Тремор

Для галочки стоило уточнить - ему и правда было стыдно. Универ он проебал. Весь день: писал хвалебные оды Насте, что смогла его прикрыть. Дома был скандал. И в этот раз им с Валерой возразить было нечего - они и правда натворили хрени. Он не знал, что можно орать настолько сильно и при этом быть в состоянии потом разговаривать. Нина Борисовна выдавала такое, что хотелось скинуться с окна: ее голос с силой молота бил по ушам, заставляя сжаться. Они с похмелья. И так умереть хотелось - тут как будто подталкивали. Так и стояли, все трое - он, Валера и Сашенька, который каким-то хером бухал вместе с ними. Как и почему это получилось никто не помнил. Как они звонили его матери и сообщали, что он уже взрослый и вообще нечего лезть в их жизни и квартиру - тоже. А вот Нина Борисовна помнила. Даже записала. Слушать, как они пьяно бубнили в трубку было стыдно. За свои советы, что вообще-то должны были быть неслышными - тоже. Андрей мечтал убиться об стену и никогда про все это не вспоминать. Как они вообще полезли к Сашеньке? Как он согласился? Что и сколько они выпили? В квартире был срач. На его телефоне было несколько видео, которые после просмотра сразу удалили - Валера пьяно орал в окно, что никакие Лены его не получат, а сам Андрей ржал в динамик. Смех у него и правда противный. Сашенька краснел, бледнел, что-то мямлил. В середине скандала сбежал по неотложным делам в туалет. Как самые стойкие, большую часть прослушали вдвоем. И ведь реально было не ясно как они к этому пришли - начиналось все нормально. Водка, пиво, смешать, повторить. Что-то даже мирно на ютюбе смотрели. А потом что? Пьяный Валера на самом деле был охренительно убедительным. Андрей по прошлым опытам знал - он обычно поддакивал на фоне с серьезным лицом, добавляя антуража. Были какие-то обрывки в голове, как Сашенька жалуется на семью, как он сам это подхватывает, Валера говорит, что вопросы надо решать, а дальше... Ну, а дальше узнали уже утром от разъяренной Нины Борисовны. Но все же - как до Сашеньки дошли-то? Сейчас, вместо привычного взаимного презрение, ощущали даже зарождающееся братство. Одна пьянка и все проблемы решены - надо было так сразу. Еще одна партия видео нашлась у Валеры. Там стало совсем стыдно: с Сашенькой в обнимку хрипло орали под музыку и допивали остатки водки. Второй, наверное, бутылки. Это типа литр на троих. С пивом. И это то, что удалось восстановить по памяти. Судя по видео, часть они безбожно проливали. Нина Борисовна даже попыталась Сашу изъять - заявила, что все это на него плохо влияет и ему пора вернуться к матери под крыло. Единым фронтом встали в отказ: Саня даже сначала от поддержки охренел, потом приободрился. Отбить его удалось, но с потерями - финансовый крах ждал впереди. В продолжающемся единодушии убрались в квартире и расползлись по комнатам. Умирать. Андрей так хреново себя не чувствовал уже давно, если честно. Отходил мучительно, нервно, с помощью молитв и Ролтона. Было приятно одно - пострадали все вместе. Туалет стал самым популярным местом в квартире. Сразу вспомнилось, почему он в целом от пьянок отказался. На него влияло как будто совсем херово. А Валере и вовсе пришлось на работу вечером идти. Даже жаль стало. И сразу понятно, что с таким зеленоватым тоном кожи чаевые ему не светят. И через день после все еще ощущал себя прибито. Поспать нормально так и не вышло, организм в целом бунтовал, в квартире еще нужно было прибраться, но за это как будто взялся вдохновленный Саша - кажется, был благодарен за поддержку. Чудесная история, честное слово. В общем, приполз на пару Андрей вялый, заторможенный, но преисполненный от этой жизни. Даже умудрился благодарно улыбнуться Насте, прежде чем упал за привычную последнюю парту. Из плюсов: он и правда немного отвлекся, ситуация с Суворовым мелькала где-то на периферии сознания. Из минусов: это закончилось. Марат с ним не сел. Это как будто было облегчением, за это даже спасибо сказать хотелось. К новой схватке был морально не готов, физически тоже. Вообще-то, как будто это даже за травму не считалось, в системе координат Андрея так точно. Да и разводить проблему из-за этого не собирался, переживать тоже. Просто теперь их конфликт плавно начал скатываться в физическую плоскость и далеко не в приятном смысле. А тут как будто бы не очень, верно? В голове была каша. И все это было так знакомо. Так унизительно, ужасающе знакомо. Андрей не хотел об этом вспоминать. Ни сейчас, ни после. Сегодня, конечно же, его вызывали. К собственному удивлению, даже что-то отвечал, не совсем уж позорился. Даже приятно стало - что-то нормальное в нем осталось, получается. Суворов на него не смотрел. Андрей в ответ тоже. Думал. Много, часто, хотелось залезть в чужую голову, выяснить что там происходит, разобраться хоть в чем-то. Это как будто было за гранью реальности, потому что тут задача повышенной сложности, а с такими ему сейчас точно не справится. Все же один раз Марат внимание на него обратил. Андрей стоял прислонившись к стене, записывал голосовое Валере. Рукав байки задрался, сполз к локтю, обнажая синяк на запястье. Суворов уставился на него, смотрел, словно оторваться не мог. Пялился, игнорируя говорящего ему что-то Антона. На мгновение, в его глазах промелькнуло что-то голодное, темное. Андрей почувствовал словно его снова схватили, снова сжали до боли. Почему-то от взгляда захотелось спрятаться. Но нет. Стоял. Даже продолжал что-то говорить в динамик. Не прятал. Позволял разглядывать, рассматривать. Казалось, еще немного, Суворов подойдет ближе и... Что и? Ударит, на этот раз в лицо? Даже если, то что тогда? Андрей вдруг подумал: ничего. Простое, пустое, понятное. То, что должен чувствовать. Вот только не выходило. Суворов вдруг вскинулся, посмотрел прямо в глаза. Все также - темно, ядовито. Будто пытался что-то в Андрее найти, отыскать, зацепиться хоть за что-то. Не стоило. Правда. Андрей усмехнулся криво. Взял телефон в другую руку, спрятав, наконец синяк. Отвернулся сам, уставившись в диалог. Голосовое нужно было перезаписать, там какая-то ерунда, кажется, получилась. Больше ничего не было. Стойкое, взаимное игнорирование, которого, наконец, удалось добиться. Почему от этого было так себе? Может, Андрей и правда мазохист. Может, просто конченный, как Суворов говорил. Ну и все остальное по списку, тоже. А на следующий день, потому что ему охренительно везло по жизни, случилось страшное - нужно было, наконец, появиться на физре. Вообще-то, он и так хорошо по прогулам устроился. То справка, то его отметили, то с преподом договорится получилось. Но не сегодня - сдача нормативов пришла откуда не ждали. Смысла этого говна в универе не было, по мнению Андрея так точно. Его, конечно, никто не спрашивал, но это их потери. Конечно, именно в этот день он почти не спал, руки дрожали даже больше обычного и все вот это бесило до ужаса. Хоть додумался майку надеть под кофту. Переодеваться при всех было бы чудовищной ошибкой. Все шло бодро, тихо, мирно. Разминка там, еще какая-то ерунда. Андрей даже как-то смог что-то из себя выдать, ощущая, как с каждой минутой настроение падает ниже плинтуса - отдышка теперь была совсем мерзкой, уставал намного быстрее. Недосып сказывался, как и все остальное тоже. Нужно было сдать подтягивания и свалить. Заниматься еще какой-то ерундой в зале не хотелось. Егор Викторович важно стоял с журналом, подзывал по порядку. Андрей скромно стоял в конце и злился. На это сил только и хватало. Про него что-то бубнил Артем. В стороне, насмешливо показывая на него Антону: слов было не слышно, но сразу становилось ясно, что там ничего приятного. Рядом с ними уселся на скамейку Суворов, что-то печатая в телефоне и абсолютно ни на кого не глядя. Сам-то он конечно все сдал на отлично, намного норму перевыполнив. Спортсмен же. Андрей сейчас почему-то на него бесился. На этих двоих - тоже. Артем-то сам десятку с трудом сделал, молчал бы. Так нет же, спасибо, что хоть тихо что-то пиздел. Они разве не собирались заняться чем-нибудь? Волейбол там, еще какая-нибудь ерунда. Нет? А жаль. Андрей самому себе и своим трясущимся рукам не доверял. Еще больше, потому что знал: на него точно будут пялиться эти двое и мерзко скалиться. Вообще-то, положенный норматив сдали не все. Вообще-то, будет логично, если и он сам завалит. Будет. Но не для него. Остатки гордости надрывно вопили внутри. - Васильев. Вперед. На мгновение стало и правда страшно: снова убедиться, что окончательно поломан, в сотый раз увидеть, что стало с его телом и с ним самим. Это просто дурацкий норматив, идиотская история в целом, не имеющая никакого значение, но все же. Все же. Андрей покрепче схватился за перекладину, прикрыл на мгновение глаза. Просто сделай это дерьмо и уйди. Хоть как-то. Первый раз вдруг дался удивительно легко. Второй, третий. Андрей полностью успокоился, почему-то стало и правда интересно - сколько сможет сейчас? Четыре, пять. На секунду разозлился. Может быть, еще не все потеряно, может он зря вот так просто тратит время, забитый своими страхами? Шесть, семь. Или не зря. Руки уже постепенно начинали гореть. Хрен с этим. Хрен с этим, это не важно. Давай же, ну. Восемь, девять, десять. Раньше мог дойти до тридцати. Сейчас что? Совсем размяк, да? Одиннадцать, двенадцать. Тринадцать. Руки горели. Андрей вдруг взбесился - нужно пятнадцать. Пусть потом ими пользоваться не сможет, пусть вообще нахер отвалятся. Подтянулся, так как нельзя, рывками, еще дважды, ощущая, как дрожат мышцы. Надрывно, с усилием. Приземлился на пол, встряхиваясь. Все еще ощущая себя злым. - Отлично, Васильев. Молодец. Хороший пример для остальных. Егор Викторович выглядел и правда довольным. Андрею от этой похвалы только тошно стало. Сам на себя злился до безумия. Почему-то и правда мутило. От нервов, от напряжения - какая разница? Он же знает, что последние разы сделал чисто из упрямства, из-за раздражения и кипящего под кожей адреналина. Не потому что и правда мог. А раньше это давалось с легкостью. Раньше он в целом в нормальной форме был. Сейчас-то что? Сел на скамейку, ощущая себя до странного опустошенным. Артем, с Антоном, смотрели на него с удивлением и яростью. Надеялись, что опозорится. Руки дрожали страшно. Сердце колотилось как ненормальное. Андрею от самого себя было противно. Потому что результат не тот, потому что увидел то, чего боялся - он и правда облажался. И правда все теряет. Сила - это не только драться уметь, понимаешь? Так все время Леша говорил. Тянул за собой в качалку, потом обратно, на улицу. Был, в общем-то, прав - заниматься нравилось, было полезно, приятно. Мол, не только ерундой страдает, а вот, спортом занимается. Даже какая-то гордость была. Втянуло. Чтобы и это проебалось. Вот так просто - одним вечером. Мышцы сорвал сейчас, пытаясь самому себе что-то доказать. Зачем? Какой смысл? Прав был Суворов - он и правда опущенный. И правда жалкий. Андрей бездумно почесал синяк на запястье. Стоило тогда остаться в кабинете. Может, сломал бы. Может, от этого сейчас было бы легче. Марат на него смотрел. Андрей ощущал это кожей, чувствовал бурей внутри. Сам не мог. Сейчас все ощущалось слишком остро, слишком в целом. Отпросился дальше уйти. Егор Викторович отпустил: он в целом почему-то к Андрею очень снисходительно относился. Может, помогал ущербный внешний вид. Скинул майку в раздевалке. Уставился, на мгновение, на уродливый шрам на боку. Глаза почему-то жгло. От воспоминаний, от всего в целом. Было так ужасающе мерзко, больно тоже. Андрей провел по следу дрожащими пальцами. Хотелось вцепиться, выдрать, вытянуть из себя, удалить этот след с кожи. А никак. Это все равно в голове. И ничем это не исправить. Сейчас сам себя ненавидел. Терпеть не мог. Андрей привык, что раньше всегда был отличником. Идеально хороший мальчик, никогда не получал ниже пятерки, всегда впереди, самый умный, самый правильный. Потом, в компании, самый яростный, самый первый в драки, больше всех мог выпить, дольше всех пробежать, лучше остальных терпеть боль. Если что-то и делал, то так, чтобы на полную. И получалось ведь, давалось удивительно легко. А теперь вот это. Задняя парта, дрожащие руки, постоянная усталость, проблемы с памятью, отдышка от поднятия на четвертый этаж. Он загибался. Медленно, тихо угасал, не в силах остановится. Терял все, вообще все, что раньше даже не требовало усилий. Это было так больно. Так безумно, безгранично тяжело. Дверь в раздевалку открылась вдруг. Андрей вздрогнул, машинально прикрыл шрам ладонью - глупо и бесполезно, потому что стоял другим боком к проему. Хотя бы на этом спасибо. В голове вдруг стало панически пусто. Суворов застыл в двери, глядя на него как-то потерянно. Словно совсем не ожидал тут увидеть - может и правда, Андрей честно не знал, сколько стоял, пытаясь прийти в норму. Не получилось. Никак. Марат его сейчас добить может, подумал вдруг. Для этого даже не нужно прикладывать никаких усилий. Взгляд у Суворова как-то странно потемнел. Разглядывал пристально, рассматривал. Андрею сразу захотелось прикрыться полностью, спрятаться всем телом. Потянулся за байкой, стараясь не поворачиваться к Марату поврежденной стороной. - Дверь закрой. Холодно. Это было, конечно, наглой ложью, потому что температуры сейчас не чувствовал, да и в целом, звучало бредово. Просто как будто нужно было что-то сказать. Хоть что-то. Собственный голос прозвучал глухо и устало. Марат дернулся, отряхнулся. Закрыл все же, делая шаг к Андрею ближе. Почему-то тошнить стало сильнее. Надо бы воды выпить. Или, блять, убиться, наконец, о стену, потому что все это было и правда невыносимо. То, как Суворов его разглядывал: молча, без капли стеснения, словно это абсолютная норма - пялиться на полуголого одногруппника в раздевалке. А это он еще шрам не увидел. Какая же, сука, радость. Андрей ощущал себя на грани истерики. До этого момента тоже. - Как рука? Суворов спросил внезапно, так, что Андрей чуть не выронил байку, что только удалось найти. Было бы совсем смешно, а? - Твоими молитвами в порядке. Ровный тон голоса удавался с трудом. Мысли разлетались лихорадочно, паника нарастала. Нужно было одеться, прикрыться и свалить как можно быстрее. - Я нормально спрашиваю. - А я нормально отвечаю. А кто и когда так байку вывернул? Какой идиот? Ладно, допустим это был он сам. Руки не слушались абсолютно. - Чего так нервничаешь, Андрюша? Стесняешься? Как-то совсем стало хреново. Андрей на мгновение прикрыл глаза. Руки и правда ощущались деревянными палками, так еще и дрожали особенно ненормально. Ебанный тремор. Ебанный он сам. - Не люблю столько внимания. Марат хмыкнул. Презрительно прищурился: - Так-то и смотреть не на что. Кому понравится такой тощий уродец? Андрей на мгновение застыл. Опять же, он еще шрам не видел, верно? Было как-то ужасающе горько. Андрей криво усмехнулся, с трудом, наконец, натягивая байку. Его сейчас всего трясло. Хотелось уйти как можно скорее, сбежать. Он и правда вот сейчас это все не может. Не получается. Сказал тихо: - Так почему тогда так пялился сейчас? Нужно бы промолчать. На самом деле, просто молча обойти и хрен с этим. Что за язык потянуло? Не знал. Просто было хреново. Так сильно. Почему бы Суворову просто не оставить его в покое? Раз и все. Он что-то там думал про игнорирование до этого: так это просто головой ударился. Сейчас было совсем плохо. Суворов почему-то молчал. Стиснул челюсть, смотрел куда-то в сторону. Закипал, кажется. Что его так злило, ну? Что не так? Андрей вдруг подумал, что терять ему нечего. Хера с два сегодня хуже будет - это как будто уже невозможно. Усмехнулся криво, показательно раскинув руки в сторону: - Обратно раздеться, Марат? Может, какое-то уродство пропустил, посмотришь получше. Суворов повел плечом, шагнул вдруг ближе, от чего захотелось наоборот - шагнуть назад, в стену, так чтобы с ней слиться, раствориться в ней полностью. Марат так-то сильно шире, явно подкаченный. Сейчас пришибет же нахрен. Андрей даже не двинулся. Стоял. Смотрел. Внутри вдруг зашевелилось что-то темное. Злое. Как когда-то раньше. Давным-давно. - Заткнись. До этого молчаливое терпение лучше выглядело. - Но тебя же это не устраивало, верно? Суворов совсем как будто взбесился. Андрея от этого почему-то заносить начало только больше - вдруг стало необходимо, жизненно важно довести окончательно, чтобы все предохранители сгорели к хренам. Идиотское, глупое желание. Остановить бы себя хоть как-то, но не мог. Просто. Не мог. Не сейчас, когда Суворов смотрел так - темно, жутко. С огненной, обжигающей яростью. Андрей вдруг подумал, что чувствует себя удивительно живым. - Закрой рот, Андрюш. Серьезно. Сбеги обратно в ту дыру из которой выполз и сиди там, ладно? Всем от этого будет лучше. Суворов словами сейчас плевался, шагнул еще ближе. Еще немного и... И ничего. Лицо разнесет, наверное. Было удивительно плевать. - А с чего бы? - спросил холодно, склонив голову набок. - Я всего лишь выполняю твои желания. Можем продолжить. Как и предлагал - могу раздеться. Могу еще что-нибудь ответить. Может на колени стать? Чего ты хочешь, Суворов? Марат дернулся как-то слишком быстро - Андрей ничего так и не понял. Вдруг по затылку растеклось болью, прямо по позвоночнику. Ноги задрожали, он ощутил как на шее удавкой сжимается ладонь - не удушье, но намек. Суворов стоял рядом. Так блядски близко. И смотреть на него было почти жутко - чудовищно-притягательно, отвратительно страшно. Ничего человеческого в нем сейчас как будто не было. Вжимал его в стену, удерживая за шею, злился. Так сильно. Давай еще. Андрей криво усмехнулся: - Любишь по-жестче? Увы, кажется, нам не по пути. Отдаленно понимал, что сейчас нужно заткнуться. Что это, блять, уже не шутки и совсем не весело. Что он сейчас головой окончательно двинулся. - Я бы и правда тебя убил. Даже отсидел бы, сколько нужно, - Суворов шептал, выдыхал прямо в лицо. Его ненависть казалась безграничной, ужасающей своей глубиной и силой. - Ты нахрен даже не представляешь, насколько ты мне отвратителен. Каждый твой шаг, каждый твой жест. Каждая секунда твоей жизни. Все это. Все что угодно, чтобы тебя больше не существовало. Слышать все это было больно. Вот так стоять, смотреть, чувствовать все это - больно. Андрей вдруг ощутил себя полностью опустошенным. Словно отдал все Суворову, полностью все что было. Абсолютно все. Просто так. Потому что не вышло иначе, не получилось. Смотрел в черную бездну взгляда, вглядывался. Там ничего - холодная, чудовищная тьма. Все это уже было. Всплыло в памяти с ужасающей четкостью то, что видел до этого каждую ночь в кошмарах. Образы наслоились, наложились друг на друга в одну секунду. В это ужасающее мгновение, когда почувствовал, что сдается. Что слишком устал. - Так давай. Чего медлишь? Сказал спокойно. Смотрел в глаза напротив, видел другие - голубые, похожие на предгрозовое небо. Мне очень жаль. Повторил тихо: - Давай. Суворов смотрел. Андрей взгляда не отводил тоже, ощущая, как что-то между ними сгущается, смешивается чем-то ужасающим. Ничего не чувствовал. Было плевать, что Марат кипит от ярости, что сейчас его и правда заносит, что все это может плохо кончится. Это вообще не волновало - было спокойно. Никак. Рука на шее сжалась на мгновение чуть сильнее, дыхание перехватило, Андрей приоткрыл рот, пытаясь вдохнуть. Суворов вдруг подался вперед, почему-то в груди вспыхнуло, запоздало, паникой, ожиданием боли - зря. Его губы на своих ощутились до болезненного чужеродно. Какого хера сейчас происходит? Это вообще поцелуем назвать сложно, потому что никто, наверное, не целует так: яростно, зло, пытаясь словно подчинить, уничтожить. Андрей как-то отдаленно подумал, что у Суворова очень мягкие губы, что он на вкус как сигареты и что-то терпкое, не разобрать было. Вцепился в его плечи неосознанно, сжимая, пытаясь то ли оттолкнуть, то ли наоборот. В голове была каша. Суворов надавил пальцами на подбородок, заставляя приоткрыть рот сильнее, Андрей бы и так это сделал - хотелось больше, сильнее, меньше, чтобы оставил в покое. Чтобы не втягивал до боли нижнюю губу, чтобы не скользил языком так горячо и влажно, чтобы это все закончилось. Чтобы не останавливалось. Как можно целовать вот так - болезненно, чтобы ощущалось надрывом, словно прямо сейчас забирал себе все и без остатка. Андрей все еще сжимал его плечи, ощущая как напряжены мышцы, словно Суворов от чего-то сильно себя сдерживает, хотя казалось бы - что происходит сейчас? Его ладонь вдруг скользнула с шеи, пришлась огнем по затылку, приближая сильнее, больше, словно Андрея сейчас было мало. Это все было как-то слишком. Он не отвечал. Не остранялся. Позволял. Как и каждый раз до этого. По венам текло что-то безумное, лилось огнем, скручиваясь жаром внизу живота. Андрей невольно подался чуть ближе, ощущая, как Суворов делает шаг вперед, вжимая его в стену. Ощущалось совсем дико - чувствовать его тело так близко, так сильно. Казалось, что его сейчас совсем уничтожит, сломает вот это все. Сильнее. Хотелось сильнее. Мысль была ужасающей, Суворов в целом делал что-то ужасающее. Вот это все, сраное помешательство, больше не повторится, верно? Один раз. Только один херов раз. Андрей потянулся сам, ближе, больше, распробовать все это здесь и сейчас, ощутить сильнее, чтобы потом было хотя бы что вспомнить. Скользнул пальцами по затылку, мимолетом отмечая мягкость кожи, волос, притягивая. Суворова это совсем двинуло, кажется. Вдруг, остро, резко, скользнул зубами по нижней губе, до крови, сразу же сцеловывая, зализывая, заставляя поддаться всем телом навстречу. Это было больно, это было удивительно идеально, то что нужно, им подходит. Еще. Андрея крыло, целиком и полностью. От ощущения теплой ладони на пояснице, под байкой, так обжигающе сильно, от этой ярости, от собственного безумия. Хотелось, хотелось, больше и больше. Он болен. Они нахрен оба. Что-то вдруг зашумело на заднем фоне, кто-то кажется орал за дверью, Андрей бы в жизни слов не разобрал. Блядство. Они в сраной раздевалке. Он Суворова оттолкнул. С усилием, резко, тот на миг зашатался, сделал неровные несколько шагов назад. Смотрел. Безумно, темно. Словно все еще нихрена не понимал. Они оба так тяжело дышали. В комнате было так тихо, только их вдохи и выдохи, тягучее безумие между ними. Блять. Что, нахрен, сейчас было? Андрей выдохнул, вытер тыльной стороной ладони нижнюю губу - ублюдок и правда до крови укусил. Суворов проследил за этим жестом все тем же, горячим, безумным взглядом. Он весь выглядел нездорово, какой-то растрепанный, расшатанный. Словно что-то его окончательно замкнуло, зациклило на происходящем. Андрей на него смотреть не мог, но и отвернуться тоже не вышло бы. - Что это было? Спросил тихо, ощущая как дрожит. Почему-то начало колотить от испуга, от того что их могли увидеть, от всего этого в целом. Сердце билось как ненормальное. Казалось, еще немного и остановится к херам. Марат усмехнулся. Ему, блять, все это как будто нормально было. - А что? Что-то не понравилось? Он, нахрен, поехавший. Почему такой спокойный, почему смотрит так дико? Андрей ощутил себя до странности хрупким, изломанным. Впервые - напуганным. Потому что от Суворова сейчас и правда бежать нужно было, он как будто в целом себя не совсем контролировал. И до этого его он довел. Как будто бы просто своим существованием. Андрей повел плечом, качая головой: - Ты ебнулся, Суворов. Просто для справок. - Разве? А про себя, что скажешь? Или хочешь соврать, что мне не отвечал? Это оно само. Как-то. Блять. Андрей прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки, пытаясь привести в порядок мысли, усмирить панику в груди. - Забыли. Нихрена не было. Мне нужно идти. Сказал тихо, ощущая как по телу проходится дрожью. Вроде же правильно все сказал. Почему так мерзко и тяжело? Что с ним вообще? С ними? Суворов издевательски усмехнулся, подходя снова на шаг ближе. Андрей невольно напрягся, абсолютно не понимая, что от него сейчас ожидать. - С чего бы? Было, Андрюш. Еще как. Знаешь, это даже забавно: я тебя унижаю, я тебе больно делаю, а ты вот как. Как такое забыть? Я тебя походу и выебать могу, а ты позволишь. Разве такое стоит упускать? Андрей ощутил как в горле стоит сухим комом, царапает. Почему-то начало тошнить - стоит, наверное сбегать в туалет, проблеваться. От самого себя. Потому что Суворов так-то прав. Губы горели. Тело тоже. И почему-то ему все равно хотелось. Чтобы Марат снова. Снова. Блять. Он и правда болен, давно и сильно. Если он сейчас ничего не сделает, если ничего не скажет, если промолчит - считай и правда стоит пойти и выйти в окно. Потому что это уже слишком. Вот это все. Андрей повел головой, пытаясь привести мысли в порядок. Суворов его разглядывал, усмехался. Презрительно, раздраженно. Всего этого случиться не должно было. И Суворов не имел права вот так. Андрей вдруг разозлился. Впервые, так сильно, так остро на него. За то, что сделал, за эту больную жестокость, за то, что напомнил о его самой большой слабости, воспользовался как захотел. Нахер. Нахер все это. Шагнул сам ближе, замечая, как еле уловимо Марат подается сам. Словно его тянет, неудержимо, сильно, так, что и сам не осознает. Андрей видит. Это сейчас главное. - А ты бы хотел, да? Меня. В этом вся проблема, верно? - Андрей улыбнулся криво, наклоняясь ближе, напитываясь чужим напряжением и злостью. - Это ведь ты сейчас полез. И до этого - я ведь никогда сам к тебе не подхожу. А тебе бы хотелось, правда? Суворов стиснул челюсть, прищурившись. Андрей видел - задевает. Вот это все сейчас его цепляет. - Не придумывай лишнего. Это просто весело. - Так чего не смеешься, Марат? - Андрей подошел вплотную, осторожно прикоснулся пальцами к его скуле, очерчивая едва ощутимо. Чувствуя, как Суворов застыл, замер еле дыша. - Давай, прямо сейчас. Андрей склонился чуть ниже, ощущая как бешено колотится сердце. Прижался вдруг губами к уголку его губ, едва-едва, чувствуя, как Суворов напряжен, как поддается под этим прикосновением. Провел мягко языком, чувствуя, как Марат выдыхает, тихо, словно забыл, как это делается. Отстранился. С трудом, что-то внутри кипело, звало продолжить, притянуть к себе, приблизить. Забрать. Смотрел в чужие, расширенные зрачки, напряженное тело, тягучую, чудовищную тьму в глазах. Знал - на мгновение, на одну секунду, прямо сейчас, Суворов увидел в нем то же самое. - Чего не отталкиваешь, Суворов? Стоило бы. Андрей подхватил свой портфель, вышел. Дверь хлопнула оглушительно. Не специально вышло, просто все вокруг воспринималось в каком-то вакууме. Остро. Через край. Ебанная физра. Он все это ненавидел. Как хорошо, что это последний урок. Он бы двинулся находится тут еще хоть немного. Он и так. Что сейчас было? Почему? Какого хрена происходит? Что с Суворовым не так? С ним самим уже как будто давно понятно, что он больной. Он Марата изначально заметил, из-за этой схожести между ними. То же внутренне дерьмо, та же жестокость, та же склонность к агрессии. Только в Суворове все это было через край, намного ярче, сильнее, притягательно и на грани. Сначала списал все на спорт - тот, вроде, и правда боксом занимается, профессионально, какое-то звание даже было, или как это называется? Такие вещи дают отпечаток на характере. Но нет. Было что-то еще. Что-то темное, злое, чудовищное в нем. В действительности, Суворова следовало избегать. Андрей пытался. Правда. Позволял себе смотреть, разглядывать, тянуться неосознанно, к этому всему, знакомому и понятному, рассматривать то же темное, что было и в нем самом. Ничего более. Никогда ничего более. Суворов был в целом заметным. Получалось себя оправдывать тем, что на него как будто в принципе было невозможно не смотреть. Явный лидер в группе, его слушались, к нему тянулись, его хотели из-за вот этой внутренней, прошибающей силы и уверенности в себе. Ладно, он и внешне очень красивый. Андрей залипал на крепкое тело, высокие скулы, темные, горящие огнем глаза, четко очерченную линию подбородка. Все и сразу. Джек-пот в генетической лотерее. Андрей смотрел, позволял себе в мыслях что-то совсем потерянное и на этом, в общем-то, собирался остановиться. Но нет - вот как все случилось. Суворов, будто бы сходу, ощутил в нем надломы, болезненные неровности, по которым так любил проходится. С первого дня, когда смерил насмешливым взглядом, сходу поставив диагноз: изгой. Это как бы и ладно. Андрей не собирался с ним контактировать. Андрей в целом никогда не собирался ему отвечать - это была выученная история, чем больше реагируешь, тем больше лезут. Только забыл главное: беспомощным котенком он сам больше не был. А значит и притворяться таковым не имело смысла. Если бы он показал пару раз, что все происходящее его задевает, если бы не выглядел так спокойно и равнодушно - может, Суворов бы и отстал быстро. Марату нравилось внимание, нравились эмоции, ему все это было нужно - как раз то, что Андрей никак не мог ему дать. Просто не умел. Это не было специально, просто он и правда так реагировал: замыкался, успокаивался, внешне не мог показать ничего. Андрей знал, что это задевает, что людей это только больше провоцирует и раздражает, но правда не мог. Так получалось, что уж теперь. К Суворову тянуло. Эта тяга была понятной, простой и знакомой - история повторялась, Андрей это понимал. Не отвечал, не лез, чтобы не совершать ту же ошибку, что и когда-то, с другим только человеком. Потому что это привело к ужасающим, болезненным вещам, с которыми и по сей день справится не мог. Только не работало. Неосознанно, он как будто все это к себе притягивал тоже, ответно, даже не понимая как. Суворов его поцеловал. С этим что делать? Как это забыть, выкинуть из себя, если он до сих пор все это чувствовал? Лежал дома, ощущал его губы на своих, уверенные прикосновения по телу. Хотел. Сильно, яростно, так как ничего до этого. Больная, нездоровая привязанность. Андрей был уверен - Марат и правда его ненавидит. Он не врал, потому что такие эмоции подделать невозможно. И это, если честно, пугало тоже, он никогда не ощущал такого. Чтобы так сильно, чисто и искренне, так горячо, так обжигающе. Так неконтролируемо. Так больно. И сам себя не понимал тоже, потому что что-то в нем замыкалось, подчинялось этому нездоровому порыву, тянуло в ответ. Хотелось больше, хотелось сбежать, все и сразу. Одновременно. Разрывало. Кровоточило на изломе. Он чувствовал себя необъяснимо живым. Словно впитывал, наполнялся, заполнял растущую от кошмаров дыру внутри себя. Суворова стало так много в его жизни, мыслях, что это даже немного смещало весь ужас в нем, тот, что был до этого, держался за горло мертвой хваткой. Но все же: в действительности, того, что между ними было сейчас он не хотел. Боялся. И все равно. Все равно. Он сломанный. Так сильно, так невозвратно. С этим надо как-то жить, как смириться с тем, что потерял, во что превратился, а у него не получалось. Он себя ненавидел. Это было просто и понятно, с этим не выходило бороться. Просто потому что не справлялся. Ночью кошмары накатили с особой силой. Кричал, видимо, потому что его разбудил встревоженный Валера. Андрей вцепился в его ладони, что сжимали плечи, метался по его лицу испуганным взглядом. В голове все еще мелькали картинки, кровавые, душные, муторные. - Эй. Тихо, ладно? Тихо. Все хорошо. Все в порядке. Ты не один, окей? Валера цеплялся за него и сам, кажется, тоже испугался. Андрей рвано дышал, ощущая себя растерянным, растрепанным. От Валеры пахло пивом. Сигаретами тоже, мятной пастой, чем-то еще. Знакомым, родным. Близким. Андрей держался за его руки, чувствуя как колотится сердце, как пугает резкостью неровный свет светильника со стола. - Извини, что разбудил. Сказал хрипло, глядя снизу-вверх. Валера только покачал головой, мрачно нахмурившись: - Похер. Ты давно так не спал. - Кричал? Валера кивнул. Андрей прикрыл глаза, ощущая как расползается по телу стыд. Позорная, мерзкая слабость в нем. - Эй. Расслабься, ладно? Ничего страшного. Убери этот виноватый вид. Андрей кивнул. Все еще пытался привести в порядок дыхание. Валера смотрел, оценивающе поджав губы, что-то явно решал в уме. Переживал. От этого было неловко. Андрей точно этого всего не стоит. - Двигайся. Уже так сидеть неудобно. Андрей поворочался, освобождая место. Валера плюхнулся рядом, боком к нему, опираясь на локте. Откинул вспотевшую челку у него со лба, спрашивая: - Как обычно снилось, да? - Ага. Че там еще может быть? - Андрей помолчал. Спросил неожиданно для себя: - А тебе снится? От своего же вопроса захотелось спрятаться. Не стоило, наверное. Это было лишним. Все же Валера если захочет, то расскажет сам и вообще... Вдруг почувствовал, как чужие пальцы проходятся по боку со шрамом. Валера выглядел задумчивым, мрачным. С его лица это выражение хотелось согнать. Снова ощутил себя виноватым. - Редко. Обычно просто вспоминаю. Андрей кивнул. Сглотнул, надеясь, что сердце все же не вырвется из груди - по ощущениям, это было возможно. Сказал тихо, глядя куда-то в потолок: - Я днем не думаю обычно. Только ночью. А так... сейчас-то уже все равно лучше. - Лучше, но не прошло. Святая правда. От нее было почему-то тошно. Он не спал, Валера пил, отличная идея для жизни, они точно нормально со всем справляются. Взрослые, самостоятельные личности, умеющие решать проблемы и жить эту жизнь. Прекрасно, блять. Даже уже не стыдно - переполняло смирением и усталостью до краев. Посмотрел на Валеру - растрепанные кудри, красноватый след от подушки на щеке, нахмуренные брови. Было в нем сейчас что-то уязвимое, что-то потерянное. Андрей это ненавидел, потому что сам по себе не такой: язвительный, уверенный, наглый. Жесткий и грубый. А тут вот так. Из-за Андрея. - Мне жаль. Валера лишь покачал головой, тыкая пальцем ему в лоб: - Не будь идиотом. Твоей вины тут точно нет, - ткнул еще раз, уже чуть сильнее, стоило Андрею открыть рот: - Не беси, ладно? Если начнешь нести эту же херню - ударю, понял? Замолчали. Валера лежал рядом, о чем-то думал. Хотелось спросить: о чем? Но не мог. Где-то внутри боялся все это услышать. Понимал, что там будет. Был благодарен. После таких кошмаров было необходимо чувствовать кого-то рядом. Знать, что он не один. Что... Это ведь Валера его тогда и нашел. Успел вовремя. Еще бы немного и все. Андрей прикрыл глаза, радуясь, что в комнате светло. Он и правда ненавидел темноту. - У тебя что-то в универе происходит, верно? Что-то. Он и сам не знает что именно. Получилось только кивнуть. Валера ничего больше не спросил - знал, что Андрей не расскажет. Улегся рядом, толкая совсем в стену, начал рассказывать про работу. Как-то незаметно втянул его в разговор, отогнал нависшую облаком тьму. Больше не спали. Как-то оба понимали - не получится. В шесть утра курили, опираясь о подоконник. Андрей подумал вдруг, что между ними тоже много нездорового. Ненормального. Они ведь оба как-то намертво сцепились, зациклились друг на друге. Валера теперь всегда должен был знать, где Андрей находится, отслеживал даже по геолокатору. Бесился, стоило хоть раз не поднять трубку, нервничал. Андрей сам был такой же. Всегда вместе, жили вместе, пытались хоть как-то выбраться. Не получалось. Они были на связи постоянно. Общались по сообщениям в универе, на работе, созванивались, дополнительно, раз в день стабильно, просто так, без повода. Словно нужно было точно знать, что они тут. Оба. Все еще живы. Все еще в норме. Хоть какой-то. Даже поступать хотели в одно место. Не могли только подобрать, чтобы двоим было нормально. С трудом решились, что могут и так. Херова зависимость. Долбанная травма от всего, что было. Это устраивало. Это стало новой нормой, но иногда становилось страшно: а как дальше? Как они потом, в случае чего, с этим справятся. Как будто бы, становилось только хуже. Даже сейчас - уходить на учебу не хотелось. Нужно было быть рядом, с единственным человеком, кто понимает. И правда понимает, знает все целиком и полностью, осознает, что с ним творится и почему. Сам такой же. И все же. Андрей затушил сигарету, хлопнул Валеру по плечу: - Спать ложись. Ты же все равно собирался сегодня только на работу идти. - Ага. Тебе бы также. Ты же сегодня тоже на смену? Андрей кивнул. Лениво потянулся за портфелем, расчесывая пальцами волосы. За дверью возился Саша. Его, вроде, разбудить не успел. Значит, все же устроился на работу. Надо бы пожелать удачи, что ли. Общение у них действительно очень наладилось. - Андрей, - мягко вдруг сказал ему в спину Валера. - Ты же знаешь, что в случае чего я рядом? Да. И будь это иначе я бы двинулся. Сказать только об этом не мог. Обернулся, с кривой улыбкой. Кивнул, схватившись пальцами за ручку двери: - Знаю. Вышел. Было почему-то намного проще. Словно он, на удивление, мог дышать полной грудью. Руки все равно дрожали. Сегодня на это было наплевать.