Амнезия

      Кай не помнит ровным счётом ни-че-го. Девушка по имени Джо, называющая себя его сестрой, говорит, что всё из-за того, что неправильно прошёл ритуал слияния. Именно она должна была оказаться на месте Люка, но братья нарушили правила, и это дало побочный эффект в виде амнезии у того, кто победил. В её глазах осуждение вперемешку с настороженностью, но это не идёт ни в какое сравнение с той болью и опустошённостью, с которой на него смотрит Лив.       — Думаешь, кто-то поверит в твою амнезию, чёртов социопат? — выплёвывает она. Кай не оправдывается, хотя Лив неправа. Она ненавидит его, и Паркер это заслужил. Где-то внутри скребётся Люк, часть его души, и Кай чувствует отвращение к самому себе за то, что убил собственного брата. Это чувство кажется новым, непривычным, но оно слишком яркое, чтобы игнорировать его. Окружающие говорят, что из-за слияния с братом Кай, вероятно, стал человечнее. А он просто не помнит себя другим. Его память до момента пробуждения после слияния — чёрная дыра, в которую можно закидывать всё, что угодно. Он знает, что его жизнь больше напоминала кровавый путь, но с таким же успехом мог слушать о том, что прежде являлся президентом Соединённых Штатов. Он забыл всё, и лишь зелёные глаза ведьмы, горящие яростным огнём при виде него, кажутся такими знакомыми.       Бонни Беннет, как спичка, вспыхивает при виде него, кричит, чтобы Кай убирался, что она видеть его не желает. А он хочет остаться и узнать, что же такое с ней совершил. Она рассказывает с таким видом, будто произносит элементарные вещи, словно иначе быть не могло: о том, как он душил её, ранил, как бросил одну в магической тюрьме. И поражённо выдыхает, когда Кай падает рядом на колени и целует её ладони. Боже, её ладони такие красивые…       — Прости, прости… — шепчет он, и слёзы на его глазах подтверждают, что эти слова искренние. Бонни аккуратно — не резко, как собиралась вначале — убирает руки и приглушённым голосом просит:       — Кай, уйди. Пожалуйста.       Он не спорит, встаёт и смотрит на неё взглядом, полным сожаления.       — Хорошо, я уйду, — кивает Паркер. — Но обязательно вернусь. И надеюсь, что однажды ты сможешь меня простить.       Она ничего не говорит, и взгляд её зелёных глаз будто вспарывает его грудную клетку, вытаскивая наружу все чувства, что он прежде так тщательно подавлял. Кай уверен: даже раньше Бонни действовала на него точно так же.       Он пытается искупить свои поступки, помочь ведьме и её друзьям и раз за разом сталкивается с недоверием. Они все опасаются, что у Кая снова поедет крыша. Впрочем, именно так и случается, когда в поле его зрения попадает Бонни. Кай собой не владеет, это невозможно, ведь он сам, его сердце и душа принадлежат ей. Беннет держит их в своих руках, и ей ничего не стоит раздавить его сердце всмятку. Но она не делает это, хотя имеет полное право, ведь Кай видит в её глазах отголоски боли, которую сам когда-то причинил.       — Да ты втюрился в Бон-Бон, — насмешливо замечает Дэймон, делая глоток неизменного виски. Паркер не отрицает. Смысл отрицать очевидное?       А однажды, когда Кай спасает её от очередного врага, свалившегося на их головы, Бонни смотрит на него совсем другим взглядом. И он понимает: она поверила. Поверила, что он стал другим. И неважно, что тому было причиной: слияние с Люком или внезапная амнезия.       Кай провожает её до дома, хотя Бонни утверждает, что может защитить себя сама. От него ведь удавалось защищаться в магической тюрьме. Но ему так надёжнее: защищать, оберегать, постоянно находясь рядом. Даже если придётся защищать от себя самого.       — Ты спас меня сегодня, — констатирует она, просто для того, чтобы хоть на несколько секунд прервать Кая, который постоянно говорит о чём-то: о рок-группе, которую недавно открыл для себя, о собаке, которая была у него в Портленде, об Атлантиде, которую желал бы увидеть. Несвязный бред, нужный лишь для того, чтобы не думать постоянно о том, как хочется крепко прижать к себе Бонни.       — А ты думаешь, я мог иначе? — вскидывает брови Кай.       — Раньше ты… — начинает она, но Паркер прерывает её:       — Того Кая, которого ты знала раньше, больше нет. Спасибо этой амнезии, благодаря которой я не помню ничего, что было до слияния. Но знаешь, что? Я рад, что это произошло. Не тому рад, что убил Люка, конечно же. Он ведь мой брат, хотя раньше мне наверняка было на это плевать. Я рад тому, что могу начать жизнь с чистого листа. И тому, что у меня есть шанс изменить твоё отношение ко мне. Я ведь был той ещё сволочью, когда мы встретились в магической тюрьме. Но сто против одного, я уже тогда умудрился влюбиться в тебя. По-своему, на какой-то извращённый манер, но это произошло.       — Ты…       — Да, Бонни, я влюблён в тебя. И, похоже, ты единственная, кто ещё не заметил это.       Сказав это, он резко притягивает её к себе и жадно впивается в её губы. Бонни замирает от неожиданности, а потом пытается оттолкнуть его, но Кай держит её крепко, целует с подлинным жаром, невероятно чувственно. И, чёрт побери, как же потрясающе он целуется. Под этим напором устоять невозможно, и ведьма отвечает ему. Но потом чуть отстраняется и шепчет:       — Кай, я… Я давно простила тебя, на самом деле.       — Это не «я влюблена в тебя», но определённо не хуже, — смеётся он, затем снова целует её. Отвечая ему, Бонни думает, что Кай остался таким же безумным. Но таким безумием она не против заразиться сама.