Куноичи в маске

Итачи решил отменить своё генджуцу — теперь, по его мнению, ему было незачем мучить девушку. Учиха повернулся и молча пошёл в противоположную сторону. Навязчивые мысли терзали его — нукенину нужно было развеяться. Он оставил Изуми лежать одну под деревом — отступница находилась без сознания. По крайней мере, шиноби так думал. Куноичи на самом деле нашла в себе силы очнуться, но не встать. Слегка приоткрывая глаза, девушка начала осознавать, что произошло. В тот момент ей действительно хотелось поговорить с Итачи — на большее пока она не была способна. Учиха слабым голосом позвала парня, в то же время думая, насколько велико её унижение. Ниндзя-отступник вновь обернулся и увидел всё ещё лежащую на холодной от снега земле Изуми. Нукенин, услышав голос возлюбленной, осознал, насколько ему её жаль. Однако шиноби понимал, что не должен показывать свою слабость, поэтому воздержался от лишних проявлений эмоций. Парень начал корить себя за то, что попытался оставить девушку одну на холоде — он быстрым шагом направился снова к куноичи, чтобы Изуми вдруг не простудилась. Итачи теперь понимал действия Учихи, ведь её желание отомстить клану было обоснованным и логичным. «Может, было бы неплохо позволить ей убить себя», — подумал нукенин, поднимая девушку к себе на руки. Однако всё-таки ему пришлось отказаться от этой идеи, так как именно Саске должен был обрести силу с помощью жажды мести, а после — убить брата… На секунду шиноби задумался, что его миссией было истребление всех членов клана, кроме Саске, поэтому ему бы стоило незамедлительно попрощаться с Изуми, забрав у неё возможность жить. Но прямо сейчас ему было сложнее это сделать. Сложнее, чем тогда, когда он сам убил своих родителей. Сложнее, чем было смотреть на смерть своих близких, которые умирали от рук Тоби или от рук самого Итачи. Но выбора уже не было. Парень вновь положил девушку на холодную землю, а затем достал из кармана особый кунай — кунай, который ему когда-то подарил Саске на день рождения, купив вместе с отцом оружие в магазине. Именно этим кунаем, который был так ему дорог, ниндзя-отступник решил убить Изуми, чтобы кровь возлюбленной навсегда застыла на остром лезвии. И снова потекли слёзы — как тогда, когда Учиха не мог решиться на то, что он должен был сделать; когда он смотрел на своих родителей, которые до последнего верили в своего сына. И их вера продлилась до самой смерти. — Прости меня, Изуми, — тихо прошептал Итачи, дрожащими руками направляя кунай в сторону девушки. — Постой, Итачи! — от безысходности вырвалось у куноичи. Учиха, сама того не осознавая, хотела сделать всё, чтобы спасти себе жизнь, несмотря на то, что она больше всего не хотела так унижаться. — Ты же хочешь, наверное, узнать, каким образом мне удалось убить того мужчину в маске? — Не стоит оттягивать этот момент. Так мне станет ещё больнее. — Больнее?! — закричала куноичи, устрашаясь направленному на неё оружию. — Ты безжалостно убил весь клан, наши семьи, а теперь говоришь, что тебе больно?! Итачи не решился ничего сказать. Сжав кулак, нукенин второй рукой с кунаем приблизился к шее Изуми. — Почему, Итачи… — тихо молвила девушка. — Зачем… ты убил всех? Парень не стал отвечать, а лишь пустил ещё одну горячую слезу. Закрыв глаза, он наконец решился сделать последний шаг. Шиноби сделал осторожное движение рукой с кунаем, а затем махнул ею, пытаясь вонзить лезвие в шею. Однако Итачи не почувствовал плоти, а лишь наткнулся на пустоту. Открыв глаза, нукенин заметил, что куноичи куда-то пропала. Но, к сожалению, нет — она лишь нашла в себе последние силы двинуться назад, чтобы отпрянуть. Учиха обернулся — он увидел еле стоящую на ногах Изуми, которая понимала, что это её последний шанс спастись. — Я не собираюсь умирать, пока ты ещё дышишь! — с ненавистью в голосе прокричала девушка, нахмуривая брови. Она знала, что её положение сейчас хуже, чем когда-либо, поэтому и шанс на победу — ничтожен. Однако теперь куноичи ни за что бы не позволила себе сдаться, надеясь, что удача наконец повернулась бы к ней. Итачи застыл на месте, всё ещё невольно вздрагивая от происходящего. Он прямо сейчас мог бы подойти к ней и с лёгкостью убить, несмотря на серьёзный настрой Изуми, так как та была в ужасном состоянии. Но Учихой снова овладел страх. «Я убил всю свою семью, но не могу сделать то же самое с Изуми…» — Скажи, — требовательно начала отступница, — неужели тебе меня жаль, что на твоих глазах выступили слёзы? У такого, как ты, не может быть сострадания к другим и сочувствия. Тогда почему?! Что у тебя на уме?! — закричала девушка. — Тебе показалось, — соврал Итачи, — ни о каких слёзах и речи идти не может. Ты, наверное, слишком высоко себя ценишь. «О нет… Зачем я это говорю? Такие слова лишь добивают меня…» — Неужели? Тогда сразись со мной! «Зачем, Изуми… Мне так этого не хочется…» Учиха тяжело вздохнул, осознавая, что ему придётся снова пережить страх потери любимого человека. Не стоит и говорить, что попытки сражаться у Изуми были безуспешными. Итачи, в конце концов, вновь загнал девушку в угол, по-прежнему направляя кунай к её горлу. — Теперь… тебе конец. Рука Итачи вздрогнула — она как будто не хотела слушаться. Шиноби на этот раз не мог заставить себя совершить неминуемое, со страхом в глазах направляя их взгляд в пустоту. Внезапно парень почувствовал прикосновение: оно не было тёплым, как когда-то давно. Кончиками пальцев куноичи попытались схватить кунай, с помощью которого вот-вот нанёсся бы роковой удар, постепенно увеличивая охват. Изуми решила воспользоваться колебанием бывшего возлюбленного, в последний раз принимая попытку отчаянного шага. Терять было нечего. Почувствовав боль острого лезвия, Учиха прикусила нижнюю губу и снова принялась упорствовать. Хотя, наверное, нукенин даже особо и не прилагал усилий, чтобы удержать пленницу. Кажется, Итачи в последний момент решил изменить детали своего плана, позволяя девушке доминировать над ним. Словно из ниоткуда на его ум пришел иной способ самопожертвования. Ниндзя как будто позабыл о младшем брате. Скорее, нет, — Итачи переосмыслил происходящее. Когда куноичи наконец удалось выхватить оружие, она вцепилась в кунай, крепко его сжимая. Из глаза невольно покатилась слеза. «Нет, нет, нет! Я ни за что не буду оплакивать его смерть!» — эхом пронеслось в голове у Изуми. Девушка, почувствовав прилив ненависти, вонзила кунай в онемевшее тело шиноби. Она даже не всматривалась, куда был направлен её удар, — эмоции взяли верх. Лишь спустя несколько секунд пришло осознание случившегося. Куноичи распахнула глаза — и со второго снова покатилась слеза. — Наконец-то я отомстила за семью, за клан! — душераздирающим криком возгласила Учиха. — Теперь и я… могу спокойно умереть… Изуми, обессилившись, упала на землю, смотря на кровоточащую рану Итачи. — Рано тебе праздновать победу, — стараясь скрыть печаль, молвил нукенин. — Неужели ты не видишь, что жизненноважные ограны не задеты? На это отступница лишь слегка улыбнулась, всем телом ощущая холодный снег, что небольшим слоем укрыл землю. — Ты — ранен. Конечно, этого будет недостаточно, чтобы ты почувствовал ту же боль, что и мои умершие товарищи. Но, думаю, — куноичи плавно повернула голову, устремляя взор на небо, — они смотрят на меня с небес и гордятся, — Изуми почему-то не переставала улыбаться, словно она познала вкус победы вместо поражения. — Знаешь, — неожиданно обратилась Учиха к нукенину, — всё равно ты долго не протянешь здесь, ведь никто не поможет тебе спастись. И это — главное. Я рада, что ты умрешь от холода и от своей беспомощности — как раз подходящая участь для предателя. Девушка потихоньку начала закрывать глаза, мысленно прощаясь с жизнью — куноичи уже слишком ослабла, чтобы перенести зимний мороз. И снова эта улыбка на лице — Изуми чувствовала себя победительницей. Она была только рада отдать свою жизнь, чтобы унести с собой в иной мир и проклятого истребителя. Мимолётно прокрутились воспоминания из жизни — те, которые умирающая хотела бы забыть, но и те, что приносили ей счастье. А затем — полный мрак. Итачи, не обращая внимания на боль, кинулся к девушке. Но поздно ли уже было? Возможно. Однако парень не стал терять надежды — в последние минуты он осознал, что смерть Изуми — худшее, что могло бы случиться. И пусть это была даже важная миссия, полная необходимость — неважно. Шиноби, смотря на предсмертную улыбку возлюбленной, понял, что он совершил большую ошибку, дотянув всё до последнего момента. Парень снял свой плащ и накинул его на куноичи. Приложив руку на тело Изуми, нукенин сделал вывод, что она уже не дышит. «Я воспользуюсь… той техникой, — раздумывал ниндзя-отступник, — на том монументе Учих было написано, как её применять. Не знаю, получится ли у меня, ведь я её так и не смог до конца освоить…» Прокусив палец до крови, парень приложил его ко лбу девушки и провёл две горизонтальные линии. Затем, сложив три печати, которые ещё никогда не были замечены при использовании в бою, он сконцентрировал чакру в руках и охватил ладонь Изуми. Ярко-зелёный свет распространился по всем участкам тела куноичи, а она сама покрылась слоём какого-то вещества. Постепенно Учиха начал крючиться от боли, чувствуя, как силы его покидают, однако он продолжан сдерживать ладонь девушки. Ему было адски больно, но он сумел выстоять, а после окончания ритуала рядом повалился на землю. Всё прошло успешно — Итачи отдал всю свою чакру и энергию, погибая взамен. Спустя некоторое время Изуми, к её пребольшому удивлению, очнулась. Странно, ведь она точно видела перед собой тьму и пустоту. А затем какие-то невидимые руки потащили её вверх, вверх, вверх… Учиха почувствовала, что у неё есть силы встать. Первым делом девушка решила узнать, что произошло, где она. Вопросов было много — и куноичи сейчас, наверное, нашла бы на них ответы. Оглянувшись вокруг, Изуми поймала взглядом лежещего на земле Итачи. — Значит, меня никто не спас, — отступница была в замешательстве. — Тогда как объяснить… Внезапно она расширила глаза, а затем медленно направила пальцы к кончику лба. Несомненно, там была кровь. Учиха резко вскочила и подбежала к бездыханному телу нукенина. — Неужели… та самая техника из нашего клана… — девушка шокировалась, когда увидела зелёные следы на руках Итачи. Всё указывало именно на то, во что больше всего не могла поверить куноичи. — Но зачем? Да что у него было на уме?!