Терновый венок и венок из виноградной лозы

Всякая крайность нехороша: все благое и полезное, доведенное до крайности, может стать и даже, за известным пределом, обязательно становится злом и вредом. В.И. Ленин

«Добро — это не наука, а действие.» — говорил ему дед, и маленький Марк представлял себе, как молодой дед в форме Красной Армии бежит в авангарде с пистолетом, и немцы разбегаются от него в стороны. «Герой помирает один раз, а трус всю жизнь.» — говорила бабушка, и Марк по любому поводу вступался во дворе за младших, собирая тумаки. Ему всегда хотелось сестру или брата. «Вода камень точит» — говорила мама, и Марк не шёл с пацанами в ТЦ болтаться и бесконечно ржать в фудкорте, а уверенно вышагивал на тренировку по дзюдо. Сейчас Марк был зол на них всех. Это были плохие советы, вредное воспитание, в котором воспитанник был обречен на провал и вечное несоответствие своих идеалов и мира вокруг. Серега ничего ему больше не сказал, только показал, будто бы случайно. Он отвёл Марка в столовую, где они были в последний раз все втроём чуть больше года назад. На месте были салаты с кукурузой, гибкие алюминиевые вилки и кассирша Надя. Не было только Вити, не было и Марка. Серега рассказывал что-то про Клюева, про новые служебные машины и паразита Орлова, шутил и слегка улыбался, но Марк слышал на повторе лишь «смотри, что-то потерял, смотри…». Кажется, немного, но Марку чудилось, что ему позволили, как Персефоне, ненадолго выйти из ада и оказаться именно в этой столовой. В этом месте застыло время, словно заляпанные окна столовой ограждали обитающих внутри: тут продолжала играть музыка из 2000-х, а клеёнки годились Марку в ровесники. Марку хотелось тут остаться. А вдруг, если он посидит чуть дольше, то маятник времени вернёт его назад, и к нему снова подсядут хохочущие и грубоватые Серега с Витей? — Мужичка твоего проверю, — сказал под конец обеда капитан, орудуя зубочисткой во рту. Сереге всё было не по чём, хотя прозорливый взгляд его то и дело исследовал бывшего коллегу, — Но только вечером, может даже завтра. Совещание. Марк хотел было сказать Воробьеву, что лучше уж капитану самому всё сделать, по закону, как надо. Что лучше бы Марку не совать нос не в свои дела, не лезть, пока кто-нибудь ещё не попал под раздачу. — На многое не рассчитывай, запрос в суд я отправлять не буду. Но ты разберёшься, ты ж у нас парень умный. Серёга подмигнул. Марк сказал «спасибо» и залпом допил компот. — Глупостей только не твори, пока я тебе не позвоню. Мало ли, что за перец, — когда они прощались, бросил напоследок Серега, сворачивая в сторону КПП. Марк обессилено рухнул в кресло машины. Желудок от еды из прошлого скрутило, как при язве. На часах было 14:15. Он совершенно точно уже натворил глупостей, но пока не знал, каких именно. Прости, Серега. Очередной несвоевременный совет. *** Вернувшись в квартиру на Нахимовском, Марк думал только об Андрее. Ему нужно было думать о нём, чтобы призраки прошлого не лезли ему в голову, не сбивали с толку. Советы родственников и советы Сереги столкнулись в нём в яростной битве, так что он физически ощущал эту борьбу: в желудке резало, голова кружилась, тошнило. Ему бы сейчас выблевать все эти советы и в кое-то веки почувствовать пустую злость, ярость. Почти так, как он чувствовал влечение вчера, не оглядываясь. Однако из этого ничего не выходило, и всё что Марк мог — это прокручивать в голове варианты грядущей встречи, пить минералку и глубоко дышать. Марк лёг на пол. Прохладный щербатый паркет был пыльным, но таинственным образом дарил облегчение. Может написать Андрею? И сказать что? Меня распидорасило в процессе моей священной миссии? Я видел мертвеца, а теперь разговариваю сам с собой? Но что Андрей ему скажет? Что Андрей вообще о нём знает, кроме того, что он бывший мент, не разобравшийся в своей сексуальности? Нет, Андрей точно успел что-то о нём найти в интернете, он парень не глупый. Прежде, чем Марк принял решение, признаться ли в своей слабости по смс или нет, в дверь позвонили. Марк мгновенно вскочил с пола, как 10 лет назад вскакивал с армейской койки при крике «подъем!». Сколько он тут пролежал? Впрочем, это было неважно. Всё, что тяготило его еще минуту назад, отошло на второй план, а челюсть непроизвольно сжалась в напряжении и злобе. Позвонили ещё раз, и звон застрял у Марка в ушах. Не слыша своих шагов и дыхания, он в две секунды оказался в коридоре, распахнул дверь. Мудак стоял напротив, ухмыляясь. Едва улыбка успела сползти с его лица, Марк сгрёб мужчину за борт пальто и рывком втащил в квартиру, хлопнув дверью. Мудак приложился головой о стену, где висела ветхая верхняя одежда прежних хозяев, смягчившая удар. Мужчина слегка скривил лицо, но не выдал удивления или страха. — Какие люди, — улыбнулся Мудак, — Стоило догадаться, что это была не Андрюшкина идея. То, как этот ублюдок произнес «Андрюшка» резануло Марку по слуху, напомнив о том, что парень был совсем еще зеленый и уязвимый. Марк оскалился, приблизившись ещё на полшага к мужчине. Как и в прошлый раз, тот был в темном пальто и костюме, белой рубашке и каком-то синебуром галстуке. Пахло от него одеколоном, которым пахли все дорогие адвокаты в судах, на которых Марку приходилось бывать. Марк оскалился, приблизившись уже совсем вплотную, и аккуратно разгладил пальцами смявшийся отворот пальто. Они были одного роста, но Мудак был покрепче и слегка приземистей. Видимо, о себе говорил возраст. — Хорошее пальто у тебя, мужик, — сказал Марк, снимая прилипшие к ткани пылинки, — И работа, наверное, неплохая. Как ты думаешь, как на ней отреагируют, когда узнают, что ты пареньков молоденьких развращаешь. Да еще как… — Марк цокнул зубом, — Им ведь и доказательств особо не надо, чтобы слухи распускать. Так, пара скриншотов самым болтливым. — Ты правда веришь, что я кого-то развращал? — Мудак улыбнулся, посмотрев на Марка, как на недоразвитого ребенка, — Он ведь сам это начал, и его никто не вынуждал. Марк пытался игнорировать манипуляции, но мышца под щекой невольно дернулась. От Мудака это не скрылось, он продолжил: — «О, Герман, я в последнее время так много ем», — тонким голосом, видимо, изображая Андрея, — «Тебе точно нравится? Даже так?», — Мудак хмыкнул и добавил уже своим голосом, — Попроси его показать начало переписки, кто еще кого совратил. Марк чувствовал, как в нём все вскипает. Еще одно слово про Андрея, и Марк готов был превратить рожу напротив в кровавое месиво. Только одно слово. — Я вижу, что и ты под дурное влияние попал? — доверительно произнес Мудак, поглядывая на руки Марка, которые всё плотнее сжимали ткань пальто, — Если уж на кого тебе и надо злиться, так это на Андрюшу, а не на меня. То, как он своим задом вертит, хуже любой девки… Он не закончил, потому что Марк схватил его за грудки и швырнул в стенку напротив, где уже не было старых курток, чтобы смягчить удар. Спесь с Мудака посыпалась вместе со штукатуркой с потолка. Мужчина успел вынуть телефон, и, прикрывая одной рукой лицо, второй рукой попытался что-то набрать на экране своего айфона. Марк резко выхватил телефон из некрепкой руки мужчины. — Куда звонить собрался, а? — прошипел он, — В полицию? Да ты не переживай, я им сам всё про тебя расскажу. Марк рассмеялся, заметив замешательство в лице Мудака. Волосы его растрепались, галстук выбился, и, несмотря на то, что он старался «держать» лицо, он был уже не такой дорогой и уверенный. Так, какой-то немолодой мужичок в дорогом прикиде. — Вариант первый, дружок, — хрипло произнес Марк, засовывая телефон в задний карман джинсов, чтобы освободить руки, — Ты съебываешь из жизни Андрея раз и навсегда, заводишь себе новый телефон, и о тебе больше никто из нас не слышит. Марк хлопнул ладонью по плечу Мудака, крепко вцепившись пальцами в трапециевидную мышцу и вдавливая его в стену. — И есть второй вариант: перед этим я наношу тебе несколько профилактических ударов, чтобы ты понял, что я серьезно. Мне нравится второй вариант, а тебе? Мудак сверкнул глазами, пытаясь, видимо, показать, что угрозами его не запугаешь. Он процедил: — Если ты думаешь, что мордобой поможет тебе избавиться от своих отклонений, то ты ошибаешься, твердолобое ты чмо. Марк взглянул на пару секунд на потолок, будто ожидая разрешения от Бога на насилие, и заранее попросив у него прощения, ударил Мудака кулаком в живот. Тот испустил сдавленный крик, согнулся, и Марк одним толчком опрокинул его на пол, ногами к двери. — Ты не ответил на вопрос, — язвительно произнес Марк, вставая на колени над телом Мудака, всё еще пытающегося отдышаться от удара. Кровь в теле Марка кипела словно лава. Он никогда не позволял себе лупить задержанных на работе, обходясь выкрученными руками и наручниками, но сейчас… Он чувствовал себя сильнее, чем когда либо. Может, он зря сдерживал себя. Куда эта сдержанность его привела? Сюда? — Я сниму побои, тебе… — прохрипел мужчина с пола. Марк не дал ему договорить, вновь схватив его за грудки левой рукой и ударив правой, теперь уже по лицу. Удар пришелся по скуле, которая тут же покраснела, а рука Марка ненадолго онемела. Прежде, чем Мудак снова открыл рот или закричал, Марк ударил его еще раз. В этот раз костяшки задели губу, и изо рта начала сочиться кровь. Вид крови и испуганный взгляд Мудака, который схватился за Марка, как за своего единственного и спасителя, и карателя, немного остудил Марка. Он выпрямился, все еще придерживая рукой и ногами Мудака, чтобы тот не взбрыкнул и не дернулся бежать до конца разъяснительной беседы. Марк глубоко вдыхал ноздрями разгоряченный вокруг него воздух, представляя, как хрустит у него под кулаком переносица лежащего под ним мужчины. Сможет он сломать ему челюсть, так чтобы он до старости правил себе прикус? Наверное, сможет ударов с пяти. А может просто раскрошить ему лицо, чтоб к нему ни один глупый студент больше на сто метров не приблизился? Растекшаяся на пол кровь и хрип Мудака вернули Марка к реальности. Не к месту, он вспомнил, как в 5 классе его осадил дед, когда Марк с синяком под глазом бахвалился, что второго драчуна увели в травмпункт ставить швы. «Умение остановиться отличает человека от животного» — сказал дед и ушел на кухню слушать радио, оставив растерянного внука размышлять о своём поведении. Марк опустил кулак и расслабил хватку на рубашке мужчины, выпрямляясь. Ладно, ходи с живым лицом, хрен с тобой. Марк вдохнул и протяжно выдохнул. Мудак под ним как-то странно энергично дернулся и скривил свою опухшую рожу в улыбке. Кровь отхлынула от лица Марка, и он почувствовал легкий ветерок, коснувшийся затылка. «Дверь, — подумал он, — Дверь-то я не закрыл.» Марк успел вскочить на ноги, но не успел развернуться. Чьи-то руки резко выкрутили ему ладони, а затем носом тяжелый ботинок ударил его под колено сзади. Марк снова оказался на коленях, наблюдая, как торопливо встает Мудак, и мысленно проклиная себя за недальновидность. Две пары рук крепко держали его руки за спиной и не давали развернуться и рассмотреть вошедших. — Какого хуя так долго? — закричал на них Мудак, сплевывая кровь рядом с Марком. Марк дернулся, но железная хватка свела его руки сильнее, грозясь вывихнуть предплечье. — Так вы же сказали, что ждать 10 минут, если не будет смс, — пробасил кто-то над левым ухом Марка. — А своих ушей и глаз у вас нет? Вот с этим мне теперь что делать?! — Марк не видел, но догадывался, что Мудак указывает на свое лицо. — Надо было ломать тебе челюсть нахуй, — пробормотал под нос Марк. Опять дед с его неуместными советами. — Ты че там раскудахтался, — наклонился к Марку Мудак, кривя разбитый рот, — Подними его нормально. Это уже предназначалось мужикам за спиной. Они дернули Марка назад, заставляя его распрямиться и встать. В ту же секунду ему в ухо прилетел удар, и все звуки смешались в одну звенящую ноту. Марк тряхнул головой, но тут же кулак Мудака приземлился ему в переносицу. Вот ведь мудила. Затем в челюсть. К счастью, бил он не очень умело, а поэтому несильно. Такой расклад был гораздо лучше, чем если бы его били мужики, держащие его в захвате. Те явно знали, как правильно делать так, чтобы нижняя челюсть съехала вбок и не вставала обратно. — Ты что, думал я совсем кретин? — Мудак выудил из внутреннего кармана пальто платок и приложил к губе, — Думал, я как тебя в первый раз увидел, не понял, что он тебя подобрал, чтоб от меня отделаться? Марк слышал не очень хорошо, словно в левое ухо ему забили вату. Лицо в месте ударов налилось кровью и жаром, мерзко щипало. Выкрученные руки начинали затекать. — Ты, пацан, нужен ему ровно до тех пор, пока я на горизонте. А шлюшестая натура его не позволяет ему под кем-то одним быть долго, — продолжал Мудак. Марк понимал, что выкрутиться из захвата двух бугаев у него точно не выйдет, нужно было найти способ отвлечь внимание хотя бы одного из них. — А вы чего, мужики, — ухмыльнулся Марк, поворачивая голову назад, но все еще не в состоянии полностью увидеть бугаев, — Часто ездите на стрелки с этим педрилой? Он вам рассказывал, что невинных студентиков преследует или Вы тоже из «этих»? Он выпалил это быстро, чтобы очередной удар заткнул его раньше времени. По ерзанью сзади Марк понял, что слова долетели до ушей мужчин. На этот раз удар был сильнее, и пришелся снова в челюсть. Из губы, рассеченной собственными зубами, начала сочиться кровь. — Мы так долго будет тут торчать. Если ты что-то этим добиться хочешь, но лучше пытай меня голодом или водой, — проговорил Марк, откидывая голову назад и прикрывая глаза. Мудак, видимо, жестом распорядился одному из мужиков заменить его, сопроводив это пассажем о нежелании марать руки. Ага, как же. Мудак был явно кабинетной крысой, и это вселяло в Марка надежду, что ошибка его не фатальна. Вышедший на арену мужик был на полголовы выше Марка, конечно же, брит под ноль и имел сломанный когда-то нос. Вид у него был серьезный, но не яростный. «Давай» — кивнул Мудак, и Марк почти мгновенно почувствовал резкую боль в груди. В глазах потемнело, дыхание перехватило на несколько десяток секунд так, что Марк даже подумал, что ему проткнуло чем-то легкие. Но через еще полминуты дыхание вернулось, оставив место только боли. — В лицо, — сказал Мудак, сложив руки на груди. Он убрал волосы обратно, поправил галстук и снова выглядел так, будто вылез из совета директоров Сбербанка. Только помятое лицо и пыль на пальто напоминала о произошедшем. Бугай хмыкнул и без энтузиазма врезал Марку по лицу с такой силой, что Марк потерял координацию движений и повис в руках второго мужика, остававшегося невидимым. Тот с усилием дернул Марка, чтоб тот снова крепко встал на ноги. -Ещё, — произнёс Мудак. Марк видел его только периферийным зрением, черное пятно с белым лицом. Кулак снова врезался в скулу, где уже распухла и налилась кровью из капилляров кожа. Марк понял, что еще два или три таких удара, и он может напрочь отключиться. А что будет потом — одному Богу известно. Мужчина сзади пыхтел и скрежетал зубами, пытаясь удерживать шатающегося Марка, и при этом крепко держать захват. — Наше знакомство может окончится этим, — произнес ему на ухо Мудак, — Я не знаю твоего имени. Ты меня не знаешь. Расстанемся друзьями, а про Андрюшку ты не переживай. Ему никто вреда не причинит. Ты его видел? Кому в голову придет, что ему чего-то не хватает. — Пошел нахуй, — всё, что смог выдавить из себя Марк. Он хотел сплюнуть кровь под ноги Мудаку, но красная жижа почти вся стекла ему по подбородку и получился лишь злобный фырк. — Ещё раз, — ответил на это Мудак. Марк чувствовал, как разошлась у него на скуле кожа, и что кровь заливается в ухо. Он окончательно повис на выгнутых руках, поддерживаемый мужчиной сзади. Тот уже не предпринимал попыток поставить Марка на ноги, а только удерживал его от падения. — Давай ещё, — словно из другой комнаты слышался едкий голос. — Он готов уже, вон, не стоит, — парировал бугай, — Я не хочу, чтоб потом у нас проблемы были. — Проблемы будут у тебя… Приглушенный спор продолжался. Марк знал, что следующий удар, придись он в голову, вырубит его. Нет, так не пойдет. Марк резко выдохнул и дернулся вверх, разворачиваясь лицом к мужчине, всё это время остававшегося инкогнито. Марк не успел рассмотреть его лицо, потому что тут же ударил его локтем в ухо, впечатав головой в стену коридора. Хоть где-то узость коридоров в советской застройке пригодилась кстати. Второй бугай двинулся на него, схватив за испачканную в крови кофту. В попытке вырваться из захвата, Марк потерял равновесие, и они вдвоем влетели в зеркало, висевшее на стене. Раздался лязг бьющегося стекла, громкий вопль мужчины, все еще державшего Марка за грудки. Что-то кричал поодаль Мудак, проклиная своих охранников. Марк вырвался, пытаясь быстро подняться на ноги, но тут же получил удар в живот. Он огрел одного из нападающих кулаком и в следующую же секунду получил удар в ответ. Он потерял равновесие и рухнул на пол, на осколки зеркала. Он увидел, что над ним возвышается человек, занося для удара ногу. В глазах снова потемнело, зазвучали какие-то крики и голоса на разный лад, но Марк уже не мог их разобрать. Тело его придавило будто чем-то тяжелым. Он погрузился во тьму. — Слышишь меня? — прозвенел как разбитый колокольчик женский голос. Ему было плохо: горело лицо, болела голова, резало в желудке. Он слышал. — Парень, ты меня слышишь? — вновь проговорил женский голос. Он был слабый и дрожащий. Наверное, он принадлежал пожилой женщине. Марк улыбнулся, но его лицо тут же свело от боли. — Это я, Ба… Я, Марк, — прошептал он, еле ворочая языком. Очень болела голова, тошнило, — Я заболел. Наверное, отравился или подцепил кишечный грипп. В школу можно не идти зато. — Марк, — настойчиво повторил старушечий голос. Цепкая, но слабая рука потрясла его за плечо, — Очнись. Ты живой, парень? Марк нахмурил брови, и только сейчас почувствовал, что в его тело что-то впивается. Он лежал на полу. Ах да. Он открыл глаза и увидел склонившуюся над ним старушку. Где-то он её уже видел. — Вы не моя бабушка, — сказал он, и ему очень захотелось рассмеяться. Во-первых, он был живой, во-вторых, вместо Мудака и его охранников, рядом с ним сидела серьезная бабуля. — Я Валентина Петровна, — отозвалась она, — Соседка из 134 квартиры. Я услышала, что кто-то шумит и дерется в квартире вашей, смотрю в глазок — а там дверь не закрыта. Ну, думаю, грабят. Я им крикнула, мол, я милицию вызвала. А тут еще сосед сверху, Валера, начал спускаться на мой крик. Ну они и сиганули, — бабушка замолкла, а Марк вспомнил, подсматривающую в глазок из-за соседней двери старушку, которая и его пыталась какое-то время назад прогнать с лестничной клетки. — А хорошо они тебя успели отделать, — без лишних нежностей заявила старушка, — Скорою надо вызвать или полицию? Марк, кряхтя, сел на пол. — Так Вы меня спасли, Валентина Петровна, — сказал он, улыбаясь ей опухшим ртом. Ему вдруг стало очень весело, и он рассмеялся. Старушка чуть хихикнула вместе с ним и сказала: — Ой, сумасшедшая молодежь пошла. Прекрати смеяться, чуть не умер ведь, — она кокетливо махнула рукой и, опираясь о стену, поднялась, — К врачу тебе надо. Марк тоже с трудом поднялся, и, придерживаясь за дверной косяк коридора, прислушался к своему телу. Переломов, кажется, нет. Болит голова. Может, сотрясение? Скорее всего. Зубы на месте, хотя челюсть, как и всю голову опоясывает боль. Он вытер руки о джинсы, на них осталось пару порезов от треснувшего стекла. Вытирая ладони, он нащупал в заднем кармане телефон. Не свой телефон. Он снова улыбнулся, будто не его только что избили до мяса. — Валентина Петровна, а у вас хлорогикседин и пластыри есть? Мне кажется, если вы с бандитами разобрались, то и с парой царапин разберетесь? — Водка есть, — ответила старушка, прищурившись, — Ты сам-то не хулиган? — Ну как Вам сказать, — пожал плечами Марк, — А похож? Валентина Петровна покачала головой. — Меня Марк зовут, — сказал он. — Да я уж поняла, — протянула старушка и аккуратно ступая тапочками меж осколков стекла пошла к лестничной площадке, — Пошли уж, Марк.