Память

      Клара чувствовала себя странно. Она злилась (о, как она злилась) и совсем немного была расстроена — из ее жизни вырвали не один год, из ее жизни вырвали дорогого сердцу человека. Это все было бы несомненно очень грустно, если бы не было сделано этим самым любимым человеком. Благодаря его стараниям, к слову, вспомнить хотя бы это было довольно затруднительно. В голове все смешалось, и иногда казалось, что все те приключения, которых Клара толком и не помнила, ей привиделись. Не было… ничего. Возможно она просто подрабатывала няней, потом устроилась учителем в школу (бабушка, отец и Линда тогда долго нервировали, приговаривая, что она такая молодец, раз наконец решила работать по специальности) и просто… работала там. Но все эти безумства, которые были в голове слишком четкими, упорно твердили ей, что был и любимый человек и невероятные приключения. Какие-то Далеки и Кибермены, викинги и призраки — они казались настолько реальными, что только самый пугливый идиот стал бы отрицать их существование.       И Кларе хотелось узнать, что все это значит, она нуждалась в ответах на вопросы и… в Нем. Не было ни имени, ни лица, ни голоса — просто ничего. Одна только уверенность, что этот Он был самым невероятным, самым безумным и самым родным человеком (или существом?) на свете. Тем, кому Клара до сих пор готова доверить свою жизнь и знать наверняка — он не подведет, никогда не подведет. Он всегда где-то там, готовый в самую последнюю секунду взять меня за руку, уверенно заявляла та ее часть сознания, которую будто бы заблокировали от нее. И именно во время этого осознания просыпалась вся злость. Она могла доверить ему жизнь, а он просто избавился от нее, стерев почти все воспоминания о себе! Эгоистичный придурок!       Так хотелось найти его, как следует ударить, наорать, а потом обнять — понравится ему такое или нет. Потому что никто не смеет так поступать с Кларой Освальд, никто не может просто отнимать у нее такую важную часть ее жизни и выкидывать на помойку. И даже Он не имеет права просто оставить ее после этого за столиком в каком-то странном придорожном кафе у черта на куличках. Да что этот идиот о себе возомнил?! Думает, что так просто избавиться от нее, от Клары Освальд? Если так, то он, кажется, знает ее не так хорошо, как она знала его…       Глаза защипало от подступивших слез — ей так страшно сейчас на самом деле. Она здесь совсем одна, забывшая словно бы половину своей жизни, не знающая никого кроме загадочного мистера N, просто бросившего ее без причины. Хотя погодите! Его она тоже теперь совсем не знает. И так страшно и странно думать, что при встрече не удастся даже понять, что Он это… Он. Потому что теперь это просто незнакомец, которого она вроде как и не встречала. Обычный господин Никто среди бесчисленного множества других таких же чужих людей. Быть может Клара пройдет мимо, и Он даже с облегчением выдохнет. Откуда ей знать причину, по которой воспоминания были стерты? А если она просто ему надоела, и Он не понимал, как сказать ей об этом? А если они так сильно поругались, что не хотели друг друга больше видеть, и Он решил это так, что ни один из них не помнит второго? Слишком много вариантов, слишком много всего такого пугающе непонятного.       Сложно было обдумать, правильно ли Клара поступила, доверившись незнакомому старику, обещавшему помочь найти ее… друга? Возлюбленного? Она не помнила, кто они были друг другу. Сердце нашептывало слова любви, но даже собственным мыслям Клара уже не верила, что уж говорить о чем-то столь ненадежном, как сердце. Может быть именно поэтому сейчас, лежа в небольшой комнате в волшебной космической машине, ничего не удивляло. Не было знакомым, но и не было чужим. Просто… никаким. Клара вообще не питала ничего к интерьеру: цвета приятные, на кровати удобно лежать, а больше ничего и не волновало. Шум (ужасно громкий, надо признать) этой машины немного раздражал, не позволяя сосредоточиться на себе, не позволяя разобраться в том, что происходило сейчас в собственной голове… Но в какой-то степени это даже облегчало жизнь. Пока настолько тяжело доверять своим размышлениям, даже хорошо, если тебя отвлекают.       Клара перевернулась набок и прижала колени к груди — такой пустоты внутри она еще никогда не испытывала. Горькая усмешка появилась на губах против воли — может быть и испытывала. Хотелось все вспомнить, но любая попытка погрузиться к себе в голову хоть на чуть-чуть прерывалась паническим «а может не стоит?». Защитная реакция подсознания на дурные воспоминания или что-то другое? Трудно было бы сказать даже в самом нормальном состоянии, что уж говорить о Кларе сейчас? Страшно. Ужасно страшно и мерзко. Еще и голова раскалывается от этого грохота…       И тут машина, словно бы понимая, стала шуметь немного меньше. Хотя странно это было: звук менялся так, будто бы она сделала это нехотя, будто бы говоря «это не ради тебя, чтоб ты знала». Она словно… обладала своим сознанием.       Клара нахмурилась и как можно незаметнее (в первую очередь для себя) вытерла слезы, до этого беззвучно катившиеся по ее щекам. Было ли это связано с тем, какой она была до приключений или с тем, какой из-за них стала — почему-то не имело никакого значения. Машина со своим сознанием выглядела невероятной загадкой, чем-то, что стоит того, чтобы отвлечься от… не самых веселых мыслей.       Именно поэтому медленно, словно боясь спугнуть этот вроде как космический корабль, Клара села на кровати и осмотрела комнату снова в попытке обнаружить что-то интересное. И оно… нашлось. В некотором роде. Возможно ей показалось, но комната изменилась. Цвета и раньше выглядели приятными, но сейчас они были почти идеальными, а кровать, на которой Клара все еще сидела, неожиданно стала даже мягче. Или она совсем сошла с ума, или комната действительно изменялась прямо на глазах.       Машина будто бы недовольно фыркнула, и Клара, снова нахмурившись, встала на ноги. Что-то было не так, и очень хотелось верить, что это не просто окончательно потерянное сознание обманывает ее. — Не шути так со мной, — раздраженно прошипела она в надежде, что машина услышит ее, — Я и так сейчас… — договорить Клара не успела — ее перебил неожиданный немного неуверенный стук в дверь. — Клара? — тихо спросил старик, кажется, даже не думая заходить, — мы сейчас у тебя в квартире, — куда более спокойно объяснил он причину своего визита, — по крайней мере, если ты правильно назвала мне свой адрес, — не дождавшись ответа Клары, добавил старик. — Да, спасибо, я сейчас выйду, — все еще нервно оглядываясь, спустя некоторое время отозвалась она.       Это была ужасно странная ситуация, ужасно странные обстоятельства и вообще… все было слишком странным. Она доверилась первому встречному старику, спросившему, все ли у нее хорошо. Она рассказала все свои спутанные мысли (интересно, какая их часть была настоящей?), которые только приходили на ум. Она прямо сейчас находится внутри его внеземной машины. Она назвала ему свой адрес и ждала, пока он отвезет ее туда. И… прямо сейчас она собирается выйти из этой комнаты (которая, честно говоря, не кажется слишком уж безопасной), пройти к себе и взять все необходимое для путешествия с этим самым незнакомым стариком. Черт возьми, Клара чувствовала себя достаточно сумасшедшей и без фыркающей машины!       Медленно, ощущая тяжесть в каждом шаге, Клара дошла до двери, которая должна была вести прямо в ее квартиру. В знакомую, такую родную квартиру. И… так и оказалось. Это место — первое, которому можно было доверять, в котором можно было быть уверенным на все сто процентов. К горлу подступил ком, и Клара, не сдержавшись, тихо всхлипнула. Ее туалетный столик, большая кровать, шкаф с одеждой — вот, что Ему не удалось стереть из ее памяти (хотя вряд ли Он собирался). Ноги стали совсем ватными, и Клара легла на край кровати, вдыхая знакомый запах. Руки сами собой сжались в кулаки на покрывале, будто бы даже подсознательно она не хотела отпускать это место.       Неловкое, почти что смущенное, покашливание откуда-то со стороны дверного проема заставило вздрогнуть, и Клара посмотрела в ту сторону. Там стоял старик, так и не решившийся войти внутрь. Он явно хотел что-то сказать, но ему не хватало на это сил. По крайней мере, Кларе так казалось. — Клара, знаешь, — спустя бесконечно долгое молчание начал старик, — потеря памяти должна быть очень тяжелым ударом, так что, — он глубоко вздохнул и нахмурился так, что на секунду Кларе показалось, что его седые кустистые брови просто упали ему на глаза, — если хочешь, просто останься дома. Тебе нужно восстановиться, а не бросаться в приключение по поиску воспоминаний, — старик с его шотландским акцентом сейчас звучал еще более хрипло. Выглядело так, будто каждое новое слово дается ему с огромным трудом. Да и вообще он постепенно не смотрел на Клару все сильнее.       Она ничего не ответила — просто не смогла. Тупо моргнула и, кое-как сев, передернула плечами. Чего Клара Освальд хотела на самом деле? Два часа назад она бы сказала, что хочет вернуть себе память о Нем любой ценой. Час назад ей хотелось просто забыть о том, что она что-то забывала; может быть забыть все окончательно, чтобы без пробелов и белых пятен — чтобы просто был чистый лист и даже не было никакой Клары Освальд. Но сейчас… сейчас ей хотелось отдохнуть. Хотелось разреветься навзрыд и отдохнуть.       Старик, кажется, воспринимая ее молчание, как согласие, сделал несколько осторожных шагов в сторону своей машины, но… — Стой! — испуганно, непривычно надрывно для самой себя, воскликнула Клара и беспомощно протянула в его сторону руку, — не уходи, — гораздо тише и спокойнее добавила она.       Старик замер на месте, словно бы даже перестав дышать. Он стоял к Кларе спиной, но и так легко было понять, насколько он напряжен. По какой конкретно причине, Клара не знала. И, если честно, не очень-то и хотела знать. Этот человек нужен был ей, потому что оставаться в одиночестве казалось невыносимым. А если ее квартира, ее маленькая знакомая квартира, это всего лишь галлюцинация разума, стремящегося восполнить все эти пробелы хоть чем-то? Старик в дурацком прикиде со странной машиной сейчас казался самым нормальным и правильным. Он просто был… настоящим. А настоящего Кларе как раз и не хватало. — Клара, мне кажется, — тихо, почти дрожащим голосом, начал он, но продолжить ему не дали: — Я не хочу знать. Просто… возьми меня за руку, — почему-то в приказном тоне заявила она. Словно это бы сработало, словно так и должно было быть. И почему-то так и произошло: старик подчинился, осторожно, как будто боясь этой квартиры и Клары в частности, подошел к кровати и взял вновь протянутую руку. — Клара, — предпринял он еще одну попытку. — Нет, — коротко и устало отрезала она, — я буду спать, а ты держи меня за руку. А когда я проснусь, то, — пускай провал в памяти исчезнет, — мы наконец отправимся на поиски.       Сил говорить было так мало, но старик, кажется это понял и еле заметно кивнул. Так что, подождав еще с пару коротких мгновений, Клара сжала его руку, легла и, устроившись, заснула.