Отчаяние — экспресс-доставка!

Убийства не прекращались. Кошмар не заканчивался. Следом за Март 7 и Авантюрином расстались с жизнью Броня и Искорка, и мотив убийцы понять было трудно. Но ещë больше горечи вызывали воспоминания о времени, проведëнном вместе без ссор и конфликтов. Как будто сказанные с улыбкой минутами ранее, слова слишком хорошо отложились в памяти: … Как зажгу на сцене… Аж искры из глаз посыпятся. Иронично. Зажгла, чëрт возьми. Хохо, совсем потерявшая всякий дар речи, торопилась вернуться в домик, чтобы никто не мог видеть еë слабости хотя бы сейчас. Оказавшись в безопасности, пускай и мнимой, она спряталась под одеялом и сжалась, закрыв лицо руками. Если бы только кто-то знал, как Хохо устала плакать. — А ну хватит ныть. Что ты раскисла, мелюзга. Давным-давно знакомый голос начал проявлять себя снова. Хохо не хотела ему отвечать. Не хотела оглядываться. Не желала даже внимания на него обращать, зная, что если она заговорит, то еë посчитают сумасшедшей. Пускай тут и никого нет. — Ну и чего. Не тебя же прибили. Порадуйся хотя бы этому. Хохо всë ещë упорно молчала. — Опять сбежала, поджав хвост. Так-то и Келусу пришлось повозиться, пока тебя из актового зала вытащили. Мда, полыхнуло знатно. … Но еë хватило ненадолго. — К-как им всем удаëтся сохранять лицо перед такой страшной угрозой? — Хохо прижала руки. Оградиться от голоса было едва возможно. Даже с закрытыми глазами, казалось, Хохо видела смутный облик его обладателя. — У меня совсем не получается. Голос стих, получив хоть какой-то ответ. Но лишь для того, чтобы строго повторить: — Ну-ка давай. Вставай. Мы не решим проблему, если ты будешь лежать без дела. Иди, навести Келуса или Клару хотя бы. Им так же хреново, как и тебе. А первый как бы вообще с дуру не учудил что-нибудь, о чëм будет жалеть. Хохо не хотелось и шевелиться. Непонятно, силами какого эона ей пришлось заручиться, чтобы вылезти из-под одеяла и подняться на ноги. Ещë никогда чувство собственной бесполезности не было настолько тяжëлым и удушающим. А голос не смолкал. Он терпеливо звучал под чутким ухом, подгоняя и не давая забыть о себе. Хохо же старалась не разговаривать с ним вслух, опасаясь, что кто-то услышит еë. Клеймо «девочка, у которой проблемы с головой» может крепко прицепиться. Да, пускай Хохо не знала, откуда взялся суровый и строгий Хвост. Призрак, похожий на огонëк, что жил под кроватью и прятался в зеркалах, появился внезапно и давным-давно, много лет назад. Кто он, откуда он — вопросы без ответов. Хохо была рада, что его голос не пропал. Но чем дольше шла убийственная игра, тем громче он становился. Пугало ли это? Нет. Благодаря ему Хохо никогда не была одна. Менять что-то было нелегко. И это не нравилось Хвосту. — Иди к Келусу. Он хотя бы скажешь ему спасибо. — Он, наверное, уже спит… — Да разве может этот обалдуй спать после такого? Сама подумай. Давай, ноги в руки. И вперёд. Хохо решила всë же послушать настойчивого Хвоста. И на ватных ногах вышла из домика. Едва она ступила за порог, как размытый образ исчез, оставив еë в тишине. Несмотря на желание вернуться обратно, Хохо почти бегом помчалась к домику Келуса, пока на последнем издыхании из-за Хвоста искрился запал. Что сказать Келусу, как его поддержать и нужно ли это вообще — Хохо этими вопросами не задавалась. Если задумается — остановится и до следующей янтарной эры не дойдёт. И пока она бежала, чуть не вписалась в Ри, что обеспокоенно наворачивала круги по улице. Что она здесь делает? Кого-то ждёт? Или мысли дурные гоняет? Хохо не обратила внимания. — Осторожнее. Не споткнись! — послышалось ей в догонку. — Д-да! Девочка быстро добежала до домика с нужной табличкой. Постучала в дверь. Но ей никто не открыл. Келуса не было дома. Интересно, куда он подевался? — Извини, — Хохо вернулась к Юмико. — Ты не видела Келуса? — А? Нет. Без понятия, где он, — та неловко потëрла затылок. — Не думаю, что он далеко ушëл. Наверняка где-то по территории отеля бродит. Ему нужно было развеяться. Хохо понимающе покивала, но поиски решила не оставлять, оттого пошла искать Келуса в полнейшей темноте. Зрение никогда не подводило, так что Хохо опять забыла, что фонарик не помешало бы взять. Со временем позабыв и про цель разговора с Келусом, Хохо продолжала искать авантюриста по острову. Размышления о произошедшем больше не тревожили еë, ведь единственное, что волновало на данный момент — куда мог подеваться еë товарищ. В парке она пробежала мимо Зеле. Похоже, ученики разбрелись после суда кто-куда. Если раньше они держались минимум парами, несмотря ни на что, то сейчас класс был похож на встревоженный муравейник. Как отряд терял адекватную координацию после смерти командира, так и ученики были в растерянности, на первых порах не понимая, как действовать и каких идей придерживаться. Это был грёбанный бардак. Зеле не могла его поправить так же, как могла бы Броня. Многое не было сказано. Осталось немало сожалений. Зеле неоднократно за эту ночь задавалась вопросом: а могла ли она предотвратить убийство, окажись в нужном месте в нужное время? В какой-то момент Зеле почувствовала, что на неë кто-то смотрит. Она тут же обернулась и встретилась взглядом с Юичи, с учеником, с которым, по сути, у неë сложились самые паршивые отношения. — Чего ты тут забыл посреди ночи? — Зеле сохранила прежний резкий тон. — Поаккуратнее в одиночку разгуливай. Ночь всë-таки. Юичи не обратил внимания на предостережение, оставшись таким же непробиваемым. Но он был подозрительно молчалив и тих. У него на лице вообще никаких эмоций не было, будто он не до конца понял, что случилось и чем закончился этот день. Зеле раздражала подобная установка. Так-то да. Юичи же было фиолетово на Броню, он никак и не отреагировал, когда еë ранили. Легко, наверное, быть таким человеком, которого не заботит ничего вокруг. Зеле не понимала, как можно оставаться таким спокойным даже сейчас. — Я считаю, что Броня была достойной личностью, — вдруг сказал Юичи. — Увы, мне не удалось узнать её получше. — Ты говоришь это из вежливости, приличия или ты действительно о чëм-то сожалеешь? — сурово выдала Зеле. Юичи посмотрел на неë серьëзно. — Сожалею о том, что я считал, что никогда не смогу понять людей, кто сильно переживают за ближних. — Вот как… Понятно. Зеле скрестила руки и отвернулась. — Я испугался за Лочу. Она удивлённо вскинула брови. Такое откровение было неожиданным. Но, похоже, Юичи не врал. Да и это заставило припомнить подробности второго суда. Да. Он реально не врал. Настолько злым Зеле его не видела даже когда напала на него перед первым судом. — Тогда будь почаще с ним рядом и берегите друг друга. Потому как если случится вот что-то такое… — Зеле покосилась в сторону пустующего домика Брони. — Нет. Давай без «если». Подобное не должно повториться. — Давай побудем реалистами. Подобное повторится, и это вопрос времени. — Броня верила, что сможет сплотить нас, — Зеле протянула руку. — Давай и мы продолжим верить. Юичи с глубоким вдохом прикрыл глаза и протянул руку в ответ. Рукопожатие вышло неловким и странным, но крепким. Зеле не скупилась на силу, а Юичи не желал уступать ей в твëрдости руки. — Эта чëрно-белая мразь за всë заплатит, — зашипела Зеле, чувствуя, как её одолевает злость. — Я урою эту тварь при первой возможности. — Определённо, — нахмурился Юичи, отчеканив холодно и безжалостно. Забавно, как быстро померкли мелкие склоки и конфликты разных нравов перед общим врагом. У Зеле и Юичи появилась точка соприкосновения. Они были готовы зацепиться за неё. Второй суд, смерть Брони и боль Зеле заставили Юичи кое-что переосознать в отношении к другим.

***

С тех пор, как класс покинул Монокума Рок и вернулся на территорию отеля, о Лоче не было ни слуху, ни духу. На улице ночью его никто не видел, а в домик к нему никто не приходил: у всех были свои дела. Ну и правильно. Каждый по-своему справлялся с эмоциями после суда. Лоча заперся у себя в домике. Тишина, по идее, должна была помочь разобраться в собственных мыслях и привести их в порядок. Лишь по идее. Темнота и отсутствие живого голоса порождало что-то странное и навязчивое. Лоча не мог отделаться от осознания, что чуть не совершил убийство. Его благородными принципами нагло и жестоко воспользовались. Его подставили. Как бы Лоча не старался помогать, как бы не пытался залечить раны физические и поддержать душевно, это чуть не привело к ужасным для него последствиям. Было ли обидно за себя? Лоча не понимал. Лишь беспомощно осознавал, что по натуре не мог иначе. Потому что помогать — его талант. Его призвание. Так ему… и родители говорили. Лоча с непривычной резкостью дëрнул за ручку ящика и достал карманные часы, которые спрятал в самый неприметный и тëмный угол сразу же после первого суда. Холодный металл блестел на свету, напоминая о трагедиях: той, что уже потрясла одного из учеников, и той, что могла не случиться, но всë равно посеяла сомнения и неопределённости. Лоча не хотел смотреть, что было внутри. Он накрепко прижал корпус часов к груди и зажмурился, пытаясь прогнать навязчивую безнадëгу. В домике было пусто. Прохладно. В этот миг… Лоча скучал по семье. Не успел он провалиться в прострацию, как вдруг послышался настойчивый стук в дверь. Лоча потëр виски и без особого энтузиазма встал с кровати. Не глядя открыл дверь. И немного удивился, когда на пороге возник его… Друг. Юичи стоял всë с той же привычной непробиваемой миной. Лоча спешно поправил волосы, чтобы не выглядеть уж чересчур потрëпанно, и спросил: — Да? Что-то случилось? — Нет. Я просто решил прийти к тебе. Пустишь? — Юичи склонил голову вбок. — Эм… Да без проблем, проходи. Тот зашëл в домик, как к себе домой. Но встал у стены, как чужак. Лоча сразу начал представлять худшие варианты развития событий, а диалог грозил стать максимально неловким. — У тебя что-то случилось? — У меня — ничего. Я пришёл исключительно ради того, чтобы проведать тебя. Лоча немного растерялся. Внутри что-то начало мучительно тянуть душу. Остаться. Пусть он останется. Схвати. Не позволь ему уйти снова. Давление было таким сильным, что Лоча и сам немного… Испугался своих неестественно навязчивых мыслей и недобрых знаков. Так быть не должно. Нет. Так нельзя. — Можешь не волноваться. Со мной все хорошо. Лоча лгал вопреки своим потребностям. Теперь он хотел, чтобы Юичи скрылся с глаз, пока отчаяние не исказило невинное желание. — Уверен? — с подозрением переспросил Акифуми. — Да. Яоши благослови, просто уйди. Оставалось молиться, что Юичи всë поймёт и сам уйдёт. Было бы неудобно указывать на дверь или уходить под странным предлогом. — Вот прям точно? — уже требовательнее повторил Юичи. — У тебя… Неважный вид. — Ничего. У меня всë хорошо, — так же упорно повторил Лоча с некоторым раздражением. Юичи вдруг подошëл ближе и, нахмурившись, резко сказал: — Погибли две наши одноклассницы. В происшествии ты был замешан напрямую и чуть не стал убийцей. А потом ещë и из пожара спасся одним чудом в лице Клары. И после такого ты мне хочешь сказать, что у тебя всë хорошо? Уверен? Отступать он не собирался, проявляя свой нелегкий характер раз за разом. Не сказать, что это злило. Скорее напоминало, что перед Лочей независимый упрямый дикобраз, который заставляет с собой считаться. Кому захочется подойти и погладить такого? Да, наверное, никому. Вот только подобный зверь не позволит так просто заполучить власть над собой. Лоча всë же дал заднюю перед своим желанием. Да, он хочет, чтобы Юичи остался. Да, он хочет удержать его. Но у Лочи нет рукавиц, а у Юичи есть иголки. Если что не устроит, сам уйдëт. — Ладно. Хорошо, сдаюсь. Да, мне нужна помощь. Лоча, всë же тревожась, заправил выбившиеся из хвоста прядки за ухо. — Другое дело, — Юичи удовлетворённо кивнул. — Говори, что тебе нужно. Возможно, я смогу это дать. — Вот так напрямую интересуешься? — удивился Лоча. — Мне не доводилось помогать кому-то морально. Увы, я просто не знаю, что мне нужно делать. Будет, наверное, лучше, если ты мне сам подскажешь, в чëм нуждаешься. — А не побоишься незнакомого или… необычного запроса? — Нужно постараться, чтобы заставить меня бояться, — со всей серьëзностью сказал он. — Так что выкладывай, что у тебя на уме. Лоча всë ещë немного сомневался. Однако взгляд одноклассника был непоколебим. Спокоен. То самое спокойствие, что нужно было самому Лоче после всего этого сумасшествия. — Подойди ко мне. Он поманил рукой. Юичи без лишних вопросов доверчиво подошёл к врачу, глядя на него снизу вверх. Тут Лоча и дал себе слабину. — Ай… Юичи опешил, когда его обхватили руками. Но сопротивляться не стал. Скорее замер в ступоре, не ожидав такого хода. Объятие Лочи было похоже на хватку удава: мощное, медленно сдавливающее грудную клетку так, что дышать становилось труднее. В добрых руках травматолога была скрыта огромная физическая сила. А Юичи всë же был худым, так что он ощутил еë сполна. Как и то, чему начал поддаваться его друг. Лочу одолевало отчаяние. Болезнь, распространяющаяся по классу и не знающая жалости. Юичи обеспокоенно выдохнул, когда пальцы вцепились в его рубашку, сжали белые пряди на затылке. Лоча почувствовал движение и надавил чуть сильнее, стараясь укрыть друга спиной и плечами, спрятать от холодных объективов, что следили за каждым сделанным шагом. Камеры… Они повсюду. Ни о какой личной жизни и речи не шло. Монокума понатыкал их везде. Это раздражало. Ужасно. А на уме лишь одна мысль, что заела, как пластинка, отдаваясь с болью в висках с ударами сердца: Не уходи. Не уходи. Не уходи. — Поубавь, пожалуйста, хватку. Мне трудно дышать. Юичи выпалил, прикрыв глаза и почувствовав, как что-то жалобно хрустнуло в суставе. Лоча очнулся, только когда услышал его голос. Сразу же услышал просьбу и виновато отстранился. — Прости. Да. Реально перебор. Но Лоча не хотел отпускать, всë ещë держа за плечи. — Если тебе нужен тактильный контакт, я совсем не против, не подумай. Лоче уже показалось, что это не самая хорошая идея. Он итак позволил себе слишком много. Юичи же считал иначе: ничуть не испугавшись напора, он лишь сильнее убедился, что Лочу нельзя оставлять сейчас. Ни в коем случае. Юичи поймал его обеими ладонями за талию, чтобы не дать ему сбежать и спровоцировать на активные действия. Без намёка на что-то откровенное. Юичи думал лишь о том, что прикосновение к талии сложно игнорировать. Лоча загадочно вскинул брови, от неожиданности ослабив хватку. Между одноклассниками произошло немое столкновение взглядов. Эта ситуация была странная. — На правах твоего друга я иногда хочу взять и хорошенько потрясти тебя за шиворот, да так, чтоб у тебя башка отвалилась, — Юичи импульсивно сжал пальцы, заставив Лочу напрячься от необычного контакта и отвести глаза, как провинившийся мальчишка. — Не смей больше кидаться в огонь, рискуя своей жизнью, ты меня понял? Лоча хотел бы нервно отшутиться и разрядить атмосферу, мол, что у него работа такая, но он и сам понимал, что тут нет ничего смешного. Печаль из-за неоправданного риска и потерь немного затмилась тревожными комментариями товарища, который пытался мозги вправить. Юичи давил на талию ладонями, и Лоча не понимал, что именно ощущает, испытывая подобное касание. Уйти в себя уж точно не было никаких шансов. Юичи требовал внимания к себе и только к себе, а не к навязчивым мыслям, что грозили заживо растерзать Лочу. — Ты не отпустишь ведь, да? — Размечтался, дурак. Юичи вдруг поддался вперëд и обнял Лочу, отчего последний разжал руки. — Я тебя не отпущу, — буркнул юноша, ткнувшись щекой в рубашку, пропахшую дымом и потом. Лоча, чувствуя, как близость греет и тело, и душу, на мгновение замер из-за опасения, что если пошевелится, то вспугнëт. Но в итоге не выдержал и ответил на дружеский жест взаимностью. — Юичи… Пожалуйста… Прости меня, — Лоча зажмурился, сжав руки. — За что конкретно? — Юичи звучал строго, но лишь для вида: в конце у него просел голос. — Я дал слабину перед эмоциями. Врачу не положено так себя вести. И… прости, если я тебя так сильно напугал. В тот момент… я просто не мог бросить одноклассников в опасной ситуации, в огне. Юичи сначала и не знал, что ответить. Он не догадывался, что Лоча насколько сильно переживает. Да, он врач. Да, он видел чужие травмы в худших проявлениях. Да, он знает, что такое боль, отчаяние и смерть. Однако это вовсе не значит, что его психическое состояние нерушимо перед атаками убийственной игры. Лоча рано повзрослел. Ему всë ещë шестнадцать. Его непорочными юными идеалами воспользовались ему же во вред. Лоча рисковал жизнью ради других, а что получил в итоге? Он никого не спас и сам чуть не погиб. Как же… обидно за него. Юичи не умел поддерживать словами. Лоча отчего-то знал, что нужно услышать другим. Юичи же не знал, что самому Лоче нужно услышать. Поэтому отозвался тем, что было на уме: — Ты хороший врач, — Юичи прижался крепче. — И друг. А эмоции… Ну, с кем не бывает. Простой ответ. Но спокойный и искренний. И сейчас, в объятиях товарища, лишь одна мысль имела значение: Смогут ли они пройти этот путь до конца и не потерять друг друга.

***

Несмотря на то, что ученики в растерянности сновали туда-сюда на территории отеля, пытаясь понять, что им делать дальше, в целом на центральном острове и Дангане было тихо. А вот на другом острове, где замолк частично сгоревший Золотой театр, всë было куда более неспокойно. — Это последний. Больше я не нашёл. На складе, освещаемой лишь скромной тëплой лампочкой, щёлкали счëты, гремела сталь. Звуки шагов тонули в заговорещенском шëпоте. — Отлично. Этого должно хватить. — Стойте, а что это такое?.. — Нашла в музее в служебном помещении. Как раз недалеко от разобранных пушек. Бездействие — смерть. Действие — тоже смерть. Отступать некуда. Пришла пора обнажить оружие. — И помните. Если решились, то ни шагу назад. Битва ещё не окончена.