Она была актрисой...

Холодная, мрачная осень. Вечер. Тёплый плед, едва воспроизводимые на слух прерывные трески от горящих, обугленных в камине дров, чуть заглушающий их голос ведущей местной телепередачи, шелест фотографий в моих руках, томное биение сердца... Мои мысли, все свободные участки моего сознания заняты только ей.. Только её русые волосы, задорно играющие с бережливыми солнечными лучами, нежная, кокетливая улыбка, подаренная мне при каждой новой встрече, её бездонные, цвета волнуемого ветром озера глаза, я желал тонуть в них без надежды на спасение всю свою жизнь, её тёплые, мокрые от поцелуя губы. Как я хочу коснуться её коралловых губ снова. Только её. Ох, и за что мне этот удел? Бог мне судья! А мне всё равно невдомек, что я тогда сделал не так? За что мне предначертана подобная судьба? "Любовь зла" , - скажут одни. Этот эпиграф я был готов тысячу раз вставлять в историю своей жизни, но нет! Я не подвластен этому высказыванию. Нет! Любовь не зла! Злые те люди, что не ценят дара, подаренного Богом - искусства любить. Но мне неясно, где я так сакрально оступился, что имел наказание в виде лишения этой любви.. Какую черту я пресёк, когда должен был оставаться на месте? Чью руку я не вовремя отпустил, когда теперь нуждаюсь в ней больше, чем человеку нужен воздух.. Эти и прочие вопросы гложат мою неспокойную душу уже не первый год. Жаль, я не волшебник, и повернуть время ровно вспять мне не предназначено, только вот стереть всю боль, вызванную нежеланной разлукой, будто рукой махнуть, я тоже не в силах... - Паап, - из моих глубинных, длительностью почти всю свою жизнь мыслей, меня возвращает звонкий, словно чистый хрусталь, голос белокурой, кудрявой малышки, что за последние пять лет своей крохотной прожитой жизни только так меня и называет. - Да, дочь? - Томно вздохнув от вновь унёсших меня в невозвратное прошлое воспоминаний, спросил я и мягко постучал ладонью на свободное в кресле возле себя место, чтобы девочка села рядом. - О чём опять задумался? - Спросила курносая, плавно усаживаясь на подушку, всё также пристально продолжая смотреть мне в глаза своими изумрудными, полными нетронутой девичьей любви и нежности глазками. - Милая, я вспомнил былое. Забудь, - хотел я в эту секунду, было, перевести тему разговора с дочерью на что-то более девичье, пёстрое, чтобы та более не смогла вновь попытаться поднять во внимание этот разговор, но всё напрасно. Она, точно своя мама, наделена столь назойливым любопытством, желанием как можно глубже познать самые сокровенные участки души человека. - Ну паап, ты всегда так говоришь! Я хочу знать, о чём ты думаешь. Вдруг тебе грустно? - В глазах малышки забегали хитрые искорки. Точно в маму. Для окончательного принятия вида заботящейся о своём папе дочки малышка надувает свои нежные, румяные щёчки и медленно немного вперёд отодвигает нижнюю розовую губу. - Какая же ты хитрая у меня, Дженифер Мурмайер, - мимолётно улыбнувшись, произношу я, ласково заправляя непослушные блондинистые кудряшки малышки ей за ушко, от чего она немного вздрагивает, словно от щекотки, а уголки её пухлых, маленьких губ неожиданно поднимаются, превращаясь в прелестную, смущённую моими прикосновениями улыбку. - Папочка, ну расскажи. - Волна интереса вновь заиграла в глазах девочки. Она своей нежной, тёплой ладошкой коснулась тыльной поверхности моей руки, в которой я сжимал фотографии, с новым интересом взглянула на изображение и продолжила. - Пап, а кто эта девушка на фотографии? - Почти вполголоса, осторожно произнесла малышка, будто боясь спросить что-то ненужное, раскрыть чью-то роковую тайну сердца. Я лишь медленно и аккуратно усадил маленькую девочку себе на колени, тепло прижал её крохотную ручку к своей щеке и произнёс: - Зайка, это..твоя мама. Красивая, правда? - Видно, только первую фразу схватил цепкий разум ребенка, ибо на её розовых щёчках стали проступать мокрые дорожки от слёз, носик девочки мгновенно залился алым румянцем, а нижняя губа, что совсем недавно исполняла солнечную, детскую улыбку начала непроизвольно дрожать от услышанного. Я, лишь аккуратно сняв недавние солёные слёзы малышки с её щёк, нежно поцеловал её в лоб и вновь взглянул в эти волнуемые моими недавними словами зелёные глаза. Как ты похожа на свою маму, Джена.. Прости, что ты сейчас не рядом с ней.. Прости меня, Джена, малышка.. - Ну-ну, не плачь, мой ангел, я с тобой, - девочка, чуть слышно шмыгнув носиком, аккуратно подтёрла своими маленькими ручками нижние века, наполненные влагой, мельком улыбнулась и коснулась тёплыми ладошками моей шеи, давая понять, что хочет ответных объятий. Я, пропустив очередную умилённую от действий малышки улыбку, коснулся руками её спины и немного прислонил Джену к себе, медленно поглаживая девочку по спинке и длинным, до самого пояса, блондинистым волосам. ~Роv Пэйтон~ Девочка моя, Джена, она такая ранимая, ей нужна мама.. Это я во всём виноват.. Знаю, бесполезно сейчас рассуждать, кто прав, а кто виновен, но я ясно вижу, что девочка нуждается в материнской любви. Кто как не мама способна исцелить душу ребёнка от печали и невзгод одним трепетным касанием своей женской руки? Только мама, подобно ангелу-хранителю, может наделить детскую душу верным советом, озарить жизнь своего чада светом и любовью. Ох, Кайла, ты была и будешь моим ангелом, где же ты сейчас, чем живёт и дышит твоя душа, полная детских грёз и мечтаний? Вернёшься ли ты? Как тебя сейчас нам не хватает... Конец ~Роv Пэйтон~ Через пару мгновений Джена отстранилась и, снова посмотрев в мои глаза, сказала: - Папа, а какая она, моя мама? - Растерянным голоском произнесла девочка, зная, что я, возможно, не захочу поднимать эту тему или более того могу расстроиться. Джена, точно её мама, боится обидеть любого человека, ранить чью-то душу, не терпит конфликтов и ссор, такая же сопереживающая, нежная, будто первоцвет, и глубоко ранимая, хотя и никогда не покажет свои переживания и слабости. Игра чувств - то, чем точно Джена была наделена от мамы. - Расскажи мне о ней, пап, - шепча произнесла маленькая, выпутывая меня из своих витьеватых мыслей. - Твою маму звали чудесным именем Кайла. - И снова её имя на устах, так непривычно, но одновременно горячо желанно произносить его снова. - Она была точной копией тебя, Джена, только постарше, - интерес вырастал в глазах девочки, очевидно, ей хотелось продолжения, что я, собственно, ей и предоставил, - у неё были такие же зелёные, полные счастья и смеха глаза, как и у тебя, тот же маленький носик, словно у фарфоровой куклы, - сказал я и задорно тронул указательным пальцем кончик носика девочки, от чего та расхохоталась. - Пап, что ещё? - Спросила Джена. - Она была доброй, щедрой тёплым словом и благородным поступком, она всегда была моим солнцем в ночи, - тут глаза малышки округляются от услышанного, она меня перебивает и говорит: - Это как? - Любознательно спросила она. - Я её очень любил, Джена, - тяжело выдохнув, выдал я и перевёл взгляд в пол. Девочка это заметила, от чего тут же приобняла меня за плечо и сказала: - Папочка, ну, не грусти. У тебя всегда буду я. Я люблю тебя, папа, - мягко произнесла Джена и, отстранившись, взглянула в мои, полные тоски и одиночества карие глаза. - Пап, ты лучше расскажи, как вы с мамой познакомились? Как это всё было? - С ноткой интереса в голосе выдала малышка, продолжая также пристально смотреть мне в глаза. - Ты уверена, что хочешь услышать эту долгую и непростую историю? - Спросил я, а малышка лишь шустро закивала своей головкой и продолжила: - Да, пап, расскажи-расскажи, - радостно запрыгала на кресле Джена, соединив ладошки вместе, как обычно делают, когда о чём-то очень сильно просят. - Ну хорошо, - мягко произнёс я, нажимая на кнопку "off" на пульте от телевизора и укладывая голову Джены себе на плечо...