Корона и чайный сервиз снова вместе

Лиззи тяжело переживала потерю дома. Все же она будущая Королева, и ее как никого другого задевает долгое расставание с ним. Не знать того, что происходит на твоих землях, дается слишком тяжело, думать об этом больно. Сердце — там, где дом. Как вообще жить человеку, если его сердце вырвали из груди? Создать частичку чего-то истинно своего, странночудесинского, в школе, лишь немногим успокоило душу. Лиззи могла бы унывать долгие дни напролет, с тоской поглядывая на своих соотечественников, которые наверняка тоже тяжело переживали разлуку, но случилось кто, кого никто не ожидал. Имя этому происшествию Мэделин Хеттер. Точнее, Мэдди, как она сама просит себя называть всем своим друзям, а их у нее много, и это ничуть не странно. Мэдди безумна. Она достает маленькие серебряные ложки из рукавов, носит чайные пакетики в карманах, разговаривает со сказочниками, сбивается на риддлиш, когда нервничает. Принимает решения, исходя из того, что ей кажется интересным. Лиззи это искренне нравится. Кому как не жителю Страны Чудес понять другого? Но есть свои мелочи. Смотря на Мэдди, Лиззи чувствует то, чего ей недостает в школьных стенах — тот самый уголок дома, который будто бы вытащили из основания и перенесли к ней поближе. Любое чудачество Мэдди вызывает у Хартс не только улыбку, но и самый живой отклик в душе. Та будто бы вобрала себя весь дух Страны Чудес, являясь живым доказательством того, что истинный безумец кроется в мелочах. Порой ей жаль, что она не ее соседка по комнате. Рядом с ней было бы… спокойнее что ли? А еще иногда щемит в груди от того, что Мэдди действительно нравятся каждый, кто ее окружает, что она дружелюбна со всеми и в то же время не выделяет никого. Лиззи не может подобрать верного слова, чтобы выразить свои чувства, но по какой-то причине ей хочется, чтобы Мэдди выделяла ее. «Что за глупости, Лиззи Хартс? Твои размышления не достойны королевы!» — хмурится в такие минуты червонная, желая побольше времени провести со шляпницей. Лиззи смотрит на Мэдди как на тот самый день, когда наконец-то вернется домой. С придыханием и тихим счастьем. Не зря же она верит, что та может видеть будущее. Конечно, впутывается в это ощущение и грусть — когда закончатся все занятия, распадется дружный коллектив, каждый займет свое место. А где же пересекаются дороги Червонной Королевы и Шляпника? Лиззи такого не помнит в своей сказке, оттого тот факт, что Мэдди на стороне мятежников, ей кажется даже правильным. Где-то в глубине души, она желает этому движению успеха, не сознавая этого. Все из-за вечно восторженного и энергичного подхода Мэдди к этому вопросу. Редкие моменты, когда она, улыбаясь, говорит ей: «Корона и чайный сервиз снова вместе», остаются в памяти как самые значимые, ведь в эти секунды Мэдди по-настоящему рада ее видеть. Она никогда не притворяется. В отличие от Хартс… Мэдди хорошо чувствует настроения других, потому поднимать настроение у нее выходит лучше кого-либо. Она издали в коридоре замечает опущенные плечи Лиззи и, что-то недовольно пробурчав тому, кто следит неустанно за действиями всех учеников, несется навстречу, сбивая зазевавшихся с ног. Другим не привыкать, что с нее взять. Чокнутая. Мэдди догонят Лиззи в плохо освещенном месте, тут же хватая за руку. Ответная дрожь ей не заметна ровно до того момента, пока она не сталкивается с Хартс взглядом. Риддлиш срывается с ее губ очень напряженно, иногда допуская и обычный язык. — Что случилось, Лиззи? Червонная стоит на месте и не чувствует своих ног. Она просто разглядывает лицо Мэдди, не в силах подобрать ответа на этот вопрос. Перед глазами же мелькают как брызги жизнерадостные поступки Мэдди. Она готовится к чему-то подобному, осталось только хоть как-то обозначить свое состояние. — Мне… Мне просто грустно, — тихо отвечает Хартс. В глазах стоящей напротив мелькает что-то странное, то, чего Лиззи в них никогда не замечала. — Это как-то связано с Чармингами? — интересуется Мэдди. Лиззи чувствует, что сейчас поперхнется. Мэдди уже знает о том, как Дэринг пытался проявить к ней интерес. Откуда? Как? Китти разболтала? — Нет, — на удивление, ровно отвечает Лиззи и делает длинную паузу, при которой замечает, как глазам Мэдди возвращается обычное выражение. — Разве не может быть просто грустно? Ответ Мэдди как всегда неожиданный. — Ну, всякое состояние приходит и уходит, когда ему будет угодно. В большинстве своем мы можем только ждать, когда сменится настроение, — серьезно, поджав губы и почесав затылок, говорит Мэдди, даже не собираясь лезть в свою волшебную шляпу. — Но кто сказал, что нужно в одиночестве справляться с эмоциями? Решено, Лиззи! Я буду грустить вместе с тобой! Нам нужно ото всех спрятаться, стать как можно мрачнее, забыть про чай и ждать, когда все изменится! Лиззи удивлена, она даже не успевает среагировать, как Мэдди тянет ее за руку и тащит за собой. Если честно, грустить уже совсем не хочется. Хочется узнать, что она задумала. По дороге они, конечно же, толкают нескольких учеников, вызывая на свои головы немного брани. Лиззи понимает, что время течет медленнее, когда Мэдди запирает дверь своей комнаты и указывает ей пальцем на один из стульев. — Значит так, Лиззи. Сейчас забудь все хорошее, настраиваемся на страдания и боль! — серьезно говорит Мэдди. Лиззи медлит, улыбка уже медленно растягивает ее губы. Когда Мэдди замечает это, то восклицает: — Ты что, никаких улыбок! Нужно сосредоточиться на чем-то плохом. Не порть атмосферу! Это… Мэдди еще многое хочет сказать, но замирает на полуслове, потому что Лиззи начинает тихо смеяться, прикладывая ладони ко рту. — Эй, — недоуменно шепчет Мэдди, но Лиззи, хохоча, медленно подходит к ней и осторожно кладет одну руку к ней на плечо. — Рядом с тобой ни одна печаль не устоит долго, — давясь смешками, говорит Лиззи. Мэдди, рассматривая улыбчивое лицо Хартс, сама начинает улыбаться. — Это, наверное, моя особенность, не думаешь? — Может быть, может быть, — чувствуя бесконечное тепло, отвечает Лиззи, чувствуя, как сердце начинает биться усиленно. Так получается, что обе долго смотрят друг к другу в глаза. В какой-то миг Мэдди хмурится. Хартс не может наглядеться, каждой секунды ей бесконечно мало. — Эй, а, ну, прекратите! — недоуменно восклицает Мэдди. — Что случилось? — с удивлением спрашивает Лиззи. Мэдди смотрит на Лиззи как-то смущенно, потом бормочет. — Да эти сказочники, видишь ли… — Что сказочники? — с нарастающим интересом спрашивает Лиззи. — Ну… Так нетипично видеть Мэдди такой. Обычно она говорит то, что думает, и думает, что говорит, а тут… К Лиззи вдруг возвращается какая-то властная жилка, что оставалась в ней всегда в силу положения. — Мэдди, скажи мне. — Я не думаю, что… — А, ну, говори сейчас же! — не выдерживает Хартс, тут же мысленно ругая себя за такой тон, все же она разговаривает с другом. Мэдди впервые на ее памяти краснеет, переводит взгляд с одного предмета на другой, вновь сбивается на риддлиш, бормоча, потом все же произносит: — Поцелуй ее… Теперь, наверное, была очередь Лиззи смущаться, но ее действия вела уверенность. В голосе была сила. — Так что же тебя останавливает? — строго интересуется она, пока не ощущая волнения, так будто бы речь шла о домашних заданиях, а не… Лиззи, стоя абсолютно ровно, начала ощущать легкое покачивание, когда увидела в глазах Мэдди искреннее удивление, а потом мысли, будто бы та пыталась ответить как можно понятнее для самой себя. Мэдди едва заметно стушевалась перед эти по-королевски проявленным требованием. Сердце подсказывало ей выбор. До нее начало доходить постепенно, обогащая ее взгляд положительными эмоциями. Медленно, осторожно, с каким-то странным блеском в глазах, она приблизилась к Лиззи, светло улыбнулась, разместила руки на ее талии… Несвязанные мысли в этот миг были привычны только Мэдди, Лиззи же еле держала лицо. А дальше мир вокруг сложился как карточный домик.