first and last choice

      Чимин стоит в подъезде возле входной двери квартиры Сокджина, нервно теребя ручку пакета, в котором слегка стукается парочка стеклянных бутылок соджу, указательным пальцем правой руки. В голове мечется куча беспорядочных мыслей, и все они о Чонгуке. Нужно срочно поговорить с младшим об их отношениях, хотя бы попытаться это сделать. Чимин не может просто так дать погибнуть их любви. Его любви. Ведь именно эта любовь спасла Пака, когда он остался совершенно один в этом мире. Именно эта любовь дала ему перерождение.       Чимин ловит себя на мысли, что быть может стоит уйти отсюда, вернуться домой и напиться в одиночестве. Однако Пак понимает, что стоит ему это сделать, как он собственноручно погубит себя. Ему кажется, что стоит вернуться в пустую унылую квартиру, как он и вовсе выпрыгнет из открытого окна, не справившись с бурным потоком мыслей и переживаний.       Нет, уж Чимин не самоубийца. В состоянии, в котором он находится сейчас, опасно пить в одиночестве, тем более в обществе Сокджина Пак ощущает себя в спокойствии и тепле. Словно старший настоящее солнце, хотя скорее всего всему виной множество совместных воспоминаний и подростковая влюбленность.       Пак коротко нажимает на кнопку дверного звонка. В квартире слышатся чужие шаги, и голос Сокджина, произносящий: «Сейчас иду, Чимин-а».       Пак на мгновение вспоминает, как и в подростковом возрасте, Ким произносил эту фразу из распахнутого окна, когда Чимин ждал его подолгу во дворе жилого многоквартирного дома, сидя на облезлой лавочке. Тогда младшему казалось, что он готов ждать вечность только, чтобы провести хоть немного времени со своим возлюбленным. В принципе, сейчас ничего не изменилось, Чимин всё также с нетерпением ждёт каждой встречи с Чонгуком.       У Пака, кажется, по жизни роль несчастного Хатико. Чимин, кстати, ненавидит этот фильм.       — Привет, Чимин-а, — произносит Сокджин, губы его расплываются в улыбке. Взгляд старшего опускается вниз, видимо он замечает содержимое пакета. — Ты хочешь выпить? По-твоему виду я могу утверждать, что у тебя случилось что-то ужасное.       Чимин всегда поражался природной проницательности Кима, от которого ничего не утаишь. Ещё в детстве старший всегда замечал любое изменение в настроении Пака. Практически всегда это было связано с ссорами с матерью, точнее Чимин всегда именно так объяснял старшему. На самом деле, главной причиной грусти Пака являлось то, что он был безответно влюблён в своего любимого хёна, который словно и не замечал этого.       — Привет, хён, — выдыхает Пак. — Если ты не против, то мне хотелось бы, чтобы ты составил мне компанию.       — Предлагаешь мне примкнуть к обществу анонимных алкоголиков? — усмехается Сокджин. — Я не против, — Ким открывает дверь шире. — Мне почему-то сразу вспомнилась фраза: ты должен был бороться со злом, а не примкнуть к нему.       Чимин натягивает псевдо счастливую улыбку.       — Проходи.

***

      Чимин не из тех людей, которые по пьяни рассказывают всем и вся о том, что у них на душе. Пак, скорее всего, относится к тем личностям, которым стоит только глотнуть алкоголь, как их настроение сразу же поднимается на несколько пунктом, негативные мысли постепенно улетучиваются. Одним словом, Чимин готов к приключениям.       Паку нравится состояние опьянения, потому что он больше не ощущает никакой боли, ни тревоги. Он даже не думает о Чонгуке.       Оказывается, чтобы почувствовать себя счастливым, нужно всего лишь выпить в хорошей компании.       Очередная иллюзия счастья, которая испарится, стоит алкоголю выветрится из организма. Завтрашним утром Пак снова будет ощущать себя пустым, тревожные мысли о Чонгуке снова начнут его одолевать. Чимин уже знает, как будет. Он проходил через это множество раз на протяжении двухлетних отношений. Скорее всего, Пак скоро станет и вовсе алкоголиком.       — Чимин-а, ты как? — задаёт вопрос Сокджин. Голос старшего какой-то плывущий, заглушенный, хотя возможно Паку кажется из-за выпитого алкоголя. Сколько уже в нём рюмок? Чимин перестал считать на пятой.       — Всё хорошо, — отвечает Пак, не сдерживая смешок. Сейчас ему хочется смеяться. Так странно. Так весело. — Может быть, как-нибудь развлечёмся, хён?       Лицо Сокджина сразу же становится задумчивым, он достаёт свой телефон, что-то ищет в нём на протяжении минуты. У Чимина же в глазах всё плывёт, но сейчас ему хорошо. Во всяком случае, лучше, чем обычно.       — Можем сыграть в «правда или действие», — предлагает Ким. — У меня как раз установлено приложение на телефоне.       — Звучит, как отличная идея, — Чимин кладет руку на подлокотник дивана, чтобы вовсе не упасть на пол. Его организм совершенно не готов к играм, но разуму Паку плевать. Он хочет веселья.       Нужно окончательно забыться.       — Хорошо выбери только режим игры: нормальный, шестнадцать плюс или восемнадцать плюс.       — Давай, шестнадцать плюс, — произносит Пак. Пьяные демоны в его голове и жажда веселья, совершенно затуманивают его разум, поэтому он не задумывается о возможном содержании заданий.       — Хорошо, — кивает Сокджин. Он снова что-то ищет в телефоне. Чимин же внимательно на него смотрит, точнее старается, взгляд уж совершенно не фокусируется.       Сокджин красивый. Действительно красивый. Чимин всегда считал его таким. Сейчас же Ким стал вдобавок ещё и статным. Взгляд Пака скользит по лицу старшего, останавливаясь на губах, которые когда-то он так сильно желал поцеловать. И сейчас Чимин ловит себя на мысли, какие же на ощупь губы Джина? Скорее всего мягкие, приятные, которые не хочется переставать целовать.       Чимин даже не хочет гнать от себя такие мысли. Чонгука на данный момент нет в его голове. В реальности напротив него сидит Сокджин, его губы манят. Пак замечает, как судорожно двигается венка на шее старшего. Что будет, если её поцеловать?       — Чимин-а, выбирай: правда или действие? — вопрос Джина заставляет Пака наконец-то покинуть свои уж совсем непристойные мысли.       — Правда, хён.       — Что предпочитаешь — секс в темноте или со светом? — Сокджин, слегка запинаясь, читает текст с экрана смартфона.       Чимину даже грустно, что этот вопрос выдала всего лишь какая-то глупая программа для развлечения, а не сам хён. Но ничего, это всё равно даст им узнать друг друга по лучше.       — При свете, — отвечает Пак. — Это больше меня заводит.       Чимину нравится наблюдать все изгибы тела своего партнёра, следить за каждым его движением. Интересно, нравится ли Сокджину секс при свете?       И сейчас Паку совершенно не стыдно за свои мысли. В нём алкоголя слишком много, чтобы мыслить адекватно, а Сокджин, сидящий рядом, такой красивый и притягательный.       — Буду знать, — усмехается Ким и подмигивает. Или же Чимину это мерещится? Скорее всего, мерещится.       Чимин хватит, пожалуйста, пить. Алкоголь явно в скором времени погубит тебя.       — Правда или действие, хён?       — Правда, Чиминни.       Пак берет в руку мобильный старшего, нажимает на кнопку «продолжить игру» и замирает. Задание уж слишком интимное: Скажи три фразы, которые начинаются со слов «Меня возбуждает в тебе…». Чимину уж совсем плохо становится от такого задания, он хочет его пропустить. У него нет совершенно никакого желания озвучивать условие хёну. Ещё в подростковом возрасте Пак был полностью убеждён, что Сокджин — гетеросексуал, потому что тот всегда встречался только с девушками. Сейчас же это задание не выполнимо, гетеросексуального парня ничего не может возбуждать в другом парне.       — Что там за задание, Чимин-а? — с нетерпением спрашивает Ким. — Там что-то слишком интересное?       — Мне стыдно это произносить хён, — Пак опускает взгляд. — Давай пропустим.       — Нет уж, Чимин-а, в этой игре нельзя пропускать. Я в любом случае выполню задание, каким оно не было бы.       — Скажи три фразы, которые начинаются со слов «Меня возбуждает в тебе…» — Чимину кажется, что сейчас он сгорит со стыда. Его щёки пылают, а сердце стучит лихорадочно.       Реакция Сокджина на удивление Пака довольно спокойная.       — Хорошо, я скажу Чимина, — Ким подвигается к младшему ближе. Пак чувствует, как в комнате резко становится слишком мало воздуха. Зачем старший это сделал? — Меня возбуждают в тебе твои губы, — шумно выдыхает Ким. Чимину же кажется, что в этот момент он окончательно падает. Его подростковая любовь произносит ему это. Что было бы, если бы они сыграли в эту игру на лет так десять раньше? Чимин стал бы самой настоящей лужей. — Меня возбуждает в тебе твой сладкий голос.       — Хён… — Чимин произносит слишком тихо. — Ты же это выдумываешь ради игры, чтобы выполнить задание? — Пак облизывает губы. И ему так хочется услышать в ответ: игра тут не причём, я действительно именно так и думаю.       Однако если Джин так ответит, то реальной совсем уж станет какой-то сказкой.       Пьяной сказкой.       А быть может, всё это иллюзия?       Быть может, сейчас Чимин спокойно спит, а это всё ему снится?       — Меня возбуждает в тебе твоя талия, — Сокджин выдыхает эту фразу прямо на ухо младшему. Чимин ощущает, как внизу живота становится жарко, а в джинсах уж как-то совсем уж тесно. — Правда или действие, Чимин-а?       — Действие, хён, — отвечает Пак, совсем уж не задумываясь.       — Я загадаю его тебе без использования телефона, — Сокджин блокирует смартфон, кладёт его на журнальный столик, а затем переводит свой затуманенный алкоголем взгляд на Пака. Чимину в этот момент хочется провалиться сквозь землю. Сокджин сейчас слишком горяч.       — Поцелуй меня.       Чимин нервно сглатывает, несколько раз моргает. Может быть, ему послышалось? Хён не мог загадать такого. Или мог?       — Поцелуй меня, солнышко, или же… — Ким облизывает нижнюю губу, ухмыляясь.       — Хён…       — Я поцелую тебя сам.       Чимин ничего не успевает сказать, как его губы накрывают чужие. Пак сразу же отвечает на поцелуй, руками обвивая крепкую шею старшего. Он не мог не ответить, он всегда хотел этого. Поцелуй с Сокджином был самой влажной фантазией Чимина в подростковом возрасте.       Чимин множество раз кончал, закрывая себе ладонью рот, представляя, как Сокджин его целует.       И теперь это реальность. Потребовалось всего лишь то больше десяти лет.       Пак ощущает руку старшего на своей талии, которая якобы того возбуждает, другую же ладонь он чувствует на своём паху. Чимин судорожно выдыхает в поцелуй, когда Сокджин сжимает в своей руке его член. Как бы Паку хотелось бы, чтобы на нем сейчас не было одежды.       — Так сильно хочешь меня… — шепчет Сокджин, нежно целуя подбородок Пака. — Ты даже не представляешь, как сильно хочу тебя я.       Чимин даже не замечает, как оказывается сидящим на бедрах старшего. Он тоже ощущает чужое возбуждение. И это так прекрасно. Пак чувствует себя сейчас немного счастливым.       Ложно счастливым.       Но сейчас это не так уж важно.       — Ты весь вечер смотрел на меня так возбуждённо, — усмехается Джин, запуская свою ладонь в волосы Пака. Чимину же кажется, что сейчас он и вовсе какой-то кот, желающий получить ласку. Он ощущает себя подчиняющимся. И это чувство он испытывает впервые в своей жизни, но не смотря на это ему это нравится. Нравится подчиняться Сокджину. — Думал, что я не замечу?       Чимин снова вспоминает о природной проницательности Сокджина, от которого совершенно ничего не скроешь.       — Впрочем, это уже не важно, — томно выдыхает старший.       Чимин утопает в волне наслаждения, когда ощущает губы Кима на своей шее. Поцелуи Джина такие легкие, нежные, но одновременно в них ощущает страсть и желание. Чимина никогда так никто не целовал. Он слегка откидывает голову назад, давая Киму больше свободу для поцелуев.       — Пожалуйста, не останавливайся, хён, — просит, нет умоляет Пак. И ему так странно быть той самой просящей стороной, ведь именно он всегда доминировал в постели, но сейчас хочется разнообразия. Ему хочется подчиниться Сокджину, полностью отдаться в его власть.       — Такой хороший, — Ким слегка сжимает в руках талию Чимина. Младший кажется и вовсе рассыпается от этих слов. Ему так нравится, что его хвалят, что он и вовсе готов расплакаться от истинного наслаждения. — Твоя талия, действительно, чудесна. Подними руки, солнышко.       Чимин послушно выполняет просьбу, тем самым помогая Киму снять с себя футболку.       — Ты очень красивый.       Пак никогда не подумал бы, что у него внезапно отроется кинк на похвалу, хотя возможно всему виной несколько недавно выпитых рюмок соджу.       Чимин не понимает, как оказывается лежащим на диване совершенно голым. Сокджин же тоже успел избавиться от одежды.       — Как ты любишь? — спрашивает Джин, смотря на Пака. — Каким мне быть с тобой?       — Я никогда не был в нижней роли, — признается младший, поэтому он и не знает, как ему нравится.       Сокджин задумчиво хмыкает, доставая из ящика журнального стола тюбик со смазкой и пачку презервативов.       — Значит, я буду осторожным и нежным, — отвечает Ким, открывая смазку, а затем выливает содержимое на пальцы, слегка растирает. — Раздвинь ноги, Чимин-а, ты же знаешь всю технику.       Чимин, конечно же, знает весь механизм подготовки пассива к сексу, однако сам Пак никогда не занимался растягиванием Чона, а если бы это делал, то наверняка действовал бы слишком аккуратно и осторожно, дабы не навредить младшему.       Пак разводит ноги, протяжно выдыхает, пытаясь расслабиться. Сокджин вводит палец действительно медленно и аккуратно, попутно покрывая поцелуями колени Чимина.       — Вот, видишь, всё хорошо, солнышко, — успокаивающе произносит Сокджин. Пак доверяется ему, полностью расслабляясь, и не напрасно. Действия Кима совершенно не приносят неудобств, он действует медленно, следя за реакцией младшего. Наверное, Ким имеет богатый опыт в этом деле. Чимину даже смешно, что он на протяжении долгих лет считал Джина гетеросексуалом.       Пак даже не замечает, как внутри него оказывается уже три пальца, и он внезапно для себя стонет, когда Сокджин попадает по простате. Чимин иногда ловил себя на мысли, какого это быть пассивом во время секса, он даже был готов поменяться с Чонгуком, но младший был против этого. Теперь Пак знает, что ощущения действительно приятные.       — Ты хорошо принимаешь мои пальцы, но сможешь ли также принять мой член? — шепчет Сокджин, в его голосе слышится некая издевка. Он вытаскивает пальцы. Берет квадратик с презервативом, быстро раскрывает и раскатывает по вставшему члену.       — Думаю, что смогу, — отвечает Пак, хотя уж совсем не уверен.       — Проверим, — Ким льёт смазку на ладонь, размазывает по члену, и пристраивается между разведенными бедрами младшего. — Я буду аккуратен, Чимина. Если будет больно, говори.       Пак кивает, а затем ощущает, как внутрь толкается чужой член. Он непроизвольно сжимается, тихо охает. Член намного толще пальца. Чимин изо всех сил пытается расслабиться.       — Солнышко, я подожду. Успокойся, пожалуйста, всё хорошо.       Сокджин начинает покрывать аккуратными поцелуями шею Пака, и эта ласка действительно помогает младшему расслабиться. Теперь Чимин точно знает, что Чонгук обладает мазохистскими наклонностями, потому что тот всегда просил быстро и грубо с первого толчка.       — Вот, умница, — Ким плавно толкается, входя полностью. — Помоги себе тоже.       Чимин понимает слова старшего без разъяснения. Он накрывает свой член ладонью и начинает двигать ей в такт плавных толчков. Становится, действительно легче, приятнее. Пак даже стоны не сдерживает, когда Сокджин начинает долбиться головкой прямо в простату. По телу младшего разносятся накатывающие волны удовольствия. Негативные мысли полностью отступают, Чонгука больше нет в голове Чимина.       Есть только сам Пак и Ким.       Чимин полностью теряется в наслаждении и спокойствии, которых так ему не хватало.       И он даже не замечает, как на него накатывает оргазм. Он бурно кончает, заливая спермой свой живот. Однако большее удовлетворение ему доставляет зрелище, когда кончает Сокджин. Он это делает с томным вздохом. И, чёрт, Паку нравится приглушенно ощущать, как в него кончают, пусть и в презервативе.       Чимин уже знает, что утром он будет ненавидеть себя.