May we meet again | Второй шанс на жизнь

      — Ты шутишь? — вскрикнула я от непонимания. — Но как такое могло произойти? — спросила я у Таи.       — Я…я…не знаю, — надрывно рыдая, ответила она. — Это произошло так…так быстро, — её голос постоянно срывался, — Такое чувство, будто у меня тогда отключились мозги… — Тая вновь всхлипнула и уткнулась носом в коленки.       Я направилась на кухню, чтобы принести воды, а заодно и подумать о произошедшем.       Вчера было полнолуние, а сегодня рыдающая подруга появилась около двери моего приюта. Ночью случилась неприятнейшая ситуация, можно сказать скверная. Не смотря на все уверения МакГонагалл о том, что Тая не может стать животным в полнолуние, это случилось. Точнее не это, она ни в кого не превратилась, но от боли потеряла рассудок. Я заметила, что её боли с каждым полнолунием усиливаются, она говорит, что не сильно, но мне со стороны виднее.       Родители Таи достаточно взрослые и опытные оборотни, поэтому контролируют свои ипостаси. Нет, они превращаются в волков каждое полнолуние, и нет, они не могут обратиться вне полнолуния, но они контролируют обращение. Как правило, чтобы «утолить» жажду волка в свободе, они обращаются на час или два, обычно не больше. Также во время обращения они частично сохраняют рассудок, то есть хоть и телом управляет волк, они могут его контролировать. Хоть этот контроль не стопроцентный, но он не даст им убить свою дочь (или другого человека) в полнолуние. Так вот, возвращаясь домой, они застали Таю дома, но она была не в себе, она не понимала ничего вокруг себя. Тая набросилась на родителей и чуть не перегрызла им глотки обычными (человеческими!) зубами, они ели успели накинуть на нее заклинание. Тая очнулась где-то через час, но до утра испытывала сильнейшие боли.       Единственным местом куда она могла пойти — мой приют. Она не может находится рядом с родителями, потому что ей стыдно, и потому что она боится навредить им («Возникает невольный вопрос: а мне она не боится навредить?!» — воскликнул во мне чей-то, наверное мой, голос, но я пропустила этот ехидный комментарий).       Я спустилась на общую кухню, сейчас все на какой-то экскурсии, и в приюте только я и мисс Терн. Поэтому я решила зайти к директору и попросить успокоительного.       — Мисс Терн, можно? — постучалась я в дверь директрисы.       — Конечно, — услышала я ответ из-за двери и вошла. — Что-то случилось? Насколько я поняла, к тебе приехала подруга, — иногда мисс Терн напоминает мне Дамблдора, она также как и он знает все, что происходит в стенах приюта.       — Да, Тая… Понимаете, произошло одно неприятное событие и…       — Что же ты мямлишь то? — в грубой форме спросила директриса. Она не была грубым человеком, но если было нужно, то могла и накричать. — И сколько раз просила, называй меня по имени, — добавила мисс Терн.       — Элизабет, у тебя есть успокоительное? — спросила я, назвав мисс Терн по имени, на самом деле, это было сложно. Я не привыкла называть людей, которые в два раза старше меня, по имени.       — Успокоительное? Какое? Магловское или магическое? — Я пожала плечами. — Тогда бери магловское, если всё плохо, то его выпить будет проще. — Я кивнула, а Элизабет направилась к шкафу в углу кабинета и стала искать таблетки, а я в этот момент оглядела комнату. Я была в ней не раз, но пару дней назад здесь закончили ремонт, и я не успела осмотреть здесь всё.       Кабинет небольшой, но уютный, был выполнен в светло-серых тонах, что показывало характер мисс Терн, она любила спокойную обстановку. Посередине располагалось огромное, во весь рост, окно, практически все освещение было от него, искусственный свет использовался только ночью. В углу, рядом с окном, находился шкаф, в котором сейчас мисс Терн искала таблетки. Посередине комнаты стоял огромный стол, на котором был завал бумаг и документов, директриса не любила уборку, рядом со столом стоял стул. Но большую часть комнаты занимали книжные шкафы, они были до верха заполнены книгами. Убранство завершало большое зеркало с современной отделкой и огромный ворсистый и теплый кабинет, который занимал добрую половину кабинета.       По убранству дома можно определить характер человека. И все мои знания о мисс Терн подтверждались обстановкой кабинета. Она была практичным человеком, но при этом мягким и спокойным. После потери магии она стала увлекаться магловскими науками, поэтому ее, и прежде сильная, любовь к книгам усилилась в сотню раз и перешла все границы. Именно этот факт делал мисс Терн прогрессивным человеком в магмире, собственно, поэтому она в него и не вернулась.       — Вот, возьми, дай ей две таблетки, она успокоится и уснет, — протянула мне пачку таблеток директриса, отвлекая от моих размышлений насчет её характера. — И, Дорея, ты же понимаешь, что ей здесь оставаться нельзя? — спросила мисс Терн, а я лишь кивнула головой. Несомненно, она права и говорит это не из-за природной злости, а из-за того, что это приют, а не гостиница. Нужно что-то придумать.       — Элизабет, если я не смогу куда-то её сегодня отправить, то может ли она остаться на ночь? — Мисс Терн грозно посмотрела на меня. — Обещаю, что её никто не увидит.       — Ладно, — произнесла мисс Терн, а я выдохнула, — но завтра ты всё мне расскажешь!       — Конечно, — ответила я и побежала выполнять идею, которая пришла мне в голову несколько минут назад.       Я быстро начеркала на листке несколько слов и отравила письмо с совой мисс Терн. Довольная собой я направилась на кухню за водой, которую до сих пор не набрала.       — Держи, выпей это. Не бойся, это магловские успокоительные, — протянула я таблетки и воду Таи. Меня долго не было, но она по-прежнему рыдала в той же позе, что и когда я ушла.       Она послушно выпила успокоительные.       — Ты ведь не вернешься домой? — спросила я, надеясь, что Тая всё-таки вернется домой.       — Нет, мне нужно пару дней побыть вдали, я не могу на них нормально смотреть. — Ну что же, я другого и не ожидала. После всех потрясений, даже такой сильные человек, как Тая даст слабину.       — Ну хорошо, спи, — сказала я, накрывая подругу одеялом.       Я тихонечко закрыла дверь и вышла из комнаты, чтобы написать ещё одно письмо. На этот раз это письмо для родителей Таи. Милана и Дилан должны знать, что всё с ней будет хорошо.       Письмо я писала недолго, а вот отправила его нескоро. Единственная сова — Лилия, улетела с другим моим письмом, поэтому я успела сходить на ужин, на который приехал весь приют с экскурсии. После ужина в ожидании Лилии я сидела на кухне. Работники кухни уже все помыли и ушли, а я всё сидела.       — Тук-тук, — услышала я знакомый стук в окно, это оказалась Лилия, она принесла ответ.       — Залетай. — Впустила я сову, забрала письмо из клюва и насыпала ей корма. — Так, что тут у нас? — сама у себя спросила я, вскрывая письмо. Когда я увидела ответ, то мои губы непроизвольно расплылись в улыбке.       Подождав, когда Лилия закончит с едой, я всунула ей конверт для Гриннов, она недовольно на меня посмотрела, но понесла письмо адресатам.       Я зевнула и направилась спать, на улице была глубокая ночь.       

***

      — Конечно, без проблем, — ответил мне Алекс. — Но…       — Нет, она не обратиться и не сожрет тебя, — грубо ответила я. Долбанные два часа я пыталась объяснить Фоксу, что произошло.       Голод, желание спать и раздражение — всё, что я чувствовала. Я не выспалась, потому что Алекс Фокс слишком быстро отреагировал на мое письмо и прибыл половину шестого утра, учитывая то во сколько я легла спать, то пробуждение было не из легких. Я голодна, потому что до завтрака ещё, как минимум, час. Когда Алекс пришел и стал звонить в дверь приюта, то ему открыла дверь мисс Терн, которую он тоже разбудил. И я не знаю, как она его не убила. А раздражена я была из-за того, что Алекс никак не может вникнуть в смысл моего рассказа и всё, что он уяснил, это то, что Тая не может вернуться домой и ей нужно где-то пожить. Алекс был не против, жил он со своей бабушкой — маглой, которая, по его словам, добрейшей души человек. О себе Алекс рассказал недавно, но по его рассказу выходит, что он полукровка, его отец магл, а мать волшебница, поэтому его фамилия магловская. Мама Алекса скончалась при родах, а отец умер несколько лет назад из-за сердечного приступа, поэтому он живет с бабушкой. Вообще Алекс Фокс очень закрытый человек, но моего любопытства это не остановило, поэтому я постаралась узнать про него, как можно больше.       Так вот, сейчас он готов дать Таи погостить у себя несколько дней, я очень рада этому, но в голове у меня возникают мысли, что я должна быть с ней, но я не могу. Неприлично врываться в дом к чужим людей (и я сейчас не про Алекса, а про его бабушку) и жить у них, хотя есть свой дом (если приют, конечно, можно назвать домом).       — Как ты, кстати, сюда добрался? — спросила я, вспомнив о том, что дом Алекса достаточно далеко от сюда.       — На такси, — просто ответил он. А я представила сумму, которую он отдал за эту поезду и ужаснулась, да меня даба бы задушила столько платить.       — Ладно, я пойду поговорю с Таей, — вздохнула я.       Я зашла в свою комнату и увидела Таю, которая сидела на кровати. Нет, она не плакала, но лучше бы у неё лились слезы, потому что её лицо настолько обреченное, что мне стало страшно.       Она подняла голову на меня и произнесла не своим голосом:       — Я могла их убить… Они бы умерли. Из-за меня. Я монстр, — говорила Тая больше себе, чем мне.       — Эй, Тая, мы со всем справимся, — попыталась я успокоить подругу, но тщетно.       — Нет-нет, я монстр. С этим нельзя справится. Я опасна, — продолжила бормотать Тая.       — Нет, ты не монстр. Ты не сделала ничего плохого. Ты не можешь обратиться…просто…просто ты потеряла разум от боли и всё. Нужно научится заглушать эту боль. И родители тебе помогут, — попыталась я вразумить подругу, но вновь тщетно.       — Нет, — крикнула Тая, — нельзя к родителям. Я…я не могу смотреть на них, понимаешь?       — Понимаю, но…       — Нет. Я не отправлюсь к родителям, — горячо сказала Тая, — сейчас не отправлюсь, — добавила она. — А вдруг это случится вновь? — с испугом спросила Тая, но испуг этот был ненатуральный, словно он пытался пробиться сквозь маску безразличия.       — Не случится, обещаю, — произнесла и тут же пожалела о своих словах. Говорила мама, что нужно следить за языком, а я её не послушала и вот, дала подругу обещание, которое даже исполнить не смогу. Наша надежда была основана на анимагии, но не думаю, что что-то получится, потому что возраст не тот, нужно вырасти, знаний набраться, но, к сожалению, никто такой возможности нам дать не может.       — Хорошо. Но что мне теперь делать? — спросила у меня Тая.       — Поедешь к Алексу, погостишь у него пару дней, а потом вернешься домой. И не спорь со мной, в любом случае, тебе больше некуда идти. — Тая хотела что-то спросить, но я перебила её, — Родителям твоим я уже написала, можешь не беспокоиться, — закончила я, а Тая уже встала с кровати, видимо, не хочет больше здесь задерживаться.       Я проводила её до ворот. Алекс помахал мне рукой, и они сели в машину. Я задумалась о Тае.       Тая Гринн была одним из сильнейших людей из всех моих знакомых. Она никогда не стеснялась своей семьи, я же напротив скрывала почти целый год то, что я из приюта. Она не боялась идти туда, куда вход был закрыт. Её ненавидел весь факультет, ее пытались заткнуть, а она пошла в комментаторы квиддича, и её стали слушать все. Её презирали из-за родителей, а она гордилась ими. Примеров духа Таи Гринн было очень много, но впервые я видела её такой раздавленной. Мне не понять её чувств, но мне до ужаса её жаль. Надеюсь, что всё образумится. Нужно будет в Хогвартсе поговорить ещё раз с МакГонагалл, а ещё попробовать поговорить с Дамблдором. Мы не думали, что боли могут зайти настолько далеко.       Весь прошлый год каждое полнолуние ей становилось хуже, но таких случаев, слава Богиням, не было.       

***

      — Привет, — в мою сторону шла прежняя Тая, но в ней что-то изменилось.       После того, как она вернулась домой, она не разу не ответила не на мои писать, не на письма Алекса, что было странно. Я написала её родителям, но Милана ответила, что Тая хочет побыть одна. Все каникулы от неё не было ни слуху ни духу.       — Привет, ты как? — обеспокоенно спросила я и кивнула Милане и Дилану Гриннам.       — Все хорошо, — излишне весело ответила Тая, но я решила расспросить её потом в поезде. — О, смотри, это же миссис Фокс и Алекс, — перевела Тая тему разговора, обратив мое внимание на Алекса и его бабушку.       На этих каникулах я погостила несколько дней у Алекса и познакомилась с его бабушкой. Фредерика Фокс оказалась очень доброй женщиной, именно, что женщиной, старушкой её не назовешь. На вид ей можно дать от силы сорок лет, на самом деле ей около семидесяти. Она носит строгие брючные костюмы, что придает её виду молодости. Эта женщина мне очень понравилась. В свое время она застала времена суфражисток и поддерживает их идеи по сей день. Её доброта и мягкий характер не мешают ей посещать различные митинги феминисток, она очень прогрессивна для своих лет. Алекс очень любит свою бабушку, она последнее, что у него осталось от семьи.       Мы перебросились словами с родственниками и не только (мисс Терн тоже провожала меня), а затем направились на поезд.       В этом году нам удалось найти пустое купе, поэтому разместились мы с комфортом.       На протяжение всей поездки нам не удалось разговорить Таю, вернее, она говорила на любую тему кроме её превращений.       — Это год должен быть сложнее остальных. Новые предметы добавляются, — сказала Тая.       — Ага, ты какие выбрала? — оторвался от книги Алекс.       — Я выбрала УЗМС и Прорицание, — ответила Тая, а я скривилась.       — Я выбрала Древние Руны и Нумерологию, — ответила я. — А ты Алекс?       — Я УЗМС и руны, а почему ты УЗМС не выбрала? — спросил у меня Алекс.       — Издеваешься? — Алекс недоуменно покачал головой. — Я с Травологией справится не могу, а ты про животных.       — Точно! Не подумал, — задумчиво сказал Алекс, а потом рассмеялся. — Тебе было бы сложно. Там либо тебя зверушки прикончат, либо, что более вероятно, прикончишь бедных зверушек ты, — к смеху Алекса добавился смех Таи. Я лишь обиженно на них посмотрела. Ну не вяжется у меня с природой, что же делать?!       Несколько минут спустя, когда все отсмеялись, и когда я перестала обижаться, разговор возобновился.       — Как думаете, профессор Блэквуд ушел из школы? — спросил Алекс. А я вспомнила неприятного профессора. Он вел ЗоТИ, его недолюбливали даже преподаватели, что уж говорить про учеников. Вообще ему много досталось, в частности от Слуг.       Дело в том, что когда школа поняла, что членовредительские шутки не такие уж и плохие и вообще можно потерпеть, если Слуги станут мстителями. Нам по школе стали оставлять письма, где просили отомстить тем или иным людям. Зачастую это были старшекурсники, Малфой, Мародеры и, как не странно, профессор Блэквуд. Мы не оставили своих традиции и работали только на праздники, но теперь кроме основной масштабной шутки мы разыгрывали отдельных индивидов, которые сильно насолили кому-то. Мы не действовали вслепую и любые обвинения перепроверяли. Теперь Хогвартс ждет праздники с нетерпением, а некоторые (мы знаем кто) с опаской, потому что почти каждый праздник на них обрушивались наши новые шутки и издевательства. Но больше всего доставалось Блэквуду, дело в том, что он никудышный профессор, но при этом очень самовлюбленный. Он снимает баллы и отправляет на отработки только за косой взгляд на него. И это не преувеличено, такое реально было. Он снял один раз баллы с Хаффлпаффа из-за взгляда, брошенного в коридоре перед занятием. Он надоел все как горькая редька, поэтому процентов семьдесят писем были на Блэквуда. Итогом этого стало то, что он бежал в конце года из школы со словами «Идите нах*р со своим преподаванием!». Мне кажется, что он хотел сказать что-то другое, но проклятие немоты, которое обновлялось каждые десять секунд, не дало ему этого сделать.       Прошлый год, в принципе, был очень насыщенный и веселый. Но не менее насыщенным было и это лето. Возвращаясь в Хогвартс, каждый из нас нес какую-то тайну (или не совсем тайну). Тая умалчивает, что произошло после ее возвращения домой. Алекс…а вот Алекс много, что умалчивает. Ну, а я…я не собираюсь никому рассказывать о ситуации, которая произошла со мной летом и оставила огромный отпечаток в моем сознании.       

***

      — Ты пойдешь? — спросила мисс Терн, кивая на письмо, пришедшее от Вальбурги Блэк, и на ложку, которая является порт-ключом.       — А стоит? — спросила недоуменно я. Вальбурга прислала письмо в котором попросила, хотя нет, приказала явиться на семейный ужин Блэков сегодня вечером.       — Не знаю. Это ведь означает раскрытие твоей личности? — Больше утвердительно, чем вопросительно произнесла мисс Терн. — Но вряд ли это спроста, боюсь, что если не явишься, то Вальбурга может раскрыть твою личность не только Блэкам.       — Но это опасно, — возразила я, — не только для меня, но и для родителей. Что, если она захочет через меня выйти на них? — испуганно спросила я.       — Вальбурга не настолько мелочная, — отрицательно качнула головой мисс Терн, — но…я не знаю её настолько, чтобы утверждать так. Так ты пойдешь? — спросила мисс Терн, ожидая отрицательный ответ.       — Пойду, — твердо сказала я, — если не пойду, то может быть всё хуже.       — Хорошо, собирайся. Во сколько порт-ключ сработает?       — В пять вечера.       — Я зайду около пяти, — сказала мисс Терн и вышла из моей комнаты.       Я села на кровать и стала обдумывать письмо. В нем не было ничего, что могло бы натолкнуть меня на мысль о причине сего приглашения. Поход туда означает раскрытие своей личности всем Блэкам, если они, конечно, еще не знают, кто я.       Я подошла к шкафу и стала искать одежду для ужина. Не то, чтобы мне нечего надеть, но этот ужин особенный, в какой-то мере.       Из всей одежды я выбрала брючный костюм. В моем гардеробе почти нет юбок после тех скитании по миру. Морально мне сложно быть в юбке, потому то когда один раз на нас напали, я запуталась в полах юбки, не смогла во время убежать и мою маму чуть не убили. С тех пор в моем гардеробе только удобные и практичные вещи, несколько юбок есть, но они короткие, чтобы было удобно убегать. Для маглов такие юбки даже немного длинные, но мы говорим про чистокровные семьи, поэтому они короткие.       Одевшись, я подошла к зеркалу, которое стояло в углу комнаты, и посмотрела на себя. Брюки слегка широкие, в них вправлена рубашка с длинными рукавами, а поверх накинут пиджак на мотив мантии. Всё черного цвета, исключение составили туфли на высокой платформе белого цвета. Эта одежда вся куплена в магловских магазинах. С волосами я решила не заморачиваться, поэтому просто расчесала их. Этим летом я подстригла их под каре. Из зеркала на меня смотрела не тринадцатилетняя девочка. Мой рост был выше нормы, да и выглядела я не на тринадцать, а скорее на пятнадцать, о чем мне не преминул сообщить каждый с кем я знакома. Очки и туфли придавали возраста, а костюм сидел как влитой.       Около пяти ко мне зашла мисс Терн.       — Неплохо выглядишь, — подметила она. — Как думаешь, чего тебе ждать?       — Чего мне ждать? — Я усмехнулась. — Морального давления. Не думаю, что она что-то со мной сделает, но нервы попортит точно.       — Ну удачи тебе, — сказала мисс Терн, увидев, что ложка начала светиться. Я схватила палочку, и портал перенес меня в до боли знакомый дом.       Стены, пол, картины, мебель — всё было в темных цветах, будто дом говорил о том, что он темномагический. Я не стала стоять в коридоре и направилась по направлению к столовой. Скорее всего, все там.       — Элианор, — услышала я голос крестной, мне с трудом удалось не вздрогнуть. — Я думала, что ты не придешь. Ну проходи. Почти все собрались.       Вальбурга прошла в столовую, я шла следом, чувствуя, что иду на эшафот.       Столовая оказалась светлей остальных комнат, скорее всего, из-за солнечного света, который, кстати, уходит, потому что солнце садится.       За столом сидело семейство Блэк. Я пробежалась по ним глазами, но не увидела старика Арктуруса, Кассиопеи, Поллукса и Ирмы. Также не было Беллатрисы, но я видела её место рядом с Нарциссой. Тут мой взгляд встретился с Сириусом и Регулусом. Они узнали меня.       — Вальбурга, что это за девушка? — спросила Друэлла.       Когда я была маленькой, то мама заставила выучить всех Блэков, как бы то ни было, она гордилась своей семьей, до поры до времени.       — Не узнаешь? — усмехнулась Вальбурга, что для нее было верхом проявления эмоций. Друэлла удивленно покачала головой. — А ты Беллатриса? — повернулась Вальбурга к вошедшей в комнату девушке, а я вздрогнула.       Беллатриса расплылась в улыбке.       — Как же не узнать, — «пропела» она. — Я предательство за версту чую. От моей сестрицы также несло, — я посмотрела ей в глаза, а потом отвела взгляд, подняв подбородок. Нельзя проявлять здесь эмоции. — Что это за тряпки на тебе? — спросила у меня Беллатриса, я удивлена, что она еще не назвала моего имени, а этого, кстати, ждали все в этой комнате, кроме крестной, разумеется.       — Что за помойка у тебя на голове? — без тени эмоции произнесла я. — Хотя постой, не отвечай. У тебя на голове таже помойка, что и В голове.       Беллатриса оскалилась и хотела что-то ответить, но нас прервала Вальбурга.       — Хватит, — произнесла крестная, и мы замолкли. — Дорогая, — выплюнула Вальбурга, — ты сама назовешь свое имя, или мне представить тебя и назвать всем твое позорное имя? — Вальбурга была мастером манипуляции, и сейчас она пытается вывести меня на эмоции, но она сама же и учила меня их сдерживать.       — Я горжусь своим, как ты сказала, позорным именем, — произнесла я без почтения.       — Поэтому никто не знает его? — с усмешкой спросила Вальбурга.       — Напомните-ка мне, из-за кого я должна это делать? — вновь спокойным голосом произнесла я, но внутри клокотала ярость, хотелось кричать, но нельзя. Нельзя в присутствии этой семьи проявлять хоть какие-то эмоции.       — Если бы твоя мать не была бы предательницей…       — Чем же она предала вас? — я не выдержала и повысила голос, но надеюсь, что несильно. — Чем же мы предали вашу семью, что ты даже не удосужилась сообщить об изгнании, что мне и родителям пришлось пережить то, что и врагу пожелать нельзя?!       — Элианор?! — вскрикнула Альфард, который сидел рядом с Сириусом. — Не может быть! Я был уверен, что вы погибли. — Он вскочил со своего места, подошел ко мне и обнял. Я обняла его в ответ. Он помогал нам первое время скрываться от Пожирателей, но потом мы скрылись и от него. — Я скучал, — проговорил он.       — Я тоже, дядя Альфард, я тоже, — проговорила в ответ я. Хоть он и близко не мой дядя, так называть его проще.       — Элианор? — спросила Нарцисса, кажется, она ещё не поняла кто я. Хотя она лично, кажется, со мной незнакома.       — Верно, — сказала я, — Элианор, — пауза, — Дорея, — ещё одна пауза, взгляд пал на Сириуса, — Поттер.       Как я и ожидала, Сириус, Регулус и Нарцисса, не веря, на меня уставились.       — Прошу всех садиться, — сказала Валбурга в гнетущей тишине дома.       Мы прошли на свои места и сели. Я села между Альфрадом и Вальбургой, мы приступили к еде. Удивительно, но я не растеряла навык пользования столовыми приборами.       — Что ты делаешь? — строго спросила у меня Вальбурга. Я в этот момент проводила кольцом над едой и питьем. Колечко не обычное, а ищет яды и другие примеси.       — Пытаюсь найти причину моего здесь нахождения. Вот думаю, может отравить решили или ещё что.       — Не ерничай, могла и не приходить. Тебя никто не заставлял, — строго сказала Вальбурга, хотя это не строго, это обычно для нее.       — А какие последствия моего отказа? — спросила я и увидела злорадную усмешку Беллатрисы.       — С чего ты взяла, что будут какие-то последствия?       — Если тебе, дорогая крестная, хватило совести на то, чтобы раскрыть мою тайну перед всеми Блэками, то и хватило совести выдать мое местонахождения Пожирателям, — я глянула на Беллатрису, — хотя, именно это ты и сделала.       — Твой секрет не выйдет за пределы этого дома, — процедила Вальбурга, отодвинув тарелку с мясом, — ты по-прежнему под защитой Блэков.       — Тебе не составит труда и меня изгнать, — все наблюдали за наше перепалкой.       — Изгнание твоей матери было вынужденной мерой, — сказала Вальбурга, — твоя мать навлекла беду на всех Блэков.       — Блэки были, есть и будут сильнейшим родом, не вам бояться Лорда с его детскими амбициями.       — Заткнись! — взвизгнула Беллатриса.       — Сама заткнись.       — Мне пришлось отдать Беллатрису за Лестрейнджа, чтобы унять конфликт с ними. Нам известно, что один из Лестрейнджей был убит твоими родителями, а кровная война нам не нужна, — сквозь зубы проговорила.       — Правда? А это который? Тот, что пытал меня? Что связывал меня? Или который пытался разрезать меня напополам? — с улыбкой спросила я и положила в рот кусок мяса. Вальбурга поперхнулась рядом. — Мне жаль тебя, Беллатриса, но не думаю, что ты против этого союза. Вы прекрасно подходите друг другу, — я никогда не видела её мужа, но по слухам Лестрейнджи просто ужасная семейка.       — Как ты смеешь, соплячка, — взвинтилась Беллатриса, но Вальбурга вновь прикрикнула на нее.       — Крестная, так зачем ты меня пригласила, явно, что не из-за мук совести, — спросила я, доедая последний кусочек мяса. Я огляделась и поняла, что никто кроме меня и Альфарда не ел, все наблюдали за нашей ссорой, но никто не вмешивался.       — Я предлагаю тебе сделку, — начала Вальбурга, а я напряглась. — Ты переходишь в род Блэк, а взамен получаешь нашу защиту, живешь в достатке. Больше не называешь себя грязнокровским именем.       Я посмотрела на Вальбургу и не могла понять, что происходит. Зачем я вообще сюда пришла?!       — Ну. Чего молчим? — нагловато спросила я. — Явно не из-за родственных побуждений ты мне предлагаешь эту сделку, — наглости в моем голосе не было предела. Я уже догадалась о задумке Вальбурги.       — Не хами мне. Не доросла ещё, — рыкнула на меня Вальбурга, напрочь забыв об этикете.       — А чтобы предлагать мне такие сделки, значит, доросла? — встала я со своего места. Все смотрели на меня, как на ненормальную.       — Догадалась значит… — раздосадовано произнесла крестная.       — О чем она говорит, Вальбурга? — спросил Альфард.       — Крестная много раз жаловалась маме, что чистокровных девушек не осталось, и она не знает, где искать пару Регулусу и Сириусу. А я чистокровна, меня неплохо знает Вальбурга, а главное по крови я дальше всего от Блэков, потому что моя мать не из этой семьи, — с каждым моим словом глаза Альфарда расширялись. Беллатриса и Нарцисса спокойно на меня смотрели, будто это норма. Сигнус, Орион и Друэлла не были удивлены, но и спокойным их выражения лиц не назвать. А вот сами братья Блэки были обескуражены и переводили свой взгляд с меня на Вальбургу.       — Как ты могла такое предложить? После всего, что эта девочка пережила… — качал головой Альфард.       — Это не мои заботы, а если она по-прежнему хочет притворяться грязнокровкой, то пусть притворяется. Её право. Что она, что её мать ненормальные.       — Знаешь, крестная, ты можешь хоть всей магБритании рассказать обо мне, но ты мне надоела. Я никогда не предам свою семью, никогда, слышишь…никогда. Я горжусь своими родителями и если будет нужно, то сдохну ради них, — сказала я и направилась на выход.       Хлопнув дверью, я покинула дом на площади Гриммо.

***

      Я сидела за столом Рейвенкло и разговаривала с Алексом. Тут директор встал и начал свою речь. Она была такой же, как и все прошлые годы, но когда он начал объявлять нового преподавателя, то я заинтересовалась.       — Рад представить вам, нашего нового преподавателя ЗоТИ — Хильдегарду Вознесенскую. — Дверь в Большой Зал открылись, а в них зашла девушка. Высокая с длинными черными волосами, заплетенными в косу, и с острыми чертами лица. На ней была странная одежда, то что я сначала приняла за мантию — оказалось широкой длинной кофтой черного цвета с капюшоном. На удивление она была в брюках и массивных ботинках, что для преподавателя Хогвартса очень странно. Но мой взгляд был прикован к ней не из-за странной одежды, а из-за того, что эта девушка была мне очень знакома, но понять откуда я не могла, будто это из прошлой жизни. Когда профессор прошла рядом и посмотрела мне в глаза, то я вспомнила, что видела эту девушку во сне, но я думала, что это просто сны…