Самый глупый вопрос

Глава Marmi Adige и правда не звучал особенно довольным — естественно, сначала он подумал, что сеньор Фуго позвонил сообщить о готовности подписать контракт, поэтому звучал очень радостно, но когда Паннакотта сказал, что эта покупка куда больше похожа на лизинг и что им в принципе стоит пересмотреть некоторые условия сделки (естественно, при личной встрече), в голосе мужчины на том конце трубки послышались напряжённые нотки. — Поймите, что этот контракт создавался лучшими юристами… — глава компании чуть увеличил скорость речи. — Я всё понимаю, сеньор, но всё-таки юристы были не наши. Вы тоже должны понять, что мы хотим извлечь максимальную выгоду. В конце концов они условились. Встреча происходит на относительно нейтральной территории — один из тысяч кабинетов с открывающимся видом на холм Вомеро в Чентро Диреционале. Миста заходит первым, отходит в сторону — заходит Джорно, жмёт руку главе компании, следом — сам Фуго. И Паннакотта видит, и Джорно, и Миста тоже — никто не хочет находиться здесь и все делают вид, что всё в порядке. Когда один из адвокатов компании начинает елейничать, несмотря на железный тон Дона, Фуго берёт полупустую стеклянную пепельницу и руками разламывает пополам, стиснув до боли зубы. Джорно даже не смотрит, он наблюдает за посеревшим то ли от недоумения, то ли от испуга сеньора, и с нажимом повторяет: — Если вы не согласны с нашими условиями, мы можем найти и другого продавца, вы знаете, что это несложно. Фуго поворачивается на всех — как ни в чём не бывало, чувствует, что гнев или развеялся, или засел пока что слишком глубоко, чтобы выходить на поверхность. Он слышит, как Миста выдыхает носом — пытается подавить смешок, глядя на акул строительного бизнеса, которых, похоже, только что выкинули на сушу. Паннакотта знает, что прямо сейчас они с Мистой думают об одном и том же, и, чтобы как-то разрядить обстановку, чтобы окончательно выбить и юристов, и секретаря, и самого директора из колеи, Джорно говорит следующее: — Вот что. Устроим перерыв на кофе, и каждая из сторон объявит о своём решении. Фуго даже не успевает положить половинки пепельницы на стол, когда вскидывает взгляд на Дона, встающего с кресла. Недо-партнёр кивает, и, кажется, что вдох полной грудью придал ему уверенности: от действительно мимолётного испуга на лице мужчины не осталось ничего. Джованна кидает на юношу мимолётный взгляд — так смотрят на детей, измазавшихся в бурой пыли по самые уши. Но нет на его лице такого выражения, будто он пытается подавить злость — брови спокойны, губы расслаблены — разве что потом, через секунду, когда Джорно поворачивается корпусом окончательно, Фуго замечает едва ли скрываемые ямочки — Джорно улыбается. Фуго выходит после Мисты, и по приглушённым голосам юристов слышит, что его выходка куда больше разозлила главу компании, нежели испугала или обескуражила. Панна нагоняет своих через несколько секунд, и, начав идти с Джорно и Мистой вровень, слышит, что их продавцы тоже вышли из кабинета. — Что ты думаешь на этот счёт? — бросает Миста, и Фуго понимает, что тот только что продублировал его мысли. — Кажется, я уже дал понять, что я откажусь, если они не примут наши условия. Миста растерянно кивает, потому что вспоминает одну простую, всем уже порядком надоевшую, но не меняющуюся истину: Джованна повторять не любит. И Панна замечает, что той прежней улыбки (скорее ухмылки или усмешки) на лице его больше нет; лишь каменное спокойствие. До первого этажа они спускаются молча, и лишь когда створки лифта с тихим жужжанием открываются, с губ Джорно срывается уставший выдох. Просто перед ними теперь стоит автомат кофе. — Я это пить не буду, — решительно заявляет Миста, и Панна кивает. — Тем более, что до ближайшей кофейни минут пять пешком. Джорно молчит, но видно, что он согласен. Никому не хотелось пережжённого, водянистого кофе в пластиковых стаканчиках. Не та ситуация. Обменяв пропуска и выйдя из здания, Джорно кивнул своим людям, которые стояли чуть поодаль, и те кивнули в ответ. — Надо было прислушаться к тебе, Миста, — вполтона говорит Джорно, когда им приносят эспрессо в низких чашках. Гвидо улыбается, но не смеётся. Понимает, что ситуация, в целом, серьёзная. — В любом случае, нам никогда не поздно их приструнить, Джорно. Фуго отпивает, но кивает: соглашается с первой мыслью Мисты. Это была и его, Паннакотты, оплошность тоже. И, удивительно, что он только сейчас осознаёт, что он правда изгваздался в пепле и что ему действительно нужно почистить костюм. — Я сейчас приду. Едва он выходит из кабинки, в глаза бросается отражение лица Джорно, который в этот момент поправляет лацканы своего чёрного костюма — не синего, как обычно. Взглядом они встречаются, когда Фуго идёт чуть вперёд: к крану, и открывает его. — В следующий раз будь аккуратнее, — говорит Дон, и самое страшное для Панны то, что он не может понять, с упрёком говорит Джованна или же с дружеским предупреждением. Это непонятно — оттого и пугает. — Извини. Джорно даёт ему неизвестно откуда взявшуюся щётку для одежды — Фуго спрашивает, на что получает резонный ответ: “Одолжил у хозяйки — не забудь ей потом вернуть”. “Конечно”, — бросает Паннакотта, опуская взгляд на замаравшийся пиджак и брюки. Начинает стряхивать пепел — частички летят на пол вниз, взбиваясь в большие сизые клубы. — Я не хотел говорить тебе это при Мисте, но сказать я это должен. Джорно вкрадчиво начинает разговор, отчего Фуго передёргивает. Он вскидывает взгляд на босса, и всё так же не может понять, что тот отражает. — Да? — брови Паннакотты взлетают как-то слишком наивно, но тут же опускаются. — Будь… — Джорно чуть прикасается пальцами к одежде Паннакотты, опускает взгляд и едва заметно дёргает головой, будто одёргивая самого себя. — Осторожнее, — взгляд юноши поднимается быстро, пальцы опускаются так же, и Фуго понимает, что не успел даже отшатнуться. “Что ты делаешь?” — проскакивает у него в голове, но тут же глушится, потому что, в общем-то, Джорно ничего больше и не делает, лишь напоминает про щётку и уходит. Фуго поворачивает голову на зеркало — что за идиотский вид и взгляд? Он правда выглядит как ребёнок. Это не раздражает — вызывает лишь недоумение, потому что непривычно до жути. И причина даже не во внешнем виде — неужели он правда выглядит так, чтобы с ним разговаривали, как с ребёнком? Фуго отворачивается от зеркала и отскребает последние частицы пепла. Глубокий вдох, глубокий выдох. Этой остерии не нужно разбитое зеркало или выломанная дверца. Джорно не похож на Буччеллати. Бруно был как друг, как старший брат, наверное. Джорно же необходимо, чтобы всё было под жёстким контролем. Ни шага влево, ни шага вправо, только если это не повлечёт за собой действительно полезных последствий — любые действия хороши, если они приводят к благой цели. Буччеллати направлял, Джорно — держит поводки и, как опытный кинолог, кидает лакомства за хорошее поведение. Сейчас эти лакомства — неосторожные взгляды, расплывчатые полутона голоса, фразы, брошенные будто невзначай, но совершенно точно продуманные дословно. Фуго пытается понять, что происходит. И понять это окончательно очень страшно. Джованну должно было насторожить, что Марми Адидже так легко объявили о своём решении следовать условиям Passione. Должно было насторожить то, что их босс выглядел даже чуть весело, расписываясь в объёмном контракте и пожимая напоследок руку. Должно было, думает Фуго, но почему-то Джорно это, кажется, не трогает совершенно. Когда дверь Мазерати закрылась и водитель тронулся с места, Миста задаёт вопрос: — И тебе не показалось это странным? Фуго усмехается, глядя на сменяющиеся один за другим дома. — С момента, как ты стал правой рукой Джорно, ты стал более наблюдательным. Миста усмехается, Фуго тоже, и он так рад, что они снова могут подкалывать друг друга — вот так просто. Как раньше. Как было до Дьяволо. — Никаких новостей от Муроло? — спрашивает Миста уже со спокойным лицом, и Панна косится на окошко водителя — закрыто, и слава Богу. — Есть проблески. Он сообщает, что уже установил личности. Сейчас я тебе не скажу конкретно, все имейлы перепечатаны, лежат в сейфе. Планировал разобрать их сегодня вечером. Фуго бросает мимолётный взгляд в окно и думает, что сейчас было бы самое время закурить, если бы они курили. — До сих пор не понимаю, почему он не отправил с ним Шилу, — заканчивает Панна вполголоса, отводя взгляд куда-то на город за окном. — Джорно считает, что она нужна нам здесь больше. — Миста, это колумбийцы. Они больные на всю голову, — Фуго внезапно поворачивается, и Миста видит в его глазах что-то, что сравнимо с отчаянием. — Если с Канноло что-то случится, мы потеряем ценнейшего информатора. Я не уверен, что мы сможем найти кого-то такого ещё раз. — Либо ты хочешь сказать, что нам не повезёт во второй раз так же, как в тот, либо то, что Джорно принял неверное решение. И в обоих случаях я не верю в эту чепуху ни на унцию. Гвидо избегает взгляда, но улыбка выдаёт в нём все его мысли. Он по-прежнему считает, что Джованна — талисман. По-прежнему считает все его действия правильными. Что ж, в этом его винить было нельзя. Кто так не считал? Фуго расслабляется на сидении и, вдохнув полной грудью, закрывает глаза. Завтрашний день должен оказаться куда лучше.