Новый текстовый документ

Саша начинает психовать. Лёша и рад бы услышать что его так возмущает, но в голове лишь желание обнять и успокоить друга. Проскакивает воспоминание – "Хочешь, я тебя обниму? А я тебя всё равно сейчас обниму". Квашонкин берёт за руку Долгополова и притягивает ближе к себе. Он приобнимает его, поглаживая по голове. – Шшш, Саш, успокойся, посмотри на меня, – Алексей берёт в свои руки лицо парня, которое оказывается уж слишком близко. – Всё хорошо, видишь меня? – Да... да. На секунду, всего на одно крохотное мгновение, Лёша представил как его губы нежно касаются губ напротив и больше ничего бы в мире в этот момент не имело значения. Но это была лишь мгновенная фантазия, сбыться которой не судилось никогда. Вот он снова в реальности. Снова в нескольких сантиметрах от него этот безразличный, переставший играть свою роль, но от того такой живой и прекрасный взгляд. Желать то, чего не можешь получить очень отвратительно и больно, но как же, сука, быстро это входит в привычку. Жизнь в вечных фантазиях, где всё легко и идеально настолько сильно контрастирует с жизнью в реальности, что в какой-то момент просто перестаёшь замечать разницу между двумя совершенно противоположными мирами. И один, и другой кажутся частью твоей жизни, частью уравнения, убрав одну составляющую которого, всё остальное потеряет смысл. Лёша знает это, но ничего не может с собой поделать. Вера и надежда во что-то нереальное так пугает, но без неё он бы не был собой. Саша успокоился и рука Лёши опускается с его щеки, он на последок кладёт свою ладонь на руку друга и сжимает, на последок совсем слегка проводит по ладони Саши и отпускает эту ситуацию, пытаясь выбросить из головы заевшую, как пластинка, картину из параллельной вселенной, где в этот момент они поцеловались. Это была абсолютно другая вселенная, без предрассудков, вселенная, где каждый может быть тем, кем захочет и вселенная, где Саша любит Лёшу так же сильно, как тот любит его. Хоть на 1/100 от того, как Лёша любит Сашу. Время медленно шло дальше и менялось всё вокруг, кроме Квашонкина, который никогда не переставал жаждать того, чего получить не может. Он всегда хотел того, что никогда не произойдёт и это разъедало всё изнутри. Это было очень больно и в то же время очень приятно. Чувство, что тебе не хватает совсем немного больше желания, чтобы твоя мечта осуществилась. Чувство, что проблема в тебе и ты хочешь недостаточно сильно, чтобы это получить. Стоит лишь захотеть немного больше и ты сможешь покорить мир, но осознаёшь, что эта вселенная совсем не так работает. Желания недостаточно и фантазии так и останутся в твоей голове. Лёша остался наедине с парнем из своих фантазий. Нет, не совсем. Человек перед ним лишь выглядел как его мечта, он был лишь формой, которую принял объект его вожделения в голове. Эта мечта существовала задолго до знакомства с Сашей, но лишь когда они встретились она приобрела это лицо. На улице моросил мелкий дождь. Лёша был слегка выпивший, но прекрасно всё осознавал. Он осознавал, что не хочет даже существовать в этом мире, где всё так тускло и уныло, где реальность такая нереальная. Саша стоял в метре от него, он докурил сигарету и бросил её в лужу недалеко. Они молчали уже около минуты или двух, ведь Долгополов исчерпал все свои темы для разговора, а Лёша и не пытался их найти, пребывая в своём собственном мире. – Знаешь, Саш... Я не могу так больше. – Внезапные слова приглушили тихий шум дождя ещё больше. – Я не знаю, что я делаю и к чему всё приведёт, но так больше я не могу. – Ты о чём вообще, Лёш? Помолчав несколько секунд, Квашонкин взглянул Долгополову в глаза. Он глубоко вздохнул и одним шагом приблизился к своему другу. Он снова взял его лицо в свои ладони, но в этот раз не для того чтобы наигранно успокоить наигранно орущего Сашу, а для того чтобы... Его губы нежно коснулись губ напротив и больше ничего в мире в этот момент не имело значения. Когда Долгополов понял что произошло он резко отстранился и... – Лёш, ты идёшь? – Его прервал голос Саши, через приоткрытую дверь он смотрел на Квашонкина, который только докурил сигарету и выбросил её в лужу. – Тут дождь идёт, я не буду с тобой трахаться, если заболеешь. Безжалостно выбитый из своей очередной фантазии Алексей ни на мгновение не разозлился и не обиделся на подколы Долгополова, ведь он давно к этому привык. – Я с тобой не буду трахаться даже если ты будешь здоров как лошадь. – Лёша привык так бесчувственно и безразлично отвечать. Он кинул взгляд на место, где в его голове стоял отстранившийся после поцелуя Саша и вошёл внутрь вслед за реальным. Ни один из них ему сейчас не нравился. Лёша давно погрузился в свой мир очень глубоко и перестал замечать реальность. Он никогда не замечал, как Саша смотрит на него. Поэтому Долгополов часто обижался и не принимал псевдо заботу друга. Это всё стало ему казаться фальшивым. Он бы и рад не смотреть на него совсем, но по какой-то причине не может отвести взгляд, из-за чего часто смотрит в пол. Лёша, сам того не осознавая, рушил то, что еле держалось и то, что ещё даже не было построено. Саша не осознавал того, что Лёша не игнорирует его, а лишь скрывает свою боль, не замечая боли настолько близкого для него человека. Саша никогда не мечтает, он просто не умеет. Он живёт лишь тем, что происходит в реальности, но сам для этой реальности ничего не делает, так как боится разрушить эту шаткую конструкцию, бездействием разрушая её ещё больше. Все вокруг начинают замечать их странное поведение. Это не что-то яркое и кидающееся в глаза, это что-то еле уловимое, может даже где-то на подсознательном уровне, что-то, что другие не хотели бы признавать для себя, потому это и игнорирующие, но они знали. Знали где-то в глубине души либо только начинали осознавать. Саша часто смотрит в сторону Лёши. Лёша часто бросает взгляд в сторону Саши. Бросает и назад не отводит. Они оба внимательно слушают друг друга и оба убеждают себя в том, что этого не происходит. Что им кажется. Что они преувеличивают и видят лишь то, что хотят видеть. Но на самом деле они не видят ничего. Не хотят видеть, ведь тогда придётся признать, что у них что-то есть друг к другу. Они не хотят этого признавать, ведь это так противоречит их картине этой действительности, что кажется, сломав её они сломают и себя. Но они ломают себя лишь тем, что не предпринимают ничего и ничего признавать не хотят. Лёша выпивший. Не сильно, он прекрасно всё осознаёт. Саша бухой в хлам. Лёше кажется, что он под чем-то и он определённо не вспомнит завтра абсолютно ничего. С неба капает мелкий дождь. Лёша докуривает сигарету и выбрасывает окурок в лужу неподалёку. Рядом стоит Долгополов. Как стоит, его сильно шатает, но при этом он кажется Квашонкину таким беззащитным и милым, что не может оторвать от него глаз. Рассеянный взгляд друга также обращается к нему и они снова оказываются там. В той ситуации, которая происходила уже так безобразно много раз. В той ситуации, которую они так безумно много раз игнорировали. Они стоят близко друг к другу, очень близко и даже практически трезвый мозг Лёши не понимает как это произошло. – Л-лёш... – Долгополов с трудом выговаривает слова, но в этот момент ему кажется, что он должен что-то сказать. Просто обязан. Что если не скажет этого сейчас, то больше никогда не сможет и удивляется, что вообще может об этом думать. – Да, Саш? – Они так ни разу и не оторвали взгляд друг от друга. Саша молчит. Он даже не знает что конкретно хочет сказать, он не может сформулировать эту мысль в предложение. – Я.. Я х-хочу чт-то-то сказать, ноо... – Саш, ты не хочешь ничего говорить, ты хочешь пойти лечь и отоспаться. Тем более тут дождь, я не буду с тобой трахаться, если заболеешь. – Лёша не подбирает слов, ведь знает, что Долгополов ничего из этого не запомнит. Сам же Долгополов внезапно выпрямляется и держится на удивление ровно. Он берёт друга за кисть и крепко сжимает её, что немного пугает и выбивает из колеи. Он как будто колеблется, секунду, две, три и за одно мгновение его губы оказываются на губах напротив и... Квашонкин в ахуе. Он парализован и не может сделать совершенно ничего. Это не была одна из его фантазий, где он точно знал что и зачем делает, это была реальность, к которой он оказался не готов. Лёша приходит в себя когда Саша забирает руку с его щеки и отстраняется. Дождь за это время усилился и они промокли больше, чем пару небольших капель на футболке, но никто из них совершенно не думал об этом. – Это была пародия на обдолбанного педика. – Как невероятно грустно прозвучали эти слова, пропитанные каплями боли так же, как их одежда была пропитана каплями дождя. Как только Саша произнёс эти слова, он немедленно удалился абсолютно трезвой походкой. Квашонкин стоял под дождём и всё ещё не понимал и не верил в то, что произошло. Саша сидит в кресле, обвив колени руками. Он пытается не думать о том, что сделал и тем более о том, чем всё это обернётся. Стук в дверь. Долгополов неохотно встаёт и идёт к двери. Он просидел здесь уже сутки, если не больше, он взял себе выходной от жизни. Он открывает дверь и видит на пороге Лёшу. Нет, он не надеялся его увидеть, может даже не хотел. Разве что где-то глубоко в душе, куда разуму не добраться. Сухой воздух насквозь пропитан тишиной, пока Лёша не решает её иссушить. Он уже зашёл внутрь и закрыл за собой дверь. – Я хочу показать миниатюру про совершенно трезвого педика, который уже давно безумно влюблён в обдолбанного. – Квашонкин не собирался ждать ответ. Его губы, которые только успели закончить последнее слово уже целовали Сашу. Так грубо и так нежно одновременно, так неправильно, но всё же в этот раз он был готов к реальности. Долгополов тоже был готов, ведь его ответ на поцелуй не заставил себя долго ждать, как будто это то, что должно было случится уже так давно, так много лет назад, что его мимолётная заминка объяснялась лишь тем, что он был удивлён почему это произошло только сейчас. Поцелуй закончился и Квашонкин обнял друга так, как всегда хотел, так, как делал это только в фантазиях, столько лет любви, недосказанности и недопонимания были вложены в эти объятия. А друг ли он ему? Это то, о чём ни один из них сейчас думать не хотел.