Да.

Когда Эндрю показывает Нилу ключи от машины и кивает на дверь, не возникает ни секунды сомнений. Нил без колебаний встаёт с насыпного кресла и, накинув куртку, плетётся следом. Вместе с ними никто больше не едет. На улице собирается дождь. Эндрю отвозит Нила к океану — сегодня годовщина со дня смерти его матери. Шум прибоя, крик чаек и пустота внутри. Замёрзшие руки, холодный нос, и глаза щиплет исключительно от солёного ветра. Нил делает глубокий вдох, опускает веки и мысленно повторяет, как мантру: «Всё позади, всё позади, всё позади… " Выдыхает. К горлу подступает ком. Нил убирает руки в карманы, укрывая дрожащие пальцы, смотрит на пляж, прибрежную пену, на дрожащую водную гладь. И чувствует, как резко становится слишком. Чиркает зажигалка. Эндрю прикуривает сразу две и молча протягивает сигарету. Руки не слушаются. Нил кое-как зажимает её между пальцев и держит перед собой. От запаха дыма становится легче. Тиски, сжимающие грудную клетку, ослабевают, но сердце всё равно стучит где-то в горле. На океан смотреть невыносимо, и Эндрю, затушив окурок, вырастает стеной напротив. Он ничего не говорит. А затем прижимается ко лбу своим и осторожно целует в губы. Зарывается ладонью в волосы, крепко сжимая их у корней, и целует ещё раз. Нила пробирает до самых костей, и он, наконец-таки, делает нормальный вдох. Сигарета выпадает из ослабших пальцев, руки снова оказываются в карманах. Миньярд целует до тех пор, пока губы не прекращают дрожать. Дёргает куртку вниз и возвращается в машину, позволяя собраться с мыслями. Нил снова смотрит на пляж, прибрежную пену, на дрожащую водную гладь и вместо трёхсотого «всё позади» слышит в голове робкое первое: «Всё только начинается».