На грани

— Точно хочешь поехать к бабушке? — ещё раз спросила Пелагея у дочери, аккуратно сняв с её волос большие белые банты и отложив их на свой туалетный столик.  — Конечно, ведь там Вика! — ни на секунду не задумываясь, ответила Соня, спрыгнув со стула и посмотрев на сидящую рядом Светлану Геннадьевну. Покачав головой и улыбнувшись тому, сколько же в дочери энергии, Пелагея присела на диван. В отличие от Сони, ей хватило и первого в их жизни последнего звонка, на котором София, имевшая творческие задатки как по материнской, так и по отцовской линии, с выражением прочитала стихотворение для выпускников, заставив Пелагею всплакнуть, но в то же время и облегчённо выдохнуть, поскольку на это стихотворение ушло немалое количество нервов и часов.  — Мам, ты бы ей не говорила, что к Валентине Леонидовне внучка приехала, — посмотрев на Светлану Геннадьевну, выдала блондинка. Валентина Леонидовна была соседкой и, по совместительству, близкой подругой матери Пелагеи, а с её внучкой Викторией Соня познакомилась два года назад, но за это время девочки уже успели стать близкими подругами и обе не упускали возможности поехать к бабушкам ещё и для того, чтобы увидеться друг с другом.  — Да брось а ты, девчонке полезно погулять на свежем воздухе.  — А у меня тут не свежий воздух, а? — всплеснула руками Пелагея. — Такой же частный дом.  — У вас тут территория меньше.  — Ах да, конечно, и не важно, что квадратных метров даже больше, чем у тебя, у нас же не растут всякие кусты смородины, малины и прочего.  — Ребёнку нужны витамины, — примирительно сказала Светлана Геннадьевна, — а тебе отдых. Нам с Соней будет хорошо, а ты тут посидишь одна, отдохнёшь, подумаешь о чём тебе надо и придёшь в норму. А то уже Димы тебе мало, с родной матерью ругаться начала. Учти, со мной ты никак не разведёшься.  — Прости, — опустила глаза Пелагея, — я правда, не знаю что на меня нашло.  — Развод на тебя нашёл, — со странной интонацией ответила ей Светлана Геннадьевна. — Когда женщине чего-то в жизни не хватает, она становится злой и раздражительной…  — Ну мам, прекрати, — совсем смутилась Пелагея, однако, её спасла вбежавшая в комнату Соня.  — Мам, помоги мне пожалуйста вещи собрать, — проговорила она.  — Ну вот, ещё и это, — проворчала блондинка, — надо было заранее это всё продумывать, а не предлагать поехать к бабушке прямо сразу после линейки. Однако, вещи она собирать всё же отправилась, потому что какой-то частью и души, и головного мозга, понимала, что мама права, и ей правда необходимо снова побыть наедине с самой собой, потому что вопросов к себе накопилось предостаточно. Поэтому, тщательно проконтролировав, чтоб дочь взяла с собой вещи на любой случай жизни, она поцеловала её в щёку на прощание, взяв с двух своих ближайших родственниц обещание позвонить как они доедут, а после закрыла за ними дверь, затем устало на неё облокотившись и выдохнув.

***

На самом деле, для восстановления психологического равновесия чрезвычайно важен и здоровый сон. Именно ему позволила Пелагея захватить себя в плен на пару часов, после того, как Светлана Геннадьевна отзвонилась ей и сообщила, что всё в порядке, они доехали, но Соня, увидев у соседнего дома подругу, умчалась к ней, забыв позвонить маме и сообщить, что добралась. Улыбнувшись и вспомнив себя в том же возрасте, девушка поблагодарила мать за звонок, а затем, осознав, что больше ничего важного ей сообщить не должны, выключила звук на смартфоне и упала в объятия воздушной подушки и тёплого одеяла, проспав почти два часа. Проснулась она уже в более благожелательном настроении, а в качестве дальнейшей терапии выбрала уборку в доме, которая, в силу того, что подобным образом девушка лечилась довольно часто, не затянулась надолго, несмотря даже на масштабы дома. Дальше в её планах было принятие ванны, по всем канонам расслабляющей эстетики: обязательно с пеной, при приглушённом свете, и, возможно, с бокалом вина, а затем просмотр какого-нибудь фильма, чтобы отвлечься от реальности, прожив совершенно другой сюжет. Однако, жизнь снова посмеялась над наивностью одной из нескольких миллиардов своих подопечных. Ровно в момент развязки сюжета в фильме телевизор просто выключился. Как и всё освещение в доме, благо, было ещё не очень темно. Прекрасно всё понимая, но всё же надеясь, что это какая-то аномалия, затронувшая лишь одну из комнат её дома, Пелагея прошлась по другим, пощёлкав везде выключателями. Ни-че-го. Полное отсутствие электричества. Тяжело вздохнув, девушка принялась искать номера служб, которые могли бы помочь ей в таком случае. В итоге дозвонившись и до горсвета, и до коммунальных служб, занимающихся так же вопросами электрики и энергетики, Пелагея услышала миллионы уверений о том, что они приняли все её заявки и обязательно приедут всё исправить. Однако, уверенности, что всё будет хорошо, ей это не прибавило, кроме того, телефонные разговоры заняли немало времени, и теперь на улице смеркалось, она сидела в полутьме и абсолютно не хотела спать. А больше заняться было нечем. Звонок в дверь подарил ей надежду на то, что приехали долгожданные электрики и сейчас подарят ей столь ценную в современном мире электроэнергию. Однако, за порогом стоял всего лишь Билан и что-то с ним было явно не так.  — Привет, — осторожно поздоровалась Пелагея, распахивая дверь пошире, — а ты чего без предупреждения?  — Любовника не успела спрятать? — шмыгнув носом, переспросил он, при этом лукаво улыбаясь.  — Именно, — кивнула Поля. — Просто… я реально тебя не ждала. Ну не стой на пороге, проходи, — с подозрением рассматривая как он держит одну из рук за спиной, будто бы что-то пряча. Билан сделал шаг вперёд, перешагнув порог и внимательно посмотрев на Полю. Затем, потерев красный нос и смешно похлопав глазами, он улыбнулся и громко чихнул, в то же время протянув ей букет тюльпанов.  — Дима, что это? — удивлённо спросила Пелагея, осторожно принимая букет из его рук.  — Цветы, — просто ответил он, ещё раз чихнув.  — У тебя же аллергия на тюльпаны, дурень, — покачала головой блондинка, глядя на мужчину широко распахнутыми глазами, будто увидела на его месте нечто сверхъестественное.  — Но твои любимы цветы — это же тюльпаны, — глупо улыбнулся он, снова почесав нос. — Тем более, я сейчас с вами не живу, поэтому ты запросто можешь поставить их в вазу и любоваться.  — Так, ладно, — отложив от греха подальше цветы в сторону, попыталась понять ситуацию Пелагея. — В чём же цель твоего визита сюда? Особенно, с цветами.  — Да не боись ты, не по твою душу. Я бы хотел украсть у тебя Софию Дмитриевну на пару часов. А цветы так, жест извинения за то фото и за Тихона с Николаем заодно. И чего вы в темноте-то сидите?  — А с этим ты опоздал. Надо было хоть предупредить, что приедешь. Соня у мамы, уехала ещё днём. Ну а извинения приняты, хотя, не зазнавайся, не так уж оно всё меня и задело.  — Эх, — с сожалением выдохнул Дима, — ну какое предупредить, я хотел ей сюрприз в честь окончания учебного года устроить. А вышло вот оно как… Да включи ты уже свет, господи.  — А этого я не могу, — просто ответила Пелагея, снова взяв букет в руки, — у нас какая-то авария, света в доме нет вообще. И вроде бы, не только в нашем, мне сказали, что ещё пара заявок из нашего посёлка поступали. Я и на тебя-то подумала, что это электрики пришли. Да что ты там стоишь, — уже уйдя на кухню в поисках вазы для цветов, воскликнула она. — Проходи, как раз, пока Соньки нет, обсудим наш дальнейший план действий, — она снова появилась в коридоре, уже держа в одной руке вазу с тюльпанами, а в другой — телефон с включенным фонариком, подсвечивая себе путь. — Эту красоту я на террасу вынесу, чтоб твою аллергию не провоцировать. И посчитав, что в словах бывшей жены действительно есть смысл, Дима снял ботинки, двигаясь почти наощупь в хорошо знакомом ему доме. Пелагея не заставила себя ждать, вернувшись буквально через минуту.  — Аккумулятора так надолго не хватит, — с отчаянием пробормотала она. — Так, Билан, помоги-ка мне, у меня тут были свечи, посвети вот на эту полку, а я поищу.  — Ужин при свечах? — с интересом хмыкнул Дима, — а не находишь, что это как-то не про бывших супругов?  — Если не нравится, будешь в темноте сидеть, — резко обрезала все его заготовки для разговора и лёгкий флирт Пелагея.  — Да нет, просто ассоциации странные, — поспешил откреститься Билан, продолжая улыбаться. Манипуляции Пелагеи всё же принесли успех и спустя пару минут кухню озарил тусклый свет свечей. Но всё же лучше, чем темнота, сгущавшаяся всё сильнее.  — Чего-нибудь будешь? — задала вопрос Поля, наконец посчитав, что зажгла необходимое количество свечей и имеющееся освещение её устраивает. — Ну, в смысле, ужин, чай, кофе, вино?  — Тебя, — выпалил мужчина, продолжая её ряд, и заставив девушку впасть в ступор. Кровь прилила к её лицу, из-за чего блондинка тут же покраснела, начав ловить ртом воздух и буквально задыхаясь от возмущения и не зная что ответить на такую наглость.  — Да расслабься, я пошутил, — рассмеялся Билан, явно довольный достигнутым эффектом. Если бы Пелагея умела убивать взглядом, то Билана уже не было бы в живых, однако она всего лишь шумно втянула носом воздух, затем молча достала из бара бутылку красного вина, ещё раз угрожающе посмотрев на мужчину.  — Ещё раз так пошутишь, я её разобью об твою голову, — вполне серьёзно пригрозила она, поставив бутылку на стол.  — Ну извини, обстановка такая, — не унимался Дима, — вино, свечи… Мысли только об одном. Э, нет, я пас, — увидев, что она достала два бокала, заявил он, — мне ещё назад ехать.  — У меня всегда есть для тебя гостевая комната, — напомнила Пелагея. — А будешь плохо себя вести — я её тюльпанчиками украшу, чтоб ты всю ночь весело чихал.  — Спасибо, но я пока хочу жить, — ответил ей Дима, замечая мучения жены со штопором, — господи, несчастная, дай помогу.  — Размечтался, — победно вынув пробку и наполняя бокал бордовой жидкостью, фыркнула Пелагея.  — Вот так и становятся алкоголиками, — прокомментировал её действия Дима.  — Не от хорошей жизни, между прочим, — вздохнула Пелагея. — Но к сожалению, ещё существуют такие люди, с которыми можно разговаривать только под бокал вина, иначе не вывезешь психологически.  — Я понял уже, что ты меня особенно любишь, но может всё же поговорим о том, ради чего я собственно и остался?  — Да я только за, это у тебя какие-то странные навязчивые идеи, — ответила Пелагея, присаживаясь напротив бывшего мужа.  — Я много думал на эту тему, да и вообще… о нас, — с какой-то странной натяжкой вымолвил Билан, — и пришёл к выводу, что лучше всего действовать по той же тактике, что и с моими родителями. Ну, то есть, сначала рассказать им, что у нас куча всяких недопониманий, мы постоянно ругаемся, а потом… появиться на парочке мероприятий порознь. То есть, исключить из нашей жизни весь этот театр. Это уже привлечёт внимание и создаст резонанс в обществе, в интервью появятся вопросы, касающиеся личной жизни, и там мы снова будем рассказывать всю эту бурду про недопонимания и прочее и вскользь можно упомянуть, что мы подали на развод, чтобы уж точно наметить грань. А там… никто же не будет просить показать свидетельство о расторжении брака? В любое время просто можно будет заявить, что всё, мы снова друг-другу никто.  — А зачем тогда было это всё? — не поняла его плана блондинка. — То есть, мы же могли и на самом деле делать так же, а не создавать новые инфоповоды совместными появлениями и всякими… поцелуями.  — Да просто дураки оба, — почесав затылок, ответил Дима. В его голове отчего-то сейчас крутилась дурацкая поговорка, от которой он только что озвучил лишь концовку. «Любовь до гроба, дураки оба», если быть точнее. Но о какой любви могла идти речь, если сейчас разговор о разводе?  — Это точно, — кивнула Пелагея, впервые сделав глоток из бокала, которые до этого задумчиво крутила в руке. И почему-то сейчас Билан не мог оторвать взгляд от такого, казалось бы, обыденного действия. Он с жадностью наблюдал за тем, как её губы коснулись холодного стекла, обхватили его, а затем чуть разомкнулись, позволяя кровавой жидкости скользнуть во внутрь. Затем губы вновь плотно сомкнулись, и чуть сократилось горло, способствуя проглатыванию пьянящей жидкости. Не совсем понимая, что он сам делает, Дима протянул руку, касаясь её пальцев, сжимающих ножку бокала и мягко разжимая их, по сути отнимая у неё бокал.  — Э, — возмутилась Пелагея, наблюдая за тем, как он нагло забрал у неё бокал и сам сделал маленький глоточек из него, — ты же за рулём.  — А мы об этом никому не расскажем, — подмигнул он, возвращая девушке бокал.  — Так пей из другого фужера, в чём проблема?  — Не буду, — покачал головой Дима, смотря на бывшую жену каким-то странным и до жути влюблённым (?) взглядом. — Просто ты так красиво пила, что я не смог удержаться и решил попробовать. Не обязательно же для этого пачкать целый бокал, верно?  — Я ничего не понимаю, — прошептала Пелагея, избегая его взгляда и даже отставив в сторону злополучный бокал.  — Может я смогу понять и объяснить? — так же тихо предложил помощь Дима, слыша в её голосе истеричные нотки.  — Зачем я тебе сдалась, Дим? — несколько отчаявшись, спросила она, сверля взглядом какую-то точку на стене.  — Странный вопрос, ведь ты пока ещё по-прежнему моя жена, — пожал плечами Билан.  — Вот именно, — наконец ухватилась за нужную ниточку Пелагея, постепенно формулируя свой главный вопрос и чуть покачиваясь взад-вперёд, настраиваясь на нужный лад, а после развернулась и на секунду заглянула в его глаза. В её зелёных омутах читалась растерянрсть. — Ты делаешь всё, чтобы я передумала, чтобы развод не состоялся, зачем?  — Вот как? — вскинул брови Билан, после улыбнувшись. — Не знаю, что ты там надумала себе, моя дорогая, но я просто хотел чтобы после развода у тебя остались обо мне не только плохие воспоминания, но и хорошие. Но твой ход мыслей довольно забавен, — он прищурился, и в его глазах чётко читалось неозвученное продолжение этой реплики: «раз у тебя возникают такие мысли, значит ты и сама не особо-то хочешь развода».  — Так я чувствую себя виноватой, — снова тихо пробормотала она, — ты весь такой хороший, одна я плохая и… — она не договорила, оборвавшись на полуслове. Кажется, сейчас, на этой кухне, в тусклом свете свечей градус откровения достиг наивысшей точки. И отчего-то сейчас Дима перестал видеть в Пелагее свою бывшую жену, уверенную в себе и самодостаточную. Он видел маленькую девочку. Растерянную. Загнанную в угол. И её хотелось просто крепко-крепко обнять и больше никогда и никуда не отпускать. А ей почему-то именно сейчас как никогда захотелось снова довериться ему, высказать все тревожащие мысли и быть уверенной, что он обязательно поможет во всём разобраться. Точнее, в этом она уже была уверенна.  — Не волнуйся, у меня тоже остались о тебе только хорошие впечатления, — поспешил утешить её он, с трудом собирая в голове весь предыдущий разговор. И вроде бы, каждый сделал всего по глотку алкоголя, от такой дозы невозможно опьянеть, но, видимо, в компании друг-друга сегодня этого им было достаточно, чтобы вновь почувствовать душевную близость и понимать друг-друга без слов, но при этом вслух говоря совершенно другое.  — Отлично, — наконец выдала Пелагея уверенным голосом, стараясь за ним скрыть всё, что чувствовала на самом деле. Усталость. Потерянность. Абсолютную запутанность и разочарованность в происходящем. — Ну что ж, пусть будет по-твоему, у меня всё равно нет других идей. Диме потребовалось несколько минут, чтобы восстановить последовательность их разговора и поняв, что она согласна с его планом, относительно раскрытия развода общественности. Ещё около минуты ушло у него на то, чтобы понять, что раз они обговорили интересующий обоих вопрос, то ему и вовсе нечего делать в этом доме.  — Вот и решили, — быстро, будто бы чтобы не дать себе передумать, поднялся он со стула и наощупь отправился в сторону выхода.  — Подожди, я провожу, — быстро потушив свечи, и снова прибегнув к фонарику на телефоне, почти крикнула вслед ему Пелагея. Почему-то для неё было чрезвычайно важно ещё раз взглянуть в этой полутьме в глаза бывшему мужу.  — Ну, пока? — неуверенно пожал плечами Дима, чуть щурясь от неприятного света фонарика, но не торопясь покинуть этот дом. И когда их взгляды пересеклись в этой отвратительной тьме, оба внезапно осознали, что сейчас балансируют на грани и вот-вот переступят её, окончательно поставив точку в своих отношениях. Вот оно. Не какая-то там бумажка, подтверждающая развод, а разговор по душам станет финальным аккордом их счастливой семейной жизни. Стоит только Билану перешагнуть этот злосчастный порог…  — Останься, — внезапно для самой себя, жалобно всхлипнула Пелагея, надеясь, что он не услышит этого внезапного порыва. Однако он повернулся, обеспокоено вглядываясь в её лицо. Значит, услышал.  — Что ты сейчас сказала? — решившись на отчаянный шаг вместе с ней, настороженно переспросил Дима.  — Останься, — решив, что отступать бессмысленно, более уверенно проговорила Пелагея, надеясь, что сейчас озвучивает общее желание. — Ты же выпил, тебе опасно садиться за руль.  — Один глоток, его скорее всего и алкотестер не покажет, не волнуйся, — небрежно махнул рукой Дима, напряжённо рассматривая лицо Пелагеи в надежде найти так ответы на все поставленные вопросы, главный из которых — действительно ли её волнует лишь его нетрезвое вождение?  — Всё равно, останься, пожалуйста, — с нажимом проговорила Поля, добавив чуть тише, — у меня дурное предчувствие. Дурное предчувствие, что мы поторопились. С выводами. С решениями. С разводом.  — Если ты ещё раз так попросишь, то я уже за себя не ручаюсь, — то ли переводя всё в шутку, то ли действительно предупреждая, тихо сказал Билан, всё ещё глядя ей в глаза.  — Гостевая комната этого дома всегда ждёт тебя, — уверенно посмотрев в его глаза в ответ, выдала Пелагея, инстинктивно отступая на полшага назад и упираясь в стену спиной, будто чувствуя, что будет дальше. Билан делает пару шагов вперёд, в конечном итоге упираясь ладонями в стену по обе стороны от её плеч и делая Пелагею пленницей стены и собственного тела.  — А если я не хочу… — он делает паузу нервно сглатывая, и говоря ещё тише, при этом почти касаясь кончиком носа носа бывшей супруги, — спать в гостевой?  — Тогда можешь лечь в зале, — ничуть не испугавшись его порыва и гордо вздёрнув голову, с неприкрытой насмешкой ответила блондинка, ничуть не жалея, что последним жестом оставила между их губами всего лишь пару сантиметров. И глядя друг-другу в глаза на таком расстоянии каждый из них прекрасно понимал, что ни в гостевой, ни в зале Билан сегодня спать не будет.  — Ты понимаешь, что происходит, Поль? — на секунду, будто бы очнувшись от дурмана, спросил Билан, не сводя глаз с лица бывшей супруги. — Представляешь, чем это может закончиться?  — Пусть лучше так, чем ты совсем уйдёшь, — как на духу отвечает она, не шевелясь, а затем, чуть изогнув губы в улыбке добавляет, — в крайнем случае можешь лечь в комнате Сони. И он улыбается, поняв, что она над ним откровенно стебётся, на самом деле предлагая лишь один вариант ночёвки. Резко втягивает носом воздух, вжимая блондинку своим телом в стену и касаясь её губ своими. Резко. Не тратя времени на нежности. Без труда размыкая её губы, проводя языком по её идеальным рядам зубов. Будто бы стремясь таким образом высосать из неё всю жизнь, но она, напротив, лишь наполняется энергией от его напористых действий, запуская руки в тёмные волосы, беспорядочно гладя его скулы и обхватывая его лицо ладонями. И во всех этих действиях однозначно было что-то демоническое. Прервавшись на пару секунд, чтобы перевести дыхание, он аккуратно поддел пальцами края её домашнего свитера, оглаживая пальцами нежную кожу на её животе, впалым бокам, переходя на спину, нежно пересчитывая все её позвонки и целуя куда-то в подбородок. Она смешно крутит головой, в надежде вновь поймать его губы и он намеренно даёт ей шанс это сделать, руками поднимаясь выше по её шёлковой коже. И когда он обхватит руками мягкие полушария её грудей, она лишь тихо всхлипнет. Но в этом всхлипе не будет капли сожаления, лишь мольба не останавливаться не смотря ни на что. Внезапно тишину в доме прервало множество звуков: вновь работающая кухонная техника, невыключенный телевизор; а глаза защипало от внезапного «прозрения».  — О, свет включился, — глупо хихикнула Пелагея, кивнув в сторону люстры.  — Кажется, просто, электростанция снова работает, — ответил ей Билан, вновь потянувшись к её губам, а после осторожно утягивая её в сторону спальни, не забывая по пути выключить вновь приобретённый свет.