Шкатулка с картами

— Не верится, что это ты. Ваня сидела в салоне Клауса на низком диванчике, обитом мягкой тёмно-синей тканью, когда брат поставил перед ней чашку со свежесваренным кофе и опустился рядом. Она легонько коснулась его руки, в очередной раз перепроверяя, что ей не привиделось и это действительно один из потерянных братьев. Безусловно, Ваня помнила его озорные, умные глаза, добрую улыбку, а то, как он произносил её имя - мягко и певуче — сразу же возвращало её в счастливые моменты из детства, когда они вчетвером проводили время за играми во внутреннем дворе. Только молодой мужчина перед ней был лишь отчасти Клаусом из истончившихся от времени воспоминаний, а больше — чужаком, которого бы она не узнала, пройдя мимо на улице. Он был светлым, мягким и таким спокойным. Клаус никогда не был таким. Никто из детей Харгривз не был таким. Ваня снова обняла брата и уткнулась носом ему в плечо. Сестра была тёплая, а вибрации её ауры оказались тем самым о чём Клаус скучал сам того не зная. Почти так же хорошо было с Ханной или Оуэном, но в Ваниных объятиях он был по-настоящему дома. Тёплый синий цвет с вкраплениями чистого белого и чего-то ещё, но пока не мог разобрать чего именно. Парень уцепился за её свитер и вдохнул запах стирального порошка, городских пробок и кожи сестры. — Я так рада, что ты в порядке. Всё время молилась за вас с Пятым. — Провела рукой по его спине и замерла, когда Клаус тихо вздохнул. — В день когда ты исчез, все подумали, что ты, скорее всего, напился и вернёшься к утру. — А ты? Девушка покачала головой. — Слишком хорошо помнила, каким ты был в то утро. И Бен сразу заметил, что исчезла шкатулка с твоими картами. Он так и не смог простить, что ты сбежал. — Я не мог остаться. — Но почему? Что отец делал с тобой? Четвёртый отстранился и встал. Прижал к лицу ладони, сложенные лодочкой. Он заметно нервничал и отвернулся, чтобы спрятать лицо. — Клаус? — Мне до сих пор снятся кошмары о тех тренировках. Реджинальд ночами запирал меня в склепе, надеясь, что я смогу побороть свой страх. И призраки, они сводили меня с ума, кричали постоянно. Всегда. Сначала только на кладбище, а потом они начали преследовать меня везде. — Перевёл дух. — Они уходили, только когда я был пьян или накурен, и... ты помнишь во что я превращался. А когда я заглядывал в своё будущее, там не было ничего кроме смерти и наркотиков. В будущем не осталось совсем ничего от меня. Я не хотел умирать и поэтому сбежал. — Шумно вздохнул, закрыл лицо, и Ваня услышала истерический смешок. — И, что самое смешное — Реджинальд убил бы меня зазря. Его методы были... неэффективны? Хах. Я бы не переборол страх, не научился использовать свой дар. Не узнал бы как он прекрасен! О, Ваня, как он прекрасен! Клаус опустился на пол и встал на колени перед сестрой, взял её руки в свои. Печаль, навеянная прошлым, рассеивалась и его лицо расцветало. — Я помог стольким призракам закончить их дела и стольким людям залечить их душевные раны. Мёртвые могут общаться с живыми, когда я впускаю их в своё тело. Мне открыто прошлое, будущее и человеческие души. И всё потому что я сбежал. — Прижал ладонь девушки к своей щеке. — Ваня, вы не можете осуждать меня за то, что я выбрал жизнь. — Мы не знали. Да что не так с отцом, боже. Клаус, мы правда не знали… Если бы только ты хоть что-то сказал. — Отчасти я слишком боялся, что вы найдёте меня. А отчасти и не надеялся, что будете скучать. Ваня закусила губу и покачала головой. — Мама обзвонила все морги и полицейские участки. Лютер и Диего несколько месяцев убегали из дома по ночам и прочёсывали город в поисках тебя, а Эллисон вела карту, где отмечала проверенные районы. Они обыскали даже пригороды, куда смогли добраться, и только когда поняли, что тебя или нет в городе, или ты не хочешь быть найденным, они бросили попытки. Но никто не забывал тебя. — Скользнула рукой и медленно пропустила пальцы сквозь мягкие локоны брата. — На каждое день рождения и в Новый год, мы всегда оставляли подарки в твоей комнате и комнате Пятого. — А… — Клаус кашлянул, дыхание перехватило. — Бен? — Он старался не показывать этого, но… Похоже, ему было больнее всего. Исчезли двое самых близких братьев, которые для него всегда были опорой. Такой, какой я быть не могла. Он начал больше практиковаться в своей силе, открывать портал и, чем больше его использовал, тем сильнее отдалялся. А потом всё окончательно развалилось. Ушёл Бен, я. После Диего и Эллисон. Лютер вроде ещё живёт с отцом… Но, знаешь, давай лучше ты расскажешь обо всех этих удивительных штуках, которым ты научился, о Ханне и… — Оуэне. Да. Я привык называть их мамой и папой. — Так странно слышать, что у кого-то из нас была нормальная семья. — О, когда-нибудь я обязательно тебя с ними познакомлю! Уверен вы прекрасно поладите. И они расскажут про меня массу забавных историй. Если что, то я их забавными совсем не считаю. Клаус сразу расслабился и затрещал без умолку, рассказывая обо всём подряд: о смешных казусах с призраками и постояльцами отеля, о своих мыслях и страхах, о важном и не очень. Иногда Ваня перебивала и рассказывала свою историю или вспоминала какой-то интересный факт на тему и разговор уходил в сторону. Клаус улыбался, а Ваня светилась ярче. Пару раз они прерывались на то, чтобы сварить кофе или заказать еду в ближайшей лапшичной. Ближе к утру, когда обоих начала подкашивать усталость и шквал испытанных эмоций, Четвёртый вызвал сестре такси и накинул ей на плечи собственноручно связанную шерстяную шаль, оберегая от предрассветной свежести утра. Тем временем Ваня залезла в сумочку, привычным движением руки достала оранжевую банку и приняла таблетку. — Мм? Ш-што это? — Клаус пританцовывал на месте и тёр ладонь о ладонь. — Это для нервов. Я же их с детства пью, помнишь? — Можно? — протянул ладонь и когда Ваня вложила в неё баночку, принялся изучать название препарата и дозировку. — Ты и в фармацевтике шаришь? — Смешок девушки оборвался, когда она заметила, как нахмурился брат.— Ты чего? — Нет, ничего. Любопытствую, — пожал плечами и закинул баночку обратно в сумку Вани. — А вот и такси. Обязательно позвони, как доберёшься домой! — Крепко обнял сестру и усадил на заднее сидение. — Аu revoir! Оставшись один в утренней тишине, Клаус долго провожал взглядом автомобиль. Спать он больше не хотел. Вернувшись в салон, Клаус взял свою шкатулку и раскинул карты. Повторил расклад. Ответил на звонок Вани и пожелал ей выспаться. Ещё один расклад. Клаус достал блокнот и сделал пометки. Заварил чай, помедитировал и опять повторил расклад. На дверь салона сразу под табличкой закрыто, Четвёртый приклеил листок с извинениями, что магазин не работает и, наконец, дал себе короткую передышку. После нескольких часов сна он вновь пробежался по записям в блокноте, сверился с книгами толкований, хотя уже давно мог читать карты, лишь взглянув на них. Клаус быстро собрался — положил в сумку блокнот, шкатулку с картами и листок с адресом Вани, на который утром вызывал такси. Запер за собой дверь и отправился на другой конец города. Пока сестра была на репетиции, он планировал зайти в библиотеку и почитать о лекарстве, которое Ваня принимает, а после привести мысли в порядок и подготовиться к встрече.

***

Четвёртый успел несколько раз измерить шагами длину коридора второго этажа, сгрызть ногти на левой руке и поймать гуляющего без присмотра кота. Он прижимал четвероногого к груди и чесал у него за ухом, когда Ваня вернулась. — Клаус, что ты… Я не думала, что ты придёшь. Что-то случилось? — Давай решать проблемы по мере их поступления. Ты, случайно, не знаешь хозяев этого пушистого красавца, мм? — Да, конечно. Это мистер Паддлз. Она постучала в дверь напротив, и вручила животное хозяйке. Кот, уже пригревшийся на руках у Четвёртого недовольно мяукнул и скрылся в квартире. — А теперь ты расскажешь, зачем приехал? — Ваня пропустила брата вперёд себя и включила свет. Клаус снял пальто, больше похожее на тканый коврик, положил на диван сумку и развернулся на пятках, так, чтобы смотреть сестре в лицо. — Ты пьёшь эти таблетки уже сколько? — Что? Боже, Клаус, да что тебе сдались эти таблетки. — Ответь, пожалуйста. — Лет двадцать уже. Или около того. — А какая проблема у тебя с нервами? Ваня открыла рот и запнулась. Она прошла к столу и поставила на него пакет с покупками, но так и не нашлась что ответить. — Это просто успокоительные, и всё. Чтобы я контролировала себя. Клаус шёл за ней шаг в шаг, остановился и облокотился о спинку ближайшего стула. — Интересно, а почему отец мне не давал подобного успокоительного, когда я устраивал гала-шоу? — Я не знаю, Клаус. Какая вообще разница. К чему ты ведёшь? — Хочу кое-что проверить. Если ты позволишь. Девушка поёжилась под напряжённым взглядом брата. Ей было не по себе, но заданный ранее вопрос зацепил достаточно, чтобы согласиться. — Хорошо. Что нужно делать? Тёплая ладонь Клауса тут же сжалась на её пальцах и парень увлёк сестру в сторону дивана, усадил и велел расслабиться. Сам же убрал лишнее с невысокого кофейного стола, сел напротив и достал карты. — Стоп. Правильно я понимаю, что ты будешь проверять гипотезу, связанную с моим лекарством, при помощи гадальных карт? — Тш, — он покачал головой и приложил палец к губам. Эта колода была с Четвёртым всю жизнь и знала его досконально: страхи, надежды, желания. Все мысли и вопросы, когда-либо обращённые к ним, незримо отпечатывались в выцветшей от времени рубашке. Он доверял картам больше, чем себе. Клаус молча протянул колоду сестре, и она, так же не произнеся ни слова, срезала карты. Переложив часть карт вниз, он взял верхнюю и пристально взглянул на изображение. Морщина над переносицей разгладилась и Клаус улыбнулся. — Это Маг, — показал карту сестре. — И? — Давай ещё раз. — Это что-то плохое? — О, нет. — Четвёртый вернул карту в колоду и снова перетасовал. — Совсем наоборот. — Клаус, хватит темнить. Я не буду играть в твои… — Срежь. Ваня вздохнула, выполнила просьбу и замерла, увидев в руках брата ту же карту. — Это какой-то розыгрыш? — Можешь сама проверить — Маг в колоде только один. Хочешь ещё раз? — Зачем это? Клаус убрал карты в мешочек и обратно в шкатулку. Положил руки на столик и три раза стукнул указательным пальцем по гладкой поверхности. — Я рассказывал тебе, что вижу ауры. Твою тоже, само собой, но дело в том, что твоя аура — необычная. — В смысле? — В смысле она отличается от всех аур, которые я видел. Она, что-то прячет в себе, подавляет. — Например? Отвёл глаза в сторону, заправил волосы за уши и покачнулся на месте. Поднял брови и протянул с интонацией, словно делает предположение, но на самом деле уже знает ответ наверняка: — Твои способности. — Это смешно, Клаус. Если ты пришёл для того, чтобы посмеяться надо мной, то… Ваня резко поднялась, а Клаус вскочил, ударившись коленкой о столик, и метнулся ей наперерез. Схватил за руки. — Я не шучу. Сегодня утром, когда ты уезжала, я видел робкий свет вокруг тебя. Почти такой же, как у меня. — Кивнул на свои ладони. — А когда ты приняла лекарство, то пшшшш. Всё. Он потух. Как свечу колпачком притушили. — Ты же знаешь, что у меня никогда не было сил. — Теперь я в этом не уверен. — Эти таблетки дал мне отец. Зачем ему подавлять мои силы? — А на этот вопрос ответа у меня нет. — Клаус закусил губу и покачал головой. — Но, Ваня, всё сходится! Твоя аура. И эти таблетки для нервов? А “Маг” означает человека с огромным потенциалом и ты вытащила его дважды. И расклады, что я делал утром — всё говорит о присутствии чего-то особенного. — Он всплеснул руками и сложил брови домиком. — И первый способ проверить это, который приходит в голову — не пить таблетки. Ну, второй на самом деле. Была идея устроить Реджинальду допрос с пристрастием, но я не специалист по этой части. Слова брата парадоксально казались и сущим бредом, и несли в себе зерно здравого смысла. Ваня обхватила мизинец левой руки и пожевала губу. — Просто не пить таблетки? — Уверен, что ничего страшного не произойдёт, если ты пропустишь пару приёмов. — А если… — А на случай всякого “если” — я буду рядом.

***

Первые несколько суток время тянулось неспешно, никуда не торопилось. Четвёртый спросил, может ли он остаться на время у сестры и, получив разрешение, перевёз в квартиру некоторые вещи и книги. Он был тих и незаметен — читал на диване, перекусывал на диване, спал здесь же, завернувшись в плед. Пару раз Ваня замечала у него на коленях урчащего Мистера Паддлза и не спешила возвращать кота соседке. В целом для Вани ничего не менялось, но Клаус знал на что обращать внимание — он видел изменения в ауре, замечал, как та становилась ярче, сильнее, возвращалась в норму. Конечно, опознать суть способности по ауре невозможно, но он просил сестру довериться ему и немного подождать и Ваня соглашалась. В конце концов, она ничего не теряла, а без таблеток действительно начинала чувствовать себя лучше. — Клаус, мне нужно репетировать. Ваня поставила чашку с растворимым кофе на свободный угол кофейного столика, ставшего рабочим местом брата. — Угу, — тот зевнул, махнул рукой и натянул плед на лицо. На другом конце дивана показались голые лодыжки. Четвёртый почти сразу задремал снова, но смычок в руках Вани коснулся струн и парень насторожился. Игра была такой же чистой, как вчера, но сейчас его внимание привлекла не мелодия и мастерство сестры, а слабые волны энергии, накатывающие на него как вода на песчаный берег моря в безветренный день. Сестра продолжала играть, и воздух вибрировал сильнее, волоски на шее встали дыбом, а листы с записями на столе зашелестели. Клаус не дышал и когда Ваня остановилась, он сел на диване, зажав рот ладонями. Распахнутые глаза сияли. — Это оно. Твоя сила. — Это скрипка, Клаус. — Играй! Играй, Ваня! Он показал сестре, что увидел и Седьмая, едва не выронила инструмент, а следующие несколько часов провела на диване в объятиях Клауса, пытаясь осознать происходящее. С этого дня всё изменилось и для неё тоже. Теперь Клаус и Ваня дни и ночи напролёт пытались разобраться в природе силы Седьмой, понять, как и когда она срабатывает. Они делали пометки в блокнотах, а потом перечёркивали и убористо вписывали что-то новое. На двоих они разбили несколько чашек, сломали один из стульев, Клаусу в лоб прилетел увесистый том толкований сновидений, а Мистер Паддлз в квартире больше не появлялся. Заметив, что во время музицирования сила Вани работает более направленно, он предложил ей первое использовать скрипку для контроля потока силы, рвущегося из девушки. Маленькими шажками и набитыми шишками Седьмая училась и совершенствовала свои способности, окружённая заботой и поддержкой брата. Они много времени проводили вместе, навёрстывая упущенное. Собирали настоящее из осколков прошлого. Встречались с Лютером, с Диего и Юдорой, устраивали вечеринки на каждый приезд Эллисон из Лос-Анджелеса. А выходные и праздники, когда Четвёртый приглашал всех в гости к Оуэну и Ханне и все комнаты в отеле были заняты его родными, были лучшими в жизни Клауса.