Невероятные приключения Чёрных магов в Российской Империи

Женщина — страшное существо для понимания мужчины. Она может быть одновременно невероятно прекрасной и столь же невероятно глупой; может быть талантливой во всём и ужасно злится по всяким пустякам; может быть чувственной и ранимой, но в то же время алчной и по-лисьи хитрой. Словно полевые цветы, они благоухают и становятся только прекраснее с каждым днём. И пусть часть из них ядовитые, жухлые, высохшие или даже дурнопахнущие, на каждый из этих цветков находились свои пчёлы, готовые обхаживать и облагораживать нежные лепестки раскрывшихся бутонов. Впрочем, как и цветы в полях, женщинам надо было изредка собираться вместе и болтать о чём-либо, оставляя своих пчёл хлопотать над своими ульими делами. Обычно в городе N девушки находили время обсудить последние сплетни и житейские вопросы на балах, периодически кружась со своими сужеными в танце. Понятное дело они часто не успевали дорассказать занимательные истории или дать дружеский, абсолютно точно без тайного умысла, совет. А сидеть дома и ждать следующего бала, пока жизнь и не думала замедлять своего хода, было попросту скучно. Ну не детей же им, совсем молодым, рожать и дома сидеть, как Марго Александровна. Ах, бедная Марго! Такая красивая и элегантная была, краше любой девушки в их компании! Как же жаль, что она теперь и шагу за порог сделать не может. И все молодые дворяне, за неимением лучшего, ухаживали за оставшимися. Ах, как жаль, как жаль! Вот и сейчас, в доме небезызвестных Зайцевых сидело семь молодых красавиц. На диване расположились две темноглазые и светловолосые сестрички Катерина и Варвара, щебетавшие о чём-то с их невольной собеседницей Татьяной Алексеевной, сидевшей с ними на тахте. За роялем в четыре руки изображали весёлую мелодию сама хозяйка дома, круглолицая Дарья Петровна, и ещё одна гостья, чья кожа была непривычно тёмного цвета для бледных дворянок. За столиком, рядом с тахтой, расположились две последние подруги — Оксана Гордеевна беспокойно теребила свой носовой платочек, пока другая гостья пила свой давно остывший чай. Все в тот день были веселы и полны энергии — кроме, как обычно, Оксаны, которая порядком всем надоела со своим вечно ноющим звучным голоском и всегда надутыми губками. То ей не нравится, это не нравится; это, конечно, ничего, но всё равно не то… Казалось, что хватит пальцев одной руки посчитать, сколько дней она была полностью довольна происходящим. Вот и сейчас погода на улице была слишком влажной, а дороги грязными. Хотя казалось бы, самая обычная весна. Какими ещё должны быть погода и дороги в это время года? Сухими и гладкими? И то она б тогда жаловалась на это! — Ну же, Саночка, — не выдержала одна из сестёр на диване, повернувшись лицом к собеседнице. — Подними выше нос, скоро же лето! Можно будет снять все эти шубы и тулупы, одеть красивое выходное платье. — Ох, не знаю, Катенька, — будто устало отвечала «несчастная». — Летом же так жарко, всякие насекомые летать начинают… — Насекомые и весной, и осенью летают. А в этом году я даже видела божью коровку в январе у себя в комнате. Только потом кое-кто, — взгляд Катерины упал на сидящую на тахте сестру, — её пальцем раздавила. На другом конце дивана сделали вид, что ни о какой такой божьей коровке и слыхать не слыхали. Оксана на это только грустно вздохнула и вновь скрипучим голосом продолжила: — Ещё и лета надо дождаться. Это пока весна наступит, пока снег растает и почки зацветут, пока все дожди пройдут — уже вечность пролетит перед глазами! Тут и так особо заняться нечем, только сиди дома да книжки читай, которые уже по сто раз перечитываешь, да на балы ходи, где никто не приглашает… — Саночка, — подала голос Варвара, — ты сотый раз одни и те же книги перечитываешь? Так попроси новые! Никто на бал не приглашает? Попроси платье получше! Всегда есть выход из любой ситуации, просто надо верить в лучшее и, как Катя сказала?.. — Держать выше нос, — вздохнула Оксана. — К тому же, — хихикнула вторая сестра, — с поднятым носом лучше солнце видно! Вот, посмотри! Девушка лёгким движением вскочила с тахты, подбежала к окну и чуть подпрыгнула опёршись о подоконник. Её лицо озаряла широкая улыбка с чуть выходившими вперёд аккуратными зубками. Даже сидевшие за роялем подруги отвлеклись от наигрывания мелодии посмотреть на вставшую сзади них Катерину. — Посмотри только! — она с восторгом расставила руки в стороны. — Какая красота! Совсем скоро все деревья зацветут, улицы снова будут зелёными! — И можно будет бегать к Ростиславу Платоновичу выпрашивать малины, — мечтательно вздохнула хозяйка Дарья Петровна, облокотившись двумя руками на музыкальный инструмент. — Он такие порой интересные истории рассказывает, что невольно заслушиваешься — и на душе такое тепло появляется… — О-о-о! — игриво подала голос Варвара. — Неужели кто-то влюбился? — Чт-что?! — воскликнула краснощёкая Дашенька. — Варя, он же крестьянин! И старый, к тому же. — Ага. То есть, будь он твоего возраста, ты бы в него влюбилась до беспамятства, правда ведь? И без того красная Дарья под взглядами подруг стала ещё на пару оттенков темнее, что только подчёркивали чёрные, как уголь, волосы. — Я… Нет, я бы… Что за глуп… Таня! — Да ладно, тебе, Даша, просто шутка, — Катенька подошла сзади к ярко пылающей девушке, искоса смотря на хихикающих «приличных дам» на диване. — И не стыдно вам двоим? — Ни капельки, — ответила Татьяна, пряча свою улыбку в плече сидевшей рядом подружки. Оксана смотрела на эту сцену всё ещё с надутыми тонкими губками, светлые бровки встали домиком. — Вам хорошо, — нудно затянула она, — вам есть кого любить, у кого малину выпрашивать. А ко мне никто не подходит. Вот взять, например… — маленькая ручка повисла в воздухе, описывая ладонью круги. — Григория Анатольевича? — с притворной неприязнью подсказала худощавая фигурка на диване. — Можно и его. Он и маменьке моей по нраву, говорит, что папеньку в юношестве напоминает, но с головой на плечах. Только мне его компания не нравится… — Мне особенно тот красноволосый не по нраву, — поморщилась Дарья. — Особенно после того, как он к моей маменьке на последнем балу пытался под юбку залезть, хам. Среди девушек воцарилось неловкое молчание, невесомо прерываемое тихими смешками в кулачок Татьяны. — Н-ну ты же не за его компанию замуж выходить собралась, верно? — вернула разговор в прежнее русло Катенька, севшая обратно на тахту. — Уверена, если он взаправду тебя полюбит, то и общаться с ними прекратит, если попросишь. — Ну даже не знаю, — тонкие губки снова надулись. — Как-то разговаривать с ним, когда вся эта компашка рядом, не очень. Особенно после… Ну… С мамой Дашеньки. Да и вряд ли он меня взаправду сможет полюбить, я себя знаю. Он на меня даже не смотрит: всегда в сторонке на балу стоит и не танцует ни с кем. У меня даже порой ощущение возникает, что он вообще ни с кем не общается, только с теми… — Так сама к нему подойди и поговори, не вижу тут проблем, — пожала плечами Таня. Вся комната аж ахнула от такого дерзкого предложения девушки с большими глазами. — Ах, Танечка! Так же нельзя! — залепетали наперебой две сестрички. — Мужчина сам должен первым подходить к даме, иначе какая тут будет романтика? И как же ухаживания? Может, у вас на Урале все посмелее будут, но это же правила этикета!.. Наверное. И тем более — разве ты видела девушку, которая приглашает кого-нибудь на танец? — Ну-у-у… Даша же ходит к тому Ростиславу за малиной, почему бы и… — Да не влюбилась я в него!!! После этой фразы Даша, и без того красная, зарделась ещё сильнее. На всю комнату раздался звонкий высокий смех её подружек, даже Оксана, забыв свою унылость, пару раз прыснула в кулачок. Но вот бровки снова сведены вместе и пальцы теребят носовой платочек. — Я так волнуюсь. Мне уже скоро двадцать три, а на меня даже глаз никто не положит. Да и я сама тоже не в восторге от всех них, хотя люди очень даже не плохие… Может, мне суждено всю жизнь вот так просидеть одной-одинёшенькой? Чем я так Господню немилостива? — глаза «несчастной» устремились к Татьяне, словно до этого она обращалась к ней. — Может попросишь брата передать, чтобы Григорий Анатольевич ко мне как-нибудь зашёл? Может, он взаправду сам по себе человек хороший, и… — Вы ещё долго будете о всяких глупостях говорить? Татьяна так и осталась сидеть с открытым ртом, не успев и пискнуть свои претензии по поводу идеи Оксаны. Все собеседницы повернули головы в сторону Дашеньки, за спиной которой сидела прелестная Диана Артуровна, по совместительству одна из верховных фей Земли. Загорелая амазонка очень непривычно смотрелась в нежном светлом платье с красной шалью поверх её плеч и двумя заплетёнными пышными косами. Зелёные глаза, словно копья, вонзались в невольно сидевшего человека напротив, пронзая до глубины души. Несмотря на явный дискомфорт в закрытой одежде, она вела себя более чем свободно, некоторые даже скажут, что непростительно фривольно. В городе N её знали как живой пример декабриста — такую же смелую и с далеко идущими идеями, хотя события на Сенатской площади она не застала. Казалось, дай ей шашку в руки — и она пойдёт на войну с остальными мужчинами хоть в платье, хоть без него. — Чего это ты, Диана? — удивилась Дарья Петровна, хотя ей самой предмет их разговора с девушками не нравился. — Мы же просто Саночке пытаемся помочь, только и всего… — Хороша помощь — постоянно тыкать ей носом мужичками, нечего сказать, Дашенька. От таких слов лицо хозяйки дома аж побелело и снова стало бурым, и она как бы невзначай решила встать из-за рояля и отойти к окну. И вовсе она не была зла на эту загорелую выскочку! Просто надо ножки размять и лицо у окна подержать, чтобы остыло от прилившей крови в порыве смущения — и только смущения! Никакой злости! Бедная Оксана стала больше теребить свой платочек в руках, словно готова была разрыдаться, пока рука всё ещё молчавшей девушки уверенно и успокаивающе лежала на её запястье. От двух сестричек тоже не скрылась смена настроения, они тихонько кивнули друг дружке и облокотились на спинку тахты. И только Татьяна Алексеевна осталась сидеть ровно — насколько позволяла вечно согнувшаяся спина — и так же мило улыбалась. — Ну а как же нам ещё её поддержать? — всё тем же задорным голосом спросила она. — Санночка же сама сказала, что от любви страдает, вот мы и говорим о мужчинах. Глаз Дианы чуть дёрнулся. Она хотела уже ответить Татьяне, сидевшей с самым невинным выражением лица, но её опередил холодный, словно лёд, голос: — Я согласна с Дианой. Не в обиду тебе, Оксана, но плакаться по любви и её отсутствию явно не стоит. Особенно таким стойким девушкам, как мы. Амазонка даже удивилась от такого поворота событий: неужели сама Аврора, фея дальнего севера, согласилась с ней хоть в чём-то? Неприступная и элегантная, она сидела на своём месте словно ледяная статуя. Тёмно-синее платье в пол полностью скрывало собой бледную, словно мрамор, кожу. Из всех частей тела оставались видны только непривычно холодные руки и голова с завязанными сзади лентой волосами. Если Диана была бойкой и в некотором смысле безрассудной воительницей-декабристкой, то Аврора больше напоминала немецкую фрейлин с датскими корнями. Движения её всегда были отточены и обдуманы, а глаза метали острые льдинки, пробирая до холодной дрожи. — Про стойких девушек было явно лишним, — тихонько подала голос Катя своей сестре, на что та кивнула. — И правда, Аврора, не все же тут как граниты сидят, правда? — Танечка всё не теряла надежды вернуть разговор в прежнее русло, но получалось как-то не очень. В то же время Диана и Аврора играли в гляделки, пристально щурясь друг на друга. Казалось, один неверный шаг одной из сторон — и комната превратиться в древнюю боевую арену. Оксана вздохнула: — Да ладно вам, девочки, я не в обиде ни на кого… — Не в этом дело, — перебила её Диана. — Лично я, например, не понимаю, как можно посвящать всю свою жизнь мужчинам и любви к ним? Есть же другие способы развить себя и быть при этом счастливой! — Эм… — Оксана чуть занервничала, перебегая глазами то на тахту, то на хозяйку дома, то на двух фей, пристально разглядывающих что-то в её сердце. — Я-я не совсем понимаю… — Думаю, Диана хотела сказать, — с ноткой издёвки продолжила разговор Аврора, — что необязательно находиться за-мужем, чтобы быть сильной и самодостаточной. Короткую, но весьма весомую и неприятную паузу было трудно не заметить. Обе феи не любили манеру общаться друг друга: пока одна позволяла себе поспешные необоснованные выводы и яркие всплески эмоций, другая продумывала все ходы наперёд и разговаривала так, будто играет в шахматы с самим Великим Драконом. Они так бы и дальше стояли, испепеляя друг друга, если бы Танюша не спросила: — А как по-вашему она — не Саночка, в смысле, а женщина — может быть сильной и самодостаточной? Всяко с кем-то близким и любящим идти по жизни легче, чем делать это в одиночку. Особенно если этот кто-то готов подставить своё сильное плечо, разве не так? Обе старших феи оглянулись на юную особу в лёгком розовом платье. Девушка источала волны дружелюбия и лёгкого любопытства, приправленных нотками желания примирить всех. Ну как можно было отказать в ответе такому милому существу? Первой решилась выступить Диана. Распахнув свою шаль, она развернулась и подошла к роялю, вызвав недоумённые взгляды у всех присутствующих. Из вазы на музыкальном инструменте она вынула бутон розы. Красный цветок в её руках словно ожил и чуть расцвёл. Все девушки были в лёгком шоке — Варенька даже тихонько поаплодировала, — кроме Авроры, разумеется. Довольная эффектом, воительница подошла поближе к слушательницам: — Женщина должна быть яркой и воинственной, словно от её действий зависят жизни сотен, если не тысяч, полагающихся на неё. Её должны отличать быстрота ума и физическое превосходство над всеми, кто с ней попытается конфликтовать — ты либо получаешь от жизни всё, что пожелаешь, либо остаёшься такой же жалкой и несчастной, какой и была всегда, — шипы розы на стебле чуть выросли. — Лучшая защита, как говорят все вояки, это нападение, потому важно всегда при себе иметь боевой дух, который воспитывается только путём тренировок и дисциплины. Нет дисциплины — нет порядка, а значит нет сил на самосовершенствование. — О-о-о, очень интересно, — с восторгом произнесла Татьяна Алексеевна, — правда, девочки? — Ну даже не знаю, — Дашенька потёрла свои красные пухлые щёки. — А что делать, например, мне? Я совсем не отличаюсь никакими навыками в борьбе или о чём бы ты там не говорила, Диана. Да и характером я совсем не боевая. И что же делать таким, как я? — И я тоже, — встряла Оксана как раз перед тем, как высокомерно улыбающаяся весь монолог Аврора взяла другую розу — цветок покрылся тонким слоем инея, вода на лепестках превратилась в маленькие льдинки — и ответила: — Развивать свои умственные способности, конечно же. К сожалению, многим не дано понять превосходство разума над грубой силой, — холодные глаза стрельнули в сторону бойкой амазонки, — оттого они только и делают, что своими дисциплинами портят жизни другим. Хотя соглашусь, что порядок в личной жизни важен, ведь так он будет присутствовать и в голове. — А как его в голове наводить-то? — поинтересовалась Варенька, в то время как Катенька, сидевшая прямо напротив стоящей феи севера, поёжилась от продрогшего её холода. — Всё очень просто: запиранием лишних эмоций на замок, — лепестки розы в бледной руке начали покрываться корочкой льда. — Только приобретя холодный и рациональный взгляд на наше существование, можно понять всю низость чувств и их дикую природу. Именно разум способен привести к истинной силе. — Тоже интересная точка зрения, — кивнула Танюша. — Весьма интересная, да, Диана? Фея природы безуспешно старалась не подавать виду, как речь соратницы подбросило целую охапку дров в костёр её злобы. Эта высокомерная… Впрочем, не стоит опускаться до оскорблений — она этого только и ждёт. Нужно всего лишь начать играть на её поле. — Да, Танюшь, соглашусь с тобой, — с ухмылкой произнесла амазонка, — только я не соглашусь с самой Авророй. — О? Да? — притворно поинтересовалась фея дальнего севера. — И в чём же ты не согласна с моим лишённым чувств мнением? — Я не зря взяла розу в руки, — смуглые пальцы аккуратно прокрутили между собой шипастый стебель. — Видишь ли, часто нас, женщин, сравнивают с такими прекрасными цветами, как этот: бархатные нежные лепестки, насыщенный красный цвет и острые шипы. — Ой, и правда, — согласилась Танюша. — Какая ты внимательная, Диана! Не обращая на внезапно встрявшую девушку никакого внимания, фея продолжила: — Роза — очень привередливое растение. Оно не любит холод и вянет, стоит только температуре опустится ниже той, к которой она привыкла. И, боюсь, то же самое можно применить и к нам — от твоего рационального восприятия мы вянем и черствеем, и граница восприятия стирается. А вместе с ней пропадает и вся человечность. Самодовольная улыбка Авроры медленно сменилась на злобно-натянутую, левый глаз начал дёргаться. Эта хабалка… Да что она себе позволяет?! Намекает ей, что она, одна из верховных фей, бесчеловечна? Пока та же хабалка уничтожала в порыве ярости всех, кто смел посягнуть на её леса?! Если это не было лицемерием, то Небула всё ещё была феей мира. Бледная ладонь незаметно сжалась в кулак, немного изгибая стебель цветка в руке. — Правда? — холодные глаза устремились в насмехающееся смуглое лицо. — А я слышала и другую точку зрения- — Ого! Интересно, какую? Невольные наблюдательницы событий настолько не хотели навлекать на себя огонь ярости одной из фей, что подошедшая сзади тахты Дашенька от лица всех присутствующих лёгким движением стукнула Татьяну по голове, чтобы та заткнулась. Но она лишь кротко ойкнула в ответ. — …что от жаркой погоды все цветы — даже твои розы — высыхают, оставляя после себя сухую труху. И раз уж ты сама провела параллели между ними и женщинами, то смею предположить, что и мы с твоим жарким подходом просто высохнем и только потеряем свои силы, ничего не приумножив. Поправь, если я что-то упустила, Диана. И светловолосые сестрички, и нудная Санушка, и краснощёкая хозяйка одновременно почувствовали гнетущее чувство у себя в груди, будто им дали проглотить самый тяжёлый камень — настолько много желчи было в словах, произнесённых Авророй. Даже сама Диана обомлела от такой наглости. Ей ли, фее «великого» севера, знать, какого быть главной защитницей и всегда выступать в первых рядах? Конечно же нет! Ведь всегда можно было отсидеться в своём летающем замке-крепости, попутно отдавать приказы амазонкам, что им лучше всего сделать. Очень мудро с её стороны, ничего не скажешь! И вот, казалось, она — кульминация. Сейчас две девушки в лучшем случае вонзятся ногтями друг другу в волосы и начнётся драка, неподобающая приличным дамам. Розы в руках обоих фей переломились в тех местах, где они сильнее всего их сжимали от кипевшей внутри злобы. Дай им ещё мгновение, и они привели бы в действие все свои тайные планы мести магам Чёрного круга друг на друге. Но Татьяна, словно слепая кротиха, не увидела никакого напряжения, витавшего в воздухе. Лишь лёгкий флёр цветочного аромата букета на рояле и таявшего на улице снега щекотал ей ноздри. Потому она одним движением поднялась с тахты и объявила: — Аврора! Диана! Вы же не собираетесь разругаться из-за такой мелочи? В-в смысле, — девушка опешила, когда полные ярости две пары глаз повернулись в её сторону, — конечно же, этот вопрос изначально задала я, но вам не кажется, что всё зашло ну уж слишком далеко? И, как по мне, вы обе правы. Вот возьмём к примеру… — большие глаза на мгновение скрылись за тёмными веками, чуть жмурясь, пока тонкие пальцы не щёлкнули. — Возьмём к примеру Аврору, — тонкая, но не столь бледная как у названной феи, рука мягко упала на спину блондинки. — Вот она говорит, что у каждого должен быть рациональный взгляд на мир, и тогда будет всем женщинам счастье. Правда, — изогнутый палец поднялся вверх, вместе с ним исчезла и рука со спины, — иногда стоит послушать своё сердце — порой оно даёт нам советы намного лучше, чем кучка связанных логических фактов. — И в этом очень хорошо помогает подход Дианы, — теперь рука девушки переместилась за спину феи-воительницы. — В конце концов, именно чувства справедливости и безрассудности приводят людей к новым открытиям. Хотя, — ладонь со спины переместилась к лицу Татьяны, — сколько у нас удачных открытий, столько и неудачных учёных, ставших жертвами своих же опытов — и всё от безрассудства. Взять, например, Ньютона. Варь, Кать, вы знали, что на самом деле он умер от паров ртути, когда пытался найти философский камень? Правда смешно — искать золото в серебряной ртути? И… — Мне надо выйти подышать. К удивлению присутствующих, Аврора поспешно накинула свой большой синий платок и скрылась за дверьми. Перед этим она очень многозначительно метнула взгляд на другую фею. Все девушки остались как статуи на своих местах, включая сверлившую взглядом дверь Диану. Тишина уже была готова удобно расположится в комнате, наверняка вытянув в удовольствии ноги, но её решилась прервать Катерина: — Танюша… Ты так… Красиво ставишь свой слог, просто невероятно! — Ой, да ладно вам! Я просто хотела всех помирить. В конце концов, я была виновата, что мы с Санушки перевели разговор в такое нелепое русло — мне вот и пришлось как-то эту неразбериху разрешать, ха-ха. — Угу, — Оксана вновь нахмурилась, — только ты как-то не сильно помогала им разре- — Я тоже выйду подышу. Сегодня такая прекрасная погода, не правда ли? Оставшиеся девушки аж вздрогнули от неожиданности, когда Диана, пребывавшая в состоянии некого транса, чуть мотнув головой, направилась к выходу из комнаты, захлопывая за собой дверь. Варюша и Катюша вновь застыли от шока, лицо Дашеньки раскраснелось от непонятно чего, а лоб Оксаны вновь распрямился. И только одна Татьяна с неразличимым блеском в глазах смотрела на закрытую дверь.

***

На улице было непривычно тепло для середины марта: солнце грело во всю свою, пока ещё малую, силу, растапливая сугробы и снимая с деревьев их снежные шубки. Грязь, перемешанная со снегом, радостно чавкала под ногами, встречая яркие солнечные лучи. Вот уже и снегирей не видно, и перелётные птицы потихоньку возвращаются домой. Сосульки на домах становились всё меньше и меньше — всё острее и острее, норовя упасть на голову невнимательному ценителю природы. Диана, выйдя из дома, направилась по веренице мелких лужиц, напоминавших по форме туфли, в небольшой сад с каменной кладкой. Пройдя по пятнам грязи, она оказалась на небольшой расчищенной площадке со сложенными под своеобразным навесом досками — здесь, среди вишен и молодых яблонь, собирались соорудить беседку. Вот уже и пол поставили, который вскоре отделают паркетом или что там сейчас среди людей модно. А посреди этого пола стояла Аврора. Взглянуть на её выражение лица Диана не имела возможности, а даже если бы и имела, то не стала — ровная спина скрывалась под тканью синей шали со светлым рисунком, напоминавшим в отдалении снежинки. И вся природа замолчала на мгновение. Этого оказалось мало, и она взяла ещё одну передышку. — Ну и что это было? Фея великого севера на этот вопрос лишь фыркнула, всё ещё выжидая момент повернуться лицом к её сопернице. — Что именно? Моё мнение насчёт вопроса Татьяны Алексеевны или ответ на твои оскорбления? — Я смотрю, ты, кроме как языком чесать, ничему не научилась за эти годы. Печально, конечно, но вполне ожидаемо. — Если это была попытка вывести меня на эмоции, то она оказалась провальной, Диана, — девушка с хитрым прищуром повернулась к амазонке лицом. — Как жаль, что и ты не приумножаешь в познании — тогда наконец бы поняла, что я права. — Права? Ха! — Диана подняла руки к небу. — Ты несла просто откровенную чушь! Запереть все свои эмоции? Отказаться от чувств? Да ты сама себя хоть видела, хладнокровная ты наша? Кто, напомни, сбежал из дворца, когда маги ударили по нам? О, я хорошо запомнила тот день, когда наша контратака провалилась из-за нехватки твоих слуг, которые поджали свои хвосты и последовали за Главной Предательницей, даже не поведя бровью. — Странно, — холодная улыбка не сползала с лица блондинки, — могу поклясться, что все, кто был во дворце, оказались в ловушке наших врагов, и вот уже идёт девятое столетие как я их не видела. Но как же так? — Аврора вплотную подошла к скривившей лицо Диане. — Самая воинственная и преданная своему делу и королеве Моргане фея сейчас стоит прямо передо мной, а не гниёт без крыльев вместе с остальными. Хоть она и не видела кулаки феи природы, Аврора точно знала, что они у неё сжались до боли в ладонях. В зелёных глазах появилось что-то настолько непривычное для них, что они отказывались давать место этому чувству в блеске зрачков. Диана закусила нижнюю губу, чуть ли не прокусывая её до крови. — У нас ещё оставались твои резервы. Да, они были малочисленными, но я должна была привести их в действие, пока не стало поздно. Но вот только одна бесчувственная дрянь решила сбежать, а за ней последовали и остальные — она ведь была старшей феей, а если даже старшая фея бежит от битвы, то почему остальные должны сражаться? — Я всё ещё есть старшая фея. Как и ты, к сожалению, — уголки губ феи севера дрогнули, но не опустились. — А насчёт своих подопечных могу сказать лишь одно — это был их личный выбор, который я считаю вполне рациональным. — Рациональным? Рациональным?! Да тогда последнее, что можно было делать, это рационально выбирать! — в голове амазонки сразу пролетели воспоминания о том дне, когда Огрон и его маги напали на Тир-На-Ног в самый неожиданный момент: тогда ты либо брала оружие и защищалась до последнего, либо «поступала рационально». — Когда ты была нужна своим феям в самый важный момент — ты испарилась, вот и всё! Но меня все эти годы мучил лишь один вопрос — почему? Почему, Аврора? — Тир-На-Ног было уже не спасти, — фея сделала пару шагов назад, улыбка исчезла с её лица. — Хочешь знать, почему я сбежала? Я испугалась. Испугалась, что Чёрный круг уничтожит нас, испугалась гнева Огрона и его прихвостней, что моим феям и мне оторвут крылья… Аврора остановилась перевести дыхание. Пару раз она фыркнула от смеха, что заставило Диану напрячься. — Что такие, как ты, поведут моих фей на верную гибель, что, полагаю, и случилось с осталь- — Цветочный вихрь! Всё произошло даже слишком быстро. Не успела Аврора договорить свою мысль, как энергетический шар полетел прямо ей в лицо. Если бы она не наколдовала щит, её бы откинуло не на пару метров, а прямо в одну из яблонь, переламывая крепкий ствол пополам. Когда фея подняла глаза, она увидела перед собой Диану в её трансформации: нежная розовая и почти вырвиглазная зелёная ткани обвивались вокруг тёмной деревянной брони, выглядевшей как корсет, и полностью скрывали ноги, которые выглядывали из-под длинных полов спереди. Туго связанные косы распустились в пышную причёску с двумя яркими цветками по бокам. Размашистые крылья с прожилками трепыхались, держа свою хозяйку в воздухе, а в руках красовался меч из странного сверкающего металла. Лицо воительницы не выражало и капли дружелюбия, тем более плохо наигранного, как пару минут назад в доме. Редко кому удавалось увидеть Диану в таком сильном гневе — хоть она и была вспыльчивой, но при своих соратницах держала себя в узде. Сейчас же она была полностью уверена, что феи-воительницы поддержали бы её в данный момент и присоединились к ней в этом споре. Не выдержала и глыба льда Авроры, за которой она скрывала все свои чувства по отношению к амазонке — гнев, ненависть и злоба читались в её холодных до боли глазах. За одно мгновение во вспышке света она поменяла свой образ с повседневного на фейский. Теперь тёмное платье сменилось светло-голубым, которое по длине было чуть ниже щиколоток, а сверху был накинут белый плащик с капюшоном, отделанным по краям серым мехом. Руки полностью скрывали длинные синие перчатки с мехом на предплечьях. В отличие от Дианы, крылья Авроры были острыми и шли зигзагом, образуя внутри морозные оконные узоры. — Хочешь битвы?! Вот тогда тебе битва! Ледяное копьё стремительно полетело в фею природы — и упало рядом с одной из вишен, пролетев мимо уклонившийся девушки. Дерево мгновенно покрылось инеем, а грязевая кашица вокруг затвердела. В это же время Диана сокращала дистанцию до своей соперницы, собираясь нанести ей удар мечом. Но та, словно вьюга, растворилась в воздухе и воплотилась за спиной воительницы, наколдовав шар магии. — Холодная стужа! Заклинанию оставалось совсем немного до спины воительницы, когда она с боевым криком развернулась на сто восемьдесят градусов и парировала шар, посылая его куда-то в небо. Со следующим взмахом острое лезвие направилось в сторону головы блондинки — и вновь промахнулось, разрезая тёплый весенний воздух. Диана носила статус предводительницы всех фей-воительниц не просто так — не успела Аврора восстановить равновесие и оторваться от земли, в её сторону полетело заклинание: — Буйство природы! Удар пришёлся в правый бок, отправляя фею великого севера в ближайший грязевой сугроб. В нём она не задержалась и одним рывком поднялась в воздух, когда увидела ползущие к её ногам корни растений. Между двумя феями началось их старое как мир противостояние: зима сражалась с летом, холод с жарой, смерть с жизнью — разум с сердцем. Крылатые девушки попеременно бросали разные заклинания, насылая на друг друга то дождь из дурманящих цветов, то ветер из острых снежинок, то древесные корни, норовившие схватить за ногу, то глыбы льда, сковывающие движения. Не оставалось в стороне и холодное оружие, хотя копьям Авроры Диана всё-таки больше предпочитала свой пламенный, заряженный самой силой жизни меч. Поочерёдно они обменивались ударами, грациозно уклоняясь от атак противницы под боевые крики. И Диана отдала Авроре должное: пусть она никогда не видела блондинку в серьёзном бою, но её физические навыки и владение копьём могли наполовину посоперничать с её искусством управления мечом. Для Авроры же в свою очередь стало сюрпризом, как ловко амазонка применяет всю свою варварскую смекалку, чтобы обмануть её там, ложно замахнуться здесь, сделать вид, как она колдует новое заклинание — она-то думала, что мозги воительницы были вовсе неспособны на такого рода хитрости. Но, как и каждому событию в этом мире, битвам суждено прекращаться. Чаще всего они заканчиваются победой одной и поражением другой стороны, реже — ничьёй и перемирием. Случай же двух верховных фей был ещё более редким, почти приближённым к исключениям. Девушки еле парили над землёй, крылья аритмично бились за спинами обоих, каждая старалась восстановить дыхание быстрее соперницы, но они уже поняли — никто не выйдет победителем или проигравшим, но и о перемирии речи тоже не шло. Самым подходящим определением являлось слово «передышка», правда оно в той же степени передавало смысл происходящего, в какой земля была близка к небу. Первой на пол беседки опустилась Аврора. Не потому, что устала. Древняя мудрость гласила, что тот силён, кто найдёт в себе силы уступить своему врагу. Фея севера считала себя вполне умудрённой женщиной, поумнее некоторых уж точно, и собиралась таковой оставаться. Просто сегодня она немного не выспалась, вот и ходит вся нервная, как на иголках, и устраивает битвы в воздухе с неугомонной амазонкой. Вышеназванная амазонка, повисев в воздухе ещё минуты две, с глухим стуком опустилась следом. Будучи чрезмерно эмпатичной, Диана будто на ощупь почувствовала желание северянки казаться умнее, чем есть на самом деле. Что позволить она, конечно же, не могла, но сил хватало только держаться прямо и смотреть на сгорбившуюся соперницу. Фея-воительница и сама была бы не прочь принять столь удобную позу для уставшей спины, но гордость была выше этого. Так они простояли ещё с минуту, глядя друг на друга с капелькой злости, тонувшей в море усталости. Но было что-то ещё в их глазах. — Почему мы вообще сражаемся? Аврора посмотрела на амазонку с недоумением. — Ты что, уже забыла? Я, конечно, предполагала, что память у тебя на события плохая, но чтобы сегодняшний день не помнить… — Ты знаешь, что я не об этом, — Диана вплотную подошла к фее севера. — Что с нами произошло? В смысле, — было заговорившая Аврора снова замолчала, — в смысле, мы же по сути с тобой одного вида, сёстры по делу, и после стольких лет поиска хоть кого-то, похожего на нас, первое, что мы сделали — напали друг на друга. На лице амазонки появилась такая непривычная для него обеспокоенность, что Авроре эта картина показалась сюрреалистичной. — Разве это не смешно? — продолжала Диана. — Маги нас раскололи, вселили страх в наши души, и вместо того, чтобы объединиться и отомстить им, мы воюем друг с другом, только больше ослабевая. — Жизнь — самый искусный в мире писатель, — хмыкнула блондинка. — Так что же нам мешает объединится? — Ничего. Почти. — Почти — что? — Наши обиды, я полагаю. И тебе, и мне есть что высказать друг другу. — Тогда, — Диана после средней по длине паузы выпрямилась ещё больше и наконец-таки протянула руку, — давай переступим через них и засунем их глубоко в задницы магов! — Что? Т-ты… Ты реально думаешь, что всё так просто? — Аврора не скрывала свою слегка безумную улыбку. — Серьёзно? — Серьёзнее некуда. Северянка поколебалась. Лицо Дианы даже не пыталось скрыть какую-либо подставу или хитрость — впервые за всё время их знакомства оно было искренним. Зелёные глаза выражали такую честность, что становилось даже жутко. Может, промелькнула мысль в голове Авроры, воительница так хочет принизить её и показать себя умнее? А потом промелькнула ещё одна — зачем ей это делать? Какой смысл в этой борьбе, если блондинка всё ещё оставалась мудрее? Да и кому она пыталась это доказать? Других фей в округе не было — возможно только они одни, на кого можно было положится. Наконец Аврора с лёгкой улыбкой на лице выпрямилась и протянула руку в ответ. Диана схватила её чуть выше запястья и одним лёгким движением подняла соратницу с земли. Что же, теперь им предстояло проделать длинный путь по поиску магов, может попутно решив все межличностные вопросы. В конце концов, как и говорила Татьяна, идти с кем-то бок о бок намного… — Ой, как мило! Понадобилось одно лишь мгновение для двух старших фей, чтобы оказаться в боевой стойке лицом к лицу с прекрасным худощавым созданием в розовом платье и с большими глазами. Из примечательного также было полное спокойствие и даже восторг молодой девушки от вида её подруг в доселе невиданных ярких нарядах с крыльями за спинами. — Просто прекрасное воссоединение двух одиноких душ! А какая речь, Диана! Я был просто в восхищении. Наверное, тебе было трудно выразить свои искренние эмоции вот так вот, правда? — Т-Татьяна?! — амазонка направила в неверии свой меч, пока Аврора отчаянно пыталась понять, почему их явно человеческая подруга смогла прошмыгнуть мимо них незамеченной. — Почему ты здесь?! — Девочки забеспокоились, что вы тут от самих себя и живого места не оставите, так вы тут истошно орали свои заклинания, — голос девушки стал явно грубее, — по официальной версии. Ну а по неофициальной… Из-за спины милая Татьяна Алексеевна достала — старшие феи неожиданно для себя вскрикнули — Чёрный круг. В её руках он засветился знакомым фиолетовым пламенем, но не обычным, а будто жидким. Всполохи энергии вокруг артефакта магов переливались друг в друга как масло в воде. Две феи же смотрели на эти всполохи энергии как демоны на святую воду. — Т-ты… Одна из них?.. — Не одна, Диана, — с полным страха голосом отвечала Аврора. — Не одна, а один. Татьяна издала противный скрипучий смех, явно не походивший на тот, который феи слышали в доме. Откровенно говоря, он не был похож и на женский, даже на истерически злобный. Такой смех начинается в нутре, пробираясь вверх громким рокотом с басовитыми нотками. Только к этому нужно ещё прибавить и природную хрипоту существа, стоявшего перед феями. Это был мужской смех. — Даже обидно, что вы меня не узнали, — несмотря на высказанную мысль, прогоготал хриплый голос под звуки открывающегося портала. Мгновение — и Диану с Авророй поглотила лиловая воронка, устремившаяся прямиком в небо. Вот они по ней поднимаются наверх, вместе с тем лишаясь своих прекрасных крыльев и магии. В этом потоке девушки наверняка растерянно размышляли, как же они глупо попались на эту ловушку, как ловко их обвели вокруг пальца и как они сразу не узнали знакомый золотистый блеск в больших глазах. Ещё мгновение — они парят без сознания почти в самом верху, где виднелось что-то, отдалённо напоминающее чёрную дыру. И вот, теперь ни о каких Диане и Авроре никто не слышал. А прекрасная Татьяна Алексеевна с милым кратким смешком пошла обратно в дом. На её пальце сверкнуло что-то, похожее на кольцо из тёмного металла, возможно чёрного золота, с необычным фиолетовым отливом.

***

Думаете, дорогой читатель, я оставлю Вас без объяснения? Что же, если Вы так и подумали, то с радостью сообщаю, что Вы ошибаетесь. Устройтесь поудобнее, заварите себе новую порцию чая или постарайтесь вновь отвлечься от скучного урока или лекции. Всё сделали? Тогда продолжим. Снаружи сумерки опускались на землю, окрашивая белые облака в невероятно яркие цвета словно кто-то разлил краску по небу. Вот вдалеке уже виднеется, как по дороге к дому с каштаном едет бричка с неким розововолосым пассажиром. Совсем юный Иванко-извозчик, не наученный горькими последствиями любопытства, всё пытался разглядеть, что же за светлый свёрток везёт с собой таинственный господин, который, право, появился прямо из-под земли перед ним и мягко приказал отвезти его. Кроме странного свёртка у него имелась увесистая кожаная сумка, в которой было битком что-то набито. Попросив остановится в шагах пятнадцати от крыльца, молодой человек вышел из брички без посторонней помощи, забрал привезённые с собой вещи и дал извозчику его плату. Иванко не стал ждать, когда его пассажир дойдёт до дома, и развернулся назад в город. Как ни трудно догадаться, этим молодым человеком был Дмитрий Алексеевич Дымков, известный поэт, чьи стихи нигде не публиковались, но вы просто их не видели, все экземпляры распродают подчистую! Ну а для своих же он был просто Думан. Прямо сейчас молодой метаморф, кряхтя и матерясь себе под нос, тащил огромную суму до крыльца, надеясь, что расстояние до него магическим образом уменьшится. Оказавшись на месте, он поправил свёрток у себя подмышкой, устало потёр глаза и невероятным образом открыл дверь в сени. Для обычного человека то, как Думан с занятыми руками смог провернуть подобное, было сродни магии — нужно было минимум отрастить ещё одну руку или очень удачно подвернуть ногу. Для него самого это и было магией и да — с отросшей третьей рукой. — Хэ-эй! Есть кто дома? — Ах! Дмитрий Алексеевич приехал! — через некоторое время послышалось за дверью гостиной. Вслед за восторженным и радостным юным голоском выбежала Алина Фёдоровна, их неизменная уже как три десятка лет горничная. — Как жаль, что Вы опять не застали своей сестры в доме… — Не-не-не, постой! — опешил Думан, ставя багаж на пол, когда милая горничная потянулась за ним. — Это я донесу сам, меня там нагрузили по полной дома! А вот это, — свёрток перешёл в молодые женские руки, — будь добра, отнеси к другим платьям. — Ох, так Вы, всё-таки, пересеклись с госпожой Дымковой? Так это же хорошо! Как же Вам двоим каждый раз везёт встретится на пути, прямо волшебство какое-то, — счастливый взгляд упал на свёрток в руках. — Татьяна Алексеевна опять отказалась брать платье? — искренне который раз удивлялась Эйлин. До неё часто доходили слухи с других поместий, что сестра господина Дымкова всегда становилась чуть ли не главной модницей, когда она приезжала в город N с Урала. В этом ей очень помогали оставленные здесь самые изысканные и прекрасные платья, которые были всегда в моде. Оттого было довольно странно, что такая модница не редко оставляла часть своей одежды у брата, который бережно ухаживал за всеми вещами. Вначале для Эйлин это было что-то вроде шутки над ней — слово «пранк» тогда ещё не изобрели; мужчина, а не сама девушка, сдувал пылинки с каждого оставленного платья, словно то были его сокровища. Впрочем, она не ушла далеко от истины. — Ну ты же её знаешь, — отвечал Думан с самой искренне уставшей улыбкой. — То вначале ей это не нравится, потом то; ой, смотри, какое платьице синенькое красивое, вот бы его себе взять — ой, что это за дрянь у меня в чемодане, издевательство над телом и так далее, и так далее. Одним словом, — последовал очень продолжительный зёв, — Татьяна. — Я уже расстелила Вам постель, Дмитрий Алексеевич, Вам только раздеться и сразу спать. А остальные вещи я сама разберу, как только платье повешу. Думан чуть не расплакался. Девять веков он жил на этом свете, превращался в разных существ и разные предметы от мала до велика, невероятно истощал себя физически — и всё ради удачной охоты на крылатых. Конечно, Эйлин об этом не знала: она запомнила лишь то, что после долгой дороги с Урала брат госпожи Дымковой всегда валился с ног, будто до города N он шёл пешком. И вот уже несколько лет она специально расстилает кровать для прибывшего молодого мага, к чему тот всё не может привыкнуть. Потому он в очередной раз подошёл к девушке, странно выпучевшей глаза, обнял её за плечи и чуть потряс. — Огромное тебе спасибо, Алечка, — отпрянув, произнёс он красному, с глупым выражением, лицу напротив. Слёзы собрались в уголках жёлтых, как янтарь, глаз. — Я тебя никогда не забуду. — Ох, да что Вы, что Вы! — горничная умудрилась-таки схватить тяжёлый саквояж и потащила на энергии от смущения в комнату к господину Дымкову. Сам он не стал сопротивляться и с уже более уставшей ухмылкой направился не вслед за ней, а в гостиную, откуда доносились отзвуки романса на гитаре. Дверь медленно поддалась под ладонями розововолосого мага. Игравшим на гитаре, что удивило метаморфа, был Анаган, заунывно мычавший про себя слова. За литературным журналом в соседнем кресле сидел Гантлос, подперев голову. А на полу, на толстом ковре, сидел Огрон и раскладывал пасьянс. Чтобы не замёрзнуть, он предусмотрительно подложил под себя одну из подушек с кресла. Никто даже не посмотрел в его сторону — как грубо. — Ну, как всё прошло? — не поднимая взгляда с карт, спросил их лидер, перекладывая вальта пик на даму бубен. — Всё как по маслу, — со всей наигранной серьёзностью отвечал Думан. — Как и всегда. — Угу, — буркнул Огрон себе под нос и вернул вальта на место. — Другого и не следовало ожидать. Молодец. И всё-таки: стоит ли туда класть вальта или нет? Если так подумать, то он откроет себе долгожданную восьмёрку треф, на которую можно положить семёрку пик, но тогда как он достанет бубнового туза, под которым лежала более заветная десятка черв? И что тогда делать с другими двумя десятками, так неудачно лёгшими под дамой пик? Размышления Огрона внезапно прервал очень сильный стук ногой. Музыка резко прекратилась, страница книги дрогнула. Он посмотрел безразличным взглядом на огромное лосиное копыто, вставшее на короля трефов, затем на его обладателя. — Ты чем-то недоволен? — с тем же безразличием спросил маг. — Я? Недоволен?! Ха! Пожалуй, что так! — нога метаморфа приняла свой человеческий облик. — Я тут, понимаете ли, рву свой зад — уж извините за мой французский! — таскаюсь с этим неподъёмным саквояжем, наряжаюсь в платья и общаюсь с этими просто наитупейшими малолетками, — скрипучий низкий голос стал скрипучим высоким, — «Ой, а она сделала то! А он сделал это! А вот я без мужика, и жизнь не мила!» Тьфу! И по итогу всего этого схватываю двух самых сильных верховных фей, которых мы едва победили в прошлый раз, отнимаю просто невероятной мощности энергию для нас всех, а мне даже за это спасибо не сказали?! — Хорошо, хорошо, — поднял руки Огрон. — Раз ты так хочешь — спасибо, что поймал тех фей. — И…? — Анаган? Гантлос? — Пасибки, Думанюшка. — Мы очень тебе благодарны. — И?! — Всё, — Огрон вернулся обратно к картам. — Ты больше ничего не просил. Он протянул ладонь вверх в требующем жесте, пошевелив своими бледными пальцами. Через минуту ему в руку со всей злостью влетел чёрный тонкий персть и боковым зрением он увидел, как пара начищенных туфель с сильным грохотом направилась вон из гостиной под недовольное ворчание сверху. До ушей долетел громоподобный удар двери об косяк. — Мог бы с ним и помягче, — прокряхтел Анаган, пытаясь сдвинуть с места колышек на гитаре. — Нет, — наконец ответил Огрон. — Не мог помягче. Со стороны кресла хмыкнули под шелест страниц: — Ещё злишься из-за той игры в фараона? — Да, Гантлос, злюсь!!! — наконец взорвался красноволосый лидер, что аж подпрыгнул со своего места. — Злюсь, ведь не ему пришлось на общем банкете лезть под юбку Зайцевой старшей! Господи, какой позор! Там ещё её дочка рядом была! Наверное думает, что я извращуга последний! Он мне за это будет ещё всю жизнь отрабатывать! — Как когда он отвечал за весь твой выпитый бренди в Шотландии? — ухмыльнулся Гантлос. — О, или когда он превратился в собачонку и нассал тебе в сапоги! Вот умора была! — хохотнул Анаган. — Или когда он приютил крысу, а она сгрызла твой любимый плащ. Но, кстати, мелкий горошек тебе был очень к лицу. — А как он всех поляков чупакаброй своей пугал? Я до сих пор храню рисунок твоей физиономии при виде Думана, ха-ха! — Кажется, он ещё в пытался тебя сдать англосаксам в 15 веке, когда ещё Ланкастер правил. — О-о-о! Как я мог забыть! Думан же как-то раз твою бороду состриг, и все мужики к тебе приставали из-за твоей девчачьей внешности, ха-ха! — Помниться, он ещё как-то… — Да-да-да, было, кстати, и такое… — ДА ЗАМОЛЧИТЕ ЖЕ ВЫ!!! Не выдержав то ли унижения, то ли смущения, Огрон быстрым шагом направился к выходной двери, накинув на себя Думаново пальто — что первое попалось под руку. В следующее мгновение фигура показалась из окна, стремительными шагами скрываясь за рамой. Оба оставшихся мага ради приличия посмотрели с остекленевшими глазами ему вслед, будто он мог их щас увидеть, и вернулись к своим занятиям. — Ну и зачем так принимать всё близко к сердцу? — сыграв аккорд, спросил Анаган. — Один капризничает, другой истерит. И оба же не глупые! Легче же переживать всё вместе, а они… Вот как бабы, ей Богу! — Мда, — в ответ протянул Гантлос из-за книги и невпопад продолжил: — Женщина — страшное существо для понимания мужчины. {1833 г.}