Трофей для хулиганки

Оля -Егор, я больше не могу! — шепчет Оля.— Ты что, не понимаешь, что это,фарс! Какого вообще черта здесь делают твои родители? — Было глупо предполагать, что их не пригласят.— Егор пожимает плечами. — Я сейчас выйду и все скажу им!-резко отвечает Оля. Решительно засовываю бывшему жениху в руки графин с компотом и выхожу из дома во двор. — Ну вы представляете какой мезальянс.-слышит Оля голос своей несостоявшейся свекрови, пока подходит к беседке.— Громова чуть удар не хватил, когда дочь на ужин с этим студентом экономического пришла. — Роман Игнатич, конечно, ко мне сразу обратился. Проверь, говорит, что за фрукт такой.— вторит супруге Николай Борисович. — Ну я этого доходягу-женишка по базе своей шлёпнул. А там в карте медицинской диагнозов,с таким количеством не дышат и не живут. Ну я, конечно, копию Громову подарил. Ведь если правда больной, то какие внуки от него получатся! — Давай за внуков! — разливает по стопкам коньяк Юрий Сергеевич. — Чтобы поскорее Оля моя,подарила нам. — Добро! — отец Егора поднимает стопку. Мужчины чокаются и выпивают. — Ну так и что дальше то? — Людмила Борисовна с интересом кивает, машинально поглаживая морду Полкана на своих коленях. — Да ничего! — Марина Петровна накладывает грибной салат себе в тарелку.— Дурочке своей Громов показал карточку жениха с болячками и замуж выходить запретил. А та в слёзы. На принцип пошла, сбежала жить к студенту своему, а через несколько дней справки принесла, что мол, здоров он. — Тут мы его под белы рученьки. — ухмыляется старший Булаткин.— И на подводную лодку служить. — Бедная девочка! — произвольно вылетает из Олиного рта. — Он разве не понимает, что дочери жизнь сломал! — Ну почему сломал, Ольга. —Юрий Сергеевич разводит руками.— Сходит паренёк в армию, Родине послужить, мужчиной станет. Все лучше, чем бумажки перебирать. А дождётся его принцесса, в чем я сильно сомневаюсь, может и Громов на союз иначе посмотрит. — Действительно,Оленька.-Людмила Борисовна всплескивает руками. — Не всем же так в жизни везёт найти друг друга, как вам с Егором… — Мам… Я хотела вам всем сказать… — решительно прерывает Оля и сгорая от стыда, открывает рот и набирает побольше воздуха, чтобы выдать о своём моральном падении всем и сразу, но неожиданно Егор обнимает за талию сзади. — Что такое? — Людмила Борисовна отзывается с беспокойством. Четыре пары взрослых глаз смотрят выжидающе, а у меня во рту вдруг резко становится сухо, и язык прирастает к небу. Ладонь Егора жжет кожу. На меня нападают паралич и амнезия, я не помню ни одного слова. — Ты беременна,Оля?-разводит руками Марина Петровна. — Н-нет! — Оля отрицательно мотает головой и чувствует себя провинившейся школьницей, когда готова врать и скрывать до последнего, лишь бы не понести наказание. А оно будет! Я с ужасом осознаю, что никто мое решение просто так не примет… — Оля хотела сказать. — Егор ощутимо стискивает талию Оли.— Что мы решили не развозить приглашения на свадьбу самостоятельно. У Оли — сессия, у меня — работа. Наймём курьера. — О… — переглядываются мамы, а отцы моментально теряют интерес к дальнейшему диалогу. — Ну это, конечно, не очень правильно.— с сомнением склоняет голову Людмила Борисовна. — Но не критично… Правда,Марин? — Я думаю, что Александру Викторовичу с Альбиной можно вручить послезавтра лично, прямо на дне рождения. А остальным послать вместе с конфетами, например. — отзывается Марина Петровна. — Прекрасная мысль! — оживляется Людмила Борисовна. А я чувствую, как меня начинает накрывать новой волной протеста и злости за свою трусость. Сбрасываю с себя руку Егора и отхожу от него на несколько шагов. — Пойдём, дочь. — Людмила Борисовна кивает.— Поможешь мне с горячим и сразу подпишешь приглашение. Их из студии прислали ещё вчера, а ты до сих пор не посмотрела. Странные нынче невесты, правда,Марин? Мы бы в молодости за эти цветные бумажки душу продали. — Это потому что у них все есть.— отмахивается Марина Петровна.— И вся жизнь впереди. А мы последний раз замуж выходим. Передо мной на стол ложится чёрная ручка, персиковая карточка со стандартным текстом приглашения и листок бумаги. — Ты сначала на листочке вспомни каллиграфию.— у Людмилы Борисовны включается тот самый назидательный тон, от которого моментально начинают трястись руки Оли, а слёзы капают в тетрадь большими каплями, размазывая уже написаное.— Росчерк у ручки очень похож на перьевой, поэтому, пиши аккуратнее. Меня взрывает. Детская обида уставшей, всегда послушной девочки придаёт недостающих сил, и изо рта вылетают самые сложные слова. — Свадьбы не будет, мама… — говорит Оля напряженно, балансируя на грани крика, и жирно замулевываю имя «Ольга» на приглашении.— Я больше не люблю Егора. И он об этом знает… — Доченька! — Людмила Борисовна прижимает прихватку к груди.— Да ты чего? Ты что такое творишь, Ольга?Это же позор! — Мама! — Оля вспыхивает и с досадой бьет ладошками по столешнице. — Ну в чем позор? Позор не выходить замуж за нелюбимого мужчину? Не врать, не притворяться… Пожалуйста, хоть раз в жизни, пойми меня! — Столько лет дружили, а за месяц до свадьбы раздружили? — Людмила Борисовна прищуривается.— Да я не хочу даже ничего слышать о твоей блажи!Поверь, гораздо приятнее всю жизнь прожить за спиной порядочного, надежного мужчины и ценить его. Быть благодарной за здоровье и будущее своих детей! Чем жарко любить несколько лет, а потом впахивать до ночи, сдав малыша, который едва умеет держать ложку, в детский сад! — Почему ты думаешь, что люди не могут быть счастливы в браке по любви?-повышает тон Оля. — Потому что, рано или поздно она заканчивается! — давит Людмила Борисовна и повышает голос. — И тогда пара начинает оценивать и любить друг друга за поступки, а не за собственную фантазию! Кушать, дорогая моя, хочется всем! И в переполненном метро не кататься с детьми, и лечить их сопли без очередей, и на занятия дополнительные ходить! Так что же мешает сразу выбрать партнёра головой? — Мне кажется, что ты пытаешься подменить понятие искреннего чувства, на удовольствие от материального благополучия… Так я сама могу заработать!-начинает кричать Оля. — Кем? — Людмила Борисовна нервно плюхает протвинь с запечённый курицей на плиту. — Врачом? Возясь в чужой боли, крови, проблемах и не видя сутками ничего кроме рентгеновских снимков и гипса? — Хватит! — Оля подлетает с места.— Можешь сказать что угодно всем! А с меня довольно! Я больше никогда не расскажу стих на табуретке и не сыграю Шопена на заказ, не выйду замуж, а ещё не рожу вам внуков ближайшие несколько лет, пока не закончу ординатуру! И если причин для радости за меня у вас больше нет, то я еще и не ваша гордость! Вылетаю с кухни и иду к выходу из дома. — Ольга! — несётся в след от Людмилы Борисовны. — А ну немедленно вернись! Но мои глаза уже застилают слёзы, а пальцы выбивают по экрану сообщение Лене. Оля: «Ты где? Можно мне, пожалуйста, приехать?» Ответ приходит почти сразу. Лена: «Я в клубе. Очень тебя жду» Следующей смской прилетает адрес, а я вызываю такси к началу улицы, и сбегаю из родительского дома через заднюю дверь.