Маленькие люди

      «Что он сказал?» «Что он сделал?» «Ты в порядке?» В последние дни эти вопросы преследовали меня повсеместно. Сначала тогда, когда Ким Тэхён провожал меня до дома. А потом мне стали приходить сообщения такого же содержания. Но постепенно смс-атака стихла, а не далее, как позавчера она прекратилась совсем. Я думала, что если сделаю над собой усилие и перетерплю её, станет легче. Но, как ни странно, с наступлением затишья стало ещё тяжелее. Предпоследнее его сообщение было коротким. «Прости». А последнее — самым многообещающим и красноречивым. «Я буду ждать». — Морковное пирожное, сэндвич, большой горячий шоколад и один средний капучино с мятным сиропом, — перечислила я. — Итого, с вас шесть тысяч двести вон.       Мужчина оплатил заказ картой. Рядом с ним стояла маленькая девочка в розовых очках с плюшевым динозавром в руках. Неудивительно. Такие огромные чаны горячего шоколада всегда заказывали именно подобные покупательницы. Я передала заказ бариста, а сама направилась к витринам, чтобы достать заказанную выпечку и разложить на тарелки. Покупатели забрали поднос и отправились за стол — ожидать там свои напитки.       Иногда, в определённые моменты жизни ты вдруг начинаешь чётко и ясно видеть свою реальность со стороны. Как будто покидаешь тело и наблюдаешь за самим собой. Ты смотришь на этого человека, скучающего, невзрачного и страдающего невообразимой чепухой, и думаешь: «Что ты творишь?» Но в то же время ты остаёшься заперт: в этой черепушке, в этом помещении, в этом неведении. Со стороны ты видишь, как уже начинаешь покрываться мхом, как медленно консервируешься в банке будней, но продолжаешь в том же духе, притворяясь, будто так и надо.       Из-за грозы в сочетании с будним днём денёк в кафе выдался спокойным. Весь день снаружи, за витринами кофейни была тьма-тьмущая. Вздувшиеся чёрные тучи бурлили низко над городом, то и дело хлеща молниями: «бам!» — здесь, «бам!» — там. И улицы утонули в оглушительном топоте дождя. Зато в кафе было тихо. Хотя эта улочка и кипела жизнью обычно. — Не понимаю, — сказал Бан Суян, который сегодня работал со мной, — как можно пить хоть что-либо с мятным сиропом. Ну, положи себе зубную пасту вместо сахара — эффект будет тот же.       Я оглянулась на него. И отвернулась обратно. Скукотища — на стены хотелось лезть. Мне вдруг вспомнилось, как я отбрасывала диски с незнакомыми исполнителями в бардачке, пока Тэхён сидел за рулём. Когда это было, дней пять назад? Как будто прошла целая вечность. И это что, было в этом самом городе? Я оглядела зал, его чёрные стены, столы в виде шахматных досок. «Не хочется здесь». — Что-то ты совсем мёртвая сегодня, — цокнул Суян, — так и будешь молчать, как рыба?       «Надо бы что-то сказать». Бывает, тело словно наливается свинцом — даже языком ворочать тяжело. — Всё нормально, — вяло выдала я через усилие.       Он всё-таки пытался меня приободрить. Даже уступил мне кассу, потому что мне нравилось работать с чем-то новеньким. Хотя в часы пик он меня и на пушечный выстрел бы к ней не подпустил — всё равно это мило. — Чего ты врёшь? — из-за его пышных усов всегда создавалось ощущение, что он бубнит. — Из-за чего всё? С учёбой плохо? Или всё мальчик твой?       Я почувствовала, что зря рассказала ему. Зря я вообще перенаправила Ким Тэхёна в кафе. Было бы неплохо, если бы я могла стереть его из памяти своих коллег. Теперь же, после того как сюда однажды заявился, Ким Тэхён был у всех на языках, перескакивал из уха в ухо, как попрыгунчик. Хорошо ещё, что они не знали его имени. А дядя и татуировщик молчали — спасибо им за это. «Я на тебя обижусь, малышка Рю, — сказал Ким Намджун, — если ты будешь со мной так поступать». Он сказал это на днях, когда заходил во время перерыва буквально на минуту и застал меня шныряющей между столами. На улицах тогда было тепло и светло — теперь по ним и не скажешь. Я пообещала что-то неразборчивое, наплела какой-то тарабарщины, лишь бы что-то ответить. Я же прекрасно знала, что ему от меня нужно. Выспросить, разузнать, разведать — убедиться в своей правоте. А мне нельзя было говорить ему обо всём, ни за что и никогда нельзя. Он не должен был узнать об этой своей победе.       «Надо ответить на сообщения».       Мысль возникла буквально из ниоткуда, из этой самой треклятой пустоты, которая словно накатила на мир в виде цунами и только тебя одного оставила в живых. До того простая, уверенная и чёткая мысль — что стало удивительно, почему я так отбрыкивалась от неё всё это время. Ким Тэхён заслуживал хотя бы того, чтобы честно всё это обсудить. «Но он врал». А кто сказал бы правду на его месте? — Можно я уйду, а? — спросила я вдруг Бан Суяна.       У него глаза полезли на лоб. — Сдурела? С какого это перепугу? — он взболтал сливки в термосе и распылил их на готовый горячий шоколад в стаканчике. — А работать кто будет? — Так ты же. — Один? — возмутился Суян. — Что с тобой такое? Нет, нельзя уходить. Совсем оборзела, я посмотрю. — Пожалуйста, — взмолилась я, — я так сдохну. Официантов ты отпустил! — Так у них работы и нет. На, возьми, — он вручил мне стаканы, — иди отнеси гостям.       Я подошла, взяла стаканы и взглянула на него жалобными глазами. — А после этого отпустишь? — Ишь, как оживилась, — пробубнил он. — Меня твой дядька прибьёт за такие поблажки. — Не убьёт, — пообещала я, — я ему прямо из стафф-рума сообщение напишу.       Сам дядя сегодня работал из дома. На данный момент в кафе среди сотрудников находились лишь я, Бан Суян и Одноглазый Ота. Кухня не работала. — Бессовестная ты, — фыркнул старший бариста, отворачиваясь, — иди-иди. — Я бы тебя обняла, не будь у меня стаканы в руках! — воскликнула я, бодро разворачиваясь, чтобы отнести напитки.       А он мне вслед: — Кыш отсюда.       Пятью минутами позднее я, уже переодетая, выскакивала из кафе. В холле я притормозила и засмотрелась на стеклянную дверь тату-салона. На ней висела вывеска «ЗАКРЫТО». И это неудивительно, потому что Ким Намджун обычно закрывался в восемь, а теперь уже было начало десятого. Но он никогда раньше не уходил, не попрощавшись со мной. Чаще всего Намджун и вовсе торчал со мной в кафе до самого закрытия. Он ставил стулья на столы ножками кверху и вытаскивал эти тяжеленные резиновые ковры из-за стойки кассы, чтобы я могла помыть под ними пол. «Он вообще не человек, а золотце, и к тому же был во всём прав». Мне было стыдно перед ним. Но в моей жизни рано или поздно должны были появиться такие сферы, в которых ему не будет места. Главный минус людей, которые всегда правы, заключается в том, что ты не хочешь их видеть, когда тебе приспичило совершить ошибку. А такое со всеми случается время от времени. Когда вышла из здания в пустую блестящую ночь, одетая в прозрачный дождевик с капюшоном, я встала под навесом, разблокировала телефон и открыла диалог, который за последние дни успел намозолить глаза.       Рю [9:22]: Всё ещё ждёшь?       От волнения я тут же закрыла переписку. Открыла плейлист, включила первую попавшуюся песню, бросила телефон в карман длинного шерстяного кардигана под дождевиком и выскользнула прямо под тарабанивший по асфальту ливень. Пока я шла, телефон вибрировал целых несколько раз, ненадолго заглушая музыку в больших серых наушниках. Сердце колотилось. На полпути, где-то в пустом и тёмном проулке, освещённом лишь оранжевым фонарным бликом, я вдруг замерла и зажмурила глаза. Мир закружился — всё стягивалось в одну точку. Там, где… чего же я всё-таки хотела? Ведь чего-то хотела же — оттого и было на душе так неспокойно.       Я запрыгнула на ближайшее крошечное крылечко и достала телефон из кардигана. «Я хочу увидеть тебя ещё раз». Уведомлений было четыре. «Я хочу поговорить с тобой ещё раз». Я открыла переписку. «Всё закончилось слишком резко».       Тэхён [9:25]: Да, жду.       Тэхён [9:26]: Но не уверен, к лучшему ли это.       Тэхён [9:30]: Правда, это мне не мешает.       Тэхён [9:37]: Может, увидимся?       Это то, что мне и было нужно. Я извинилась за свою молчаливость и объяснила её нуждой подумать. Он спросил, о чём именно, и я задумалась, как много Пак Чимин рассказал ему. Тэхён активно подозревал приятеля в чём-то уже тогда, когда я пулей вылетела из Скворечника, и он бросился меня провожать. Но я так и не узнала, о чём они в итоге говорили и говорили ли вообще. Настало время выяснить это, как и многое другое. Нужно было задать ему несколько вопросов. Мне повезло, потому что он, кажется, тоже жаждал поговорить. Он засыпал меня лавиной вопросов, пока провожал до дома в тот день — я не ответила ни на один. Тогда на полпути к моему дому ему пришлось остановиться, а мне — пойти дальше.       «Сейчас». Таким был его ответ, когда я спросила о дате встречи. Я прикрыла глаза, глубоко дыша, чтобы унять сердцебиение. Всё было подозрительно просто. Не только сейчас, а с самого начала. «Нет». Нельзя было забывать, кто он такой. Нельзя было забывать, для чего именно я хотела увидеться. Для объяснений — твердили лживые мысли. Для возможности его оправдать — шептал рассудок. Но этот шёпот растворился где-то в гуле собственного сердцебиения и в жужжании спутавшихся мыслей, и в этом оглушительно громком дожде.       Я бродила по детской площадке неподалёку от дома, и капли громко бились о мой дождевик. «Интересно, что ты делаешь для жизни?» Опасения заявились с сильным опозданием. Навернув с десяток кругов по площадке, я остановилась и задумалась. Он мог торговать наркотиками или похищать людей, или убивать людей, или продавать их в рабство. Ким Тэхён, серьёзно?       Я же ещё в тот день, после первого урока танцев поняла, что инструмент для вскрытия замков в его руках был чертовски плохим знаком. Почему я забыла об этом теперь? Не успела я достать телефон и теперь уж совсем по-идиотски попросить его не заявляться, как дорогу рядом с площадкой осветил блеск фар. Я обернулась и узнала голубой Хёндай. Фары погасли. Спустя ещё минуту силуэт вышел из машины. Он стал глядеть по сторонам и замер, когда заметил меня. Он направился в мою сторону. Сердце колотилось. — Привет, — он глядел на меня виноватыми глазами из-под капюшона своей дождевой куртки. — Привет, — сказала я. — Ты в порядке?       Похищать людей, убивать людей, продавать людей. — Прекрати задавать этот вопрос.       Он какое-то время молчал, как всегда. — Тогда просто ответь, и он сам собой исчезнет. — За ним у тебя появятся новые. — Они и сейчас есть. Почему не в порядке? Что случилось? — он отстранился, побегал глазами по округе в нетерпении. Стиснул челюсти. — Что он сделал?       Я не стала отвечать. Тэхён добавил: — Если он тебя хоть пальцем тронул… — Проблема не совсем в нём, — перебила я.       Он уставился на меня. — Пока ты не скажешь, я не узнаю. — Почему это тебе так важно? — я старалась посильнее укутаться в свои одежды. — Мы не так уж долго общаемся.       Иногда слова бегут вперёд мыслей. Отвратная привычка — молоть языком неведомо что. — Ну, я не… — он замялся, поглядел в землю, облизнул губы. — Я не знаю, просто… хочу быть другом. Чтобы ты была другом. Обычным, а не… а не по работе.       «По работе, говоришь». — Вот как, — хмыкнула я. — Это самый честный ответ, который я только мог дать. Теперь скажи ты, что Чимин натворил? — Он ничего тебе не говорил?       Тэхён поднял кисть правой руки тыльной стороной ладони кверху, и я обнаружила её перебинтованной. — Нет, — сказал он, — мы даже немного подрались… — заметив ужас в моих глазах, он добавил, — нет, это ерунда. Чимин чуть что, сразу лезет в драку. Башку у него срывает — будь здоров. Так что подобное часто случается. Но особо сильно он не расходится, и серьёзных последствий никогда не было. — Это ужасно, — отрезала я.       У меня этот Чимин вызывал несварение. Я пару раз думала подойти к дяде и посоветоваться, но угрозы бандита всякий раз мешали мне. — Ему досталось сильнее, — твёрдо проговорил Тэхён, — за всё, что бы он там тебе ни сделал.       «Зато он сказал мне правду, — подумала я, — за это его следует только благодарить». — Ты говорил, тот человек, которого ты охраняешь — очень богат?       Наконец по его взгляду стало понятно, что эта фраза перекрыла все его мысли о Пак Чимине. «Ошеломление. Обдумывание. Понимание». — Ну да, — ответил он, — а что? — А чем он занимается?       Он глупо поморгал. — Он владелец пары клубов и ещё ресторанчиков… — Если ты соврёшь мне сейчас, я больше никогда с тобой не заговорю, — резко приблизившись, перебила я. — Так чем, говоришь, он владеет?       Было что-то сладкое в наблюдении за тем, как понимание возникает в его глазах. Он был очень красив в этот момент. На этот раз молчание затянулось надолго. — Я могу и не говорить? — спросил он. — Ты, похоже, и так знаешь? — Пак Чимин сделал мне одолжение. — Нет, — фыркнул Тэхён, отворачиваясь, — он навсегда отвратил тебя от меня. Проклятье, Чон Чонгук каждую неделю… А я — всего только разок в жизни! И, к тому же, ничего тебе не говорил… — О чём ты? — Почему ты позвала меня? — он круто развернулся в мою сторону. — Если ты и так всё знаешь.       Дождь всё ещё лил, разве что немного сбавил громкость. «Я и сама не знаю, почему». Это было очевидной ошибкой, которую я совершила сгоряча. Мне просто было одиноко, скучно и тоскливо — и я чувствовала, что нахожусь в неправильном месте и занимаюсь неправильными вещами. Мне хотелось избавиться от этого чувства. Мне хотелось сделать что-то, что заставило бы меня чувствовать себя настоящей. «И я не знаю, почему, но это как-то связано с тобой». Я взглянула на него исподлобья, раздумывая, как он проводил эти дни. Он говорил, что никогда не грустит, только злится время от времени. Его костяшки были разбиты — это доказывало его слова. «Хорошо так, должно быть, живётся». Ты можешь просто разбить парочку ваз или кружек, или чужих носов — и дело с концом. — Мне хотелось услышать твою версию, — пролепетала я. — Вдруг он сказал неправду? — Лол, — выдохнул Тэхён, — ты и сама не веришь в то, что сейчас говоришь.       Я кивнула. — Я хочу услышать ответы на некоторые вопросы, — я засмотрелась на фонарь, в свете которого особенно хорошо были видны маленькие дождевые стрелы, — и хочу услышать их именно от тебя. Теперь, когда тебе больше нечего скрывать, ты мог бы рассказать о себе чуть больше.       Теперь он выглядел запутавшимся. — Ты меня не прогоняешь? — Похоже, что нет.       Тут Тэхён заулыбался, как безумный. — Правда? — Я могу передумать. Пока не решила. Всё это страшно.       Он с важностью кивнул. — Как скажешь. — А тебе можно рассказывать мне об этом? — недоверчиво спросила я. — Это же ваши тайны.       Он снова улыбнулся. — Лол… не такие уж это и тайны. Куда бы мы ни заявлялись в компании Дэнни или его приближённых людей, все вокруг сразу узнают, кто мы такие. Слухи о человеке бегут впереди него самого. К тому же, ты не представляешь большой опасности. — «Пак Чимин с тобой не согласится». — Даже если я расскажу тебе всё на свете.       Я сощурилась. — Я могу и в полицию чуть что пойти. — И тебя отправят домой, потому что у них на нас ничегошеньки нет. Что ты хочешь узнать?       «Всё». Мы вышли с площадки и побрели по улице, пока не нашли крылечко под навесом и не уселись на ступеньках. Знаете, я хорошо помню этот вид на глухую стену жёлтого здания напротив. Хёндай остался стоять неподалёку. И было это странное ощущение, будто в мире больше никого не осталось. Обманчивое, конечно, но вполне реальное. Только ты, Ким Тэхён и дождик. — В основном, я наказываю и выбиваю долги из должников, — говорил Тэхён, — Дэнни называет таких, как я, коллекторами. Но на самом деле бывает, что сваливаются на голову и другие мелкие задания. Я пока очень мелкая сошка, и ребята из Скворечника тоже. Мы подручные Дэнни — у него таких десятки, но не многие из них добились высокого положения. Его часто называют Дэнни Многоруким, потому что на него много кто работает, и он каждого зовёт «своей запасной рукой». Правда, некоторым из таких «рук» порой достаётся действительно грязная работёнка. У нас есть несколько подразделений — всё это придумал Дэнни и управляет этим сам же. Гениальный человек. Организация прилично разрослась, но он всё равно каждого знает в лицо. Ему и приходится знать — у него ведь годами проблемы с полицией. Те служащие, которым было заплачено вчера, сегодня сменяются новыми, и договариваться приходится заново — такое далеко не со всеми срабатывает. Поэтому, если ты не заслужил доверие, тебе мало что расскажут. Но я собираюсь пробиться выше, прежде чем обрести самостоятельность. Чимин среди нас самый продвинутый, Дэнни многому его научил. Поговаривают, у него на Чимина большие планы. Сам Чимин не говорит толком об этих «планах», но и не отрицает в последнее время, что они и правда варят что-то вместе.       «Дэнни это не понравится», — вспомнилось мне. Но я тогда не понимала, о чём говорил Пак Чимин. Это было в тот день, когда они шептались обо мне. — Мы не распространяем наркотики, хотя это и очень лёгкий способ наживы. Вокруг полно химиков, рвущихся готовить для тебя, и спрос всегда огромен. Поэтому предателей-наркоторговцев частенько приходится наказывать. Они нарушают кодекс… и, к тому же, наживаются не в угоду организации. У нас есть имидж, Дэнни о нём очень печётся. — Что это за «наказания» такие? — спросила я. — Как вы их «наказываете»? — О, это, — он слабо улыбнулся, — Дэнни чёртов извращенец. Он любит наказывать с пристрастием. Иные просто убивают за предательство. А он сначала хорошенько пугает, учит уму разуму, а уж потом расправляется. — И всё это делаешь ты? — я поморщилась.       Тэхён заметил это и отвёл глаза. — Мы с Чонгуком занимаемся ерундой. Насильно взимаем долг со всяких мелких должников, колотим их, портим их имущество, изредка приходится шантажировать всякими способами, а в крайних случаях преследовать, похищать и отдавать боссу. Ещё находятся такие среди нас, кто подворовывает у Дэнни или тайком зарабатывает на стороне запрещёнными способами. С подобных мы тоже взимаем и тоже наказываем, но в этот раз наказание, конечно, жёстче. Если простые должники, которые не из наших, в конечном итоге не попадают к Дэнни, стоит им заплатить — то предателей мы всегда тащим к нему для финального наказания. Иногда работа ерунда, а иногда приходится заморочиться. Следить за названным человеком, чтобы узнать, где он прячет деньги, с кем ошивается и чем занимается в свободное время. Конечно, Дэнни никогда не сообщит тебе, что он тебя в чём-то подозревает. Он может позвать тебя выпить или поиграть в карты, а ты даже не будешь догадываться, что за тобой следят свои же люди. Некоторые обвиняют его в паранойе, но при мне он ещё ни разу не ошибся. Все люди из нашей же организации, которых он нам поручал наказать, действительно проворачивали что-то на стороне. С должниками всё проще — те порой долго не подозревают, кто их наказывает и за что. Это даёт возможность разгуляться, попугать какое-то время. Дэнни любит пугать людей. Его все знают. С ним считаются.       У меня от таких рассказов голова шла кругом. — Что ещё за должники? Он даёт деньги в долг? — Ну-у-у… Он иногда предоставляет… товары и услуги. У него для этого выделены специальные бюро. Но не все хорошо платят за помощь, а у него удивительно развита память на должников. Разбуди его посреди ночи, он даже тогда расскажет тебе: сколько, кто и за что ему должен. — Какого рода товары? — спросила я. — И какого рода услуги? — В основном, он торгует пушками, чаще всего за границей, но и у нас случается, — вполголоса произнёс Тэхён. — У него есть и медики. И об этом знают многие даже за пределами наших кругов. К нему постоянно обращаются за помощью.       «Прямо у меня под носом, — я была ошеломлена, — в этом самом городе, на этих самых улицах». — А сутенёрство? Или продажа людей? Подобным вы тоже занимаетесь? — я немало читала о подобных ужасах в интернете.       Тэхён покачал головой. — Нет, конечно, — он в очередной раз вздохнул, — как-то я лично слышал его рассуждения об этом. «Я предпочитаю, чтобы мой товар был молчаливым, послушным и не жаловался, что с ним плохо обращаются», — так он сказал. Хотя проститутки всегда были в спросе, если верить словам Чимина. — Здесь? В Сеуле? — Лол, — усмехнулся он, — особенно в Сеуле. Но это не наша сфера. Хотя сутенёры любят ходить вооружёнными. В этом плане мы сотрудничаем. — Значит, этот твой Дэнни в самом деле бизнесмен, — прошептала я и поникла, стараясь обработать тонну информации.       Осознать реальность происходящего. Прийти в себя. — Можно сказать и так, — тихо добавил Тэхён после долгой паузы. — Но это ещё не всё. Он любит зарабатывать и по-другому. Я невольно сдвинула брови к переносице. — Как?       Он задержал на мне долгий взгляд. И ответил: — Грабежами. — То есть, ты грабил людей? — Лол, — улыбнулся он, — если бы. Я даже не знаю о том, как проходят ограбления, не говоря уж о том, чтобы принимать в них участие. Говорю же, я мелкая сошка. Но не пугайся так, Дэнни не грабит маленьких и честных бизнесменов — вроде твоего дяди. Он тянет руки только туда, где водятся огромные деньги, к аэропортам, к примеру. А где водятся огромные деньги, редко водятся хорошие ребята. Дэнни неплохой парень, он просто зарабатывает на жизнь так, как умеет. У каждого свои таланты — и у него свой. — Не понимаю, как можно так восхищаться жестоким садистом. — Без жестокости он никогда не поднялся бы до нынешнего уровня, — серьёзно сказал Тэхён, — она необходима в этом мире. У нас есть строгая иерархия внутри организации, у нас есть строгая репутация за её пределами — как, по-твоему, подобного можно достичь, если все кому ни попадя будут воровать и предавать безнаказанно? — Что ты вообще забыл в этом мире, Тэхён? — не унялась я. — Ты хороший, а этот твой мир — плохое место. — Мне нравится этот мир, — мечтательно произнёс он, — в нём я могу вести себя, как мне нравится, выглядеть, как мне нравится и жить, как мне нравится. — И всё? Всё это — ради красивой жизни?       Он задрал голову и наблюдал за каплями, струящимися по полупрозрачному навесу. — А зачем ещё нужна жизнь, если не для того, чтобы проживать её красиво? На тот момент я не нашлась, что возразить. — Почему тогда тебе нравлюсь я? Я живу совсем в другом мире.       Он хмыкнул и помолчал, думая над ответом. — Во-первых, конечно... потому что ты девушка, — тут была ещё одна очень долгая пауза. — А во-вторых, потому что в моём мире приходится постоянно держать ухо востро. Общаясь с тобой, я чувствую себя восемнадцатилетним. Беспечным, не задумывающимся о словах, обычным. В этом твой мир выигрывает. — А как же Чимин и Чонгук? Им ты тоже не доверяешь? — Конечно, — грустно подтвердил Тэхён. — Мы работаем вместе, а это неизбежно меняет форму общения. Чонгук слишком легкомысленный, и это однажды может сыграть свою роль. Я верю ему, но не могу на него полагаться. А вот Чимин — надёжный и серьёзный малый. Но в последнее время он отдалился от нас. Слишком много времени проводит с Дэнни и психует направо-налево безо всякого повода. Раньше он себя так не вёл. Получается, между нами тремя всегда есть организация.       Мы умолкли на какое-то время. — Чимин сказал, что я представляю опасность, — сказала я, — почему он так думает? — Чёрт его разберёт, — фыркнул Тэхён, — у Чонгука каждую неделю новая девушка, и перед многими он открыто хвастается тем, кто он такой и чем занимается. Но Чимин никогда не делал ему замечаний, да и зачем? Всё это болтовня да и только.       Столько всего выяснилось. А я, как полная дура, смутилась слова «девушка». — Чонгук своих девушек… — я чуть не произнесла слово «тоже», но это значило бы, что я и себя подразумеваю под «девушкой», — приводил в Скворечник? — Нет, но… — тут Тэхён умолк. — Но что? — осмелилась спросить я, когда продолжения не последовало.       Он помолчал и вдруг щёлкнул пальцами. — Думаю, я начинаю догадываться. Чимин понял, что ты для меня что-то значишь. А это будет отвлекать меня… от дел. Мы договорились всего лишь найти подходящую девушку для бала, а я вместо этого нашёл друга. Наверное, да, в этом плане я повёл себя, как настоящий Чон Чонгук. — Получается, всё против нашего с тобой общения, да?       Он взглянул на меня с изумлением. И, помолчав перед этим вечность, уверенно ответил: — Нет, если только ты намерена его продолжать. — А как же опасность? Опасность для меня, опасность от меня — куда ни глянь, она повсюду. — Это ерундовая цена. Что может случиться? — Ты готов её заплатить? — Если ты готова.       Я озадачено хмыкнула. Сказать по правде, на тот момент это и правда казалось ерундой. Мы же ничего такого не делали — просто общались друг с другом. Его работа меня не касалась. Я всё ещё не протрезвела от всех тех рассказов, которые он вывалил на мою голову — может, поэтому и чувствовала себя такой донельзя спокойной. А может, мне просто хотелось прикинуться каменной леди, которой всё по барабану. Такое со мной тоже, к сожалению, бывает. Поэтому я пожала губами я сказала: — Думаю, я готова пустить всё на самотёк и посмотреть, что из этого всего выйдет.