Катана и тюльпан

Утро выдалось пасмурным, в небе за окном клубились серые облака. Эмили завтракала с отцом, когда он, неспешно намазывая масло на хлеб, произнес: — Мышонок, сегодня мы приглашены на обед к господину де Виту. Думаю, тебя порадует встреча с его супругой Ангеликой. У Эмили тут же пропал аппетит. Меньше всего на свете хотелось видеть эту распутную дрянь. Но этикет есть этикет, и ей придется нанести ответный визит. — Конечно, папа, — выдавила она. — Такое знакомство может оказаться весьма полезным, — продолжил отец, не замечая ее состояния. — Все-таки де Вит — генеральный консул. Подобные связи дорогого стоят. Эмили молча кивнула, подавляя тяжелый вздох. — И еще одна просьба, — отец хлебнул кофе. — Загляни сегодня в библиотеку — нужно переписать начисто переводы Сайто. Сайто... Имя полоснуло по сердцу острым ножом. Эмили ощутила, как щеки заливает румянец, а в груди разгорается пожар противоречивых чувств. Вчерашний вечер, Сайто и Ангелика в библиотеке, их приглушенные голоса... Что между ними произошло? Этот вопрос терзал ее всю ночь напролет, не давая уснуть. — Хорошо, папа, — наконец произнесла она, пытаясь придать своему голосу хоть толику уверенности. — Вот и славно, — кивнул отец. После завтрака Эмили поднялась в свою комнату. Зеркало безжалостно отразило бледное лицо и темные круги под глазами — следы бессонной ночи, наполненной горькими мыслями. Руки дрожали, пока она приводила в порядок прическу. «Папа так доверяет Сайто... — думала она, поправляя непослушный локон. — Не видит ничего дурного в том, что я окажусь с ним наедине… Если бы он только знал…» Собрав остатки мужества, Эмили поднялась. Разгладила складки на платье, натянула перчатки и направилась к двери. В библиотеке витал знакомый запах книг и чернил, но теперь к нему примешивался другой аромат — приторно-сладкий. Эмили передернуло, когда она узнала духи Ангелики, и воспоминания о вчерашнем вечере нахлынули удушливой волной. Сайто сидел за столом, погруженный в бумаги. При ее появлении он обернулся, и их взгляды пересеклись на мгновение, прежде чем Эмили отвела глаза. Сердце билось с такой силой, что его удары отдавались в ушах. Жгучее желание потребовать объяснений, узнать правду об Ангелике, разрывало грудь, но гордость и страх сковывали цепями молчания. Расправив плечи, Эмили двинулась к столу, стараясь держать спину прямо и унять дрожь в ногах. — Доброе утро, — непослушными губами пробормотала она. — Доброе утро, Эмири, — от его акцента, делавшего ее имя таким необычным и мягким, перехватило дыхание. — Я... Папа просил… переписать начисто ваши переводы... — она запнулась, проклиная себя за эту неуверенность в голосе. — Да, конечно. — Его пальцы, изящные даже несмотря на чернильные пятна, извлекли стопку бумаг из-под пресс-папье. Эмили приблизилась, избегая его взгляда, который, казалось, прожигал в ней дыру. И вдруг... Ее словно ударило под дых. У ножки стола что-то чернело — атласный бантик, один из тех, что украшал вчера платье Ангелики. Внутри все сжалось в тугой узел боли и ревности. Эмили быстро присела и, схватив предательскую ленту, стиснула ее в кулаке так сильно, что ногти сквозь перчатку впились в ладонь. Сайто с легким удивлением посмотрел на нее. — Вы что-то обронили? — в его внешне спокойном голосе проскользнула странная нотка. — Нет... ничего, — пролепетала Эмили, торопливо пряча улику в карман. Усевшись напротив, она уставилась в документ, но буквы плясали перед глазами, не давая сосредоточиться. Невысказанные вопросы жгли язык, но она не могла заставить себя произнести их вслух. Наконец, призвав на помощь остатки самообладания, она натянула на лицо небрежную улыбку и спросила: — Как вам вчерашний вечер? — Весьма... познавательно, — ответил он, а затем, словно преодолев внутреннее сопротивление, добавил: — Позвольте уточнить... это была ваша свадьба с господином Мидорувейку? — Свадьба? — Эмили вскинула на него изумленный взгляд. Сайто застыл в ожидании ответа, его темные глаза внимательно изучали ее лицо. — Нет, это была всего лишь помолвка, — сказала она. — Помолвка? — Он нахмурился, и морщинка между бровями, всегда выдающая его затруднение с незнакомым словом, вызвала у нее прилив непрошеной нежности. — Это когда... — она замялась, подбирая слова, — мужчина и женщина собираются пожениться и сообщают об этом своим родственникам и друзьям. — Понятно. Повисла неловкая тишина. Сайто вернулся к бумагам, а Эмили невидящим взглядом уставилась в перевод. Мысли метались в голове растревоженными птицами: «Почему он решил, что это была свадьба? Впрочем, откуда ему знать наши обычаи... Но что стоит за этим вопросом? Простое любопытство или?..» Она рассеянно покручивала на пальце помолвочное кольцо. Мысли о предстоящей свадьбе вызывали тревогу, от которой неприятно покалывало в груди. Правильный ли это выбор? Готова ли она прожить с Эдвардом всю свою жизнь? «Должно быть, эти сомнения знакомы каждой невесте, — решила Эмили, вспомнив истерику своей подруги Аннике после помолвки. Та рыдала три дня подряд, а потом, сияющая, пошла под венец. — Все, хватит об этом думать! Сосредоточься на работе!» Она склонилась над бумагами. Почерк Сайто оказался таким же необычным, как и он сам — строгие, чуть угловатые буквы напоминали иероглифы, начертанные на европейский манер. Вероятно, он еще не совсем освоился с пером и чернилами — кое-где виднелись потеки и небольшие кляксы. Местами попадались и грамматические ошибки, однако, если учесть, какая пропасть разделяет японский и голландский языки, перевод был очень даже неплох. Эмили взяла чистый лист и начала переписывать текст, стараясь не думать о том, как близко сидит Сайто и как отчетливо слышится его дыхание в тишине библиотеки. «ПОСТАНОВЛЕНИЕ Магистрата города Нагасаки 18-й день 6-й луны 1-го года Манъэн О ВВЕДЕНИИ ОГРАНИЧЕНИЙ НА ТОРГОВЛЮ ТОВАРАМИ ИНОЗЕМНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ В соответствии с полномочиями, дарованными правительством сёгуната, и во имя охранения государственной безопасности, ПОСТАНОВЛЯЕМ: 1. Надлежит установить запрет на продажу нижеследующих товаров иностранными торговыми представителями, в портах Великой Японии пребывающими: - всякого рода оружия огнестрельного - припасов воинских - веществ взрывчатых - иных предметов военного назначения (согласно прилагаемому реестру) 2. Право на приобретение вышеозначенных товаров сохраняется токмо за уполномоченными чиновниками сёгуната при предъявлении надлежащих документов. 3. За нарушение сего постановления виновные подвергнуты будут каре нижеследующей: - Безотлагательному изъятию всех товаров, незаконно ввезенных либо приобретенных - Денежному взысканию в размере, установленном торговыми соглашениями, заключенными между Великой Японией и иностранными державами - Изгнанию за пределы порта либо всех владений Великой Японии, буде того потребуют обстоятельства дела - Передаче дела на рассмотрение консулу соответствующей державы для наложения должного взыскания - Опечатыванию торгового дома либо конторы виновного на срок, определяемый магистратом - Воспрещению всем подданным Великой Японии вести какие-либо торговые дела с означенным лицом под страхом наказания О чем и надлежит известить всех торгующих иноземцев через их консулов, дабы впредь неведением не отговаривались...» По мере того как Эмили погружалась в текст, ее беспокойство росло. Каждое слово постановления набатом било в висках. Пальцы, стиснувшие перо, дрожали, оставляя на бумаге чернильные брызги. Если отец и Эдвард пойдут на поводу у Ямаширо... Воображение рисовало ужасные картины. Стража, врывающаяся в факторию, конфискация имущества, позорное изгнание из страны. От этих видений похолодело внутри. Эмили подняла взгляд на Сайто. Он склонился над бумагами, и редкий солнечный луч, пробившийся сквозь тучи, золотил его черные волосы, собранные в неизменный пучок. Его близость странным образом и успокаивала, и заставляла сердце биться быстрей. — Скажите, — решилась она. — Почему господин Ямаширо так настойчиво требует оружие? Ведь последствия могут быть... — она запнулась, — непоправимыми. Сайто оторвался от документов. — Ямаширо-сама заботится о безопасности клана Сацума, — произнес он размеренно, будто взвешивая каждое слово. — В эти неспокойные времена оружие — наша единственная защита. — От кого? — От любого, кто посягнет на наши земли. Он замолчал, явно считая объяснение исчерпывающим. В библиотеке повисла тишина, и мерное тиканье часов, казалось, вторило ударам ее встревоженного сердца. Эмили ощутила, как ее захлестывает волна отчаяния. — Но ведь это противозаконно! — она дрожащим пальцем показала на документ. — Вы же сами переводили указ. Ваше правительство запрещает продавать оружие кому бы то ни было, кроме них самих. — Сожалею. — Сайто вздохнул. — Но если бы у нас была иная возможность достать оружие, мне бы не пришлось... — Похищать меня? — слова вырвались прежде, чем Эмили успела их удержать. Их взгляды встретились, и на мгновение его маска невозмутимости дала трещину. Он молча кивнул и опустил глаза к бумагам, словно пытаясь укрыться за ними от ее обвиняющего взгляда. Но Эмили не собиралась отступать. Не сейчас, когда на кону стоит будущее ее семьи. Собрав всю свою решимость, она заговорила: — Послушайте, условия вашего господина.... Они невыполнимы. Оружие стоит гораздо дороже, чем он предложил. — Голос срывался, слова спотыкались друг о друга, спеша слететь с губ. — Компания понесет убытки. Чтобы их возместить, отцу придется продать все, что у нас есть. Сайто на миг прикрыл глаза, словно сказанное причиняло ему боль. — Господин Фанройе уже говорил мне это вчера, — тихо произнес он. — Мне жаль, но мы не можем предложить больше. — Но тогда... может, уменьшить объем поставки? — Это не в моей власти. — Но вы могли бы поговорить с Ямаширо-сама! Прошу вас! Сайто не отвечал, и в тишине было слышно, как за окнами вздыхает прибой. Эмили застыла в напряжении, ощущая каждый удар своего сердца. — Я… постараюсь, — наконец выдавил он. *** Закончив переписывать документы, Эмили вернулась к себе, собираться к де Витам. Погода была под стать ее настроению. Над городом нависли свинцовые тучи, а промозглый ветер заставил накинуть на плечи шерстяную шаль. Особняк де Витов находился в квартале Оура, в четверти часа ходьбы от Дэдзимы. Отец предложил пройтись пешком. У ворот он предъявил документы, и стражник пропустил их с равнодушной учтивостью, бросив на Эмили безучастный взгляд. По мосту они перешли через канал, где застоявшаяся вода воняла гниющими водорослями. Порт встретил их солеными брызгами и пронзительными криками чаек. Ветер трепал волосы Эмили, вздымая на море мелкую рябь. В заливе, окруженном зелеными холмами, щетинились мачтами суда — от джонок с тростниковыми парусами до величественных западных кораблей. Набережная кипела жизнью. Носильщики сновали туда-сюда, согнувшись под тяжестью корзин и тюков. Матросы перекликались на десятке языков, загружая товары в плоскодонные лодки. Стражники в лакированных шлемах невозмутимо расхаживали вокруг. Шум прибоя смешивался с гулом толпы и мерным скрипом снастей. Миновав шумную гавань, они подошли к очередным воротам. Двое самураев преградили им путь. Один из них, с рябым лицом, принял у отца документы. Эмили поежилась под его пристальным взглядом — он изучал бумаги так, словно надеялся найти в них признаки подделки. — Почему здесь повсюду эти стены и ворота? — спросила она у отца, когда они наконец оказались по другую сторону заставы. — Японцы стремятся все держать под контролем, — вздохнул тот. — Страну-то они, хоть со скрипом, и открыли, но свободу нам давать не спешат... Хотя, по сравнению с прежними временами, это все же небо и земля. — Раньше было еще хуже? — Не то слово, мышонок. Взгляни на Дэдзиму — крошечный островок, а нам приходилось месяцами безвылазно там сидеть. Чтобы просто выйти в город развлечься, требовалось разрешение магистрата. — И часто отказывали? — Нет, но к тебе приставляли человек двадцать соглядатаев, и всю эту ораву полагалось кормить и поить за свой счет. — Он фыркнул. — И конечно же, каждый из них считал своим долгом заказать самые изысканные блюда и самое дорогое саке. Представив эту нелепую процессию, Эмили невольно улыбнулась. — Должно быть, с такой свитой прогулка выходила не слишком приятной. — И чертовски разорительной! — кивнул отец. — Впрочем, что мы о грустном? Взгляни-ка сюда! Он остановился, указывая на двухэтажный дом, выкрашенный в светло-розовый цвет. Добротные каменные стены, высокие окна с частым переплетом, печная труба — здание разительно отличалось от японских домиков из дерева и бумаги. Особняк был обнесен наспех сколоченным забором, а вокруг громоздились кучи строительного мусора. — Это наша будущая резиденция, — с гордостью сказал отец. — Все почти готово, осталось лишь завезти мебель и разбить сад. Когда вы с Эдвардом поженитесь, заживем здесь одной дружной семьей. Эмили посмотрела на дом. В тусклом свете пасмурного дня розовые стены казались болезненно-бледными, а пустые окна походили на темные провалы глаз. Что-то в этом здании, таком европейском, таком чужеродном здесь, напоминало ее саму — такую же неприкаянную, застрявшую между двух миров. — Ну как тебе? — поинтересовался отец. — Неплохо, — выдавила она, окидывая взглядом окрестности. Полоса земли, протянувшаяся вдоль мутного ручья, выглядела неприглядно. Застроенные участки чередовались с пустырями. На большинстве домов громоздились бамбуковые леса, по которым, словно муравьи, сновали рабочие. Пыльную дорогу покрывали рытвины и колеи, вдоль нее тянулись деревянные мостки — единственное спасение от грязи в дождливую погоду. — Понимаю, сейчас все кажется не слишком презентабельным, — усмехнулся отец, заметив ее скептический взгляд. — Но поверь, мышонок, через пару лет ты это место не узнаешь. Магистрат разрешил иностранцам покупать тут землю, и участки разлетаются как горячие пирожки. Когда квартал застроят, цены взлетят до небес. Они двинулись дальше. Эмили приподнимала юбки, спасая их от вездесущей желтоватой пыли. Отец увлеченно описывал квартал, его голос звенел воодушевлением, когда он указывал то на одно, то на другое строение, называя имена их владельцев — вчерашних гостей. — Томас Гловер выбрал себе участок вон там, — он указал на пологий холм, где виднелся фундамент будущего особняка. — Мечтает любоваться бухтой из окон. Весьма амбициозный молодой человек. Думаю, далеко пойдет. Эмили рассеянно кивала, едва вникая в его слова. Все ее мысли крутились вокруг вчерашнего вечера, а черная атласная ленточка в кармане юбки жгла бедро через ткань словно раскаленный уголек. Неужели Сайто и Ангелика?.. Вопрос не давал покоя, хотя, казалось бы, какое ей дело? У нее ведь нет, да и не может быть никаких надежд относительно Сайто. Это же просто смешно! «Даже моя японская кровь не делает нас ближе, — сказала она себе, кутаясь в трепещущую на ветру шаль. — Мы из разных миров. Да и папа бы никогда не позволил...». — Вот мы и пришли, — голос отца вырвал ее из раздумий. Они остановились у кованых ворот искусной работы. За ними возвышался особняк — близнец их будущего дома, столь же неуместный здесь, как оперный театр посреди бамбуковой рощи. Двор еще не обрел законченный вид, и четверо садовников в соломенных шляпах трудились над цветником. Привратник — молодой азиат с примесью европейской крови, почтительно встретил Эмили и отца и проводил в фойе. Вскоре появились хозяева. Господин де Вит оказался грузным мужчиной средних лет с одутловатым лицом. Он тяжело опирался на трость, и было заметно, что каждое движение дается ему с трудом. Рядом с ним, словно экзотическая бабочка, порхала Ангелика. — Добро пожаловать! — консул протянул руку отцу. — Рад встрече, Ваше Превосходительство, — ответил тот, осторожно пожимая его ладонь. — Как ваше здоровье? Мы были весьма огорчены, узнав вчера о вашем недомогании. — Ах, эта проклятая подагра! — де Вит досадливо поджал губы. — Все еще дает о себе знать, но я не мог позволить себе пропустить еще один день. К тому же очень хотелось познакомиться с вашей очаровательной дочерью. — Он с видимым усилием повернулся к Эмили. — Позвольте представиться: генеральный консул Нидерландов, Ян Карел де Вит. — Очень приятно, меня зовут Эмили! — Она присела в реверансе. Консул, прихрамывая, шагнул вперед и поднес ее руку к губам. Эмили с трудом подавила желание поморщиться от запаха кисловатого пота и лекарств. — Несказанно рад знакомству, дорогая Эмили. Примите мои искренние извинения за отсутствие на вашем званом ужине. Этот внезапный приступ... — он скривился, перенося вес с одной ноги на другую. — Нам вас очень не хватало, Ваше Превосходительство, — вмешался отец. — Впрочем, ваша очаровательная супруга приложила все усилия, чтобы скрасить ваше отсутствие. «О да, она определенно не теряла времени даром», — мелькнуло у Эмили в голове, когда Ангелика устремилась к ней с распростертыми объятиями, источая волны приторных духов. Пришлось расцеловаться с ней в обе щеки, и Эмили едва сдержала гримасу, когда знакомый аромат — тот самый из библиотеки — коснулся ее ноздрей. «Может, вернуть ей ленточку с платья? Посмотрим, как она станет юлить!» — Я так счастлива обрести в вашем лице новую подругу здесь, на чужбине, — прощебетала Ангелика. От этой медоточивой фальши к горлу подступила тошнота. Но годы светского воспитания не прошли даром — Эмили надела привычную маску любезности. — Это большая честь для меня, госпожа де Вит. — Ах, зовите меня просто Ангеликой! — игриво воскликнула та. — Как вам будет угодно. — Дорогая, я безмерно рад, что ты нашла себе новую подругу, — консул одобрительно кивнул жене. — Что ж, прошу всех к столу. Все еще ошеломленная тем, что ее так запросто записали в подруги к женщине, с которой она предпочла бы никогда не встречаться, Эмили проследовала в обеденный зал. Комната дышала европейским великолепием. Высокие французские окна, от пола до потолка, заливали помещение светом, играющим на серебряных подсвечниках и хрустале. На стенах в золоченых рамах висели пейзажи голландских городов. В массивном буфете красного дерева красовался мейсенский фарфор. Слуги в белоснежных перчатках отодвинули стулья, и все уселись за стол. Подали закуски и аперитив. Ангелика сидела напротив, и пока мужчины обменивались банальностями о погоде, Эмили исподтишка разглядывала ее. Платье густого синего цвета превосходно оттеняло белокурые локоны, но дневной свет оказался безжалостным к ее красоте. Там, где вчера в мягком мерцании свечей царила загадочная прелесть, сегодня проступали следы прожитых лет. Под глазами залегли темные круги, у крыльев носа наметились тонкие морщинки, а кожа, вчера казавшаяся фарфоровой, сегодня напоминала лепесток увядающей розы. Это открытие породило в душе Эмили странное чувство — смесь жалости и какого-то мстительного удовлетворения. Ангелика вдруг предстала перед ней не роковой красавицей, сводящей с ума мужчин, а обычной женщиной, отчаянно цепляющейся за ускользающую молодость. Женщиной, которая, возможно, тоже хранит в душе свои тайны и печали, свои несбывшиеся мечты. Беседа за столом плавно перетекла от погоды к политике. Обычно Эмили пропускала подобные разговоры мимо ушей, но упоминание о наступлении англичан и французов на Пекин заставило ее насторожиться. Она невольно вспомнила мрачные предчувствия Сайто. Если даже могущественный Китай не устоял перед натиском «белых варваров», то какая судьба ждет Японию? На миг позабыв о приличиях, она подалась вперед и спросила: — Ваше Превосходительство, как вы полагаете, следует ли японцам опасаться вторжения западных держав? Де Вит одарил ее снисходительной улыбкой. — Не забивайте свою хорошенькую головку такими скучными материями, дорогая Эмили. Внутри все вскипело от злости. Эмили ненавидела эту привычку мужчин отмахиваться от женских вопросов, мол «знай свое место!» Но светские условности требовали своего: она мило улыбнулась и захлопала ресницами, как подобает благовоспитанной барышне. Настаивать на ответе означало бы прослыть чудачкой или синим чулком. — Моя дочь порой излишне любопытна, — вмешался отец с интонацией, которая говорила «простите ее женские причуды». — Но все же, Ваше Превосходительство, как вы считаете — найдутся ли среди западных держав желающие наложить лапу на Японию? — Несомненно, — консул важно кивнул. — По сути, в этой части света Япония осталась последним независимым клочком земли. — И кто же урвет этот лакомый кусок? На кого бы вы поставили? Эмили захлестнула волна горечи. Они обсуждали судьбу целой страны так небрежно, словно речь шла о партии в карты. Страны, где она родилась, земли ее матери. Страны, которую Сайто и такие как он готовы защищать ценой собственной жизни. — Хм... — де Вит сделал глоток вермута, смакуя его с видом знатока. — Американцы приоткрыли эту устрицу, но жемчужина, полагаю, достанется другим. — Отчего же? — Америке сейчас не до того. Выборы на носу, и, если победит Линкольн... — он сделал многозначительную паузу. — Боюсь, им придется решать свои внутренние проблемы. — Вы о возможном отделении южных штатов? — Они более чем серьезны в своих намерениях. — Консул отпил вина. — Кстати, если вы еще не забили свои склады хлопком, самое время сделать это сейчас. Он помолчал, давая собеседнику оценить полезный совет, и продолжил: — Что до прочих... Русские могут оттяпать северные острова... А вот за остальное рано или поздно схватятся англичане и французы. Впрочем, это случится после того, как они закончат делить более жирный пирог. — Китай? — Именно так. Хотя... — де Вит задумчиво покрутил бокал. — Япония все же не настолько богата ресурсами, чтобы тратить силы на ее завоевание. Если японцы проявят благоразумие, возможно, все ограничится неравноправными договорами. — До сих пор их правительство вело себя достаточно... гибко, — заметил отец, промокая губы салфеткой. — Увы, не все здесь разделяют эту мудрость, — в голосе консула прорезались жесткие нотки. — Вы слышали об инциденте у ворот Сакурада? — Боюсь, что нет, — нахмурился отец. — Тайро́... премьер-министр, по-нашему, поплатился жизнью за то, что подписал договоры с американцами. Его убили сторонники так называемого Сонно Дзёи. — Да-да, теперь припоминаю... Господин Зибольд об этом говорил... Как вы сказали? Сонно Дзёи? — «Почитать императора, изгнать варваров…» — де Вит скривился в желчной усмешке, и его щеки собрались складками как у бульдога. — То есть нас с вами. Эмили почувствовала, как холодеет внутри. Этот лозунг в последнее время она слышала слишком часто. — И что особенно тревожит, — консул, понизив голос, подался вперед, — за этими фанатиками стоят влиятельные силы. Ходят слухи, что они готовят свержение сёгуна. Дескать, он запятнал себя, впустив чужаков на их «священную землю». Отец побледнел, и Эмили поняла — он думает о том же, о чем и она: об оружии, которое так настойчиво требует Ямаширо. — Так что, следует быть готовыми к любому повороту событий, — закончил де Вит и залпом допил вино. Эмили, опустив глаза к бокалу, делала вид, что завороженно следит за игрой света в гранях хрусталя. Но каждое слово падало в ее сознание, как камень в пруд, рождая круги догадок и предположений. Сонно Дзёи... Что если Ямаширо нужно оружие не для защиты от внешних врагов, а для того, чтобы свергнуть сёгунат?.. Ангелика с отсутствующим видом смотрела в окно. На ее точеном профиле застыло выражение скуки — похоже, судьбы империй занимали ее куда меньше, чем последние веяния парижской моды. Это не укрылось от отца, и он извиняющимся тоном произнес: — Благодарю за столь познавательную беседу, Ваше Превосходительство, но, боюсь, мы утомили наших дам. Может быть, перейдем к более приятным темам? — Совершенно согласен, — кивнул де Вит. — Прошу прощения, милые дамы. Обещаю исправиться. Ангелика послала мужу воздушный поцелуй — жест, показавшийся неуместно фривольным после столь серьезного разговора. Но консул расплылся в довольной улыбке и величественно взмахнул рукой, веля подавать основное блюдо. Тушеный барашек благоухал розмарином и чесноком. Густой ароматный соус стекал по нежному мясу, но Эмили едва замечала вкус. Беседа за столом проплывала мимо ее сознания. Все мысли кружились вокруг двух роковых слов — Сонно Дзёи. Пьяницы, что пытались вломиться на постоялый двор... Разбойники по дороге из Маруямы… Их ненависть пугала, но была откровенной. С такими врагами все просто — знаешь, чего ожидать. Но Ямаширо и Сайто... При мысли о них все переворачивалось внутри. Их истинные намерения таились под слоями учтивости и недомолвок, словно отравленный клинок в шелковом рукаве. «Сайто защитил нас от бандитов в переулке, но не стал их убивать, — думала она, разглядывая на просвет рубиновые переливы бордо. – Почему? Пощадил единомышленников? Или просто проявил милосердие?» Бокал дрогнул в руке. Если Сайто действительно замешан в заговоре против сёгуната... Эмили представила последствия и ощутила, как внутри снежным комом нарастает страх... Под конец обеда, когда подали суфле, цукаты и чай, Ангелика одарила Эмили очаровательной, но насквозь фальшивой улыбкой: — Милочка, не составите ли мне завтра компанию на прогулке? Помнится, я обещала познакомить вас со своим портным. Эмили удивленно приподняла брови. За весь обед они едва обменялись парой фраз, и вдруг такое дружеское предложение? «С каких это пор мы стали подругами? — мелькнуло в ее голове. — А, впрочем... почему бы и нет? Мне не помешает развеяться, иначе эти тревоги сведут меня с ума». Она встретилась глазами с отцом, и тот одобрительно кивнул. В памяти всплыли его недавние слова: «Держи своих врагов при себе». Быть может, удастся что-то выведать о вчерашних событиях в библиотеке... — С удовольствием, госпожа... — Эмили запнулась и спешно исправилась, — Ангелика. — Чудесно! Тогда завтра, скажем, в два часа у дэдзимского моста? — Она повернулась к супругу, и ее локоны игриво качнулись. — Дорогой, ты же не против? — Разумеется, нет. — Де Вит улыбнулся снисходительно, как улыбаются проказам любимой кошки. — Сам Господь не властен запретить женщине пойти к портному. Куда уж мне? — Спасибо, дорогой! — Ангелика послала мужу очередной воздушный поцелуй, и Эмили вдруг задумалась: действительно ли эта женщина так поверхностна, как хочет казаться, или это лишь маска? Они распрощались со всей положенной церемонностью — обмен любезностями, приглашение заходить почаще, комплименты хозяйке. Но стоило им с отцом выйти за ворота особняка, как Эмили почувствовала себя измотанной и опустошенной — будто актриса, отыгравшая долгий спектакль.