Катана и тюльпан

В поселении уже вовсю кипела жизнь. Женщины чистили и разделывали рыбу, старики чинили сети, по улице носилась детвора. Завидев Сайто, все поспешно кланялись, оставляя свои дела. Пусть широкая шляпа и скрывала его лицо, два меча, торчащие из-под темной накидки, выдавали его истинный статус. А еще Эмили заметила, что Сайто был единственным, кто носил широкие штаны. Остальные мужчины щеголяли в узких панталонах до колен, а то и вовсе сверкали голыми ляжками. Видимо, привилегией самураев являются не только мечи, но и штаны. Последние хижины остались позади, и дорога зазмеилась по крутому берегу вдоль обрыва. Слева искрилось море, справа, подобно ступеням гигантской лестницы, взбирались на холмы желто-зеленые рисовые поля. На водной глади темнели рыбацкие лодки, но «Морского льва» среди них Эмили не нашла. По глубокому, безмятежному небу лениво плыли редкие облака. Единственным, что омрачало идиллию, был отчетливый душок человеческих испражнений. Эмили потянула носом, пытаясь определить источник вони, и даже взглянула на подошвы своих сандалий, но те были чисты. К счастью с моря подул ветерок, принося с собой запахи соли и водорослей, и зловоние развеялось. Навстречу попадались прохожие, большей частью — простые селяне. В темной одежде и конических соломенных шляпах, они тащили коромысла с корзинами и тюками. Почтительно поклонившись Сайто, они продолжали свой путь. Сзади вдруг послышался частый топот ног. Эмили едва успела отскочить в сторону, как мимо промчался молодой мужчина, чье мускулистое тело блестело от пота. Его единственной одеждой была набедренная повязка. На плече он держал бамбуковый шест, на конце которого покачивался небольшой ящик. Человек двигался с такой скоростью, что напоминал летящую стрелу. Он ни на секунду не замедлялся, даже когда протискивался между путниками, не глядя по сторонам. — Куда это он так спешит? — удивилась Эмили вслух. — Это хикяку — гонец, — ответил Сайто. — Они доставляют между городами важные письма и документы. «Разве верхом не было бы быстрее?» — подумала Эмили. И тут она осознала, что за все утро им не встретилось ни одного всадника, ни единой повозки. Лишь изредка попадались тощие, низкорослые клячи, которых вели под уздцы, навьючив всяким добром. — Вас удивляют лошади? — спросил Сайто, заметив, как она провожает взглядом очередное животное. — В Голландии их не держат? — Как раз наоборот. — Эмили покачала головой, вспоминая широкие улицы Амстердама, заполненные стуком копыт и скрипом колес. — У нас на дороге скорее встретишь всадника или карету, чем пешехода. Поэтому мне непривычно видеть, что все эти люди идут пешком. — Простолюдинам не дозволено ездить верхом, — отрезал Сайто. — Колесные повозки тоже запрещены. — Но почему? — Чтобы сохранить дорогу в хорошем состоянии. Эмили вспомнила, как они с отцом ехали в Роттердам по раскисшему тракту. Глубокие лужи, рытвины от колес... Дорога, по которой она шла сейчас, была ровной и чистой. Запрет на повозки определенно приносил свои плоды, но все же... — Разве не для того и существуют дороги, чтобы по ним ездить? — спросила она. Сайто бросил на нее взгляд, каким взрослый смотрит на ребенка, не понимающего простейших истин. — Если каждый начнет ездить, как ему вздумается, то не останется ни дороги, ни порядка. — А причем здесь порядок? — удивилась она. — Каждый должен знать свое место. Следовать своему пути. Если крестьянам позволить ездить верхом и свободно проходить через заставы, то они побегут в города. Некому станет сажать рис, и начнется голод. Эмили взглянула на рисовые террасы, где на желтеющих полях словно муравьи на хлебной корке темнели фигурки селян. Неужели они обречены всю жизнь копаться в земле, и никак не могут изменить свою судьбу? Она вспомнила как отец рассказывал о ее прадеде, сыне плотника и прачки из Амстердама. Однажды он решил, что достоин лучшей доли, и сбежал из дома, чтобы стать юнгой на судне Ост-Индской компании. Его старания не прошли даром: на Цейлоне он дослужился до старшего интенданта и сумел сколотить небольшой капитал. Именно благодаря тому дерзкому решению она теперь жила в достатке, и перед ней открывались двери, о которых многие могут только мечтать. А что, если бы прадед смирился со своей долей? Кем бы сейчас были его потомки? Возможно, с утра до ночи горбатились бы на мануфактурах и ютились в трущобах без проблеска надежды на лучшую жизнь. Эмили шла, погруженная в свои мысли, когда из придорожных зарослей выскочили двое мальчишек с корзинами за спиной. Тощие и чумазые, в одних набедренных повязках, они наперегонки ринулись к кучке свежего навоза и принялись драться за нее как за ценный трофей. Схватка за столь сомнительное сокровище оказалась недолгой. Более рослый мальчишка отпихнул мелкого, зачерпнул навоз деревянным совком, вывалил в свою корзину и скрылся в кустах. Его тощий противник бросился следом, видимо, надеясь отобрать добычу. — Что они делают? — Эмили проводила их недоуменным взглядом. — Собирают удобрения для полей, — ответил Сайто. — Крестьяне используют все, что помогает увеличить урожай. — Так вот почему дорога такая чистая, — догадалась Эмили, вспоминая улицы родного Амстердама, где даже в лучших кварталах приходилось смотреть, куда ставишь ногу, чтобы не вляпаться в лошадиный навоз. И тут она вспомнила зловоние, которое преследовало ее в начале пути. Краска бросилась ей в лицо, когда она осознала его вероятное происхождение. Похоже, на удобрения идет не только навоз, но и человеческие какашки. Эта мысль вызвала у нее двоякое чувство: с одной стороны, брезгливость, но с другой — уважение к рачительности и смекалке японцев, извлекающих пользу даже из таких низменных вещей. Дорога, петляющая вдоль крутого берега, казалась бесконечной. Солнце припекало, но к счастью деревья, растущие по обочинам, давали приятную тень. Сайто шел впереди, Эмили, разглядывая окрестности, шагала следом, а замыкал шествие носильщик, за все это время не проронивший ни слова. Внезапно за спиной раздались какие-то крики. Сайто застыл, прислушиваясь, затем обернулся и мягко, но настойчиво подтолкнул Эмили к краю дороги. — Встаньте на колени и поклонитесь, — попросил он. — Что? — Пожалуйста, сделайте, как я говорю. Эмили в замешательстве оглянулась. Все путники, словно по безмолвной команде, спешно отступали к обочине. Они снимали шляпы и опускались на колени, будто невидимая волна пригибала их вниз. Чувствуя себя актрисой, не выучившей важную роль, Эмили неуклюже повторила их движения. Носильщик распластался на земле, прижавшись к ней лбом, а Сайто опустился на одно колено, склонил голову и коснулся земли кончиками пальцев. Крики приближались, и Эмили разобрала: — Разойдитесь! Склоните головы! Всем разойтись! Вскоре мимо прошествовала группа людей. Эмили отважилась украдкой взглянуть на нее. Впереди шел глашатай, требующий уступить дорогу. Следом четверо несли на плечах богато украшенную кабину, прикрепленную к длинным шестам. Эмили заметила, как кто-то лениво обмахивается веером в ее окне. По бокам шагали самураи, ножны их мечей поблескивали на солнце. Замыкали шествие трое носильщиков, сгибающиеся под тяжестью багажа. Процессия медленно растворилась в мареве дорожной пыли. Люди один за другим начали подниматься с колен. Сайто кивнул Эмили – можно встать. — Кто это был? — поинтересовалась она. — Не знаю, — ответил он, отряхивая штанину от дорожной пыли. — Но почему мы должны были кланяться? Сайто посмотрел на нее как на несмышленыша, не понимающего простейших вещей. — Потому что в норимонах ездят только самые важные чиновники, — терпеливо пояснил он. — Все обязаны проявлять к ним почтительность. Иначе это может стоить жизни. Эмили закусила губу. Какая жестокость! Убивать людей только за то, что они не поклонились какому-то чинуше? Уму непостижимо! Когда в Амстердаме по улице проезжала карета с королевскими гербами, то горожане лишь останавливались и снимали шляпы, а не падали на колени в грязь. Но, похоже, для Сайто подобные церемонии были в порядке вещей. Он кланялся, ему кланялись — он существовал во всем этом как рыба в воде. Наверное, ему и в голову не приходило, что где-то может быть иначе. Он невозмутимо шагал впереди, явно не подозревая, какое негодование бурлит у Эмили в душе. Как он может так спокойно принимать этот мир, где человеческая жизнь стоит меньше, чем правильно исполненный поклон? Тропа вилась вдоль обрыва. С моря доносился шум прибоя, с другой стороны зеленой стеной возвышался лес. Эмили устала. Полуденное солнце нещадно пекло. Она обмахивалась веером, но спина и подмышки все равно взмокли от пота. Наконец они вышли на мыс. Впереди сверкающей рябью играло море, а на горизонте в легкой дымке виднелись соседние острова. У берега покачивалась на волнах большая плоскодонная лодка. Кроме гребцов, в ней сидело несколько путешественников. Еще двое пытались затащить на нее лошадь, которая всхрапывала и мотала головой, разбрасывая пену с удил. Тюки на ее спине при каждом движении опасно кренились. Сайто подошел к лодочнику и что-то спросил. Тот покачал головой. — Свободных мест нет, — сообщил Сайто, вернувшись к Эмили и носильщику. — Придется ждать следующую лодку. Эмили взглянула на море, щурясь от слепящей воды. Вдали темнело несколько суденышек. — Это долго? — спросила она, чувствуя, как пот щекочет спину под кимоно. — Не очень. А пока почему бы нам не перекусить? — Сайто указал на небольшую закусочную под открытым небом, стоящую на берегу. — С удовольствием. Они устроились на скамейке под навесом из тростника, а носильщик уселся на камень в тени раскидистой сосны. Сайто купил для всех рисовые клецки на палочке, жареного угря в карамельной глазури и холодный чай. Эмили с любопытством надкусила клецку — теплый, мягкий рис, смешанный с пряностями, таял во рту. Жареный угорь в золотистой корочке оказался еще вкусней. — Эмири, я бы хотел побольше узнать о вашей стране, — произнес Сайто, отхлебнув чай. — Вы расскажете мне о ней? — Да, конечно, — улыбнулась она. За разговором время шло незаметно. Эмили рассказывала о Голландии в меру своих познаний, а Сайто внимательно слушал, то и дело прикрывая глаза, словно пытаясь нарисовать в воображении далекую страну каналов и ветряных мельниц. — …помимо короля Голландией правят Генеральные Штаты. — Эмили старалась говорить как можно понятнее. — Это совет, который принимает важные решения. Он состоит из представителей, которых выбирает народ. — Народ? — Сайто нахмурил брови. — Кого вы подразумеваете под этим словом? — Голосовать могут мужчины, которые платят налоги. Сумма... — Эмили подняла глаза к небу, припоминая, — …не слишком велика. — Мужчины, которые платят налоги? Даже торговцы? И крестьяне? — Разумеется. — Эмили пожала плечами. — Они могут не только выбирать, но и быть избранными. — Быть избранными? — Сайто подался вперед так резко, что едва не расплескал чай. — Вы хотите сказать, что они могут войти в Совет? — Если другие избиратели их поддержат —да. Сайто умолк, устремив взгляд на море. Когда он снова заговорил, его голос звучал тише, словно он рассуждал сам с собой: — Крестьянин… в Совете? — Он с сомнением покачал головой. — Но откуда простолюдину знать, как управлять государством? А если он окажется недостойным этой чести? Лжецом или дураком... — Если он окажется плохим политиком, то на следующий срок выберут нового. — А старого казнят? — оживился Сайто. Эмили не смогла сдержать улыбки. – Нет. Разве что отправят в тюрьму или сошлют в колонии, если уличат в серьезном воровстве. Но люди, по крайней мере, могут сменить своих представителей, если те не оправдывают надежд. Так мы находим самых достойных — тех, кто действительно печется о благе страны. Сайто задумчиво провел пальцем по краю чашки. — Все это звучит довольно странно, — наконец пробормотал он. — Однако... — его взгляд скользнул к горизонту, — …голландцы бороздят океаны на своих кораблях, пока мы, японцы, сидим как лягушки в колодце, не видя звезд. Возможно, в ваших словах все же есть здравый смысл. Эмили удивленно моргнула. Она не ожидала, что ее скудные познания о политике вызовут столь глубокий отклик. — А как в Японии? — прожевав последнюю клецку, спросила она. — Кто управляет страной? — Попробую объяснить. — Сайто помедлил, собираясь с мыслями. — Начнем с самого верха. В Японии есть тэнно́, его дворец расположен в городе Кё. — Тэнно — это ваш король? — На нашем языке тэнно означает «небесный владыка». А по-голландски его, кажется, называют «император». Он ведет свой род от богини солнца А́матэрасу. Эмили сдержала улыбку. Японский император не первый и не последний монарх, приписывающий себе божественное происхождение. Вон, египетские фараоны тоже этим грешили. — Значит, Японией правит император? — уточнила она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало скепсиса. — Нет, — Сайто глубоко вздохнул, и в этом вздохе почудилась затаенная горечь. — Реальной политической власти у него нет. — А чем же он тогда занимается? — Он — посредник между богами и людьми. Его ритуалы поддерживают гармонию в стране. Он составляет календарь и помогает солнцу совершать по небу свой путь. «Какой-то языческий бред», — подумала Эмили, но не стала возражать. Сейчас не время для теологических споров. — А кто же тогда правит страной? — спросила она. — Сёгун. — В голосе Сайто появился едва уловимый холод. — Это военный правитель, которому император... — он замялся, подбирая подходящее слово, — ...доверил дела государства. Двор сёгуна называется ба́куфу. Их столица — город Э́до. Эмили нахмурилась. Получается в Японии два правителя и две столицы? Как они уживаются между собой? — Вся Япония поделена на княжества — ханы, — продолжал Сайто. — Ими управляют даймё. Сёгун дал им власть над землями в обмен на верную службу. Эмили попыталась уложить услышанное в привычные рамки. Сёгун — это что-то вроде короля. Даймё похожи на герцогов и графов, а тэнно... наверное, его можно сравнить с римским папой. — Значит, каждый даймё… — начала она, осторожно подбирая слова, — подчиняется сёгуну и при этом управляет своими землями как хочет? Сайто слегка улыбнулся ее догадливости, но улыбка не коснулась его глаз. — В общих чертах — да. У каждого княжества свои законы и обычаи, но… — его голос стал тише и жестче, — преданность сёгуну превыше всего. Бакуфу строго следит за тем, чтобы ни один хан не стал слишком... самостоятельным. Пальцы его руки, лежащей на столе, сжались в кулак. Какое-то время Сайто молчал, задумчиво глядя вдаль, затем продолжил: — Этот остров принадлежит к княжеству Сацума, которым правит род Сима́дзу. Мой господин, Ямаширо Нобуясу-сама, служит советником даймё. Сайто произнес это имя с таким почтением, чуть ли не вытянувшись по струнке, словно Ямаширо-сама сейчас собственной персоной стоял перед ним. И почему-то встречаться с этим загадочным господином Эмили хотелось все меньше. Отставив пустую чашку, Сайто взглянул на морскую гладь: — Лодка плывет. Нам пора. Вскоре они взошли на борт плоскодонки. Гребцы взялись за весла, и лодка отчалила. Море дышало спокойствием, лишь на его поверхности играла легкая рябь. В безоблачном небе носились чайки, их пронзительные крики смешивались с размеренным плеском воды. Эмили вдыхала соленый воздух, наслаждаясь бризом, ласкающим разгоряченное лицо. Сайто сидел напротив, сосредоточенно глядя на горизонт. Свою шляпу он держал на коленях, и Эмили заметила, как его волосы мягко переливаются на солнце. Лодка плыла вперед, вздымаясь и проваливаясь при каждом взмахе весел. Из воды постепенно вырастали очертания островов – зеленые холмы, похожие на спины спящих драконов. Путешествие длилось около часа, и когда нос лодки заскрипел по прибрежной гальке, Эмили испытала легкое сожаление от того, что столь приятный отрезок пути подходит к концу. Выбравшись на берег, они отправились дальше. Сразу за каменистым пляжем начинался бамбуковый лес. Стройные, сизые, будто в патине стволы частоколом вздымались по сторонам. Неожиданно Сайто свернул с дороги на тропинку, едва заметную в поросли молодого бамбука. Эмили, слегка удивленная, ускорила шаг и догнала его. В глазах зарябило от солнечных бликов, пробивающихся сквозь зеленый полог. — Почему мы свернули с пути? — спросила Эмили, настороженно озираясь по сторонам. — Обходим пограничную заставу между Сацумой и Хиго, — отозвался Сайто, не замедляя шаг. — Разве нельзя пройти напрямую? — Для этого нужна подорожная грамота, а у вас нет. Эмили нахмурилась. — А где ее можно получить? — В местной управе. Но... одинокая женщина-иностранка, путешествующая без мужа или отца… Чиновники будут в замешательстве. Они станут бесконечно совещаться с начальством, искать похожие случаи в архивах... Это растянется на недели. Обойти заставу куда быстрей. — Понимаю… Спасибо, — пробормотала Эмили. Она мысленно возблагодарила небеса за то, что Сайто согласился ей помочь. В одиночку, не зная, всех этих тонкостей, она бы ни за что не добралась до Нагасаки. Тропа петляла среди бамбуковых зарослей. Под ногами шелестели сухие листья, вокруг было тихо, лишь иногда раздавался легкий шорох ветра над головой. Эмили шла, бездумно любуясь окрестностями, но вдруг Сайто застыл на месте, прислушиваясь. — Кс-со! — сквозь зубы прошипел он. — Что-то случилось? — всполошилась Эмили, и тут заметила, как между стволами промелькнула тень. Сайто взялся за рукоятку катаны. — Отойдите назад! — тихо приказал он.