следом. Князев старался не вслушиваться в его слова, чтобы не узнать о себе много нового. В спальне Горшок, уже не стесняясь, уселся на краю кровати одноклассника, который сел рядом и протянул ему стакан воды со своего стола. Наверное, Андрей надеялся, что темноволосого это немного успокоит. Да и не мешало бы ему уталить жажду, которую он активно скрывал. Миша, конечно, недовольно нахмурился, но взял стакан и, убрав от лица полотенце, немного отпил. Вновь обещала повиснуть загустевающая тишина, но Князев молчать не собирался, ведь он так и не успел задать ни одного вопроса. А ведь хотелось, причём ужасно. — Слушай, Мих, я всё спросить хочу, — осторожно начал парень, как бы проверяя, откликнется ли Горшок на его слова. — Какого хрена эти полудурки тебя кинулись избивать? Горшенёв сделал ещё глоток воды, после чего опустил взгляд и нахмурился, словно вспоминая что-то не особенно приятное. — Я сам полез, — мрачным тоном произнёс он, после чего посмотрел на одноклассника, словно желая пронаблюдать его реакцию. Андрей, по правде говоря, совсем не удивился. Он даже догадывался, что первым всё это начал Миша. Но было сразу понятно, что сделал он это не из желания развлечься и потратить излишнюю энергию, а по какой-то достаточно весомой причине. Никогда светловолосый не видел столько злости в его лице, как в тот момент, когда он дрался с этими парнями. — Зачем? — спросил Князев и, заметив вопросительный взгляд одноклассника, пояснил: — Ну явно не просто так ты на них кинулся. Что они сделали? — А тебе какое дело? — хмыкнул Горшок, слегка выгнув бровь. — Хочу знать, не зря ли я, как последний дурак, полез тебе помогать, — усмехнулся Андрей, однако на удивление посерьёзневший взгляд Миши заставил его перестать улыбаться. — Эти чуваки полные ублюдки, — прошипел парень, а в его глазах едва заметно свернуло что-то недоброе. — Они палками и камнями забили трёх новорожденных котят и кошку. Прямо до смерти! Там почти сплошная кровавая каша была… Миша опустил взгляд и шмыгнул носом, как расстроенный ребёнок. Злость в его глазах уступила место возмущению и грусти. Андрею до ужаса захотелось погладить его по голове или даже обнять, таким поникшими он вдруг стал. Разумеется, Князев и сам почувствовал дикую злость на тех парней, но её нельзя было сравнить с тем, как эмоционально отреагировал его одноклассник. — И знаешь, где они это сделали? — продолжал Горшок, стараясь скрыть расстройство за не менее ярым возмущением. — С той стороны двора, откуда выходят дети! Малолетки из первых классов, понимаешь, да? Ты бы видел, как они верещали и плакали, когда увидели котят. Я издалека заметил, как те уроды убивают животных, но догнал их только у забора. И это я ещё мало им навалял! Вывернуть бы им кишки, как они сделали это с кошками! Андрей вздохнул, наблюдая за Горшенёвым. Уже давно было понятно, что этот парень абсолютный максималист с обострённым чувством справедливости, поэтому подобные происшествия так сильно выводили его из себя. Даже сейчас он всё ещё немного трясся от ярости, сжимая в руке кружку с водой так сильно, что казалось удивительным, как это она ещё не раскрошилась на мельчайшие осколки. Князев неловко придвинулся к Мише и осторожно положил руку ему на плечо. Хотелось большего, хотелось его обнять, чтобы хоть как-то избавить от переизбытка гнева и расстройства, но не стоило этого делать, потому что можно было нечаянно его спугнуть. Горшок несколько секунд молча смотрел в пол, а затем опустил голову набок, уткнувшись лицом в руку одноклассника. Андрей еле сдержался, чтобы не вздрогнуть. Он вспомнил, как сегодня днём Миша проделал практически то же самое действие, только ещё и коснулся губами, словно целуя. Парень не верил в это, он был уверен, что Горшок сделал это нечаянно. Но сейчас почему-то эта уверенность стала ослабевать. Словно почувствовав напряжение одноклассника, Миша вновь поднял голову и нервно дёрнул плечом, сбрасывая с него руку Князева. — Ладно, хорош, не хватало нам ещё обняться и рыдать в три ручья из-за этих мразей, — раздражённо, но с долей юмора произнёс Горшенёв, сделав очередной глоток воды. Андрей слегка расслабился и улыбнулся. Стало гораздо легче, напряжение частично рассеялось. Даже Миша уже не выглядел таким злым. Просто с немного хмурым видом рассматривал комнату одноклассника, стараясь ногой отцепить прицепившийся к босой стопе обрывок листа. — Да, кстати, извини за бардак, — усмехнулся Князев, наблюдая за тщетными попытками Горшка избавиться от прилипшей бумажки. — Вовремя извиняешься, — прокряхтел темноволосый, сдавшись и тяжело согнувшись пополам, чтобы рукой отцепить листок. — Но у меня дома не лучше. Слушай, а у тебя гитара есть? Андрей почувствовал какое-то очарование, заметив яркий, почти детский блеск надежды в большущих глазах Миши. Судя по всему, он и дня не мог прожить без обожаемой гитары. — Не-а, нету, — ответил светловолосый, разочарованно пронаблюдав за тем, как надежда во взгляде одноклассника гаснет. — Я и играть-то на ней не умею. — Если хочешь, я бы научил, — слегка приулыбнулся Горшок, на секунду опустив глаза, словно смутившись. Такой он был чудной, что невозможно было взглянуть на него, не ощутив, как в груди разливается какое-то тёплое чувство. — Я был бы не против, — улыбнулся в ответ Князев, стараясь этим добавить Мише уверенности. Казалось, они поймали этот момент, когда наконец могли зародиться устойчивые дружеские отношения. Самое главное состояло в том, чтобы ничего не испортить, не сделать неверный ход и не спугнуть эту зависшую в воздухе атмосферу практически полного спокойствия. Не сказать глупости, не разозлить Горшенёва, чтобы тот не ушёл в себя и не отстранился. Андрей пронаблюдал за тем, как Миша с жадностью кидается пить воду. Видимо, он всё это время всё-таки сдерживал жажду. — Ты ведь разозлился на тех парней из-за того, что они проявили такую жестокость при малолетках? — ни с того ни с сего спросил Князев. Горшенёв, не отрываясь от кружки, кое-как кивнул. — Вот, и в связи с этим у меня встаёт вопрос… — начал было Андрей, но его одноклассник вдруг подавился водой и кинулся откашливаться. Парень вздрогнул от неожиданности и постучал ему по спине, чтобы хоть как-то помочь. Когда Миша наконец перестал задыхаться, Князев округлил глаза: — Ты чего? — Ничего, извини, — прохрипел Горшок, кашлянув ещё раз, для верности. — Так что там у тебя встаёт? Андрей открыл было рот, чтобы договорить, но тут до него дошла двусмысленность произнесённой фразы и причина того, что Миша поперхнулся. Не выдержав, он как мальчишка засмеялся из-за своей догадки. Горшенёв тоже захихикал, отставляя опустевшую кружку. — Миха, блядь, ты своими приколами меня угробишь, — через пару минут произнёс Князев, всё ещё немного посмеиваясь. — Ну естественно, я этого и добиваюсь, — хохотнул Горшенёв. — Но ты, вроде, хотел что-то спросить? Андрей провёл ладонью по заслезившимся от смеха глазам. Он уже и забыл, что хотел задать какой-то вопрос. Пришлось как следует собраться с мыслями, чтобы припомнить то, что нужно. — Да, хотел спросить. С каких пор ты так заботишься о мелких? В смысле, ты ведь так разозлился, прямо запереживал за них. Миша, всё ещё немного улыбаясь, пожал плечами, а затем ответил: — Честно сказать, не знаю. Дети жуткие существа, но я за них горой. Мой брат на два года младше меня, а я чувствую себя так, будто он новорожденная малявка и меня заставят отвечать за него своей головой, если что случится. Князев коротко засмеялся, отпихнув ногой лежавший рядом смятый комок бумаги. Он даже не задумывался о том, что Горшенёв очень заботливый и ответственный человек. Просто в голову не приходило, пока он был занят разглядыванием и восхищением нескладной внешностью темноволосого. — Ладно, пойду чайник поставлю, — произнёс Андрей, хлопнув Мишу по плечу и забрав на ходу опустевшую кружку. — А что-нибудь покрепче чая есть? — со смехом окликнул его Горшок, швырнув в спину одноклассника смятым листом бумаги. — Иди в жопу, а, — улыбнулся Князев, на секунду развернувшись. — Я уже один раз накосорезил, и если опять бухло пропадёт, меня уничтожат. И он направился на кухню. В голове кружили удивительно радостные и приятные мысли. Как же парень соскучился по этому ощущению спокойствия и лёгкости. Несколько месяцев он не знал, куда деться от депрессивного настроя и творческого кризиса, но Миша спас его от двух напастей сразу. Отставив чашку на столешницу, Андрей зажёг конфорку под остывшим чайником и, вместо того, чтобы возвращаться в комнату, замер на одном месте, словно каменное изваяние. Он решил дать себе буквально минуту времени, чтобы чуточку собраться. Внезапно появившаяся эйфория затуманивала разум, не позволяя адекватно мыслить. Почти такое же ощущение, как от парочки выпитых баночек пива, только чуточку приятнее. С лица никак не сходила абсолютно глупая и бессмысленная улыбка. Парень чувствовал себя умалишённым. День сегодня вышел очень насыщенным и, по сути, Князев должен был валиться с ног от тяжкой, навалившейся усталости, но вместо этого ощущал безмерную лёгкость. Казалось, стоило оттолкнуться от пола посильнее, и можно было взлететь. Это даже не совсем сравнимо с лёгким алкогольным опьянением. Скорее, было похоже на наркотики. Андрей пробовал их один раз, поэтому знал это ощущение, но зависимости у него не появилось, так как больше он в это не ввязывался, да и не было возможности. Слегка придя в себя, но всё ещё окрылённый бессмысленным счастьем, Князев вышел из кухни и вернулся в спальню. Там он обнаружил Мишу, который, стоя к нему спиной, разглядывал какой-то листок. Вероятнее всего, это был рисунок. Андрей улыбнулся, порадовавшись тому, что одноклассника заинтересовало его творчество. Вдруг, услышав, как слегка скрипнула половица под ногами светловолосого, Горшенёв обернулся. И выглядел он совсем не заинтересованным и не счастливым. Когда он посмотрел на Князева, во взгляде явно прочиталось возмущение, смешанное с раздражением. Эта резкая перемена настроения показалась поразительной. — Это что? — тихо, но как-то жёстко произнёс парень, явно говоря о листе в своих руках. — Откуда я знаю? — пожал плечами всё ещё спокойный Андрей. — Спрошу ещё раз: что это за хуйня? — Горшок приблизился на пару шагов и развернул листок разукрашенной стороной к однокласснику. Тот практически мгновенно спустился с небес на землю. Даже не спустился, а, скорее, брякнулся, неслабо ударившись головой. На бумаге был рисунок спящего Миши, который Князев сделал несколько дней назад без его ведома. Парень приоткрыл рот, отчаянно пытаясь придумать отговорку, но в голову ничего не шло. Во всяком случае, ничего разумного, без участия сверхъестественных сил и пришельцев. Лицо резко бросило в жар, даже коленки слегка задрожали. — Момент был эстетичный, — жалко пролепетал Андрей, нервно растягивая руками края своей майки. Миша изогнул брови, широко раскрыв глаза. О да, он явно разозлился. Ведь он предупреждал одноклассника о том, чтобы тот прекращал на него пялиться, а уж рисунок полураздетого спящего парня окончательно вывел его из себя. Они ещё не сошлись, не сблизились и не сдружились настолько, чтобы спокойно реагировать на подобное. Хотя другой человек был бы не против увидеть себя на рисунке, но Горшка это взбесило. — Ты это в тот день накалякал? — спросил парень, явно не собираясь ожидать ответ, так как сам его знал. — Вот зараза, а ведь так убедительно притворялся спящим! Слушай, какого хрена? Андрей переступил с ноги на ногу. А что он мог ответить? Как можно было объяснить это жгучее желание рисовать Мишу буквально каждую секунду, словно создавая кадры для фильма? Как можно было верно описать это чувство, на грани помешательства, которое вспыхивало при одном только взгляде на темноволосого? Вдохновение. Как можно было его объяснить? — Ты был очень красивым, — тихо произнёс Князев. Слабое оправдание, очень слабое. — Красивым? — прорычал Горшок, подступая ещё на шаг. — Я, блядь, был почти не одет! И ещё я спал, да и вообще я разве разрешал тебе рисовать меня? Извращенец грёбаный! А я-то думал, чего ты на меня вечно пялишься? Понятно теперь! — Слушай, Миш, ты не правильно всё понимаешь, — попытался было объясниться Андрей, но темноволосый вдруг с звонким шуршанием разорвал рисунок на несколько небольших частей, после чего бросил их на пол. Князев застыл с приоткрытым ртом, пронаблюдав за тем, как обрывки бумаги плавно опускаются на пол, словно пожелтевшие осенние листья. Миша, не дожидаясь никаких возмущений, покинул комнату, не забыв пихнуть одноклассника плечом. Затем зашуршала куртка в коридоре, и хлопнула дверь. Горшенёв даже не забрал свою одежду и, видимо, забыл о том, что на нём были вещи Андрея. А светловолосый всё так же стоял на одном месте. Как? Как он мог так глупо всё испортить? Ведь он же знал, что Миша будет злиться, если найдёт рисунок. Знал, что посчитает извращенством то, что один парень рисует другого парня почти не одетым и спящим. Он не был художником и не мог правильно это понять без должных объяснений, которых Князев дать ему не смог. Несмотря на дерзость, нагловатость и взбалмошный характер, Горшенёв был боязливым в некоторых случаях. Например, в плане личного пространства. Он любил нарушать его у других, но с Андреем старался держать дистанцию, будто боялся его. Поэтому он злился, когда Князев на него пялился. А уж рисунки подобного плана были для него краем. Конечно, это глупо, но что с ним поделать. Андрей даже не выругался, не побежал за Мишей, не сделал ничего. Он продолжал стоять, тихо ненавидя себя за то, что не додумался спрятать рисунок, за то, что так по-идиотски всё испортил, да и вообще за всё, что он делал.