Самый глупый вопрос

На часах девять пятнадцать, и на Фуго из одежды только брюки. За спиной тихонько шелестит утреннее радио, и Паннакотта думает, стоит ли ему сварить себе ещё кофе. Тишина пропадает, и, словно кляксы на белом полотне, в размеренной тишине раздается уверенный стук в дверь. Фуго вскидывает брови — сам себе, смотрит на время на наручных часах, и думает, кто бы это мог быть. Наверное, единственная, кто мог зайти в его квартиру — это Шила И. Она не задерживалась надолго: забегала, забирала Фуго с собой, и они уезжали — на задание, или к боссу, неважно. Но это было не раньше десяти. Непредвиденные обстоятельства? Он встаёт с места, ведя лопатками. Паннакотта думает, что он идиот, что до сих пор не сделал дверной глазок. Действительно, начерта́? Видимо, гость предвидел, что владельца дома насторожит внезапный визит, поэтому, как только юноша подходит к двери, за ней слышится мягкий голос. — Это я, Паннакотта. Рука Фуго замирает в сантиметре от дверной ручки, выбившаяся прядь дёргается из-за резкого выдоха. И как давно он стал называть его по имени?.. Паннакотта отодвигает цепной замок, нажимает на ручку и толкает дверь от себя. — Здравствуй. Свет мгновенно падает на юное лицо Дона. Гость слегка щурится, тряхнув волосами, и Фуго даже кажется, что он источает свой собственный, мягкий свет. — Джорно, я… Не ожидал, — выдыхает Паннакотта, когда юноша входит внутрь. Он смотрит на пиджак, лежащий на спинке дивана. «Плевать, — думает он. — Сейчас утро». С секунду, пока Джорно идёт к кухонному столу, Паннакотта беззастенчиво пялится на него, всаживая свой взгляд глубоко между лопаток. Может быть, если бы его глаза были бы способны стрелять лазером, то Джорно Джованну прожгло бы насквозь где-то между восьмым и одиннадцатым позвонком. Прекратите, Дон Джованна, вы заставляете чувствовать меня неуютно в собственном доме. Фуго закрывает дверь и опять ведёт лопатками, ощущая, как мелодия с радиоприёмника щекочет слух. — Что-то случилось? — вполоборота спрашивает Фуго. — Случились колумбийцы. Джованна встаёт у деревянного стула, уперев руки в лакированную спинку. На точно таком же лакированном столе теперь лежит бумажный пакет, и Фуго только сейчас осознаёт, что квартира (или по крайней мере кухня) наполнена ароматом свежей выпечки. — Извини, я не мог отложить встречу, поэтому пришёл так. Паннакотта кивает и подходит ближе. Джорно первый разрывает зрительный контакт, и отводит взгляд куда-то в сторону. — Шила И с тобой? Чего? Почему он это спросил? — Шила И? Фуго вспоминает, что тем утром девушка забыла кофту у него. Вспоминает, что она так и осталась небрежно валяться на спинке стула, потому что Паннакотта знал, что Шила бы не захотела, чтобы к её одежде прикасался кто-то кроме неё. Зрачки неосознанно сужаются в маленькие чёрные точки, и Фуго даже не сразу понимает вопрос. — Минутку, — взгляд Фуго приобретает весьма недружелюбный оттенок. — Шила И со мной? Фуго обладает потрясающей мимикой. Кажется, что это либо какое-то дарование, либо очень полезная черта, потому что на его лице сейчас сменились растерянность, сосредоточенность, немое отвращение. Гнев. Указательный палец Паннакотты поднимается, указывая на Джорно, и нижнее веко подергивается. Незаметно для Джованны, но Фуго это прекрасно чувствует. — За кого ты меня держишь? Когда Фуго злится, его голос никогда не дрожит. Наоборот, твёрд и уверен. Даже сейчас. Даже когда перед ним стоит Дон Джованна. Либо Паннакотте показалось, либо на лице Джорно проскочила тень… Волнения? — Фуго, я всего лишь спросил. Мы все взрослые люди. Ему кажется, что это бесполезно со стороны Джорно что-то говорить ему сейчас. Потому что Фуго готов взять этот пакет, и, что бы там ни было, швырнуть в человека, что стоит перед ним. Фуго не знает, что больше его сейчас бесит: Джорно или сам факт того, что его вывел из себя Джорно. Но палец сгибается, и юноша прикусывает нижнюю губу. Он чувствует, что, ещё бы одна фраза со стороны Джованны, и он бы взорвался. Шила И? Она заслуживает куда большего, чем быть просто игрушкой правой руки Дона. «Не беси меня», — сказал бы он. «Не выводи меня из себя, Джорно Джованна». «Прекращай шутить со мной такие шутки». Сказал бы. Не будь он — Паннакоттой Фуго, а тот — Джорно Джованной. Фуго делает глубокий вдох и хмурит брови под пристальным взглядом Джорно. Он ненавидит, когда-то кто-то говорит ему: «Успокойся». Но Джорно усмиряет его одним лишь взглядом. И самое страшное, что Паннакотта это прекрасно понимает. Немая перепалка взглядами оканчивается ничьей. Мяч проигравшей команде? — Так что там с колумбийцами? Ладонь приближённого Дона расслабляется и ложится всей поверхностью на стол. Почти насильно Фуго выдавливает из себя весь воздух так, что диафрагму сводит едва ли не до боли. Его глаза сейчас бегают где-то между раковиной и полом. Руки опираются на стол. — Давай лучше сначала выпьем кофе. Паннакотта тянет руку к пакету и сгребает его в охапку. Тонкая бумага жалобно шуршит под его белеющими пальцами, лопается и болезненно мнётся. — Я взял с клубничным джемом. Ты ведь ешь круассаны? Джорно спрашивает это наивно, совсем как ребёнок или новый школьный товарищ. Да, это было похоже на то, как одноклассник, которого внезапно посадили рядом с тобой, решил с тобой сойтись поближе. Только очень жаль, что Фуго не разрешали с такими общаться. Дон Джованна аккуратно кладёт голову на сцепленные над столом пальцы рук. Почему-то от этого безобидного жеста у Фуго щемит в груди. — Да. Спасибо.

***

— Я рылся в файлах и архивах Дьяволо, — начинает Джорно, когда юноша наливает тёмный напиток в чашки с толстыми стенками. — И наткнулся на старую переписку. Имена всегда разные, и адрес тоже, в принципе, но страна отправления — почти всегда Колумбия, — Джорно кивает в знак благодарности и берёт чашку за миниатюрную ручку. Потом слегка дует на поверхность, и продолжает, — Только вот интересно то, что все связи прекращаются в девяносто четвёртом. — Восемь лет назад, — Фуго выкладывает круассаны на простенькое блюдце и ставит его на стол. Ему становится забавно, что они с Джорно тогда едва пешком под стол ходили. Джованна вновь кивает и тянется за выпечкой. — Я полагаю, что переворот в Пассионе не пройдёт их стороной. Рано или поздно они узнают, что Дьяволо мёртв, и бригада наркотрафика тоже, — он смотрит на Фуго, и Паннакотту как-то странно передёргивает. Мессимо, Анжелика, Владимир… До сих пор как-то не особо верится. Кажется, что их просто отстранили, или они исчезли — сами по себе. А не то, что их заживо запёк изнутри Purple Haze. Чтобы отогнать мысли, Фуго задаёт боссу вопрос. — И восемь лет назад они прекратили сообщение, потому что… — юноша смотрит на Дона из-под чёлки, кладя сахар в свой кофе. — Потому что Вольпе и Дьяволо нашли друг друга. Это могло прозвучать как-то пошло, и так оно и прозвучало: два последних подонка, которые объединились во имя общей цели — и их не трогало, насколько сама цель и способы её достижения были отвратительны — что могло звучать пошлее? — Поэтому они сразу и обрубили все потоки кокаина, — внезапно Паннакотта думает, что последняя ложка сахара в его чашке была лишней, поэтому он не размешивает. — В том числе. — Так что тебя волнует? — юноша немного расслабляется в плечах и заглядывает в лицо Джованны, который чуть откинулся на спинке стула, угловатыми пальцами разламывая сочащийся липкой красной массой кусок слоёного теста. — Я боюсь, что они попытаются вернуть былое влияние на улицы Италии, — пропитанный джемом кусочек круассана отправляется Джорно в рот, и Паннакотта отпивает свой кофе, задумчиво прищуривая глаза. — Ты обсуждал это с Польнареффом? — вполне закономерный вопрос сходит с его губ, и он ждёт, пока блондин напротив него сделает глоток из своей чашки. — В том и дело. Мы подозреваем, что у них могут оказаться стенды. В принципе, ничего удивительного, думает Фуго. Не то чтобы это особо «пугало». Если Джорно говорит, что он «боится», то это больше значит неприязнь к последующим потрясениям. Это — нежелание принять то, что не всё пройдёт мирным путём. — Ты хочешь сказать, что нам, возможно, опять придётся устранять кого-то? — Фуго смотрит на остатки сахара и кофе на дне чашки и заметно морщится, залпом выпивая приторный осадок. — Не кого-то, а колумбийцев, — Джорно улыбается слишком тепло для человека, задумавшего пойти на такой шаг. Хотя, возможно, убивать и не придётся, но это будет скорее исключением, чем правилом. — Но только если они откажутся нас слушать. — Ясно. Фуго откидывается на спинку, складывая руки перед собой. Может, он и копирует позу Джорно — но лишь отчасти. — Нам нужно навести о них справки прежде, чем они заявятся у нашего порога. Поэтому мне и нужна твоя помощь. «Нужна твоя помощь». Фуго отодвигает от себя белую чашку. — Конечно. Значит, выезжаем?