Обман чувств

Хэлен наливала себе кофе, стараясь не прислушиваться к голосам, доносившимся из кабинета доктора МакКоя. Подслушивать было немного унизительно, но девушка не могла удержаться: к мистеру Хэнку опять пришла та кошмарная женщина — крикливая, грубая, по-мужски прямолинейная Каллисто, одноглазая, будто пират, которая, ничуть не стесняясь, сыпала бранью и кидалась на Зверя, словно гончая на медведя. Хэлен, впервые увидев Каллисто, ворвавшуюся в кабинет без стука, была неприятно удивлена и шокирована ее поведением, но доктор МакКой оказался привычным к подобным проявлениям характера женщины, с достоинством выдержал свирепый напор Каллисто, и Хэлен невольно поразилась его выдержке. Хэнк стоял напротив Каллисто, непоколебимый, как Эверест, пока женщина бросалась на него с яростью северного ветра, и когда ее руки внезапно вытянулись и разделились на несколько щупалец каждая, Хэлен Либерти выронила бумаги, которые недавно сортировала, и заверещала так, словно видела мутанта впервые. Девушке до сих пор было стыдно: не сдержалась, выставила себя полной дурой перед доктором МакКоем, но она так испугалась, не за себя даже, а за Зверя — мало ли что могло прийти в голову этой Каллисто с ее повадками уличного гангстера! Женщина замолчала, но гневно поджала губы, смерив Хэлен взглядом, полным едкого презрения, и ее щупальца, гибкие, словно гуттаперчевые, гадко извивались. Каллисто сложила их на груди, пустив их ползать по телу, словно змей, пока Хэнк с мягкой, как бархат, вежливостью, выводил дрожащую ассистентку из кабинета. Хэлен не хотела уходить, уверенная, что стоит ей переступить порог, и Каллисто сделает что-нибудь ужасное, но ученый держал ее за руку, и девушка сладко замирала от восторга: до этого ей еще не доводилось быть так близко к доктору МакКою. Поэтому Хэлен позволила Зверю проводить себя в приемную, изображала слабость и головокружение, отчаянно не желая отпускать его пальцы; когда Хэнк высвободил руку из горячей ладони девушки, она почувствовала себя камнем, брошенным в ледяную воду — неминуемо шла ко дну под гнетом собственной тяжести, все дальше и дальше от живого тепла, исходящего от доктора МакКоя: температура его тела была куда выше человеческой, и от Зверя веяло жаром, как от печки. — Вам не о чем беспокоиться, Хэлен, — заверил Зверь девушку с отеческой теплотой, от чего она совсем приуныла, но ученый, казалось, этого не заметил. — Мы с Каллисто давно знакомы, и в ее импульсивности нет ничего опасного. Но все же я попросил бы вас не присутствовать при наших с ней беседах. Это… личное, если вы меня понимаете. — Конечно, доктор, — печально пролепетала Хэлен; ей хотелось защитить Хэнка, уберечь, доказать, что она способна не только варить кофе и составлять расписание, однако у мисс Либерти не было ничего, кроме диплома Калифорнийского государственного университета и законченной школы секретарей, бесполезных против Каллисто и ее щупалец. Девушке хотелось выглядеть в глазах Зверя сильной и смелой, прямо как мисс Ороро или Белая Королева — Эмма Фрост, — однако она даже не смогла заступиться за ученого, просто сидела в приемной, удрученно глотая фильтрованную воду, пока доктор МакКой был один на один с Каллисто. И что общего у него вообще могло быть с этой женщиной?! Она даже не подождала, пока за Зверем закроется дверь, вновь принялась обвинять ученого, а Хэлен трясло от обиды и возмущения, настолько, что она облила свою блузку. Сейчас девушка пыталась успокоить себя с помощью кофе и пончиков в карамельной глазури; она снова сорвалась с диеты, не выдержала и недели: за шесть дней, проведенных на салате, зеленых яблоках и отварной курице, Хэлен потеряла всего три фунта, но после пончиков и кофе с ванильным сиропом вес вернется, и весы покажут отвратительную цифру в сто семьдесят шесть фунтов или даже больше, но Хэлен так разнервничалась, что сопротивляться соблазну не было никаких сил. Презирая себя за слабохарактерность, она добавила в свой кофе еще и сливки, и в этот момент за дверью кабинета что-то с грохотом упало, тонко зазвенело стекло, разбиваясь, и прогрохотали шаги в тяжелых ботинках на рифленой подошве — Каллисто только такие и носила. Хэлен скорчила презрительную гримасу в сторону кабинета; зачем она постоянно приходила? Что могло связывать доктора МакКоя, умного, воспитанного и интеллигентного с этой совершенно невозможной женщиной? — Ну, что ты снова начинаешь? — мисс Либерти замерла, втянув голову в плечи, когда сердитый голос Каллисто хлестнул по ушам. — Мы это сто раз уже обсуждали. Или ты забыл? Или вообще забил на все, что я тебе говорила? Что же ты за баклан-то такой! — Я все прекрасно помню, — Хэлен показалось, что голос Зверя звучал грустно, — но считаю, что в Институте вам будет лучше. — С хера ли? — глумливо бросила женщина, повышая тон. — Думаешь, если вашим неженкам нравится жить в теплице, то и мне сойдет? — Речь не только о тебе. — Ты меня совсем за дуру держишь?! — рявкнула Каллисто так громко, что Хэлен подавилась горячим кофе, забрызгав свой пуловер. — Думаешь, я не просекла, к кому ты подбираешься? Вот даже не надейся, держи свои загребущие синие лапы при себе, если не хочешь остаться совсем без них. — Ты напрасно так бурно реагируешь, — успокаивающе проурчал Зверь, и девушка, судорожно оттирающая капли кофе с кашемира, почувствовала, как румянец прожигал ей скулы: в словах мистера Хэнка было что-то такое интимное и ласковое, словно его и Каллисто связывало нечто большее, но Хэлен с раздражением отмахнулась от этой мысли. Этого просто не могло быть! Чтобы между доктором МакКоем и Каллисто что-то было? Невозможно! У нее ни манер, ни внешности, ни воспитания, ни образования; что она могла дать такому выдающемуся ученому как Генри МакКой? Головную боль после регулярных скандалов? — Я считаю себя обязанным о тебе позаботиться, — продолжал Хэнк, и Хэлен вновь поперхнулась от неожиданности. Это еще зачем?! Каллисто выглядела так, словно могла голыми руками остановить товарный поезд, с чего бы доктору МакКою ее опекать? А если женщина согласится? Неужели тогда мисс Либерти придется видеть ее каждый день? Девушка неверяще тряхнула головой, от чего ее очки сползли на нос, а русая челка, выбившись из-под черного бархатного ободка, упала на лоб; ну, нет, только не это! Если Каллисто все же переберется в Институт для одаренных подростков, то Хэлен впору искать другую работу, а она не хотела, не собиралась оставлять доктора МакКоя. Девушка работала на ученого почти полгода, и несколько раз в месяц была вынуждена видеть Каллисто; причины ее визитов Хэлен никто не объяснил, а расспрашивать Генри было неловко, однако думать о том, что Зверя и Каллисто могли связывать отношения, было неприятно. При всей своей несдержанности женщина ни разу не сказала ничего лишнего, доктор МакКой тоже не стремился откровенничать со своей ассистенткой, а Хэлен мучилась от неизвестности, невнимания мужчины и несправедливости. Она куда больше нуждалась в покровительстве Зверя: во-первых, мисс Либерти собиралась писать диссертацию на тему психологических травм у детей-мутантов, и Зверь мог стать ее наставником в этой области, а во-вторых… не может быть, чтобы мужчина не понял, что нравится Хэлен! Да, он старше, его внешность далека от стандартной, и сама Хэлен не похожа на топ-модель, но почему им должно это помешать? Девушка была исполнительной и внимательной, ни за что не стала бы повышать на Зверя голос, подобно Каллисто, или выставлять напоказ свое тело, как Белая Королева, даже если бы похудела до размера S. А вот Каллисто была поджарой и жилистой, с маленькой грудью и узкими бедрами, но широкими плечами и развитой мускулатурой рук, как у рестлера. Невысокая, полная Хэлен рядом с ней казалась еще более пухлой и бесформенной, словно подтаявшее маршмэллоу. Девушка похлопала себя по животу, который под пуловером собрался мягкими складками, нависая над поясом брюк; грудь, тяжелая, чуть дрябловатая, как пара медуз, оттягивала лифчик, лямки которого врезались в плечи до красных полос. Хэлен утомленно потерла переносицу, сдвинув очки на лоб; она прекрасно понимала все свои недостатки, ей было кристально ясно, что на фоне Китти Прайд и Ороро Монро она терялась, как стекляшка среди феанитов, но внешность в ее случае далеко не главное. Плевать, что говорила ей мама, если Хэлен наметила цель, она от нее не отступит. Девушка убеждала себя, что у нее еще есть время, чтобы произвести впечатление на доктора МакКоя: контраст между спокойной, услужливой ассистенткой и вспыльчивой Каллисто должен был сыграть на руку Хэлен. Генри рано или поздно устанет от склочной Каллисто и разглядит в мисс Либерти не просто ценного, дотошного сотрудника, но и женщину. Родители придут в ужас от выбора Хэлен, однако им придется смириться. Они ведь хотят, чтобы их дочь была счастлива? Значит, примут и понравившегося ей мужчину; в конце концов, смогла же Филис Либерти принять тот факт, что Хэлен работает с мутантами, хотя в каждом втором ген-активном видела террориста и преступника. — Мне твоя забота никуда не уперлась. О себе лучше подумай, — бесцеремонно выпалила Каллисто, и Хэлен вновь укусила пончик, яростно пережевывая сладкое тесто. Отвратительно: доктор МакКой предлагал женщине помощь, а она только хамила в ответ; не лучше ли было действительно выставить ее из института? Пусть бы возвращалась в свои катакомбы, или где там она обитала вместе с остальными Морлоками; мисс Либерти считала, что этим мутантам остро требовалась психологическая помощь, многие из них добровольно жили в коллекторах под городом, хотя правительство проводило политику гуманитарной помощи ген-активным, попавшим в сложную жизненную ситуацию, однако находились те, кто предпочитал жить как опоссум, в грязи и мусоре, питаясь отходами. Разве это жизнь? Брезгливо содрогнувшись, Хэлен глотнула кофе и чуть ближе придвинулась к плотно закрытым дверям кабинета; она надеялась, что после таких слов Генри распрощается с Каллисто, скажет ей уйти и больше не возвращаться, раз она не ценит его доброту, но Зверь молчал, и женщина подозрительно притихла, и мисс Либерти нервно прикусила губу. Что там происходит? Может, Каллисто схватила Хэнка своими щупальцами? Но тогда Хэлен точно что-нибудь бы услышала, да и доктор МакКой, несмотря на свое благодушие, вполне мог справиться с этой… с этой… каракатицей. Глумливо фыркнув себе под нос, девушка потянулась за следующим пончиком, уже третьим; странно, но она совсем не заметила, как съела первые два. Какая могла быть диета с такими переживаниями?! Хэлен едва успела откусить от пончика блестящую и липкую от глазури верхушку, когда дверь в приемную приоткрылась, впуская Эмму Фрост; королевы не стучат, и Хэлен, подавившаяся от неожиданности, торопливо отвернулась, зажимая ладонью рот, чувствуя, как снисходительно-насмешливый взгляд блондинки обжигал ей затылок. Ужасный день: сначала Каллисто, теперь вот Белая Королева. Девушке не нравилась Эмма Фрост: такая морозно-надменная, как зимнее солнце, она не стеснялась показывать свое пренебрежение ассистентке Зверя. Эмма не грубила, не оскорбляла Хэлен, однако в ее обращении с мисс Либерти чувствовалось высокомерие, Белая Королева будто делала одолжение, когда говорила с девушкой, и при этом лучилась своей холодной, алмазной красотой, вынуждая Хэлен чувствовать себя маленькой, унылой и уродливой. Вот и сейчас, давясь толкавшимся в горло воздухом, с полным ртом теста, Хэлен смаргивала подступившие слезы и с тоской думала о сорванной диете. Вот Эмме Фрост явно не приходилось высчитывать калории, талия у нее была такая тонкая, что мисс Либерти становилось не по себе. Эмма была замужем, что тоже служило причиной для досады Хэлен, пусть ей и не нравился Циклоп, но сам факт того, что такая напыщенная ледяная стерва сумела заполучить приглянувшегося ей мужчину, а Хэлен — нет, выводил девушку из себя почти так же сильно, как и узкие белые брюки, отлично сидящие на стройных ногах Белой Королевы. Выровняв дыхание, мисс Либерти запила пончик, вставший комом поперек горла, кофе и, наспех отряхнув пуловер, со слабой улыбкой повернулась к Эмме, надеясь, что не успела испачкаться в глазури. — Добрый день, мэм, — голос звучал сипло, оттянув пальцем воротник пуловера, девушка прочистила горло. — У доктора МакКоя посетитель, он пока не может вас принять. — Печально, — вздохнула Белая Королева; ее глаза переливались льдинками на солнце, Хэлен почудилась издевка, промелькнувшая серебристой искоркой во взгляде женщины. — Я хотела обсудить с ним пару вопросов. Он еще долго будет занят? — Не знаю, мэм, — Хэлен важно вздернула подбородок, на долю секунды ощутив себя хозяйкой положения, — но я передам доктору МакКою, что вы заходили. — Конечно, передашь, — светски улыбнулась Эмма, поправляя волосы, и девушка вздрогнула, будто ее толкнули или ударили по лицу. Вот так всегда: всего несколько слов, а Хэлен уже чувствовала себя прислугой, не более, чем горничной, обязанной передать Зверю, что королева желала его видеть. И Эмма Фрост, и Каллисто беззастенчиво пользовались добротой ученого, а он, бедняжка, не мог им отказать. В этот момент в кабинете снова что-то упало; Хэлен вздрогнула, подскочив на стуле, поморщилась, когда из-за двери донесся хриплый смех Каллисто, а Белая Королева, понимающе прищурившись, сложила руки на груди. — А, так у Генри там Каллисто… тогда это надолго. Быстро улаживать свои дела они не умеют, вечно это растягивается на весь день, а то и дольше. — У доктора МакКоя очень плотное расписание, — передернула плечами мисс Либерти, но Эмма только отмахнулась. — Для Каллисто он выкроит столько времени, сколько потребуется. Ты уже достаточно давно здесь работаешь, чтобы это понимать, — улыбка блондинки была острой, словно скальпель, который с размаху вогнали в грудь Хэлен. Эмма говорила с явным намеком, но это было настолько нелепо и абсурдно, что девушка отказывалась это принимать. Белая Королева просто издевалась над ней, решила посмеяться просто потому, что Либерти попалась ей на глаза, прямо как те чирлидерши в старшей школы. Те еще стервы, и Эмма Фрост такая же. — Тогда, боюсь, доктор МакКой не сможет уделить вам внимание, — процедила Хэлен, старательно растягивая губы в улыбке, хотя больше всего хотелось выплеснуть кофе в самодовольное лицо Белой Королевы, которая равнодушно взмахнула волосами. — Ничего страшного, это может и подождать. У меня достаточно такта, чтобы не вставать между Генри и его… гостьей, — произнесла блондинка с ядовитой сладостью и, коротко улыбнувшись на прощание, процокала каблуками к выходу из приемной. Тяжелый, чувственный аромат сандала, нероли и пачули тянулся за ней шлейфом; как только за Эммой закрылась дверь, Хэлен обессиленно обмякла на стуле; разговор с женщиной вымотал ее сильнее, чем стометровый кросс, Либерти уже не хотелось пончиков, теперь она хотела мороженого, непременно клубничного с шоколадным сиропом, однако она решительно пресекла все мысли о чревоугодии. Если объедаться сладким после каждой встречи с Эммой Фрост, то к концу года она уже ни в одно платье не влезет. Что ей надеть на рождественскую вечеринку? Чехол от автомобиля? Девушка отодвинула коробку с пончиками на край стола и вцепилась обеими ладонями в кружку с кофе; слова Эммы Фрост, ее язвительные намеки и ехидные улыбки забивались иглами под ногти, Хэлен чувствовала себя больной и усталой после встречи с Белой Королевой, а ведь ей еще предстояло договориться о поставке препаратов, составить учебный план для уроков доктора МакКоя на следующий семестр и заняться уже собственным научным проектом, но девушке не хотелось ничего делать, даже шевелиться. Мисс Либерти сидела, уставившись на стол, усыпанный крошками от пончиков, и в голове у нее было звонко и пусто, но ровно до той минуты, как в приемную доктора МакКоя заглянула Китти Прайд. — Привет. Не занята? — вслед за Китти в приемную впорхнула Джубили, которую Хэлен встретила улыбкой, пусть и несколько вымученной; вот уж кого она действительно была рада видеть. Либерти не назвала бы девушек своими подругами, но общались они вполне тепло, ни Джубили, ни Призрачная Кошка не пытались самоутвердиться, топча самооценку Хэлен, не смотрели на ассистентку Зверя свысока, и несколько раз Хэлен даже составила Китти компанию в походе по магазинам. Пусть они и покупали канцелярские принадлежности для нужд университета, но Китти попросила о помощи именно Хэлен, а это что-то да значило. С Джубили все было немного по-другому: она постоянно пыталась втянуть мисс Либерти в интерактивы и соревнования, в подготовку мероприятий для студентов; Хэлен была не против помочь, однако участвовать в конкурсах и постановках отказалась наотрез. Сказывалась детская травма: провал спектакля на День благодарения, в котором третьеклассница Хэлен играла одну из пуритан, оставил болезненный отпечаток в памяти девушки; переживать печальный опыт не хотелось, и мисс Либерти стояла намертво против упорства Джубили, которая уже прозрачно намекала, что им нужна актриса для рождественской постановки. — Ну… Работа у меня всегда есть, но для вас минутка точно найдется, — Хэлен поднялась навстречу девушкам, одергивая пуловер, — будете кофе? У меня и пончики есть. — Нет, я только после ланча, — покачала головой Китти, а Джубили, чей ярко-желтый, как лимон, кардиган резал глаза, бодро прогарцевала к столу Хэлен и цапнула пончик из коробки двумя пальцами. — А вот я не откажусь, — девушка присела на край стола, закинув ногу на ногу; ее серьги — пластиковые, розовые, словно сироп, ромбики раскачивались, играя зелеными и синими бусинами. Джубили откусила сразу половину пончика, зажмурившись от удовольствия; полные сладкой выпечки щеки делали ее похожей на хомяка. — А травяного чая у тебя случайно нет? — пробубнила Джубили с набитым ртом, что, однако, не помешало ей улыбаться. Китти, отдавшая предпочтение простому черному кофе, только закатила глаза. — И куда в тебя столько лезет? Двойной гамбургер с картошкой фри, рыбные палочки и луковые кольца, а теперь еще и пончики! Ты скоро лопнешь или растолстеешь до размеров Пузыря. — Не растолстею — у меня быстрый обмен веществ и активный образ жизни, — беззаботно рассмеялась Джубили, не замечая, как поджала губы уязвленная Хэлен. Возможно, девушки и ничего такого не имели в виду, но в их словах Либерти показался упрек именно ей. Все, больше никаких сладостей! Только овощи, протертые фрукты и несколько часов на беговой дорожке, и так до тех пор, пока Хэлен не сможет влезть в узкие джинсы. — Хэнк у себя? Его Эмма искала, — Китти подула на кофе прежде, чем сделать глоток, — кажется, там опять что-то не так с бухгалтерией. — Блондинки и цифры не дружат, как правило, — едко заметила Джубили, и Хэлен рассмеялась чуть громче, чем следовало; приятно было слышать, что Белая Королева оказалась далеко не так идеальна, какой хотела быть. Нос задирала чуть ли не до облаков, а помощь пришла просить у доктора МакКоя. Неужели алмазных извилин в голове не хватило, чтобы свести дебет с кредитом? — Хорошо, она тебя не слышит, — хмыкнула Призрачная Кошка, — испепелила бы тебя одним взглядом. — В самом деле? А я думала, это способность Скотта. Не думала, что мутации передаются половым путем, — продолжала нахально язвить Джубили, облизывая перепачканные глазурью пальцы, — и вообще, зачем она искала Хэнка? Знает ведь, что если Каллисто пришла, то наш Зверь потерян для всех. — Каллисто здесь? — оживилась Китти. — А Шелби тоже с ней? — Без понятия. Но вряд ли. Хэнку можно с ней видеться только на «нейтральной территории», — последние слова Джубили выделила особой интонацией. — Каллисто боится, что мы ее заберем. Выставляет нас какими-то Стражами от мира социальной службы! Хотя в Институте Шелби было бы лучше, здесь условия более подходящие. — Тише, — шикнула на девушку Китти, с опаской покосившись на дверь кабинета, — вдруг она услышит. — Ну и что? — Джубили своевольно тряхнула волосами. — Каллисто и сама это понимает, вот и бесится. Она же такая сильная и независимая, а воспитание ребенка — это же не шутки. Никто не осудит ее, если она попросит помощи у Хэнка, но Каллисто почему-то решила, что это стыдно. С чего вдруг? Что такого зазорного в том, что отец хочет принимать участие в воспитании ребенка? — Какого ребенка? — недоуменно переспросила Хэлен, хлопая ресницами за стеклами очков. Она перевела взгляд с помрачневшей Джубилейшен на сконфуженную Призрачную Кошку и угрюмо свела брови над переносицей. — Какая… Какой ребенок? Ты о чем, Джубили? Что еще за Шелби? — девушка тонко, истерично хихикнула, глотая грубое, неуместное замечание о том, что имя глупое и больше похоже на собачью кличку. В уголке сознания забрезжило понимание того, что происходило между доктором МакКоем и Каллисто, однако Хэлен не верила, что Хэнк способен на… такое! — А ты что, не знаешь? — Джубили округлила заблестевшие глаза. — Да ладно?! Сидишь практически под боком у Хэнка и не в курсе!.. — Перестань, — проворчала Призрачная Кошка, сочувственно глядя на смятенную Хэлен. — Генри не любит обсуждать свою личную жизнь, ты же знаешь. — Да, но ведь тут все буквально перед носом! На ладони! Нужно быть слепым, чтобы не заметить, какие между Зверем и Каллисто кипят страсти! Что она, просто так что ли сюда ходит? Поорать на Хэнка можно и по телефону, а Каллисто приходит, чтобы с ним повидаться, пусть и под таким тупым предлогом. А вот если бы переехала в Институт, то могла видеть его каждый день. — Так Шелби — это дочь доктора МакКоя? — пробормотала мисс Либерти, осоловело хлопая ресницами. Вот уж не думала она, что такой ученый, как мистер Хэнк, был способен прижить на стороне ребенка. Вне брака, да еще и с Каллисто! — Никогда бы не подумала, что доктор МакКой способен на такое, — промямлила девушка. Китти посмотрела на нее несколько удивленно. — На что «такое»? Не вижу ничего такого в том, что Хэнк и Каллисто встречались. — Ага, — весело хмыкнула Джубили, — встречались в голом виде. Хотя детей делать можно и в одежде. — Кошмар какой, — скривилась Призрачная Кошка, — даже думать об этом не хочу. — И правильно — чего тебе думать о голой Каллисто. Об этом пусть Генри фантазирует, — насмешливо протянула Джубилейшен, однако осеклась, проглотив смешок, заметив плаксиво искаженное лицо Хэлен. — Эй, ты чего? Ты что, за Хэнка так переживаешь? Да ладно тебе, все у них с Каллисто будет нормально, они постоянно грызутся. Вернее, она нападает, а Зверь молча все терпит. Подозреваю, что им обоим такой порядок вещей очень даже нравится. — Думаю, не стоит обсуждать это здесь, — Кэтрин отставила кружку с недопитым кофе и ободряюще погладила девушку по плечу; встретившись с ней глазами, Либерти поняла, что Призрачная Кошка догадалась об ее чувствах к доктору МакКою и о той боли, которая накрыла Хэлен с головой, будто лавина, однако Китти ничего не сказала, и девушка была ей за это благодарна. Ей не хотелось обсуждать это при Джубили, которая непонимающе морщила лоб, переводя взгляд с Китти на Хэлен и обратно; если в Институте станет известно, что ассистентка доктора МакКоя увлечена им, да еще и безответно, потому что такому выдающемуся ученому больше нравилась крикливая и неотесанная Каллисто, мисс Либерти станет посмешищем. Все, даже студенты, начнут зубоскалить над ней. Девушка трепетно вздохнула, прикусывая нижнюю губу, когда внезапная догадка пронзила ее с быстротой и яростью гарпуна: если Китти Прайд все стало ясно, что для телепата Эммы Фрост все мысли и желания Хэлен были прозрачны, как хрусталь. Поэтому она так многозначительно ухмылялась! Знала ведь, каково было Хэлен сидеть в приемной, пока мистер Хэнк оставался наедине с Каллисто! Девушка закрыла пылающее лицо ладонями; ей было так стыдно, так неловко, пережитое унижение давило на спину свинцовой тяжестью. Какой идиоткой, должно быть, ее все считают! И доктор МакКой… наверняка, он тоже обо всем догадался. Сняв очки, Хэлен бросила их на письменный стол и принялась судорожно тереть сухие глаза; слез не было, была только мигрень, сжимающая голову, будто раскаленный обруч. — Да что случилось-то? — взвилась Джубили, соскакивая со стола. — Я сказала что-то не то? Я думала, не секрет, что у Генри с Каллисто роман, а вы тут такую трагедию развели. Ладно бы, если Хэлен виды на него имела, а так… — Нам, пожалуй, пора, — торопливо выпалила Призрачная Кошка, хватая Джубили за руку; Кэтрин потянула несколько оторопевшую девушку к двери, напоследок тепло взглянув на Хэлен, у которой от головной боли шумело в ушах. Мисс Либерти не хватило сил даже улыбнуться Китти на прощание; она отошла к окну, обхватив себя за плечи, девушку била мелкая дрожь от обиды и непонятной злости. Генри ей ничего не обещал, не позволял себе лишнего со своей ассистенткой, вел себя исключительно вежливо и тактично; это Хэлен позволила себе надеяться, что-то воображала, ничего не узнав, не разобравшись до конца. Зачем доктору МакКою секретарша, когда у него была женщина, мать его ребенка? Они ведь могли этого избежать, как-то позаботиться о контрацепции, но не стали; значит, Зверь этого хотел? А Каллисто? Может, она родила только чтобы иметь рычаг давления на Хэнка? Поэтому не хотела переезжать в институт и приводить сюда ребенка. С тоской посмотрев на двери кабинета, которыми стыла тишина, Хэлен вернулась за свой стол. Аппетит пропал окончательно, зато напали вялость и сонливость, однако до конца рабочего дня оставалось еще около пяти часов, и Хэлен ждала корреспонденция доктора, отчет о поставках медикаментов и учебный план, будь он неладен. Доктор МакКой спокойно допускал ассистентку к своей работе, говорил, что с появлением мисс Либерти его эффективность возросла почти в два раза, но… зачем ей теперь стараться? Какой в этом смысл? Все ведь зря; у Зверя уже есть женщина и ребенок, практически семья, и Хэлен здесь лишняя. А хуже всего, что ей даже поделиться этим не с кем: особенно близких подруг у девушки не было, не считая пары приятельниц из колледжа, признаваться во всем Китти и Джубили было стыдно, а мать… представив чопорно поджатые губы Филис и ее колючий взгляд, Хэлен содрогнулась как от озноба. Ну, уж нет, чем меньше мама будет знать об ее личной жизни, тем лучше; а что касалось Генри… доктора МакКоя… Хэлен ужасно не хотелось уступать его Каллисто. Она явно не заслуживала такого мужчину! Наличие у них общей дочери могло стать помехой, но мисс Либерти умела ладить с детьми, так что, если они с Хэнком все-таки будут вместе, то ради него она постарается найти подход и к Шелби. Интересно, на кого она похожа? Девушке хотелось, чтобы Шелби была маленькой копией Генри, пусть даже и с шерстью; положительных черт у Каллисто, которые ребенку можно было бы унаследовать, Хэлен не замечала. Либерти все-таки заставила себя работать, хотя бы для того, чтобы немного отвлечься и не думать о том, что же делали Зверь и Каллисто, запершись в кабинете. В течение двух часов оттуда не доносилось ни звука, и девушка уже начала волноваться, однако не рискнула мешать доктору МакКою с его посетительницей. Хэлен немного сердилась на мужчину: за то, что связался с Каллисто, за то, что не замечал симпатии своей ассистентки, за то, что вообще оказался таким чутким и внимательным, что Хэлен не замечала ни шерсти, ни косолапой, как у гориллы, походки. Из-за Каллисто Генри пропустил обед, но мисс Либерти и не подумала ему об этом напомнить; взяв отчеты за прошлый месяц, она, гордо держа голову, вышла из приемной, надеясь, что по пути ей не встретится Эмма Фрост. Две встречи за день с Белой Королевой будет явно через чур. На свое рабочее место Хэлен вернулась спустя почти час: по дороге в архив она столкнулась с Грозой, которой срочно требовалось согласовать расписание доктора МакКоя с уроками у старших классов. Девушке с трудом удалось вклинить несколько лекций в конце недели, однако Ороро была недовольна — она надеялась, что Зверь проведет полный курс и брезгливо поджала губы в ответ на справедливое замечание Хэлен, что такие вопросы следует обсуждать заранее и непосредственно с доктором МакКоем. Вступать в сговор с Грозой за спиной у Хэнка мисс Либерти не собиралась, пусть и была несколько уязвлена наличием у мужчины личной жизни, но она дорожила своим местом и намеревалась и дальше работать в институте. Хэлен не могла потерять эту работу, иначе мать сживет ее со свету своими нотациями и ехидством. Филис с самого начала предрекала, что Хэлен не сможет долго работать с мутантами; мать всегда была невысокого мнения о способностях Хэлен, и желание доказать Филис, что ей по силам добиться чего угодно, от высот в карьере до приглянувшегося мужчины, толкало девушку вперед, служило поддержкой в стычках с Эммой Фрост и Грозой. Порог приемной Хэлен переступила с твердым намерением выстоять против всех трудностей, но стоило ей увидеть приоткрытую дверь кабинета доктора МакКоя, как на девушку напала робость, отозвавшаяся сухостью во рту и слабостью в коленях. Значит, Каллисто ушла? Это не могло не радовать. Однако после того, что мисс Либерти узнала о Хэнке, видеть ученого не хотелось. Девушка понятия не имела, как ей теперь вести себя с Генри; пожалуй, разумнее делать вид, что ничего не случилось, в конце концов, ее не касались отношения Зверя и Каллисто, однако Хэлен не могла избавиться от ощущения, что ее обманули. Глубоко вздохнув, она прошла к своему столу, стараясь ступать как можно тише. Хотелось стать невидимой, прозрачной, как воздух, чтобы Китти не смотрела сочувственно, чтобы Эмме не над кем было насмехаться, а Генри не спрашивал, что же случилось и почему мисс Либерти такая грустная. Как будто ему действительно интересны проблемы ассистентки на фоне его не простых отношений с Каллисто. Хэлен успела сесть за стол, когда в дверном проеме промелькнула тень. Девушка вся сжалась, напряглась, надеясь, что доктор МакКой не вспомнит о ней — не думал же Зверь о Хэлен, пока рядом была Каллисто, — но заставила себя улыбнуться, увидев Хэнка, выглянувшего из-за двери. — О, мисс Либерти, вы уже здесь. Чудно, — он чуть виновато смотрел на девушку поверх очков, — прошу прощения, что пропал так надолго… Это были… непредвиденные обстоятельства вроде стихийного бедствия. Будьте добры передать мне все дела, срочно требующие моего внимания, остальным я займусь позже. — Конечно, сэр, — церемонно ответила Хэлен, стараясь держаться холодно и отстраненно, однако Генри, казалось, не заметил перемен в ее поведении. Довольно кивнув, он вновь скрылся в кабинете, куда мисс Либерти совсем не хотелось заходить после Каллисто. Вся его обстановка будто была пропитанной духом этой женщины, затхлым, квелым запахом подвала, сырости и земли, горечью табака и бензина. Но шарахаться тени Каллисто, по меньшей мере, нелепо, и Хэлен, взяв планшет и ежедневник в переплете, имитировавшем змеиную кожу, поплелась в кабинет доктора МакКоя. — Еще раз простите, что вот так оставил вас, — не оборачиваясь, промолвил Зверь; он, выпрямившись во весь рост, расставлял книги по верхним полкам шкафа, и Хэлен невольно залюбовалась его широкой спиной и литыми плечами. — Надеюсь, что такое больше не повторится. Девушка с трудом удержалась от усмешки: он обещал это всякий раз после визита Каллисто, и Хэлен, разумеется, верила, однако теперь слова Зверя казались не более, чем жеманством. Может, ему и было неудобно из-за сцен, которые устраивала ему женщина, но если бы Хэнк по-настоящему захотел, он бы поставил Каллисто на место. Однако мужчина этого не сделал, значит, его все устраивало. — Сильно вам досталось от Эммы? Она недавно заходила и была настроена весьма серьезно, — доктор МакКой взглянул на Хэлен через плечо; в его глазах сверкнула лукавая искорка. — Если бы миссис Саммерс ввела меня в курс дела, я бы помогла, но она решила подождать, чтобы не мешать вашей встрече, — не удержалась от укола мисс Либерти, однако доктор МакКой не заметил остроты. Добродушно рассмеявшись, он подошел к столу, на котором раскинулись тетради, бумаги, папки и книги с десятком цветных закладок каждая, и пробежался пальцами по клавиатуре ноутбука. Отсветы монитора отражались в линзах его очков и темных, чуть расширенных зрачках, тени залегли вдоль породистого носа и твердой линии скул. — Да уж… — пробормотал Зверь, почесывая подбородок, — не хотелось бы мне, чтобы Каллисто схлестнулась с Белой Королевой. Комплексы, непростая жизненная ситуация и посттравматический синдром рождают агрессию, но вряд ли она согласится пройти терапию по управлению гневом. Хотя это полезно в первую очередь для нее самой. — И для ребенка, — добавила Хэлен, внимательно следя за реакцией мужчины. Она сама не понимала, чего ждала; думала, что Генри смутится, растеряется, занервничает, поняв, что ассистентке известно о его дочери, но ученый только печально улыбнулся, снимая очки. — О, нет, как раз Шелби ничего не угрожает. Каллисто может кричать и топать ногами сколько угодно, но девочку она не тронет. Не настолько она бесшабашна. — Сколько Шелби лет? — осторожно поинтересовалась Хэлен. — Скоро будет год, — с затаенной гордостью ответил Зверь, и девушка до крови прикусила губу изнутри. Похоже, наличие внебрачной дочери его ничуть не тревожило. — И она уже весьма брутальный ребенок. Благо, есть в кого. Но, думаю, с возрастом это пройдет. — Она живет с матерью? — продолжала расспрашивать Хэлен, чувствуя странную пустоту в груди. Как будто ее рождественский подарок отобрали; подразнили красивой оберткой и блестящим бантом, и тут же вырвали из рук. — Да, но я постараюсь это изменить. Каллисто, если перестанет упрямиться, поймет, что здесь им будет лучше. — О! — выдавила мисс Либерти, скривившись как от рези в животе. — Так и она тоже сюда переедет? В глазах доктора МакКоя стальной гранью блеснуло удивление. — Конечно. Шелби еще слишком мала, чтобы разлучать ее с матерью. Да и мне будет спокойнее, зная, что они рядом. — Почему бы вам тогда не пожениться? — голос Хэлен звенел от тихой злости; сердилась девушка на себя за глупость и наивность, но видеть Зверя таким воодушевленным, увлеченным, со счастливым блеском в глазах, когда он говорил о дочери и Каллисто, было непросто. — Ну… я ничего не имею против брака, — Зверь выглядел несколько обескураженным, очевидно, не ожидая такой наглости от всегда тихой, обходительной ассистентки. — Но у Каллисто иное мнение. Слишком уж она самостоятельна. Это не плохая черта для женщины, однако иногда в стремлении доказать мне свою независимость она доходит до абсурда. «Тогда, может быть, лучше прекратить все это?» — едва не выпалила Хэлен, но вовремя прикусила язык; такого Зверь ей точно не простит. Одно дело выслушивать восторги о его дочери, а совсем другое — предлагать расстаться с матерью его ребенка. Но если Каллисто не хотела замуж, не позволяла видеться с девочкой, то зачем это все? — Что было, когда мы выбирали имя для дочки… — Хэнк со смехом покачал косматой головой. — Едва до драки не дошло. Но все-таки мы пришли к компромиссу, а это самое главное в отношениях. — Да, конечно, — просипела девушка, двигаясь совершенно механически, на автомате: она передала планшет с электронным расписанием доктору МакКою, пролистала свой ежедневник, скользя безучастным взглядом по ровным строчкам, практически не вдумываясь в написанное. Хэлен продолжала беседовать с Генри, но смотрела на него уже совсем другими глазами. Разочаровываться было горько; мужчина, ученый, который еще утром казался мисс Либерти практически эталоном, оказался обычным, даже несколько заурядным, увлеченным совсем неподходящей ему женщиной и отцом внебрачного ребенка. В этом не было ничего такого выходящего из ряда вон, но девушке все равно было грустно, как будто после представления фокусник раскрыл все свои секреты, и волшебство оказалось не более, чем обманом и трюками. Хэлен могла бы бороться за доктора МакКоя, однако не видела в этом нужды: то, как он говорил о Каллисто, позволили Хэлен понять, что ее чувства мистеру Хэнку никогда не будут так важны, как эта морлок. Ну и пусть. Ему же хуже. Но сердце все равно болезненно саднило; все-таки права была мама, когда говорила, что с мужчинами нельзя терять бдительность, даже с лучшими из них. Правда, Хэнк уже и не казался Хэлен самым лучшим.