Pleasure Beyond Pain

Чонин отчётливо помнит первую ночь. Это было жестоко, болезненно и непредсказуемо. Когда он подписывал соглашение, то знал, что ему будет очень больно, но никогда не представлял себе реальных масштабов.

***

— Прежде чем ты подпишешь, — говорит мужчина, — я должен убедиться, что ты понимаешь значение подписи. — Я уже говорил, — выдыхает Чонин, пальцами впиваясь в край кровати, на которой он лениво сидит весь последний час. — Ради денег я сделаю всё, что угодно. — Понимаешь, как бы громко ты ни кричал, чтобы это прекратилось, что бы ни говорил, как бы ни умолял, — пожилой мужчина наблюдает за ним, склонив голову набок, — решение остановиться не за тобой? У тебя не будет права голоса ни в чём. У тебя не будет выбора. Чонин нервно сглатывает. Он собирается подписать отказ от свободной воли. С этого момента его жизнь больше не будет принадлежать ему. Уже объяснено, что всё — от его одежды, манер поведения, диеты и самых простых вещей, таких как походка, — всё будет определяться кем-то другим, каким-то незнакомцем, который купит его. — Я понимаю.

***

— Чонин, ты понимаешь, что я говорю? Чонин едва слышит его, глаза отказываются оставаться открытыми. Просто ему так холодно. И хочется спать. — Чонин, ты должен меня выслушать, — твёрдо говорит Сэун, положив руку на щёку. Чонин впивается пальцами в простыни, заставляя себя открыть глаза и сфокусироваться на старшем. — Мне нужно знать, чувствуешь ли ты себя некомфортно с Хёнджином. Хочешь, чтобы он прекратил? Это не мой выбор, — напоминает себе Чонин, прежде чем слабо помотать головой. — Чонин, посмотри, что он наделал… — вздыхает Сэун. — Всё в порядке, — бормочет Чонин. В порядке. Он должен делать свою работу. Должен делать Чана счастливым. В любом случае, Хёнджин не так уж плох. У него есть и более мягкая сторона. Чонину просто нужно её найти. Раздаётся стук в парадную дверь, и Сэун тут же поднимает. — Это заняло у него много времени, — говорит себе под нос, бросившись открывать дверь. Он неодобрительно смотрит на Чана. — Как Чонин? — Сам посмотри, — Сэун жестом указывает на комнату Чонина и садится на диван в гостиной. Чан возвращается через несколько минут с угрюмым выражением лица. — Хёнджин просто потерял контроль на время, — произносит он, садясь рядом со своим парнем. — На какое-то время потерял контроль? — Сэун приоткрывает рот. — Чан, у него нет контроля! — Ему просто нужно научиться, — хмурится Чан. — Он не может сразу… — Научиться быть порядочным человеком? Это не то, чему следует учиться. Ты либо такой, либо нет. — Ты слишком суров. — Я, блять, смотрю на вещи реально, — возражает Сэун, и в его глазах отражается гнев. — Я понимаю всё, что ты сделал с Чонином, и твой… образ жизни. Но ничто из того, что ты когда-либо делал, не может сравниться с тем, как Хёнджин обращается с ним. — Просто дай немного времени, — Чан обнимает Сэуна, пытаясь успокоить. — Я могу помочь Хёнджину. Знаешь, что я вижу, когда смотрю на него? — спрашивает он, и Сэун качает головой. — Я вижу, кем бы мог стать, если бы мне не помогли. — Ты никогда… — отрицает Сэун. — Знаешь, что я вижу, когда смотрю на Хёнджина? Я вижу чудовище. И, честно говоря, он очень напоминает мне Чанбина. — Это несправедливое замечание, — Чан выгибает бровь при упоминании одного из своих лучших друзей. — Разве это несправедливо? — усмехается Сэун, стряхивая руку Чана. — Мы оба знаем, чем он занимается. — Почему мы это обсуждаем? — закатывает глаза Чан. — Он сказал, что прекратил. Я ему верю. — И это делает тебя дураком, — с гневным блеском в глазах отстраняется от него Сэун. Он вытаскивает телефон и просматривает недавно сохранённые статьи. Суёт телефон в руки Чана. — Смотри. Сообщения о пропавших без вести. И всё это за последние несколько месяцев. — Я не собираюсь об этом говорить, — Чан возвращает ему телефон. — Он сказал, что больше этим не занимается, и я доверяю своему лучшему другу. — Ты просто это отрицаешь! — Сэун раздражённо проводит пальцами по волосам. — Ты же знаешь, что это он! И можешь представить себе этих двоих — Чанбина и Хёнджина — вместе? — саркастично смеётся. — Из них получится отличная пара…

***

— Чанбин, — Феликс заглядывает в спальню с испуганным взглядом. — Это Хёнджин. Он снаружи. — Блять, — ворчит Чанбин, вскакивая с кровати, обнажив окровавленные простыни. — Я быстро приму душ. Убедись, что ему комфортно. Оставайтесь внизу. — Конечно, Бинни, — улыбается Феликс. Он мчится вниз, нажимая несколько кнопок, чтобы позволить Хёнджину пройти через ворота. Когда открывает дверь, Хёнджин уже подходит к двери. Феликс замечает резкий вдох от старшего, когда тот смотрит на него. Хорошо. Он всё ещё хочет меня. — Хёнджин, — улыбка медленно расплывается по лицу Феликса. — Входи. И как только он оказывается внутри, Феликс тянется, чтобы закрыть дверь. Застаёт Хёнджина врасплох, положив обе руки ему на грудь и прижав его спиной к двери. — Долго же ты решался, — мурлычет он, прежде чем прижаться к чужим губам. Хёнджин ахает от неожиданной близости, но сразу отвечает. Он обхватывает руками талию младшего, притягивает ближе, сминая его губы. Прикусывает зубами нижнюю губу, и Феликс стонет, позволяя языку Хёнджина насладиться вкусом его рта. Когда руки Хёнджина медленно движутся под рубашкой, Феликс понимает, что пришло время отстраниться. — Не так быстро, — подмигивает он. Тихий стон разочарования вырывается изо рта Хёнджина, его голодный взгляд прикован к Феликсу. — Чанбин в душе, — Феликс берёт его за руку и ведёт в гостиную, поясняя по пути. — Ты поужинаешь с нами? — М-м-м, — чешет затылок Хёнджин. — Не хочу, чтобы у тебя сложилось неверное представление о том, зачем я здесь. — А почему ты здесь? — спрашивает Феликс, приподняв бровь и игриво ухмыляясь. — Потому что мне нужно где-то переночевать, — отвечает Хёнджин, отводя взгляд, чтобы не видеть соблазнительного выражения лица Феликса. — И это всё? Ты здесь не для чего-то ещё? — Феликс дует губы. Чанбин будет недоволен. — Нет, не сегодня, — качает головой Хёнджин, не отрывая взгляд от ковра. Он не готов к этому. — Какая жалость, — шепчет Феликс, проводя пальцами по лицу Хёнджина. Когда становится ясно, что Хёнджин не передумает, Феликс провожает его в гостевую спальню. — Прямо за этой дверью есть ванная, — говорит он, указывая на дверь в дальнем конце комнаты. — Я дам тебе знать, когда ужин будет готов, — улыбается напоследок.

***

— Ему просто нужно было где-то переночевать, — вздыхает Феликс, наблюдая, как Чанбин выбирает одежду из шкафа. — Всё в порядке, — говорит Чанбин, любуясь в зеркале выбранной чёрной рубашкой. — Точно? — удивляется Феликс. Чанбин нетерпеливый человек, и Хёнджин действительно испытывает его терпение, но он, кажется, не беспокоится об этом. Есть что-то такое в Хёнджине. Чанбин не говорит, но Феликс уверен, что парень особенный для него. И он ненавидит Хёнджина за это. Феликс — единственный, кому позволяется быть особенным для своего Бинни. — Ага, — кивает Чанбин. — Убери это, Феликс, — указывает на окровавленные простыни. — Убедись, что он ничего не видит. — Я твой парень, а не раб, — хмурится и усмехается Феликс, не в силах сдержать раздражение в голосе. Чанбин оставляет застёгивание пуговиц рубашки на потом и садится рядом с Феликсом. — Ликс, детка, — ласковым голосом, произносит он. — Мой прелестный Ликс, я знаю, что ты не раб, — он прижимается губами ко лбу младшего. — Простишь своего Бинни? Феликс нетерпеливо кивает. Он простит Чанбину всё. Обнимает его, положив голову ему на грудь. — Я люблю тебя, Бинни. — Я тоже люблю тебя, Ликс, — успокаивает Чанбин, проводя рукой вверх и вниз по спине. — А теперь ты уберёшь за мной? — Конечно, — улыбается Феликс. — Прекрасно, — Чанбин поднимается, взглянув на своё отражение в зеркале. — И Феликс, я хочу, чтобы ты пошёл сегодня к Хёнджину. Сделай так, чтобы ему было хорошо. Если снова ему будешь отсасывать, сделай это лучше, чем в прошлый раз. Очевидно, это не слишком подтолкнуло его к принятию моего условия. — Да, Бинни, — Феликс кивает и хмурится от мысли, что последний раз, возможно, не был достаточно хорош для Хёнджина. Он сказал Чанбину, что уверен в том, что Хёнджину понравилось. Сегодня вечером просто придётся сделать больше. — Только не позволяй ему засунуть в тебя свой член, — предупреждает Чанбин. — Пока рано. Но делай всё, что нужно, чтобы сделать его счастливым.

***

— Хёнджин, ужин… Феликс замирает в дверях гостевой спальни. Хёнджин лежит на спине, его глаза закрываются, пока он изо всех сил пытается держать их открытыми. Феликс прикусывает губу. Это прекрасная возможность. Он заходит внутрь и закрывает дверь, предупреждая Хёнджина о своём присутствии. Старший приподнимается на локтях и склоняет голову вбок, изучая Феликса. — Ты… Тебе что-то нужно, Феликс? Я не так голоден, поэтому не думаю, что я… — Но я голоден, — ухмыляется Феликс, целенаправленно шагая к нему. Без предупреждения он запрыгивает на кровать, оседлав удивлённого парня. — А где твой парень? — спрашивает Хёнджин, выгибая бровь и проводя пальцами по волосам Феликса. — Спит, — лжёт Феликс. — Не беспокойся о нем, — Чанбин достаточно умён, чтобы не прерывать их. И всё это в любом случае для него. — Хорошо, — шепчет Хёнджин в губы Феликса. Он высовывает язык, облизывая его нижнюю губу. — Чего ты жаждешь? — спрашивает, его губы растягиваются в самодовольной улыбке. Феликс смущённо хихикает. Он должен быть таким милым и нежным для Хёнджина. — Тебя, — хлопает ресницами, прежде чем слегка погладить полутвёрдый член Хёнджина через джинсы. Хёнджин прикрывает глаза и глубоко вздыхает. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Хёнджин снова открывает глаза, забыв о своей усталости. Он кладёт руки на бёдра Феликса, прежде чем прижаться губами к его губам. — Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — говорит он, покусывая губу, прежде чем отстраниться. — Я… ты что? — Феликс удивлённо моргает. — Ты… — он не ожидал такого от него. — Почему ты так удивлен, а? — Хёнджин улыбается, массируя руками бёдра младшего. Феликс просто смотрит на него, не зная, что ответить. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — копирует слова Феликса, проскальзывая под рубашку. Феликс вздрагивает от холодного прикосновения пальцев, но постепенно становится теплее, руки движутся вверх, прожигая шлейф удовольствия, пока не находят соски. Он задыхается, когда чувствует, как пальцы Хёнджина коснулись его бутонов. Это не было запланировано. Всё должно быть наоборот. — Ты такой красивый, Феликс, — вздыхает Хёнджин и убирает руки с чужого тела, откидываясь назад, восхищаясь видом раскрасневшегося парня. — Есть так много ужасных, отвратительных вещей, которые я хочу сделать, но… не с тобой, — качает головой, и Феликс вопросительно смотрит. — Нет, ты совсем другой. Ангел… — Феликс хочется возразить — признать, что не такой ангел, каким кажется, но обожание во взгляде Хёнджина останавливает его. — Ты ангел. И… — он приближается к Феликсу и шепчет на ухо: — Я хочу, чтобы ты чувствовал себя так, как будто ты на небесах. Феликс не протестует, когда Хёнджин расстёгивает его рубашку и укладывает на спину. Блондин нависает над ним, его руки по обе стороны от Феликса. Он прикасается к губам напротив, сначала легко, а затем с большим порывом чувств. Их мягкие губы легко скользят друг против друга, и когда Феликс стонет, Хёнджин проталкивает язык меж приоткрытых губ. Язык Феликса движется навстречу, и они оба наслаждаются горячим, влажным вкусом друг друга. Феликс непроизвольно прижимается бёдрами к бёдрам Хёнджина, он отстраняется, чтобы посмотреть на младшего. Феликс хнычет от потери контакта, ненавидя себя за то, что жаждет большего. Это не должно быть так. Но Чанбин хочет, чтобы он сделал Хёнджина счастливым. Это единственная причина, по которой он здесь. Только ради Бинни, — напоминает себе. Но мысли о Чанбине вылетают из головы, когда Хёнджин прокладывает дорожку из поцелуев по подбородку, шее, вниз к груди. — О, боже, пожалуйста, — стонет Феликс, не совсем понимая, о чём именно просит. Язык жадно ласкает кожу, как будто удовлетворён только вкусом. И как раз в момент, когда спортивные штаны Феликса уже становятся тесными и неудобными, губы Хёнджина обхватывают в сосок. — Хёнджин! — выдыхает он, запустив пальцы в волосы. Хёнджин посасывает, его зубы немного царапают чувствительную кожу, в то время как пальцы играют с другим соском. Феликс приподнимает бёдра, стремясь получить трение, которое поможет справиться с выпирающей эрекцией. Хёнджин встречает его толчки своим собственным возбуждением, и Феликс впивается пальцами в простыни под ним, отчаянно желая получить больше. Он игнорирует насмешливый голос своего подсознания и чувство вины за то, что получает удовольствие от кого-то, кто не Чанбин. Когда удовольствие разрастается сильнее, становится легче игнорировать всё, кроме парня, что смотрит на него сверху вниз. Но Хёнджин быстро приподнимает бедра, не желая заканчивать так быстро. — Терпение, Феликс, — шепчет он, отстраняясь, чтобы посмотреть на Феликса, который хнычет в отчаянии. — Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо, малыш, — улыбается, протягивая руку и оглаживая его щёку. Феликс в замешательстве хмурит брови. Этот Хёнджин — ласковый, мягкий, совершенно далёкий мир от того безжалостного и жестокого Хёнджина, которого они видели на видео, присланном Чаном. Он озадачен тем, как изменилось его поведение. Но разум не может обработать больше никакой информации, потому что в этот момент язык Хёнджина начинает ласкать торс, оставляя на коже мягкие, словно котячьи, укусы. Он запускает пальцы в волосы Хёнджина, когда его язык лижет в пупок, посылая дрожь удовольствия вниз по позвоночнику. Хёнджин слегка прижимает ладонь к болезненной эрекции Феликса, заставляя младшего всхлипнуть. — Хёнджин, — выдыхает он, — пожалуйста. Феликс вынужден признать, что прикосновения Хёнджина не похожи ни на что, что он чувствовал раньше. Его поцелуи лёгкие, как пёрышко, а кончики пальцев благоговейно касаются тела, как будто Феликс хрупкое стекло. Мягкий шёпот беспричинной похвалы заставляет почувствовать, что он действительно заслуживает каждое прикосновение Хёнджина. Хёнджин оставляет поцелуй на животе, прежде чем стянуть вниз спортивные штаны младшего. Но это не приносит Феликсу облегчения. Его член, облачённый в боксеры, только сильнее пульсирует, требуя внимания, и он испытывает искушение снять их сам. Но не хочет, чтобы Хёнджин перестал прикасаться к нему. Поэтому крепко сжимает простыни, застонав от разочарования, когда Хёнджин проводит кончиком пальца по члену через ткань. Хёнджин просто смотрит на выгибающееся тело, склонив голову набок, изгибая губы в улыбке. — Ты такой красивый, Феликс. Феликс впивается зубами в нижнюю губу, стараясь не издавать громких звуков. Чанбин в кабинете напротив этой комнаты и, вероятно, может всё слышать. Не хочется, чтобы его парень подумал, что он действительно может быть удовлетворен кем-то, кроме него. Но когда Феликс чувствует губы Хёнджина поверх ткани, то должен признать, что на самом деле испытывает огромное удовольствие от того, кого он намеревался заманить в ловушку для Чанбина. Напомнив себе, что всё должно быть наоборот, он приподнимается на локтях, желая сделать что-нибудь для Хёнджина — что угодно, правда. Но снова падает на кровать, когда Хёнджин утыкается в пах, вздыхает и стонет, будто запах Феликса приносит ему удовлетворение. — Хёнджин, пожалуйста, — снова умоляет он, на этот раз понимая, о чём просит — о большем. Феликс хочет большего. Он выдыхает с облегчением, когда Хёнджин наконец подчиняется и цепляет пальцами резинку боксеров, стягивая их. Член Феликса высвобождается, ударяясь о живот. Хёнджин прижимается губами к кончику, собирая немного предэякулята на язык. Феликс крепче сжимает простыни, выгибая спину от ощущения горячего языка. — Тебе нужно сохранять спокойствие, детка, — мягко говорит Хёнджин, ведя рукой по коже, прежде чем поцеловать внутреннюю сторону бедра. Феликс инстинктивно раздвигает ноги шире, неуверенный в том, что позволяет Хёнджин делать. Но Хёнджин не нуждается в руководстве. Приоткрывает рот у основания ствола Феликса. Вкус заставляет его задержаться, и языком он играется и дразнит яички, медленно поглаживая эрекцию младшего. — О, да, Хёнджин, — стонет Феликс, запуская пальцы в его светлые локоны. Хёнджин проводит языком вверх по члену Феликса, прослеживая каждую вену, не торопясь и бесстыдно глядя прямо в темно-золотые глаза. Обхватив губами эрекцию, он входит в размеренный темп. К звукам стонов и хныканья Феликса добавляются влажные причмокивания из-за слюны. Он склоняет голову, стараясь взять в рот как можно больше. Член Феликса становится толще и твёрже под его языком. Маленькие пальчики сжимаются в волосах Хёнджина. — Господи, Хёнджин, — голос Феликса дрожит. — Не останавливайся, просто… не… — внезапно он начинает задыхаться, воздух спиралью закручивается в груди, а сердце сжимается. Его бёдра подрагивают, а пальцы сжимаются и разжимаются во влажных от пота светлых волосах. Он не может не приподнять бёдра, прижимая головку к задней стенке горла Хёнджина. Глаза Хёнджина наполняются слезами от постоянных толчков Феликса. Но он не отстраняется, наклонив голову так, чтобы больше длины входило в его горло. У Феликса перехватывает дыхание, и его тело замирает на несколько секунд, ногтями впивается в кожу головы Хёнджина. Стон, который вскоре превращается во всхлипы, вырывается из глубины груди Феликса. Он запрокидывает голову, пока оргазм сотрясает всё тело. Чувствует, как горячий язык движется, а потом давление на свой член, когда старший сглатывает. Хёнджин наконец отстраняется, Феликс смотрит на него расширенными глазами, блестя от пота, покрывающего его тело. — Спасибо, — тихо шепчет Хёнджин. — Ты… ты меня благодаришь? — Феликс хмурится и качает головой, подмечая, что Хёнджин даже не снял свою собственную одежду. — Позволь мне… — он прикусывает губу. — Позволь тоже сделать тебе приятно. Хёнджин мотает головой в отрицании и усмехается, несмотря на боль своего возбуждения. — Заманчиво, но нет. Это не обмен. Я просто… Мне это было необходимо. Феликс в замешательстве наблюдает, как Хёнджин направляется в ванную. Интересно, как теперь встретиться с Чанбином? Конечно, Чанбин дал разрешение сделать это с Хёнджином. Но Феликс никак не ожидал, что ему понравится. Он ожидал, что тот будет использовать его для собственного удовольствия, но Хёнджин… Феликс чувствует себя дезориентированным, как будто очнулся от глубокого сна.

***

Когда Хёнджин возвращается из ванной, Феликса нигде не видно. Он ожидал, что Феликс сразу же вернётся к Чанбину, но, тем не менее, чувствует разочарование. Утешает себя тем, что во рту всё ещё остаётся привкус Феликса. Он закрывает глаза, пытаясь вспомнить каждую деталь прошедшего часа, страстно желая пережить его снова, пусть даже только в своём воображении. Его глаза распахиваются, и он вскакивает от удивления. Ведь вообще-то не собирался засыпать. На ночном столике рядом с ним горит лампа, отбрасывая жуткий свет на кресло рядом с кроватью. Хёнджин испуганно смотрит. В кресле кто-то есть. — Хорошо ли спалось? — спрашивает Чанбин, и уголки его губ приподнимаются. — Что ты здесь делаешь? — вопросом на вопрос отвечает Хёнджин, щурясь и инстинктивно отодвигаясь ещё дальше на кровати, подтягивая ноги к себе. — Ну, я пришёл поговорить с тобой, но ты спал, — усмехается Чанбин. — Так что я ждал.… вежливо. — Вежливо? Это пиздец как жутко. — Может быть, — жмёт плечами Чанбин. — Но раз уж ты проснулся, может поговорим о… — Нет, — отрезает Хёнджин. — Пока нет. Нет… Я не могу… — раздражённо вздыхает. Он отчаянно нуждается в Феликсе, почти настолько, чтобы дать Чанбину то, что он хочет. — Какая жалость, — морщится Чанбин. — Я надеялся… — Почему? Почему я? — Я вижу в тебе огромный потенциал, Хёнджин, — вздыхает Чанбин. — Впервые я увидел в тебе проблеск самого себя. Мы могли бы… Могли бы так много сделать вместе, — его зрачки расширяются от волнения, когда он говорит. — Что? — Хёнджин недоверчиво смотрит на него. — Между нами нет ничего общего. — Не будь так уверен в этом, — ухмыляется Чанбин. Он берёт с прикроватного столика бокал красного вина и указывает на другой, уже наполненный. — Будешь? Хёнджин тянется к бокалу, но замирает. Он не доверяет Чанбину. Но, конечно, этот человек не опустится так низко, чтобы накачать его наркотиками. Берёт бокал и тут же отпивает, позволяя прохладной бордовой жидкости наполнить рот. Его глаза мгновенно распахиваются. Да, это вино. Но в нём привкус кое-чего ещё — чего-то знакомого. Нет, Чанбин не стал бы. Он не мог, пытается убедить себя Хёнджин. Но вкус неоспорим. Чанбин понимающе смотрит на него с загадочной улыбкой на губах. — Чья это кровь? — спрашивает Хёнджин, боясь ответа. — Ты не можешь просто использовать любую… Это не… Это опасно. — Успокойся, — Чанбин закатывает глаза. — Это… Назовём его донором, — он улыбается. — Так вот, донора тщательно проверили. Он чист. Чанбин выдерживает пристальный взгляд Хёнджина в течение нескольких секунд до тех пор, пока младший удовлетворённо кивает и отворачивается. — Я не знал, что и ты тоже… — Хёнджин прикусывает губу. — О, нет, нет, — смеётся Чанбин. — Поверь мне, в моём бокале ничего нет. Но понимаю, что тебе это нравится. И я люблю предоставлять своим друзьям то, что им нравится. — Это не объясняет, почему ты хочешь трахнуть меня, — пожимает плечами Хёнджин. — Ах, это, — вздыхает Чанбин. — Я действительно хочу трахнуть тебя, потому что ты такой красивый. И как бы ты ни думал, что не хочешь, часть тебя умоляет об этом, Хёнджин, — он смотрит на блондина поверх своего бокала. Хёнджин допивает остатки своего настоянного на крови вина и склоняет голову. — Не могу отрицать, что мне не нравились пальцы Чонина внутри меня. Чанбин заметно напрягается, его челюсть сжимается, когда он смотрит на младшего. — Чонин? Ты позволил ему трахнуть себя? — спрашивает сквозь стиснутые зубы. — Ревнуешь? — смеётся Хёнджин. — Ты хотел быть первым? — Мне плевать на твою девственную задницу. Но я первый спросил. И Чонин это знает. — Ну, он же всё равно не вставил в меня свой член, — мурлычет Хёнджин. — Он просто помогал мне. Он сказал, что ты… не будешь со мной мягок. Это правда? — Я никогда не мягок с людьми, которых трахаю, потому что они не друзья, — качает головой Чанбин. — Но ты, Хёнджин, мой друг. Разве я не прав? Хёнджин взвешивает варианты. Сказать «нет», и он не получит Феликса. Сказать «да», и он получит Феликса, и даже больше. — Ты прав, — кивает он и слышит вздох облегчения от парня в кресле. — Но, Чанбин, я люблю кровь прямо из ран. — Это можно устроить, — Чанбин улыбается.