Крик

      Яков Петрович отправляется из Диканьки в Петербург. Гуро находится в повозке один, кучер насвистывает незатейливую веселую мелодию, но настроение Якова полностью противоположно ей. Дело не в Елизавете Андреевне, которую он должен  привезти в Петербург. Мужчина даже посмел забыть о Всаднице, но смерти в поместье Данишевских сильно задели его душу, вернее смерть. Он видел много покойников и относился к этому спокойно, все мы рано или поздно будем «там», не стоит этого бояться, но неподвижное тело Александра Бинха оставило рану, Яков надеялся, что Саша живой — слабый, раненный, без сознания, но живой. Лицо Гуро было смертельно бледным, пустые глаза бегали по салону повозки, ища хоть что-то,  за что можно зацепиться взглядом. Все было далеким, а в окне было пасмурно, неприметно, грязно. Природа, словно чувствуя состояние следователя, не пропускала солнце, чтобы не делать больнее. Вскоре Яков задремал, но даже во сне тревожность была рядом, теперь она его верный спутник, жена, которая никогда не предаст.       Стоя около распахнутого окна, Гуро устремил взгляд на линию горизонта, мозг, не отошедший от кошмара жизни, искал решение проблемы. «Мы бессильны против смерти, но я одолею Время, я спасу то, что мне дорого», — прошептал Яков Петрович. Бессилие — главный страх Гуро. Он не хотел оставлять все так, если есть секрет вечной жизни и его можно добыть, то почему не должно быть секрета поворота времени вспять? Он будет искать решение, если потребуется, то он посвятит ему жизнь. Найдет, он найдет.       Поместье. Внутри слегка темно, витражи слабо отражают свет, все покрыто словно дымкой. Мария стоит перед Бинхом, в руках которого обожженная сабля. Против воли Александр тянет ее ближе, вместе с саблей приближается и смерть, она тонкой дрожью покрывает его тело. Ноги ватные — не слушают хозяина, а руки тверды, но и они предательски оставили тело. Плавное движение — острый предмет внутри, движение — еще глубже… Стон боли, переходящий в крик. Больно умирать — умирать так недостойно, на глазах людей, которые хотят помочь, но не могут. Считанные секунды и окровавленное тело падает на пол. Лицо повернуто в сторону, смотрит на того, кто больше всего виноват в этом — Яков Петрович. Теперь тело офицера полностью принадлежит смерти, но губы покойника приоткрываются, еле слышно он шепчет что-то, никто словно и не слышит, но Гуро это видит, слышит, знает, что к нему слова: «Почему же ты так это оставил?»       Яков резко распахивает очи, он тяжело и громко дышит, жадно втягивая ноздрями воздух, в ушах, словно колокольным звоном, звучит крик офицера. Глаза с бешеной скоростью проносятся по темной комнате, по спине течет холодный пот. Прикрыв веки, Яков опускает тело на кровать, дыхание становится спокойней, но в висках что-то давит, снова открыв глаза, он спокойнее осматривает комнату, взгляд останавливается на распахнутом окне. Гуро поднялся с теплой постели и отправился прикрыть окошко. Сев за стол, он зажег свечу, взял перо и бумагу и принялся что-то писать. На белом листе появлялись слова любви к покойнику.В голове все тот же шум, вызванный  воплем Александра, Яков венил себя и только себя в этом. Он мог помочь, но почему-то не стал и теперь отплачивает судьбе за это. Гуро бы все отдал за то, чтобы Александр Христофорович был жив, и чтобы не слышать его крик. Его накрыло волной воспоминаний. Раньше мужчина интересовался парнями, но все эти связи длились недолго. Он крутил романы, пользовался и разбивал сердца таким, как Александр Христофорович. Его это забавляло. И сам факт того, что в Диканьке он встретил мужчину грамотного, симпатичного и трезво смотрящего на жизнь — его удивил. Глава местного управления разжигал в нем старые чувства, но возраст Якова был уже не юный, поэтому он бы не стал пользоваться офицером, это не имело смысла, с временем мы меняем приоритеты.Тогда был вечер, уже похолодало, но разгоряченным мужчинам это не мешало, они изрядно выпили, и разговор зашел на личные темы. -А Вы, Яков Петрович, влюблены, или, может быть, жену имеете? — поинтересовался Саша, от волнения в животе порхали бабочки, а голова гудела. Ответа не было довольно долго, Бинх уже и не надеялся на него, неловкое молчание разбавлялось лаем собак, но тишина была нарушена. -Знаете ли, Александр Христофорович, я уже не млад, но семьи-то не заимел. Видите ли, я ищу еще того человека, найду — хорошо, не найду — ничего страшного. В жизни я другие ценности выше ставлю. — последняя фраза вызвала у самого Якова улыбку. Он давно пытался начинать что-то с женщинами, но все они не те были, все в них как-то не так. -Поздно уже. Думаю, нам разойтись пора.- Бинх расстроен был ответом, но виду старался не подавать. Он и сам не понимал, что же происходит с ним. Тесак бы давно про приворот заговорил, но сам офицер отказывался в это верить, откидывал такое от себя. -Любезный, я провожу Вас- Саша лишь пожал плечами и вместе с Гуро отправился к себе в хату. Разговор по дороге был ни о чем, без напряжения. Хотя днем эти ребята явно не ладили, стоило выпить пару рюмок, так сразу равны стали. -Ну, что ж… Я пойду? — поинтересовался Александр и сжал губы в тонкую полосу. Не хотел, чтобы Яша уходил. Возможно, горилка в голову ударила, или жить ссыльному надоело, потянулся он на носках к губам столичного гостя. Легкое касание губ, но обожгло обоих. Сразу протрезвев, Саша отпрянул от уст следователя. -Простите, Яков Петрович, спокойной ночи- дверь закрылась перед лицом Гуро. Изумленный он стоял перед домом офицера. Делать было нечего, пришлось уходить.      Следователь старательно избавил себя от нахлынувших чувств. Если бы он только смог вернуться назад и помочь товарищу, то все было бы иначе. В ушах Якова навсегда застыл тот крик. Он и раньше ощущал, как одинок, а теперь почувствовал истинное одиночество.       Темная комната, освещенная парой свечей, вокруг стеллажи с книгами и несколько столов. На одном из столов стоит свеча, она почти догорела. Мужчину это мало волновало, он продолжал свое дело. Тихие, размеренные и спокойные вдохи и выдохи, редкий шелест страниц, постукивание по поверхностям книг наполняли комнату. Яков имел библиотеку и часть ее занимали книги, которые покупались им для расследований, он обычно читал их один раз или не читал вовсе. В этих произведениях было все об обрядах, легендах, магии и заклинаниях. Мужчина слабо понимал, что он вообще ищет. Заклинания времени. Сам Гуро насмехался над собой, как глупый влюбленный юноша, он ищет способ как вернуть любовь. Подняв глаза, Яков Петрович взглянул в окно. Пасмурная погода, привычная для Петербурга, сейчас пробудила в нем лирическую музу, но нельзя отвлекаться от дела. Взяв перо, он начал подчеркивать нужное в книге, на отдельном листе отмечая страницы. Уже несколько ночей Гуро Яков Петрович не спал. Боится. Не хочет он слышать крики возлюбленного. Из-за отсутствия сна и аппетита следователь выглядел истощено и слабо, взял отгулы, чтобы погрузиться в омут с головой. Дочитав еще одну книгу, он демонстративно громко ее захлопнул, как будто кто-то его услышал. -На что же ты, Саша, меня толкнул, небось хохочешь надо мною с небес? Но я-то найду способ нам встретиться- с усмешкою проговорил Яков. Долго он улыбался, глядя в окно, дождь прошел, а тучи открыли луну. В ночи он видел Бинха, такого же тихого, спокойного… Мертвого. Об этом думать хотелось меньше всего, но факт остается фактом. Саша мертв. Покойник, его нет. Яков не верил, не хотел верить. Он сильный. Но ведь быть сильным — это вовремя стать слабым.    Несколько ночей Якову не удается хорошо выспаться. Во сне он слышит крик. Крик, который пробуждает его, в этом плаче Александра винит он только себя. Стоял, видел, не помог. Почему не помог? Не знает, околдован был. Чем? Психоделической смертью. Если бы он только смог вернуться назад и помочь товарищу, то все было бы иначе. В такие моменты Гуро презирал себя, Марию, Николая, Елизавету и даже Сашу. Вот так поднимался Яков Петрович и снова за книги, первые два раза даже бодро себя чувствовал, а третью ночь без сна долго выдержать не смог, изнуренный организм требовал покоя, поэтому, засыпая, Гуро даже не видел снов. Несомненно, это радовало его. Так он нашел лекарство от своего-чужого крика.       Яков часто посещал разные барахолки или своего рода ярмарки, где искал книги и разные атрибуты. Рассудок Гуро словно помутнел, он цеплялся за любую информацию, но ни один ритуал так и не привел в действие. Он не боялся смерти, даже наоборот, в ней он видел спасение. Яков боялся неудачи, он предпочитал думать, что Саша наблюдает за ним, смотрит, улыбается, иногда издает редкие смешки, такие непривычные для него. Удивительно то, что мужчины не провели так много времени вместе, а уже успели понравиться друг другу и даже полюбить так, что огонь, воду и медные трубы пройти легко. Видеть свет в человеке, которого больше нет, молиться за покой друга, любить, несмотря ни на что. Говорят, что люди не умирают, они живут у нас в сердцах, но Яков не хотел держать Александра в сердце, он хотел держать его за плечи, смотреть в изумрудный омут глаз, гладить пышные, но уже седые, волосы. Вернувшись из Диканьки в Петербург, следователь хотел умертвить себя, пару дней в голове была столь темная мысль. Одно смущало мужчину — не факт, что встретится с Сашей. Этого он боялся больше всего, поэтому сейчас он живой. Стоит в библиотеке, читает «Арс Алмадель», он купил его на ярмарке в деревне, которая находилась рядом с Петербургом. Старик, продающий гримуар, часто повторял, что рад наконец избавиться от книжки, что она проклята и что Яков берет большой грех. Но к сожалению последнего, книга не обладала тем, что было ему нужно. Время. Оно имеет большую власть над нами, его нельзя вернуть, перемотать или остановить. Время существует здесь и сейчас, как люди.  К несчастью такую очевидную вещь Гуро понял, когда потерял близкого человека.       Прошло уже более двух месяцев со смерти Александра Христофоровича Бинха. Город давно покрыл снег, наступили холода. Следователь все еще не нашел того, что искал. Зато потерял аппетит, изрядно похудел, что не шло Якову, глаза были красными, а под ними образовались темные круги. Видок не самый лучший, но он знал, что на верном пути. Кто сказал, что это будет легко? Мужчина помешался на своей цели, библиотека пополнялась, а он не приблизился к успеху ни на йоту. Он попробовал пару обрядов, но ничего выходило, но не сдавался Яков Петрович, Находясь в своих покоях, в светлую его голову пришла идея. Граф Бенкендорф держал у себя ведьму. Говорят, она все ритуалы знает. Так и решил он, что расспросит ведьму. Встречу организовать легко, но задать нужный вопрос труднее будет. Ничего не пришлось Гуро говорить, ведьма сама все знала, словно мысли читать умеет. «Горе у тебя, чувствую. — говорит — время повернуть назад хочешь, да не выходит. Ты не смотри-то на меня так, толи не знаешь, с кем дело имешь.» — Яков слушал, но молчал, вникал, что-то записывал. Сказала ему кудесница, что сделать нужно. «В лесу цветок растет. Ты его найдешь, рядом снега не будет, Высшие силы охраняют его. Сделаешь из него настойку, заговор прочитаешь, выпьешь да спать ляжешь. Наутро все случится.» Дослушав ведьму, Яков Петрович вскочил на коня, да поскакал в лес. Несколько часов он искал это место, в голове проклинал старуху. Лошадь уже устала, да и самому Якову изрядно надоела эта погоня из ряда «поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Сердце ревело от боли, неужели следователь повелся на это. В ночное время лес опасен, как он будет искать цветок в темноте, да и о каком цветке речь — зима. Встав с коня, Гуро сел на колени. Стук его сердца, кажется, эхом проходил по лесу. «Оно не выдержит — думал Яков Петрович — нет, будь оно проклято, если не выдержит». Пусть он умрет, возможно, так будет лучше. Есть шанс быть с любимым. Лучше не жить совсем, чем жить, зная, что где-то там есть Саша, который тоже любит, Яков не сомневался, тоже ждет и молится за то, чтобы следователь нашел способ. И он понимал, что не столько боится смерти, сколько боли, которая ей предшествует. Любая разлука лишь временна. Лучше бы он понял, что смерть-это естественно, и стоит смириться… сидеть долго нельзя, нужно идти. Не сдаваться. Такой девиз был у него последнее время, но сил бороться больше нет. Подняв глаза, Яков увидел легкое красное свечение. Он не стал брать кобылу, а пошел сам. Подходя ближе, свет становился ярче, дыхание усиливалось, а вместе с ним стук сердца. Цветок. Это он. Как и сказала старуха — снега нет. Вдох. Выдох. Облегчение… Слезы из глаз текли ручьем, счастью Яши не было предела. Все кончено, цветок у него.       Маленькая белая кружка, внутри порошок, пахнущий чем-то сладким. Горячая вода наполняет чашку, как спокойствие тело Гуро. Глупая улыбка не сходила с его лица. Яков сидел на столе, раньше он там писал оды любви Александру Бинху, а сейчас страницы ее разбросаны, а счастливый конец затерян. Гуро приставил пушку к голове Бога, сейчас слишком велика цена ошибки. Если не выйдет и это, то не получится ничего. Нет способа повернуть время вспять. Счастье изменчиво и ложно. Все что он имеет  — все пройдет, исчезнет с явлением Божественной Смерти. Прочитав заговор и выпив содержимое чашки, Яков расслабленно пошел к кровати. Он знал, что крика больше не будет, знал, что проснется с Сашей. Первый раз за все эти месяцы, он ложился спать с искренней улыбкой.