sine fine.

взгляд, глядящий в бархатный ящик, иррационален, оглушающ и фриволен. зачем же ты влечение к смерти именуешь любовью?

Она не утихает. Под томные частые постукивания множества капель летнего дождя о поверхность окна, ослабшие тонкие пальцы перелистывают с характерным звуком очередную страницу «Ежедневного Пророка». Заголовки пугают, хотя раньше казались бессмысленными и даже абсурдными. Еще пару месяцев назад каждый, кто находился в здравом уме в наше время, вряд ли мог подумать, что строки, гласящие о лжеце-Дамблдоре, через время будут регулярно печататься на полном серьезе в отделах Министерства. — Нелепость. — несколько страниц малосодержательной информации летят в сторону урны в форме скомканных листов бумаги, а взгляд юной девушки устремляется в сторону двери из пустой комнаты, на стенке возле которой висит зеркало — старая реликвия, доставшаяся от бабушки по материнской линии, что весьма забавно, учитывая факт ненависти родословной Блеков ко всем Тонксам. В тусклом отражении видна она. — Синефин Мария Тонкс. — процеживая сквозь зубы каждую составляющую «себя», девушка спускает ноги с подоконника. Касаясь голыми ступнями холодного пола и снова чувствуя эту знакомую дрожь по всему телу,  она подходит ближе к фигуре в зеркале, которая в свою очередь также делает шаги ей навстречу, не осмеливаясь отвести пристальный взгляд. В упор на нее смотрит брюнетка с аристократически-бледным цветом кожи, укутанная в одну из старых шерстяных кофт своего отца. Девичьи ладони поднимаются выше и завязывают на голове небрежный пучок, мысленно проклиная сухость и невзрачность своих волос, в то время как на языке автоматически крутится совсем другая фраза, которой ее учили все родные и советовали произносить вслух каждый раз перед зеркалом. — Ты выглядишь… Не успевает Синефин завершить начатую мысль, как наглейшим образом ее внимание перехватывает особа, внезапно появившаяся и облокотившаяся на дверной косяк в метре от нее. — Уныло. Ты выглядишь весьма уныло. — Что безусловно странно, да, Дора? — старшая сестра прекрасно понимает о чем та говорит, и лишь кивает головой в ответ. — Ты принимаешь… — Принимаю. — коротко и сухо заканчивает секундный разговор Синефин. Нимфадора не появлялась дома девять дней, даже не послала ни единой совы. С чего бы ее сестре быть с ней милой сейчас, когда сама находится  на взводе? Темноволосая разворачивается на пятках и отходит в сторону незаправленной кровати в углу помещения, кутаясь в объемную отцовскую вещь на себе еще больше и всем видом показывая, что диалог не имеет продолжения. Старшая Тонкс лишь закатывает глаза на столь предсказуемое поведение Синефин и оглядывает комнату юной ведьмы: ее сестре явно не помешало бы направлять свою магию в нужное русло — уборку. Однако, она отлично понимает, что пока что девушка бессильна — надзор с нее снимают только в начале сентября, до которого, кстати говоря, ей жить в бардаке еще добрые пару недель. Рука Нимфадоры тянется к заднему карману поношенных джинс и выуживает оттуда палочку. Одно верное заклинание слетает с ее губ — и вот книжки вместе с рукописями, которые секунду назад в хаотичном состоянии были разбросаны на старом письменном столе, уже витают над ним, сами собой складываясь в аккуратную стопочку в алфавитном порядке. Но взгляд задерживается на старом коврике под рабочим местом младшей: возле переполненной корзины валяется скомканная страница магической газеты, сумбурно отброшенной туда ранее, на которой весьма сложно не разглядеть напечатанное лицо директора Школы Магии. Метаморфомаг заметно напрягается и переводит глаза на сидящую на кровати Синефин, которая в свою очередь ни капли не заинтересована, чем занята сестра, находясь в ее же комнате. — В курсе новостей? — Дора осторожно делает шаги ближе к девичьей фигуре и садится на корточки возле края ее койки, складывая руки в замок на своих коленях. Чувство вины — как раз то, чего Нимфадора на дух не переносила всю свою подростковую жизнь и старалась избегать всеми возможными способами, не всегда характерными «хорошему» человеку. Но сейчас ей не шестнадцать, хотя дело-то и вовсе не в возрасте: привычные краски в жизни обеих девушек быстро сменились совершенно противоположной угнетающей реальностью, порой заводящей в тупик. Сейчас Тонкс вынуждена принять поражение и смириться с наполняющим ее стыдом, признаваясь собственной совести в том, что она ужасная сестра. — Да, и учитывая тот факт, что ты с недавнего времени являешься членом Ордена, — Синефин неохотно поворачивается в сторону собеседницы с явной претензией во взгляде, — очень обидно, что источником информации для меня может являться только газета. — Я не могу разглашать сведения с собраний, я дала обет, ты же это знаешь… — Речь идет о банальных фактах, Нимфадора. Я сижу в четырех стенах одна начиная с июля месяца, без малейшего понятия о происходящем вокруг. — голос надрывается и младшая ведьма переходит на шепот, наклоняясь буквально на пару сантиметров ближе к лицу сестры, заглядывая прямо ей в глаза, — Мама с отцом присылают сову с Пророком из города раз в неделю по пятницам, в остальное время я сижу здесь и лишь гадаю: в безопасности ли я сейчас и. — Синефин. — Тонкс перебивает чуть ли не плачущую девушку, кладя теплую ладонь поверх ее. — Ты здесь не пробудешь ни дня больше. — Значит я могу вернуться в город? — в интонации брюнетки мелькает надежда, но тут же утихает, стоит Нимфадоре легко замотать головой в разные стороны. — Не совсем. Я отвезу тебя в штаб-квартиру Ордена к ребятам. — Ребята, так ты зовешь членов тайной организации? — знакомые Доре огоньки заиграли в глазах Синефин, а значит, она все-таки имеет шанс на прощение за свое некомпетентное сестринское поведение. — Гарри Поттер, Уизли и их подружка. — Черт, Дора. — Никто с твоего факультета не узнает, клянусь. Синефин слизеринка, как и ее мать. За шесть лет, проведенных за столом зелено-серебристых она четко усвоила две правды своего факультета: «чистота крови превыше всего» и «гриффиндор — жалкие обгрызыши». Не сказать, что девушка пренебрегала общением с учениками львиной части Хогварста, как раз наоборот — она считала объективизм Слизерина абсурдным ребячеством, но противоречить их законам особо острого желания не возникало. Ей — и так с не весьма успешным бременем «предательницы крови», абсолютно не хотелось удручать себя дополнительными ярлыками и  разборками, ставящими под сомнение вдобавок и правильность ее пребывания на змеином факультете. Поэтому всяческие свои взаимодействия с красно-золотыми Синефин тщательно скрывала от лишних пар ушей и глаз. Но она согласилась. Хотя, по сути, и выбор-то у нее отсутствовал, когда речь заходила о собственной сохранности. Как бы там ни было, поезд с платформы 9¾ отправляется всего через несколько дней, а значит мучаться слизеринке в компании местных «отбросов» суждено не так уж и долго. — Полетим на метлах? — матрас под девичьей фигурой принимает привычный образ, уже не продавливаясь под весом ее тела, в то время как сама она отходит к одной из полок у стенки и, наклоняясь ниже, ищет что-то глазами. — Или… — Трансгрессируем. — заканчивает за сестру Нимфадора, также вслед за ней поднимаясь с места. — Сейчас в Англии не так безопасно, как ты думаешь. — А я и не думаю. У меня нет таких привилегий, как и доступной информации, исходя из которой можно формировать какое-никакое представление об актуальном положении дел в нашем чудесном, — Синефин выдерживает недолгую паузу, усердно пытаясь что-то да вытянуть из картонной коробки, которую, к слову, придавливает сверху двойка-тройка немаленьких книг, — цивилизованном, современном мире, в котором нет места привычкам семьи контактировать с остальными ее членами. — Тонкс-младшая выпрямляется, поворачиваясь лицом к сестре, после чего машет найденным крохотным мешочком перед ее носом и отходит к тумбам, сгребая с них все свои вещи внутрь заколдованного предмета. Не смотря на ехидную улыбку на губах Синефин сейчас, не смотря на ее ироничную манеру разговора и остальные действия, старательно направленные лишь на желание задеть и упрекнуть, Нимфадора видит по глазам, насколько сейчас обидно ее сестре, насколько неприятно ощущать себя существующей для родных лишь в крайних случаях. Синефин не умеет правильно надевать маску, и все наивные попытки скрыть свое огорчение выходят боком. До этого момента будучи пепельно-серыми, волосы метаморфа преобрели темный оттенок розового цвета, и Дора подошла со спины к девушке, сосредоточенно складывающей накопившиеся за это время письма в стопку. Она со всей искренностью и сожалением прижалась к младшей сестре, чье изнеможенное тельце тут же напряглось и пошатнулось, из-за чего Синефин пришлось опереться обеими руками о ближайшую твердую поверхность с едва слышным стоном, слетевшим с ее губ. — Черт, прости, прости. — Нимфадора как ошпаренная тут же отлетела от сестры, обеспокоено наблюдая за тем, как та переводит дыхание. — Сколько еще? — Два дня. — сухо отвечает брюнетка, пытаясь снова твердо встать на обе ноги, как будто ничего и не произошло. — Лекарства взяла? — Да. — Тогда не будем терять времени. С громким хлопком, наделавшим шума, два женских силуэта проходят вдоль по темному коридору, пропахшим какой-то гарью. Наполняющий помещение дым ударяет по глазам, отчего Синефин жмурится и на пару секунд задерживается на одном месте. — А это еще на кой хер? Нимфадора не сдерживается, пуская легкий смешок на не совсем культурный комментарий младшей сестры и берет ее под руку, ведя за собой вглубь густого пара. — Идея Римуса. Что-то вроде ловушки. — при упоминании имени предмета своего воздыхания, на ее лице появляется теплая улыбка, конечно же оставшаяся незамеченной. — Когда пройдем сквозь дым, Синефин, не открывай глаза и произнеси вслух то, что услышишь. Но тише. Они делают еще пару шагов, и неприятный запах пропадает. Ресницы подрагивают, но Тонкс-младшая следует услышанной инструкции. В голове начинают появляться странные фигуры и картинки, меняющиеся одна за другой с такой невероятной скоростью, что в один миг просто становится тяжело дышать. Сердцебиение учащается, и девушка осознает, что падает вниз, не чувствуя земли под ногами. Пальцы сильнее цепляются за джинсовку сестры, впиваясь в жесткую ткань ногтями. Синефин хочет что-то крикнуть, но не может, точно как во сне, и только она решает открыть глаза, как одичавшие рисунки приостанавливаются, собираясь в одну целую иллюзию. Перед волшебницей в пустом парке лежит ее отец, совершенно не двигаясь. Темноволосая падает на колени, в полном непонимании и страхе от происходящего. Холодный ветерок пробегает тонкой дорожкой по позвоночнику, и до девушки доходит, что Тед Тонкс не дышит. Совсем. Глаза будто стеклянные и такие… пустые? Она молчит. Молчит, а в левой части груди начинает неистово колоть, то ли от испуга, то ли от сдержанного внутри отчаянного возгласа. Еще большая волна паники окатывает, когда с уст Тонкса срывается вопль, следом за которым шепотом он произносит какое-то словосочетание. — Диамонис тортуро. — тут же повторяет за ним Синефин, понимая что к чему и проваливается в пропасть, невесть откуда возникшую под ней. Глаза резко распахиваются и девушка видит перед собой улыбающуюся сестру. Судя по всему, та была безумно довольна результатом. — И как тебе? — с лыбой до ушей, она видимо надеется увидеть восторг на лице слизеринки, что мгновенно приводит ту в бешенство. Возмущенно хмыкая вместо ответа, брюнетка обходит фигуру Нимфадоры, нарочно задевая плечом. — Люпин чертов фрик, я всегда это знала. — Синефин была по-настоящему зла, но сердце все ещё колотилось как ненормальное, и ей пришлось поумерить пыл и спокойно перевести дыхание после увиденного. — Или гений. — Не без этого. Метаморф нагоняет сестру и берет ее ладонь в свою, после чего переплетенными пальцами указывает на дверь в паре метров от них самих. Удивительно, но она тут же открывается, и в узком проеме Синефин замечает пухлую женщину в возрасте с огненно-рыжими волосами. — Миссис Уизли! — тут же здоровается с ней Нимфадора. — Ну что же вы так долго? Заходите, заходите, девочки. — на лице еще незнакомой Синефин особе появляется приятная добродушная улыбка, и та полноценно открывает дверь, приглашая рукой сестер внутрь. — А ты, должно быть, Синефин? Очень рада тебя видеть, можешь звать меня Молли. Как мама с папой? Темноволосая не может не улыбнуться в ответ женщине, одаривающей такой теплотой и уютом с самого порога. — Да, очень приятно познакомиться. — как только оказывается в помещении, Синефин протягивает ладонь перед собой, но миссис Уизли как будто специально игнорирует этот жест и вместо того, чтобы пожать ее, она прижимает девушку к себе. — Надеюсь вы проголодались, потому что ужин почти готов! — продолжая поражать слизеринку своей положительной энергией, женщина, почуяв неладное, с негодованием на лице отбегает куда-то в сторону, видимо на кухню, откуда спустя мгновение доносится ее крик. — Рональд, руки прочь от утки! Сестры переглядываются, даже пытаясь сдержать смешок, а после снова поворачиваются к доносящемуся из кухни звуку перепалки. — Относите вещи в комнаты и спускайтесь сюда скорее! — снова слышат они голос Молли Уизли, и следуют ее указанию. — Идем, нам наверх. — Нимфадора кивает головой в сторону лестницы, но заметив растерянность в глазах Синефин, понимает в чем дело. — Ты сможешь? Та ничего не отвечает, молча ступая по ступенькам выше, но когда число пройденных переваливает лишь за десяток, ноги слизеринки подгибаются и она хватается за перила в попытке удержаться и не упасть. Дора хватает сестру за плечи, и без лишних слов помогает ей подняться на второй этаж. Но стоит двери выделенной для девушек комнаты захлопнуться за их спинами, Нимфадора в ярости отходит к окну, даже не посмотрев на младшую. — Ты сказала, что принимаешь таблетки! — Я не могу так больше, я будто инвалид! — с не меньшей злостью из-за упомянутого лечения, выкрикивает Синефин. — Я в состоянии функционировать без них, ты же видишь! — О да, я вижу, как ты в состоянии! — Тонкс оборачивается, и от одного ее взгляда следовало бы сделать пару шагов назад. — Хочешь просто однажды свалиться и отключиться от того, что даже не будет сил дышать?! — Ты совсем как мама. Обязательно настолько преувеличивать? — Где таблетки? — Нимфадора протягивает руку перед собой, приказным тоном требуя вручить ей нужные препараты. — Дора… — Таблетки! Поджимая губы, Синефин тянется к карману своей куртки, вытягивая оттуда маленький стеклянный сосуд, который тут же оказывается выхвачен из ее ладони старшей сестрой. Под ее строгим взором, темноволосая вынуждена проглотить дозу лекарства. Синефин отходит подальше от аврора, в полной темноте пытаясь скрыть выступившие слезы обиды. — Я сегодня попрошу Северуса приготовить дополнительный пузырек. — чуть успокоившись и присев на край кровати, мямлит себе под нос Нимфадора. — Снейп тоже в Ордене? — удивление слышится в голосе с абсолютным перевесом по отношению к его подрагиванию. — Дамблдор ему доверяет. Идем ужинать. — с уставшим видом Дора встает и уходит к двери, оставляя ту открытой и не дожидаясь сестры. Слышны звуки ее шагов спуска по лестнице, а Синефин стоит одна в пустой комнате еще пару минут, вытирая мокрые дорожки от слез, которые сдерживать уже необязательно.