Я тебя не отдам

      Последние два часа показались Юре вечностью.       Время, кажется, издевалось над парнем и не стремилось отпускать от определённого момента. Стоило Льву упомянуть о тесте на беременность, в комнате на одного бледного человека стало больше.       Переглянувшись с Маргаритой, которая и сама была не в восторге от фразы, сказанной её отцом, парень прокашлялся. Достав мобильный, он открыл журнал исходящих вызовов. Взгляд сразу зацепился за последний исходящий звонок.       Ксения.       Он звонил ей по поводу потребности в медикаментах, что нужно было как можно скорее оплатить его заявку. Пальцы предательски хотели набрать её номер. Услышав её голос, он бы мгновенно успокоился, смог бы трезво смотреть на ситуацию.       Хотя, кого он обманывал?       Один её голос был способен свести его с ума. Один её голос был способен отвлечь его от всего. Один её голос мог заставить испариться все лишние мысли.       С трудом переборов желание набрать именно её, он нашёл номер Стеллы и, дождавшись ответа, дал указания подняться в номер к Маргарите с тестом на беременность. Женщина не заставила себя долго ждать и уже через несколько минут робко постучала в дверь номера.       — Вот, Ритузик, сделаешь тест и если окажется, что ты беременна, то мы этого Зуёнка…       — Пап, с чего ты взял, что это Зуёнок? Думаешь, у меня мужчин после него не было?       Маргарита искоса взглянула на Юрия Сергеевича, который всем своим видом старался показать полную незаинтересованность в данном разговоре. Лев Глебович тяжело вздохнул и бросил на дочь взгляд полный отчаяния и непонимания. Стелла Анатольевна предпочла встать поближе к выходу, чтобы в случае форс-мажора, видимо, ретироваться первой. И лишь один человек в комнате смотрел на Юру с чувством презрения.       Юля.       Естественно, подруга знала о его ошибке, он однажды услышал как Юля, зажав плечом телефон, убеждала человека на другом конце провода, что «все мужики козлы» и «мизинца он твоего не стоит», «изменил и изменил, забудь уже»…       И в тот момент он точно был уверен, что на другом конце провода ни кто иной, как Ксения.       И тогда парень, обиженный и вновь закрывшийся, ещё подумал, что «изменил» — слишком громкое слово для этого. Они даже в отношениях не были. Был просто поцелуй. Правда, эти слова даже его самого не убеждали. В душе словно кошки скреблись.       Изменил.       Ты ей изменил.       Полюбил, поверил слухам, обиделся и изменил.       Поступил, как мальчишка. Проявил слабость. Пропустил все эмоции в себя.       Потом, когда все выяснилось, и слух о её отношениях с женатым Зуёнком оказался действительно слухом, ему стало в тысячу раз тяжелее. А она стала в тысячу раз дальше. Словно от Москвы до Владивостока пешком идти.       И сейчас, когда они, кажется, начали сближаться вновь, делая миллиметровые шаги друг к другу в этом наигранных отношениях, всё опять могло рухнуть.       Юля смотрела на него взглядом полным негодования. Пыталась прочитать эмоции на его лице. Пыталась уловить его отношение к этой ситуации. А он спрятал всё под маской равнодушия, он прекрасно это умел. Делал вид, что ничего страшного не происходило. Совершенно обычный день. С совершенно обычной пациенткой. Которая могла быть беременной.       Юля прожигала его глазами.       ЮЛЯ!       НЕ НАДО ДЕЛАТЬ ПОСПЕШНЫХ ВЫВОДОВ!       А ГЛАВНОЕ — НЕ НАДО ЭТИМИ ВЫВОДАМИ С НЕЙ ДЕЛИТЬСЯ!       ПОЖАЛУЙСТА, ПРОМОЛЧИ!!!       Пока снаружи он был абсолютно спокоен, его душа вопила. Даже если подруга и промолчит, Ксения всё равно узнает. Регина Марковна в курсе, Стелла в курсе, Лев в курсе. Эта сплетня разлетится по отелю со скоростью света.       И сейчас, спустя два часа, он закрылся в кабинете, лишь бы не видеть, как весь стафф отеля мусолил новую и весьма интересную сплетню. Стелла Анатольевна была любезно отправлена им в Москву отвезти кровь на анализы. Лев Глебович от пережитого стресса решил лечить себя на пару со своим другом-художником французским коньяком и на все запреты Юры он лишь отнекивался и выдавал своё коронное: «Хочешь совет? У меня стресс».       Маргарите после укола и дозы адсорбентов стало легче. От поставленной капельницы с успокоительным девушка уснула, так и не сделав тест, на котором Лев усердно настаивал.       Юрию Сергеевичу никак не давала покоя сыпь на руках у Федотовой. Аллергия на беременность? Такого он в своей практике ни встречал. Да и со всеми этими событиями у него из головы совсем вылетела мысль о краске на своей шее, которая, он уверен, была оставлена там именно Федотовой. Её внезапно плохое самочувствие выбило у парня всю почву из-под ног, а ведь ещё надо было придумать, как свести воедино Риту, испорченную картину и краску.       Звук уведомления на мобильном вывел парня из раздумий. Потянувшись к смартфону, он увидел на экране одно непрочитанное сообщение.       От кого: Пашка: Друг, я сейчас офигел. Рита что, правда, беременна?       Кому: Пашка: Друг, я сам офигел. Пока неизвестно. Откуда ты узнал?       Хотя, он и так знал ответ.       От кого: Пашка: Весь отель гудит этой новостью. Мне кажется, уже даже МихМих в лесу в курсе.       Как он и думал. Всё. Разлетелось. Со скоростью. Света.       От кого: Пашка: Чувак, я надеюсь, что ты готов стать отцом? Или сбежишь от ответственности?       Кому: Пашка: Не смешно. Паш, мне реально не смешно.       От кого: Пашка: Прости. Глупая шутка. Ты выяснил, как Рита картину испортила?       Кому: Пашка: Не успел. Ей плохо стало. Да и доказательств, кроме пары капель краски, нет. Может, это и не она.       От кого: Пашка: Вот, ты уже защищаешь мать своего ребёнка. Это знак.       Кому: Пашка: Иди в задницу!       И всё же друг заставил его улыбнуться. Юра понимал, что этими подколами он просто отвлекал его от мыслей, которые уже два часа не давали покоя. Тяжело вздохнув, Юра начал набирать текст.       Кому: Пашка: Ты её виде…       Дописать сообщение до конца ему не дал входящий вызов от Льва.       — Да, Лев Глебович.       Кажется, люкс Маргариты на сегодня станет его вторым домом.       — Юрец, срочно поднимись к нашему художнику в номер. Что-то плоховато ему. Осмотреть надо.       — Сейчас буду.       Взяв свой чемоданчик и подойдя вплотную к двери, он на мгновение остановился.       Всем сегодня понадобилась его помощь. И только от неё не было ни одной весточки.

***

      День тянулся слишком медленно, а Ксюша так и не могла разгадать тайну загадочного мстителя. В данной ситуации сложно было чётко понять, кому именно сделали подлянку: ей или Малинину.       Если ей, то вариантов было немного. Всего один. Кажется, только Маргарите Ксения капитально так перешла дорогу. По словам Юли, в коллективе недругов у неё не было. Значит, виновник извне.       Если же хотели подставить Малинина, ведь его мазню, судя по словам Федотова, не особо и любили, то вариантов у девушки не было совершенно. Знать окружение неизвестного ей ранее художника она физически не могла, а времени на знакомство попросту не было.       Радовало то, что Федотов, словно испарился, не звонил каждые десять минут и не мучил вопросами о ходе расследования. Куда-то пропал и Малинин, перестав причитать об испорченном шедевре.       Решив немного разгрузить мысли и выпить мятного чаю, Ксюша взяла ключ от кабинета и сотовый и вышла в коридор. Ей навстречу две горничные катили тележку и что-то яростно обсуждали. Заметив Ксению, они сначала резко замолчали, а после перешли на шёпот, явно стараясь что-то от неё скрыть.       Поравнявшись с девушкой, одна из горничных, Карина, бросила на Ксению испуганный взгляд, толкнув при этом вторую горничную локтем, мол замолчи.       Кивнув девушкам в знак приветствия, Ксюша проводила их непонимающим взглядом, после чего вздёрнув подбородок, пошла в сторону бара, у которого крутились официанты и тоже что-то обсуждали.       Казалось, что стафф превратился в огромный муравейник, который так и хотелось принудительно разогнать по рабочим местам. И куда только смотрели начальники департаментов?!       — Саш, сделай чай, пожалуйста, как обычно, — Ксюша опустилась на высокий стул, бросая заинтересованные взгляды в разные стороны.       Пока парень выполнял заказ, Ксения искренне не понимала, что могло произойти в отеле, что вызвало бы такой резонанс. Сделав глоток ароматного чая, девушка краем глаза увидела Пашку. Тот шёл, озираясь по сторонам, вероятно, очень не хотел с кем-то пересечься. Увидев Ксюшу, парень даже застыл на месте.       Судя по озадаченному выражению лица, девушка ещё не знала главную новость отеля, что было ему даже на руку, ведь, если Ксении и узнавать о беременности Риты, то только от Юры.       Павел был уверен, что реакция девушки будет мизерной на публике, а в своей комнате она снова даст волю слезам, как и тогда почти три месяца назад.       Положив на барную стойку меню, Паша всего секунду обдумывал дальнейшие действия. Сделав шаг в сторону Ксюши, он постарался произнести фразу, как можно спокойнее:       — Ксения Борисовна, у Вас всё в порядке? Вы беспокойная какая-то, — девушка действительно дёргалась от каждого шороха, а ещё постоянно крутила головой, словно старалась уловить каждый шепоток, разносившийся чуть ли не из каждого угла.       — Да, всё в порядке, — не особо уверенно ответила Ксюша, но Павел-то заметил. Он вообще читал девушку, словно открытую книгу, ведь все её эмоции давненько уже были написаны на лице.       — Может, Вам чаю в кабинет принести? А то в таком муравейнике и отдохнуть нельзя.       Павел изо всех сил хотел её отгородить от сплетен, ведь рано или поздно она узнает, услышит и, разумеется, неправильно поймёт.       О ком парень переживал сейчас больше: о Юре или о Ксюше, было сложно понять, ведь обоим бы понадобилась помощь в случае рассекречивания информации об интересном положении дочери хозяина отеля.       Внезапно рядом оказалась Юля, которая несколько мгновений наблюдала за подругой со стороны, стараясь придумать, как бы помягче рассказать ей о Рите. То, что Ксении будет снова неимоверно больно, было бесспорно, только вот Комиссарова не была уверена ни на грамм, что ещё одну её истерику выдержит. Слишком много сил тогда понадобилось, чтобы успокоить Ксюшу и привести её в чувство.       — Ксюх, а пойдём реально у тебя в кабинете чай попьём и поболтаем, — Юля старалась говорить беззаботно, и это, вроде бы, у неё получалось. Встретившись взглядом с Пашей, Комиссарова коротко кивнула ему в знак признательности и улыбнулась уголком губ. Парень отзеркалил её реакцию.       Ксения сначала посмотрела на подругу, а после на Пашу, которые действовали сейчас, словно сообща, явно стараясь увести её из ресторана, чтобы она чего-то не видела или не слышала.       Это было странно, ведь раньше она точно не замечала, чтобы ребята как-то общались. Кажется, они знали нечто такое, чего не знала она, а это раздражало и даже бесило.       — Юль, а что происходит? — начала Ксюша, спросив сразу в лоб, чтобы не юлить и не изводить себя.       — А что происходит? — Комиссарова старалась сделать вид, что всё было действительно в порядке, и того разговора в номере Риты она попросту не слышала, он ей приснился или привиделся.       — Чего это Вы меня из ресторана выпроваживаете? Да ещё и вдвоём! И что у нас в отеле все так яростно обсуждают? — Ксению начинала подбешивать сложившаяся ситуация, ведь то, что она не владела информацией в полной мере, было совсем не в её стиле.       — Ксюх, ты только не переживай, — как же она ненавидела такое начало разговора, а Юлька ещё и масла в огонь подливала, смотря на неё каким-то странным взглядом.       — Что случилось? Что-то с папой? — в каких бы отношениях она бы не пребывала с отцом из-за его извечных выкрутасов, он был её родным человеком, за здоровье которого Ксюша безумно волновалась.       — Нет, с дядей Борей всё нормально, — заверила её Юля, судорожно придумывая, как бы помягче сообщить подруге то, что сто процентов её ранило бы.       Не успела Комиссарова сказать самое главное, ведь когда-то сказать всё же придётся, как к барной стойке подошёл официант, имени которого Ксения сейчас бы даже не вспомнила, слишком сильно она была озабочена тем, что скрывали от неё Юля с Пашей, слишком хотела узнать.       — Сань, прикинь, Федотова беременна…       Ксюше казалось, что она полетела в пропасть с сумасшедшей скоростью и разъедавшей до костей болью.       Снова в самую душу, в едва-едва зажившее сердце. Она же больше не вытерпит!       Земля уходила из-под ног даже в сидячем положении, голова кружилась, а туман не давал мозгу даже сообразить, за что ей это всё. Схватившись за столешницу и прикрыв глаза, девушка судорожно восстанавливала дыхание.       — Сань, дай воды, быстро, — скомандовал Паша, почти сразу получив из рук бармена стакан, и протянул его Ксении. Та сделала несколько глотков и, кажется, понемногу стала приходить в себя.       «Вот и скрыли от неё страшную правду!!!» — проскользнуло в мыслях ребят одновременно, а их взгляды вновь пересеклись.       — Так, тихо, без нервов. Пойдём, тебе надо успокоиться, — Юля взяла подругу под руку и аккуратно повела в сторону коридора. Павел тяжело вздохнул.       «Кажется, Юрец, ты снова в заднице»

***

      Кашель, которым заливался Малинин, кажется, было слышно на весь отель. Подходя к его номеру, Юра уже сделал свои выводы относительно диагноза. Бронхит или пневмония, как минимум. Измерит температуру, давление, послушает хрипы в лёгких, посмотрит сатурацию кислорода — и назначит лечение. При запущенном случае может понадобиться КТ. Таких пациентов у него были десятки, да и бронхо-лёгочные заболевания были всегда его сильной стороной.       В номере в нос ударил резкий запах растворителей и, естественно, коньяка. Юра закатил глаза, ведь если его позвал Федотов, то логично предположить, что именно он-то и распивал с художником излюбленный напиток. И сколько бы раз Юрий Сергеевич не говорил ему, что это было опасно, что у него сердце — всё без толку. Напугать его что-ли, как тогда отца Ксении, когда он соврал Борису Леонидовичу, лишь бы тот отказался от идеи почку продавать? Мысль интересная, но если Федотов узнает, что его обманули, явно будет не в восторге.       — О, вот и мой доктор, — закусывая очередную стопку коньяка долькой лимона, Федотов похлопал друга по плечу. — Сейчас, Димон, Юрец тебя осмотрит, а то пыхтишь как паровоз.       Малинин недовольно взглянул на Юрия Сергеевича, всем видом показывая всю степень своего сомнения в его компетентности.       — Это доктор? Лёва, ты что детский сад открыл? Я думал, ты только с профессионалами работаешь. А ты мелочь всякую набираешь. Что этот, — кивнул головой в сторону врача, — что управляющая твоя.       — Димон, хочешь совет? Не умничай. Юрец меня практически с того света вытащил. И персонал у меня отменный. Молодые и юркие все, управляющая моя вообще живёт работой, за уши не оттянешь. И к цели своей идёт всегда напролом. Сильная она. И волевая. Вон ищет сейчас, кто твою картину испортил.       Эх, жаль, что у Юры не было диктофона в этот момент. Он бы с удовольствием записал все похвалы Федотова и дал послушать потом Ксении, чтобы она хоть немного успокоилась.       — Да она и испортила! — снова закашлявшись, произнёс Малинин. — Ключ-то от всех номеров у кого? У неё! Что тут выяснять-то?!       — Ей ночью делать по-твоему нечего, чтобы по номерам шляться и картины портить? Уверен, она была занята куда более важным делом, Димон, — Федотов бросил взгляд на Юру и подмигнул, — более громким и интересным делом, да Юрец?       Юра смущённо улыбнулся, ведь намёк Федотова был ему понятен, сам же сказал, что она с ним была ночью. А вывод после подобного заявления мог быть только один. По крайней мере он обеспечил ей алиби, осталось только девушке об этом сообщить.       Отвечать на провокации Льва Юре не хотелось, и он решил вернуться к вопросу, ради которого он, собственно, и пришёл в номер к художнику.       — Давайте я всё же Вас осмотрю, другого врача тут всё равно нет, а вызывать скорую Вам явно нет необходимости.       — Ну, осмотри. Толку только от тебя всё равно не будет.       Юра непроизвольно сжал губы и выдохнул. Да, его «любимая» категория пациентов. «Молод ещё. Дайте мне другого врача. Да что ты в этом понимаешь? И так далее».       Внутри росло огромное желание сказать художнику пару ласковых и оставить его наедине со своими доводами, да только Юрий Сергеевич никогда так не делал. Помогать людям — его работа.       На губах парня появилась лёгкая улыбка, стоило ему только вспомнить, кому он обычно говорил эту фразу, и как она на неё реагировала. Как загорались девичьи глаза, и вспыхивали щёки. А у него от такой её реакции мурашки бегали по всему телу. Незабываемые эмоции, которые в нём могла вызвать только Ксюша.       Поймав себя на мысли, что он на несколько мгновений завис, полностью погрузившись в свои мысли и воспоминания, Юра слегка мотнул головой и попытался сосредоточиться на художнике.       «С этим надо что-то делать. Перед тобой пациент, который ждёт твоей помощи, а ты витаешь в облаках с мыслями о Ксении и её раскрасневшихся щеках. Соберись, Юрец. Теряешь хватку! Кажется, эта девушка уже прописку оформила у тебя в сердце и мыслях, раз все твои воспоминания всегда возвращаются к ней»       Собравшись с мыслями, парень открыл свой чемоданчик и приступил к осмотру Малинина.       Через тридцать минут у Юры было стойкое желание нарушить одну из заповедей клятвы Гиппократа и всё же навредить пациенту. Весь осмотр Малинин раздавал советы и ругал Юрия Сергеевича за его непрофессионализм. То он градусник не так держал, то давление измерил неправильно, а когда дело дошло до прослушивания лёгких при помощи фонендоскопа, Малинин окончательно решил добить парня советами. На замечания Юры и попытки заставить его замолчать, чтобы правильно послушать, тот отвечал комментариями в стиле «понаберут по объявлению» и «что ты можешь в этом понимать?!»       Понимание ситуации, надо признать, у Юрия Сергеевича пропадало с каждой минутой. Ни на бронхит, ни уж тем более на пневмонию состояние Малинина не тянуло. Да, кашель был знатный и лёгкие «хрипели» как турбированный автомобиль, но стабильная температура в 36,7 явно путала все карты. Парень, конечно, мог предположить низкий иммунитет и полное отсутствие сопротивляемости организма инфекции, но интуиция подсказывала ему, что здесь было что-то другое. В голове он как пазл начал складывать первичные результаты своего осмотра.       Температура в норме, кашель, отдышка, повышенной артериальное давление. И болезней, которые могли бы это всё вызывать, были десятки. Единственное, что никак не укладывалось во всю картину — сыпь на руках и очень сухие кожные покровы.       Сам художник выглядел явно нездоровым. Волосы поредели, сильно впавшие щёки говорили о быстрой потере веса. Да и аппетита у художника явно не было, так как за всё время нахождения Юры в его комнате, он к накрытому столу, за которым восседал Федотов, даже не притронулся.       Рак?       Нужен анализ крови.       — Димон, а ты чего ему про свои боли головные не говоришь? Ты же мне жаловался вчера, что постоянно тыква у тебя ноет.       Федотов, вальяжно развалившись на диване, покосился на Малинина.       — Да и про боли в животе говорил. Чего ему-то не скажешь? Он же врач, ему всё по-честному можно вывалить.       — Лева, мой тебе совет, поменяй и врача, и управляющую, а то ты так долго не протянешь. Один уже полчаса сказать не может, что со мной, вторая вообще хулиганка мелкая.       — Тут советы только я могу раздавать, да, Юрец? Что скажешь-то? А то молчишь уже сколько времени, мне аж не по себе.       Юра бросил взгляд на Федотова, затем снова повернулся к Малинину. Синяки под глазами, кожа с лёгким оттенком жёлтого, хотя, возможно, просто свет так падал.       — А что сказать? Сейчас кровь на анализ возьмём и будем решать, что делать дальше. Пока могу сказать, что вариантов много, а тыкать пальцем в небо я не приучен, извините. Люблю всё по фактам разбирать. Поэтому диагноз поставлю, когда полностью пойму причины Вашего плохого самочувствия.       Малинин только хмыкнул себе под нос, но спорить с Юрой не стал. Да уж, врачишка имел зубки и, кажется, был готов их обнажить. Лезть на рожон и ругаться из-за него с Федотовым, он не хотел. Мужчина уже знал, что врач, как и все предыдущие, ничего путного не скажет. У всех всегда разные диагнозы, и ни один ещё не оказался прав. Малинин уже предвкушал, как опустит этого мальчишку, когда он не справится. И засунет всю его самоуверенность подальше.       Удивительно, но во время взятия крови, Малинин не проронил ни слова, даже не отпустив комментариев, что Юра неправильно ввёл иглу и набирал кровь. Бросив взгляд на Федотова, который в свою очередь наливал себе уже третью стопку коньяка, Юра закатил глаза.       — Лев Глебович, Вы бы не налегали на спиртное. Сердце, помните?       — Юрец, не нуди. У меня стресс. И вообще закругляйся давай и иди Ритку проведай. Потом мне доложишь.       Юра лишь тяжело вздохнул, но перечить не стал. Да и смысла не было. Федотов иногда вёл себя, как взбалмошный ребёнок. Теперь хоть понятно было, в кого у Маргариты такие же качества характера.       Кивнув на прощание Малинину, который даже не удостоил Юру ответным взглядом, парень направился к выходу. Задержавшись у входной двери, парень бросил взгляд в соседнюю комнату люкса. В центре неё стоял мольберт с достаточно крупным холстом. Рисунок разглядеть не удавалось, так как практически всё полотно было залито красной краской.       Парню резко стало обидно, ведь он сам любил рисовать и прекрасно понимал, сколько сил, трудов и времени уходило на одну работу. А для Малинина это и вовсе было двойным ударом, ведь своим творчеством он зарабатывал себе на жизнь.       Внимание Юрия Сергеевича привлёк небольшой предмет, выглядывавший из-под ковра. Медленно, чтобы не привлекать внимание находившихся в соседней комнате мужчин, парень прошёл в спальню и наклонился к неопознанному предмету.       «А вот и виновник торжества!»       В руках он держал небольшой алюминиевый тюбик с красной полоской поперёк. Он был практически пустой, из-под неплотно закрытой крышки виднелись остатки затвердевшей краски. Покрутив его в руках в поисках этикетки, Юра не увидел ничего, кроме маленькой надписи выбитой на шве тубы.       Cd красный       У парня было прекрасное знание химии, поэтому ему не составило трудов вспомнить обозначение из таблицы Менделеева.       Кадмий красный.       Ничего необычно в этом не было, но парня почему-то настораживало отсутствие этикетки. Хотя, может сам художник её и снял, чтобы не мешала.       Положив осторожно тюбик на место, парень проскочил к выходу из люкса. Ему ещё надо было заглянуть к Федотовой. Действие успокоительного закончилось, и девушка уже должна была проснуться. Да и Стелла явно уже добралась до Москвы, а за те деньги, что Федотов платил за срочность анализов, они должны были быть готовы. Щемящее чувство в груди не покидало парня. С одной стороны хотелось как можно скорее узнать результаты, но с другой…       Опасение, что всё же Маргарита окажется беременной, отзывалось где-то в глубине души. Новость об этом разлетелась по отелю, словно ударная волна. И самой большой страх в душе парня вызывали мысли о том, как на это отреагирует Ксения.       Ему до безумия не хотелось её терять. Сейчас, когда пусть и наигранно, но они были парой. Когда он мог спокойно говорить с ней, быть рядом. Когда его желанием было лишь превратить этот спектакль в правду. Страх, что новость разобьёт ей сердце, был огромным. Он сжимал парня в тиски, не давал сделать вдох. Больше всего сейчас Юре хотелось запереть её в кабинете и оградить ото всех этих жутких сплетен. Спрятать, как свой собственный приз.       Мимолетный импульс, и вот он потянулся к телефону, чтобы набрать её номер. Он не слышал её голос полдня, а, кажется, годы прошли.       Набор номера, и вместо привычных гудков и её строгого «Алло» в трубке раздалось лишь надоедливые длинные гудки, действовавшие на нервы с нещадной силой.       Лёгкая волна холода прокатилась по телу Юрия Сергеевича.       От кого: Юрий Сергеевич: Привет. Если мы хотим убедить всех, что мы пара, мы должны появляться вместе. Может, выпьем чаю у бара минут через тридцать?       Отправлено.       Доставлено.       Прочитано.       Ответа не было ни сразу, ни спустя час.       Осознание ситуации пришло внезапно, как удар молотом.       Она знает.