Мечты "сбываются"

***Флешбек***

      Мальчик отстраненно перетаптывался с одного мшистого камня на другой. С каждый разом он все меньше смотрел под ноги и все больше не спускал взгляда с каменистого дна речки внизу, так и норовя "случайно" подскользнуться и, наконец, разбить свою бесполезную голову.       Что он здесь делает? Откуда он взялся? Для чего он существует?       Все эти вопросы каждые несколько минут на протяжении месяца распиливали мозг девятилетнего мальчика на мелкие кусочки.       Он ничего не помнит. В черепной коробке пустая полость.       Он не помнит родителей, не помнит раннего детства, не помнит что произошло и почему он оказался в глухой деревне у педантичной бабушки. А хуже всего этого то, что совесть все равно за что-то его грызет, выедает мышцы и кости. Как будто он что-то сделал не так, как будто это он всё испортил и кто-то умер по его вине. При этом кто, как и что конкретно он мог такого натворить остается мертвой непостижимой ношей на душе.       "Пустышка" — так его звали дети и взрослые. Даже окружающие не видели в нём чего-то живого и человеческого. А ему от этого еще обиднее.       Когда считаешь себя черствой гниющей коркой хлеба, то ждёшь и надеешься хотя бы на поддержку окружающих, но вместо этого получаешь только упрёки и ругань от собственной родной бабушки, готовой выбросить тебя на улицу как ненужный мусор. Она никогда не видела этого ребёнка и взяла к себе только из-за настойчивых уговоров опеки. Ведь у дитя должна быть хоть какая-то семья, верно? А то, что эта так называемая семья состоит из одинокой несговорчивой бабушки с жесткими принципами и требованиями, то, что Франу пришлось заново идти в первый класс в девять лет и он стал для всех тряпичной куклой для издевательств — это уже не так важно. Главное семья, дом и иллюзия уюта.       Стоит ли говорить, что при таких обстоятельствах ему не хотелось ни чем-то заниматься, ни думать, ни мечтать?       Казалось, вместе с воспоминаниями он потерял что-то очень важное, что-то похожее на смысл жизни и в целом намерение жить. Но, как он ни пытался, вспомнить совершенно ничего не удавалось.       Мальчик подскользнулся. Нога съехала по скользкому камню, но упал он не головой в воду, а плюхнулся попой. Поводив рукой по дну, он чуть не расплакался. Речку уже давно никто не чистил и все подводные камни хоть и были скользкие, но одновременно с этим мягкие и пушистые.       План с речкой провален. И это уже второй неудачный случай, поскольку уйти под воду на мелководье тоже оставалось трудной задачей. Каким бы обреченным не было его желание, чувства и эмоции мешали ему спокойно лежать на дне с камнем на груди.       Да, он бесхребетный, да кишка тонка, да он до ужаса жалеет себя и готов разрыдаться и хвататься за любую веточку надежды... однако эту веточку так никто и не подал. А беспросветная тьма лишь растет и благоухает внутри.       Фран выполз на берег и остановился около прибрежной плакучей ивы. Её низко свешанные веточки всегда словно нежно обнимали его, а изумрудная листва, когда дул ветерок, гладила его макушку и щекотала лоб, щеки и иногда вытирала и впитывала солёные реки, текущие по безэмоциональному истощенному лицу. Он мог сидеть под ней часами, делиться проблемами до поздней черной ночи, пока бабушка не поднимет на уши половину деревни и не пойдет его искать с ремнем или розгой в руке.       Больше он не хочет видеть разъяренное лицо бабушки. Больше не хочет быть расстреленным осуждающими и сочувствующими взглядами взрослых и одноклассников.       Он достал веревку из кармана поношенных штанов, забрался на массивный ствол ивы и перекинул одну часть через самую высокую стойкую ветку, до которой он только смог дотянуться.       Только иве он доверяет, пусть ива это и закончит.       — Забавно получается, да? - откуда-то с другой стороны послышался ровный мягкий голос.       Солнце начало садиться, поэтому даже когда неизвестный юноша вышел из-за тени дерева, Фран не смог признать в нём кого-то из деревенских. Только закатные лучи открывали взору схожий бледный вид кожи у незнакомца, его разноцветные глаза и слегка растрепанную прическу в виде ананаса. Он выглядел как самый обычный подросток, однако в цветном взгляде читалась далеко не юношеская подавленность и зрелость.       — Что Вы имеете в виду? — равнодушно спросил мальчик, застыв с петлей в руках.       — Забавно, как собственный мозг может сводить с ума, не правда ли?       Фран ожидал, что юноша помешает ему или будет отговаривать, но тот лишь спокойно уселся рядом на зеленеющую траву и наблюдал за заходом солнца.       Мальчик помялся, потупил взгляд и всё же слез с дерева, усаживаясь рядом с незнакомцем.       Солнце опускалось все ниже в лесную чащу на горизонте, отсчитывая безмолвные минуты. В голове у обоих было пусто. В заледенелом их взгляде не было ничего кроме искр оранжевых лучиков. Два совершенно чужих человека, казалось бы, из разных миров встретились против своей воли в одном месте и не знали, что сказать, хотя у обоих на душе лежал немыслимо тяжелый груз: удушающая обида и безысходность.        — Что дальше? — глухо задался подросток, интересуясь ни то у себя, ни то у Франа.       — Разве что-то может быть? — он опустил голову, осознавая, что всё это время неосознанно щипал траву, и без падения солнечных лучей его взгляд тут же погрузился в темноту. — Легче покончить с этим, чем мучаться и надеяться.       Незнакомец вдруг расплылся в улыбке. Раздались несколько сдерживаемых смешков, а затем он и вовсе нервно специфически рассмеялся, после чего встал:       — Да, ты прав.       — Что?       Несмотря на то, что улыбка на бледном лице растаяла также быстро как снег весной под лучами солнца, а взгляд казался мрачнее любой безлунной ночи, он тем не менее уверенно протянул руку мальчику. Последний округлил глаза от неожиданности.       Казалось бы, только что незнакомец согласился с утверждением, что Франу нужно закончить эту бессмысленную жизнь, но похоже, что у того оказалось абсолютно противоположное виденье и понимание этой фразы, поэтому мальчик опешил.       — Не хочешь идти? Как знаешь, — подросток развернулся и пошел прочь.       — Нет! Подожди! Я иду.       Фран рванул за ним с места и напоследок оглянулся на одинокую речную иву, словно ожидая ее одобрения.       Влажный ветерок трепал ее утонченные свисающие веточки, отчего изумрудные листья ликующе шуршали и взволновано переливались в закатных ярко-оранжевых лучах.       И этого было достаточно.

***Конец флешбека***

      После изнурительного английского у Тсунаеши и рисовальной практики у Франа на информатике, юноши с остальными одноклассниками стояли около кабинета экологии и думали каждый о своём. Кто о чём, а Айроне безусловно о мафии и теориях заговора.       — Тсуна, ты слышал что-нибудь о Вонголе?       — Хмм... Вроде что-то знакомое, но конкретно вспомнить не могу, — вопрос друга заставил шатена серьёзно задуматься.       Это слово показалось ему знакомым с детства и при его упоминании чувствовалось нечто теплое и близкое, наравне с ощущениями от семейных уютных посиделок, во время которых он будто сидел в соседней комнате и наблюдал издалека. Что-то отдаленное, но близкое. Что-то загадочное, но не такое уж и неизвестное. Возможно, он с чем-то перепутал это слово?       — По контексту было похоже, что это название мафиозной семьи, но это только мои догадки.       — А, тогда я точно перепутал, — убежденно закивал Тсунаёши.       Обычный парень из тихого городка и маленькой семьи. Кроме отца и матери у него родственников-то больше и нет, как он может быть связан с мафией, да ещё и с детства, правда ведь?       Однако, кое-что ему не давало покоя и игнорировать это становилось всё труднее. Если сложить некоторые факты, всплывающие в последнее время, ему бы следовало со всей серьезностью поразмышлять о точности своих убеждений. Элементарно вспоминая, что его отец работает не пойми кем и заканчивая пристальным вниманием к нему парочки людей из мафии. К Франу ещё можно понять такое ярое проявление интереса — его опекун хорошо знаком с мафиозной сферой и не мудрено, что Айроне мог бы последовать по его стопам, тем более узнав о своей силе. Но в таком случае напрашивается вывод, что и Тсунаёши мог привлечь к себе людей, если его отец тоже связан с мафией... Наверняка у Реборна не хватало бы времени между ночевками и каждодневными трапезами у Савады дома интересоваться другими учениками, заниматься с ними репетиторством и тренировками.       Шатен нервно сглотнул. Всё же стоит поответственнее отнестись к расследованию друга и поактивнее участвовать в нем. БЗЗЗЗЗЗ!       К концу первой учебной недели многие начали привыкать к тому, что звонок давным-давно перестал быть символом начала урока для здешних преподавателей — и так учительских дел много, мафиозных на фоне наверняка ещё больше. Однако опоздание самого директора было чем-то из ряда вон выходящим. Последний раз Фран видел его только в первый день учебы, из-за чего это оставался единственный из учителей, про кого Айроне не составил хотя бы примерного криминального досье.       К слову об этом, никто ведь конкретно не заверял, что абсолютно весь персонал школы принадлежит к числу мафии. Так может ли директор не знать, что у него под носом работает стая убийц? —"Нет, не может быть, чтобы он не был в курсе," — отрезвил себя Фран.       По его мнению, каждый адекватный человек, поговорив хотя бы несколько минут с одной из этих нетривиальных личностей сразу бы понял, что допустить их до детей будет убийством глобальных масштабов. Да и раз директора поменяли в одно и то же время, что и остальной персонал, может ли это быть просто совпадением? —"Наверное, он самый главный их босс," — хотелось бы ему догадаться, однако, когда директор с извиняющейся улыбкой и идущий за ним человек с обложки фильма "Люди в черном" появились в поле зрения их класса, идеи о главенстве этого миловидного личика сразу притухли. Нет, безусловно он может скрывать свою грозную ужасную личину под маской добродушности, но представить, как он приказывает что-нибудь сделать тому же Занзасу было довольно сложной сценой. Даже по сравнению с Бьякураном, его приветливое личико и детская эмоциональность страшат и вызывают недоверие намного больше, чем директор.       — А ты чего тут такой счастливый? — Фран толкнул в наконец открытый класс Тсунаеши, который при появлении директора как-то подозрительно расслабился и расплылся в теплой улыбке.       — Аа, я совсем забыл тебе рассказать, — садясь рядом с другом на последнюю парту, Фран вырвал из тетради кусочек бумаги и подал шатену.       — Пиши, — шепнул тот, делая вид, что внимательно слушает очередную вступительную речь учителя о чрезвычайной важности экологии в сложившейся мировой ситуации.       Тсуна в это время не отвлекаясь писал:       "Вчера вечером Реборн пришел к нам в гости с Дино-саном и попросил остаться им вдвоём на ночевку. Мы с ним познакомились поближе, и он оказался очень даже интересным и по-настоящему добрым человеком, не то, что твои..."       Фран даже не дочитывая недовольно посмотрел на Саваду, который сделал вид, что никаких намеков он не писал и реакцию друга не заметил, хотя было заметно, что рука, подпирающая голову скрывала усмешку над специфическими вкусами знакомств друга.       "А тебя не смущает тот факт, что все хотят с тобой познакомиться? То Реборн, то Бьякуран, то сам директор?" — в ответ написал Айроне, продолжая сверлить друга совестным взглядом.       Может тогда он одумается и перестанет подшучивать над ним!       "Не знаю... Я пытаюсь об этом не думать."       "И то, что из твоей квартиры устраивают общежитие тебя тоже устраивает?"       "Ну я же не могу их выгнать! Они оба мои учителя, да и ты сам знаешь, как мама любит, когда дома много "моих друзей".       Фран возмущенно приподнял бровь. И это он ведет себя необычно, общаясь с химиком и физиком? А то, что половина школьного персонала скоро переселится домой к Саваде, так это вполне нормально.       "Кстати по поводу расследования," — продолжил писать Тсуна. — "Дино-сан рассказал, что он глава итальянской семьи Каваллоне. Больше я ничего не смог у него выведать."       "Даже так."       Фран сделал размышляющую паузу. Он никогда бы в жизни не подумал, что мафиозные боссы бывают такие же простые и невнимательные, как их директор, который за прошедшие минут десять урока успел несколько раз уронить мел, чуть не запачкать им классный журнал с полом и написать многострадальным кальцием пару японских еле разбираемых иероглифов. Но, к счастью, пытки вытекающих от кривизны и ошибок глаз учеников быстро реанимировал залетевший в любимой манере учитель японского. Как иронично.       — Конь! Выйди-ка сюда на минуту, — после его слов, как ни странно, образовалось минутное затишье.       Все удивлённо посмотрели на Дино, не менее удивлённый взгляд которого застыл на Скуало.       — Ой, то есть... Директор, можно Вас на минуту? — не скрывая поддельной вежливости и скрытой брезгливости к своим словам, исправился тот, заставляя директора растерянно засмеяться и всё-таки выйти в коридор.       — Почему конь? — резко проговорил Фран.       — Что?       — Я не понимаю, почему все учителя называют его конем, — с излишней серьезностью объяснился юноша.       Этот вопрос мучал не только его, но и тех одноклассников, которые до сих пор не поняли, правильно ли они услышали и восприняли смысл итальянского обращения учителя японского к Дино.       — Эм... Ну, не знаю. Хочешь я потом у него спрошу или у Реборна?       — Хочу.       Оставшаяся часть урока прошла спокойно и даже чем-то скучно.       Хоть было и не видно, но сейчас Фран чрезмерно радовался тому, что не все мафиози громкие, резкие и с заскоками, и что на некоторых уроках ему, как и раньше, можно будет побездельничать.       По начальным разъяснениям Дино стало понятно, что экология будет не сильно отличаться от астрономии по виду проверки домашнего задания — всё те же доклады, презентации, только, как ни странно, без каких-либо контрольных и самостоятельных. Оценки выставляются чисто по коллективным, что очень важно, выступлениям у доски по выбранной теме. Единственная неприятность оставалась лишь в том, что напарника для домашнего задания будет выбирать сам учитель, постоянно перемешивая учеников для новых пар. К чему делать такие сложности было не слишком понятно, но оба юноши сошлись на мнении "создания коллективизма". Приятным замечанием с этого урока для Франа стала абсолютно свободная беседа Каваллоне с учениками, который, казалось, общался с ними как с друзьями и лишь иногда просил быть потише, или рассказывал истории из собственной жизни, связанные с личными заметками об ухудшении окружающей среды с разных уголков мира. По активным ответам и послушности класса стало понятно, что директор и правда умеет руководить и находить общий язык с людьми. Не исключено, что благодаря именно этим важным чертам характера, Дино и поставили управлять школой. БЗЗЗЗЗЗ!       — Тсуна, задержись, пожалуйста, — учитель подозвал к себе шатена, пока тот ждал единственного оставшегося друга, который в отличие от своих одноклассников собирался не спеша и не имел привычки сразу после звонка побыстрее вылететь из кабинета, как будто тот сейчас взорвется. — Вот, я забыл отдать это тебе.       Директор протянул Саваде большой конверт. Рассматривая его, к своему удивлению, он не заметил никаких надписей, и открытию тот совершенно не поддавался: бумага была очень плотная, еле гнулась и совершенно не желала рваться. Физической силой его точно не открыть.       — Это точно мне? — озадачено переспросил Тсунаеши.       — Конечно, такое я не мог перепутать, — засмеялся Дино, — Просто может быть ещё не время его открывать? — загадочно проговорил он, пожав плечами, и вышел из класса, по дороге что-то спросив у своего помощника в чёрном, весь урок простоявшего за дверью.       — Пустой что ли? — спросил подошедший сзади Фран, когда Тсуна поднял конверт к свету, чтобы посмотреть содержимое.       — Да нет вроде... И что мне с ним делать?       — Конь же сказал, что может ещё не время, — повторил он прозвище директора специально с тем же итальянским акцентом, с которым к нему обращался Скуало. — Значит, пока подождем. Наверняка позже узнаем способ, что поможет его открыть.       Не до конца представляя, что можно сделать с обычной бумагой, чтобы ее нельзя было порвать или разрезать, Савада всё-таки положил письмо в портфель и решил оставить его до того момента, когда настанет "то время".       — Сегодня попрощаемся раньше, — выйдя из кабинета, Фран помахал другу и направился в сторону дальней лестницы.       — А ты куда? — удивленно крикнул Тсуна.       — Мне сказали подойти кое-куда после уроков.       — Кто-нибудь из близнецов, да? Я понял, — засмеялся шатен и игнорируя остановившегося в немом возмущении Айроне, направился вниз к раздевалкам. —"И кто его научил так подло издеваться над людьми?" — все так же ни одной из клеток тела, не признавая особые отношения с братьями, Айроне отправился к кабинету физики.       По пути он продолжил обрабатывать добытую сегодня новую информацию и пришёл к интригующему вопросу — как вытащить из Расиэля ответ по поводу названий семей или хотя бы его собственного пламени? Если подумать логически, по каким вообще критериям определяется название?       Взять, к примеру, единственное известное по названию и цвету. Ураган — это красное агрессивное сокрущающее всё на своём пути пламя. Ураганы вряд ли ассоциируются у кого-то с красным цветом, если только как эквивалент ярости, но вот по функции разрушения они, в принципе, схожи. Примерные функции фиолетового пламени — скрывать реальность и создавать хаос, запутывать, обманывать, подавлять. Значит должно быть такое погодное условие, которое сойдется по подобным критериям. —"Дождь может скрыть, но не создать... Снег?” — перечислял тот. Из снега, конечно, что-нибудь создать или скрыть можно, но хаос и запутывание, как и фиолетовый цвет сходятся плохо.       Что ещё это может быть...       — Туман!       — Чего?       Поднявшись на нужный этаж Фран недоуменно отвлекся от своих мыслей на двух юношей, пишущих что-то на подоконнике. Один из них внезапно выпрямился и толкнул своего напарника.       — Да посмотри ты в окно. Я давно не видел такого густого тумана! — первый из парней восхищенно уткнулся лбом в окно.       — Ого! — второй присоединился к другу и они вместе начали наблюдать за сгущающейся на улице дымкой. — Даже забора не видно! И деревьев!       — Нет, смотри, одно видно. Как будто человек стоит...       Франа как током ударило. Что это если не знак судьбы? Его, конечно, также удивило, насколько плотно белый дым заполонил улицу, будто на школу опустилось облако с небес, но сам туман! Туман! Он и правда идеально подходит по критериям: он как скрывает любые предметы, так и создает новые, играя с людским восприятием.       Достав свой блокнот, Айроне тут же описал в нем все свои домыслы и пополнил первую страницу со списком пламени новым названием. К слову, его старые записи напомнили ему о существование ещё нескольких известных — голубого и желтого.       —"Желтый, возможно, солнце," — подписал он рядом и поставил знак вопроса. Мало ли, что ещё может регенерировать и сиять желтым цветом. А вот с голубым было сложнее по причине незнания элементарных функций. По цвету оно, конечно, напомнило изначально упомянутый дождь или другое водяное явление, но пока слишком мало информации, чтобы рассуждать.       В любом случае, как бы близки к истине не были его гениальные догадки, юноша дал себе слово, что не важно, как и чем, но сегодня он точно добудет новые факты и подробности, что бы не пришлось ради этого сделать или отдать взамен. Расследование надо продвигать, пока есть возможности и желание.       В кабинете физики оказалось пусто, поэтому юноша сразу поспешил к учительской. Подойдя к двери, он услышал английскую речь Расиэля, однако не расслышав голос собеседника, вывод напросился сам собой — разговор ведется по телефону. Чтобы не стоять у входа и внаглую не подслушивать, он решил тихо войти и в открытую подождать окончания звонка.       — Конечно, всё почти готово. — заметив заглядывающую зеленую макушку, блондин расцвел в улыбке и похлопывающим движением руки предложил сесть рядом с ним на диван.       Фран решил не отказываться. Мало ли насколько важен и длителен этот разговор.       — Да, он наотрез отказался. Но хочет он того или нет, ему всё равно придется в этом участвовать, — Расиэль улыбнулся шире, когда юноша скромно сел на противоположную сторону дивана и обняв портфель, молчаливо вздохнул.       Осматривая комнату вокруг, ничего сверхъестественного или полезного обнаружить не удавалось. Обычные шкафы с учебниками и книгами, стол посередине с несколькими чашками и бумагами, два кресла, диван и... —"Это что, коробочка?" — боковым зрением Фран заприметил у Расиэля выглядывающую из-под рубашки красную коробочку, практически такую же, как показывал Бельфегор, только с каким-то другим рисунком и узором. Недолго думая, он скинул портфель на близстоящее кресло и тихонько придвинулся ближе к физику.       — С шумихой будет слишком подозрительно. Я лично договорюсь с ... “объектом", он уже в зоне моего контроля.       Нарушив чужое личное пространство, Айроне, не поднимая взгляда, полностью отдался цели изучить новую вещичку: подхватил коробочку и приготовился отступить обратно, но... его как током пробило осознание. Коробочка намертво привязана короткой цепочкой за ремень джинсов физика, который сдерживался из-за всех сил чтобы не перебить серьезный разговор насмешками от умилительного поведения ученика. Этот просчет тотчас отрезвил юношу, невзначай напоминая о его непозволительной наглости, и Айроне уже приготовился извиняться и стыдливо каяться, как вдруг ему в волосы мягко вплелись пальцы Расиэля. Как часто люди задумываются и начинают делать непроизвольные действия во время разговора по телефону, блондин точно также начал трепать, перебирать изумрудные прядки и поглаживать голову юноши.       Франа такой знак не мог не смутить, что доказывал его хоть и бледный, но очень милый румянец на щечках, однако расценить это иначе как разрешение к изучению чужой собственности он не мог.       — Можно провернуть уже на следующей неделе, я думаю.       Сквозь непривычные, и в то же время слишком приятные ощущения Фран старался сосредоточиться и понять, почему коробочки братьев отличаются. По красному цвету можно было с точностью предположить, что Расиэль тоже обладает пламенем Урагана, но вот рисунки на волшебных вещицах близнецов отличались: у химика, как Айроне примерно помнил на всех боковых сторонах коробочки было нечто похожее на герб с темными знаками и существом похожим на льва, в то время как у физика — герб с подобием двух белых цветов, скрещенных между собой.       — Ну что, пойдем? — Расиэль без каких-либо прощаний убрал телефон в карман и несколько раз мягко похлопал юношу по голове, заставляя того вздрогнуть и очнуться.       — Почему у Вас с сенпаем отличаются коробочки? — незамедлительно спросил он.       Где-то глубоко внутри он пытался убедить себя, что сидеть на таком близком расстоянии к учителю неправильно, но убрать от себя руку блондина он не осмеливался.       — Мы из разных мафиозных семей.       Фран на секунду замер. Это ведь многое меняет. Почему-то в его голову не приходила мысль, что школой могут управлять несколько семей мафии. Правда, как они определяли, кто из них будет главной семьей? И кто будет контролировать их действия, если что-то пойдет не так, или их интересы резко разойдутся? От ответов учителя вопросов, как обычно, только прибавилось, что не могло не напрягать.       — Пойдем, сегодня дождь обещали ближе к вечеру. Нам нужно успеть дойти до центра, — увидев, как лицо ученика миловидно нахмурилось, Расиэль не мог не потискать его напоследок за щечку.       Айроне мужественно и стойко стерпел вне нежности и с каплей остаточного смущения проследил за отходящим к шкафу с одеждой физиком.       — А сколько их всего здесь в школе?       — Четыре, насколько я знаю.       Отсюда теории снова разошлись по разным стороны берега. Что там у них за цель такая, которая объединила аж четыре мафиозные семьи?       — А про Вонголу ты знаешь? — продолжил Фран допрос.       Куй пока горячо — как никогда подходило для его девиза.       — Ты и про неё уже узнал? — усмехнулся блондин, накидывая пальто. — Ты идёшь или нет?       — Ну Расиэль! —флегматично проныл юноша, лениво поднимаясь с места.       — По дороге наговоримся.       Фран вздохнул и отправился вниз в раздевалку за вещами.       Как все хорошо начиналось и опять оставили ни с чем. Успокаивать себя можно лишь тем, что эта прогулка обещала быть долгой и далеко не молчаливой, поэтому у Расиэля не будет другого выхода, кроме как что-нибудь да рассказать по этой теме.

***

      Рыжеволосая девушка в компании младшего близнеца направилась в кабинет информатики, чтобы доделать парочку своих дел и заодно узнать, о чём Бельфегор хотел у нее лично поинтересоваться. Не то чтобы они хорошо общались, но будто бы Бел считал, что она единственный адекватный человек в Мельфиоре, а Василиса в свою очередь была не прочь время от времени поболтать с кем-то поумнее своей подружки.       — Так значит он тебе ничего не рассказывал? А странно не вёл себя в последнее время? — уточнил принц и привычно уселся на парту, пока Василиса дописывала отчет за учительским компьютером.       — Если бы ты яснее объяснил, что конкретно Расиэль должен был рассказать, а не своими заумными намеками, я бы может и поняла, о чём ты. И нет, вроде как обычно сам себе на уме.       — Если бы ты знала, по одному намеку бы догадалась о чём спрашиваю, — задумчиво кинул тот.       Неужели его брат решил провернуть всё в одиночку? Этого просто не могло быть. Хотя бы Бьякуран должен быть в курсе и курировать ситуацию, ведь Расиэль заявлял, что всё под контролем и достаточно безопасно. Правда, зная характер этого упертого и самоуверенного идиота, Бел бы не удивился, если бы тот скрывал свои хитрые планы и от коллег, и от своего босса.       — Бел? — в дверном проеме показался темный силуэт.       Он скинул капюшон, жмуря фиолетовые глаза от яркого света и подошел к блондину почти вплотную.       Принц же отодвинулся в противоположную сторону.       — Я тебя везде ищу.       — Считай, что не нашел. Я занят.       — Чем же? — Мармон снова подошел впритык с другой стороны и не услышав ответа, прошептал Белу пару слов, после чего, воспользовавшись близким контактом, потянулся заодно и к его губам.       Бел не двинулся. Равнодушно и молчаливо выдержал поцелуй, видимо размышляя, прирезать иллюзиониста сейчас или ещё потерпеть.       — Если не затруднит, можешь, пожалуйста, посмотреть, что на этой флешке? — просьба Василисы прозвучала как спасение, и, резко отстранившись от Мармона, Каваллини пересел за компьютерный стол рядом со входом в кабинет и включил его.       Недовольно фыркнув и одарив улыбнувшуюся ему как ни в чем не бывало девушку гневным взглядом, он натянул капюшон и вышел из класса. Бел же нервно кинул флешку на край стола и откинулся на кресло. По кабинету разнесся шишикающий смех:       — Что, по-твоему, может быть хуже, чем провести весь вечер с человеком, от которого хочешь избавиться?       — Это ты о Мармоне или Сиэле? — уточнила девушка.       Сложно с первого раза понять, какого именно из всех ненавистных ему людей тот имеет в виду.       — Да уж лучше с Сиэлем, чем с этим манипулятором, — цокнул Бельфегор.       Он поймал себя на кошмарной мысли: Мармон настолько стал ему неприятен, что пришлось косвенно похвалить своего старшего брата.       — Так в чем проблема? Просто откажись от его предложения.       — Тогда от меня откажется Занзас, — раздраженно засмеялся блондин, понимая свое безысходное положение.       — Ааа, задание... — догадалась Василиса и грустно вздохнула.       В таком случае принц и правда никак не сможет полностью порвать с иллюзионистом, пока последнему не найдут стоящую замену.       Девушка на секунду оторвалась от документа и уже хотела спросить, как продвигаются отношения с учеником Рокудо, но замерла, увидев экран компьютера, за которым сидел принц. Последний совершенно не замечал столь живописую и кого-то напоминающую фигуру на обоях рабочего стола.       — Бел, — хихикнула та, — я так смотрю вы неплохо сдружились.       Как только блондин посмотрел туда, куда кивнула девушка, улыбка принца тотчас расцвела.       На рабочем столе на него из-под белой мохнатой челки глядели два хитрых горящих красным пламенем глаза, а в дополнении с маньячной улыбочкой и распушенной шерсткой, что, как и поза зверька, явно намекало на грядущее нападение, заставило настроение химика намного улучшиться и на время отвлечься от неприятных мыслей.       — Видимо да, — польщенный Бельфегор, в отличие от "любовной" записочки-рисунка, недавно переданной через Минка, на этот раз просто не мог упустить шанс оценить творческие навыки лягушки. Он отыскал исходный файл и поставил на рисунке свою одобрительную царскую подпись.       — К слову, что ваш босс думает по этому поводу? Ещё не собирается брать его к себе?       — Он сказал, что пока не оценит его силу, брать не рискнет.       — Мне казалось, он тогда наглядно всем показал свою мощь и всесильность.       — Просто иметь способность недостаточно, нужно чтобы он научился с толком пользоваться ею.       Девушка хмуро промычала:       — У вас в Варии всегда всё так сложно и заумно?       — Мы же Вария, — с гордостью проговорил Бел, смеясь в своем стиле.

***