Навстречу солнцу

      Прошло уже три дня. Знаешь, если бы я вел дневник, то это была бы первая запись в нем. Я относительно трезв и могу держать карандаш в руках. Желания вколотить заточенный грифель в сонную артерию пока что не возникало. Но, как говорится, лишь дайте срок.       Прошло уже три дня. Ты умер, а я все еще жив. Удивительно, честно говоря: кажется, я делаю все для того, чтобы умереть. Прости, Одасаку. Ты бы не стал гордиться мной, это уж точно.       Если бы я действительно вел дневник, этим дневником стал бы ты. Все просто. Тебе врать я не могу. Знаешь, я ведь обманывал тебя слишком часто. Все, отныне я с тобой честен. Будет справедливо, если ты увидишь меня таким, какой я на самом деле. Не знаю, смогу ли я тебя чем-то порадовать.Ты зря поставил на меня, серьезно. Я никогда не был хорошим мальчиком.       Эй, ты ведь простишь мне, если я не буду извиняться перед тобой каждый раз, когда буду вести себя как последняя сволочь? А я буду. Я-то себя знаю. Да что уж там. Конечно, простишь. Я так и вижу твою снисходительную улыбку. Ну, простишь ведь? Славненько. Ты будешь лучшим ангелом-хранителем, я в этом уверен. Хотя бы потому что меня до сих пор не шарахнуло твоей грозной молнией. А зря. Я заслуживаю. Я очень, очень плохой мальчик, Одасаку. Хорошие дети не заливают свою хандру алкоголем. Хотя, кажется, ты вообще не знал об этом: когда ты был жив, ты тоже не делал мне замечаний. Ты никогда не делал мне замечаний. Тебе должно быть стыдно — совсем разбаловал меня. Ты сам виноват в том, что твое желание я буду выполнять миллион лет. И не нужно на меня смотреть такими глазами!       Что, смешно пошутил, да? Не вижу я твоих глаз. И улыбки твоей тоже не вижу. Может, ты там откуда-то издалека действительно следишь за мной, пытаясь не пробить в отчаянии лоб. Я удивительно плох во всем, Одасаку, а ты специально дал мне самое сложное задание. Загибай пальцы — я буду очень часто уходить с прямого пути, сворачивать в кювет и ночевать в канавах. Может, однажды я действительно запишу для тебя все свои приключения. Потом дам почитать. Хах. Снова несмешная шутка. Не сердись. Хочешь, почитаю тебе вслух?       Обещаю, что не буду пьянствовать перед твоей могилой. Возможно, даже притащу цветы. Помнишь моего напарника? У него тоже был повод таскаться на кладбище. Я издевался над ним и умолял взять с собой букетик — приятелю на могилку. Теперь мне даже смешно. Отвратительно. Да я настоящий злодей в этой истории. И почему ты так упорно видел во мне героя? Эх, Одасаку. Не обижайся, но ты такой идиот.       Ладно. Отвлекся. Так что, принести тебе цветы? Ты какие любишь? Когда ты был жив, я не спрашивал. Возможно, ты говорил, а я, как обычно не слушал. Мы начинаем жалеть о чем-то только тогда, когда уже это «что-то» потеряли. Чертовски верно. Я принесу тебе букет. Не знаю, правда, зачем он тебе будет нужен, но зато я выполню свой долг доброго друга, увенчав память о тебе цветочной короной. О тебе не забудут, Одасаку. Смело с твоей стороны полагать, что я когда-нибудь от тебя отстану.       Жди меня. Прибуду к тебе с толстой стопкой отчетов о моих «добрых делах». Черт побери, да я даже не писал таких отчетов для Мори-сана, но ради тебя придется перебороть лень. Предупреждаю сразу: возможно, тебе не понравится содержание… Вру. Тебе абсолютно точно не понравится содержание. Но ты все равно простишь меня и дашь мне второй шанс. Потом третий. Двадцатый, сотый, тысячный. А ты настойчивый, Одасаку. Может, ради тебя я и выведу это чернильное пятно, что расползлось у меня уже по всей груди. Я должен бы стараться усерднее и выскребать эту дрянь чуть ли не с мясом, но ты же меня знаешь. Шаг вперед и два назад. Взгляд в небо и прыжок в пропасть. Если не разобьюсь вдребезги, я обязательно приду к тебе. Кстати, не пугайся, если не узнаешь меня сразу. Купил плащ по дешевке. Отвратительный цвет. Но тебе понравится. Старое пальто пришлось сжечь. Ни о чем не жалею.       Тебе вряд ли нужны мои сентиментальные истории, поэтому буду краток. Развел костер на пустыре. Стоял потом раздетый минут сорок и пялился на огонь как идиот. Подхватил простуду. Потом попробовал вылечить ее алкоголем и купил себе виски. Тоже по дешевке. С «Люпином» не сравнится, конечно, но меня пробрало до костей. Пьянствую уже три дня, Одасаку. Считаю, что я уже достаточно взрослый для этого и достаточно испорченный. Вот только адски болит голова.       От тебя все равно ничего не скроется, друг. Да, я напился и расплакался. Реквием по моему старому пальто. Готов спорить, что босс провел эту ночь в холодном поту. Искренне надеюсь на его бессонницу. Да, я все такой же дьявол и сжигаю мосты, может быть, слишком жестоко. Повторюсь: не жалею ни о чем. Разве что о том, что сам я отчего-то в огне не горю, да и в воде никак не могу утопиться.       Я продолжаю свою исповедь. Три дня, Одасаку, ты оставил меня всего-то на три дня! Как-то многовато грехов за такой короткий срок… Но тебе ведь будет намного спокойнее, если я буду вот с таким вот невинным видом методично докладывать о своих злодеяниях.       Я разнес машину Чуи.       Можешь поставить меня в угол за это. А что я мог с собой поделать? Мне так захотелось!       Это был, так скажем, день первый. Вернее, первая ночь. У меня были все условия для подготовки мятежа. Я знал, на какой парковке прячется этот красавчик-«феррари». Я знал, где достать изумительную, аккуратную бомбу, которую и заметишь-то не сразу. Опустим подробности. И умоляю, не злись чересчур уж сильно. Чуи все равно не было в городе.       Подумай сам: как я мог обрубить все нити с концами и не оставить ему подарок на прощание? Мы же партнеры. Ладно, мы были партнерами. Все действительно в прошлом. А ведь скоро я уже привыкну к тому, что мой путь вдруг изменил свою траекторию, и теперь я иду… Не знаю, куда я иду. Может, навстречу солнцу? Это звучит красиво и так правильно, что неделю назад меня бы стошнило от этой правильности. Меня тошнит и сейчас, но уже не поэтому. Просто напиваться было правда ужасной идеей. Раунд за тобой. Я продираю глаза и иду навстречу солнцу. Мне больно, потому что по глазам оно лупит так, что ты можешь подумать, будто я опять собираюсь реветь. Нет уж!       А еще иногда мне кажется, что я начинаю гореть. Но опять-таки не сгораю, черт побери!       Я нарочно стоял в радиусе взрыва. Ждал, что зацепит. Языки пламени лизнули щеки — я почувствовал это, и заорать захотелось от возбуждения. Если бы я умер тогда… Ох, ты бы рассердился. Стой, неужели я ни разу не видел тебя в гневе? Черт. Мне стоило злить тебя почаще. Ты бы все равно не дался, но можно было бы попробовать — исключительно в целях эксперимента. Теперь-то уже поздно. Я буду падать все ниже и ниже, а ты все равно не скажешь и слова.       Кажется, я заставил тебя полюбить меня. Сожалею, хоть я и не знаю, что такое сожаление. Эта дорога к солнцу была предназначена для кого-нибудь другого. Не для меня. Дорога к солнцу, ха… Иногда я по случайности подражаю тебе. Ты бы точно додумался до такого названия. Ты мог бы стать классным писателем. Хорошо, что ты не заставил меня быть твоим наследником и в этом. Я плохо пишу. Все, на что я способен, это моя идиотская исповедь. Сказать по правде, это та еще фальшивка. Я говорю с тобой, я пишу тебе, но тебя не существует.       Ты прекратил свое существование три дня назад, но все еще живешь в моей голове. Надо бы сказать, что в моем сердце тоже, но это слащаво. Ты не одобришь. Не одобрил бы.       Я обязательно доберусь до тебя. Не потому что боюсь, что тебе одиноко. Кажется, в одиночестве застрял только я. Странно так, правда? Никогда бы не подумал, что кто-нибудь может быть нужен мне. Обещаю не сойти с ума, не утопиться в ванне, не вскрыть вены ножом для писем — ну, знаешь, такие модные штуковины, чтобы открывать плотные конверты. Я сжег свое пальто, но оставил на память много барахла. Совершенно бесполезного. Сейчас я нищий. Я мотаюсь по дешевым отелям, пью в одиночку дешевое пойло и делаю петли из простыней. Прости. Привычка.       Я не делаю ничего, чем можно было бы гордиться. Черт побери, Одасаку! Я жду, когда твой призрак все-таки ударит меня по ребрам! Я же невыносим! Понимаешь, Одасаку?       Прошло три дня. За эти три дня я выяснил, что совершенно не умею жить.       Не так уж и много. У меня еще есть время, чтобы что-нибудь исправить.