Сын своих отцов

      — Если я хоть что-то значу для тебя, ты отойдёшь и не станешь мне мешать. — Жёсткий голос Вэй Ина, эхом разносившийся по рудникам Ланьлина, навсегда впечатался в память Лань Ванцзи. Серое лицо, на котором расползалась сеткой вен тёмная ци, горящий яростью взгляд и мертвецы, тянущие свои когтистые руки из-за спины Вэй Ина. Лань Чжань стоял перед ним, сжимая в руке свой меч, не решаясь оголить его и поднять против человека, который бурей ворвался в жизнь Ванцзи, снося все выстроенные годами убеждения и мысли.       — Вэй Ин, — сорвался с губ Ванцзи горький шёпот. В горле встал ком, — Вэй Ин, пойдём со мной, — и сколько жалости и отчаянья было в его голосе. Ванцзи мог легко представить, каким жалким он казался, говоря эти слова, но Вэй Ин испытал лишь большую злость. Тёмная ци бушевала, грозя поглотить каждого, кто встанет на её и Вэй Ина пути.       — Уходи, — жестокое слово, так легко слетевшее с губ Вэй Ина, принесло больше боли, чем даже сотня ударов дисциплинарным кнутом. Вэй Ин, смотря на Ванцзи взглядом полным ненависти, приложил флейту к губам и звонкая музыка вновь разлетелась над рудниками, придавая яростным мертвецам новых сих.       Сквозь мелодию, быструю и хлёсткую, едва различались крики людей, захлёбывавшихся в крови, а Ванцзи продолжал стоять перед Вэй Ином, возвышавшимся на горе. Казалось, она становилась выше, Вэй Ин всё дальше и теперь, как бы Лань Чжань ни старался, ни тянулся, Усянь стал для него совершенно недостижим.       — Брат, одумайся, — голос старшего брата заставил Ванцзи обернуться и замереть в ужасе. Лань Сичэнь стоял в нескольких шагах от брата, бледный как мертвец, с белёсыми слепыми глазами, и кровью, пропитавшей все белые одежды. — А-Чжань, мне жаль, но ты сам навлёк это на себя. Ты должен был быть разумней.       — Лань Ванцзи, — строгий голос дяди раздался словно издалека, хотя он стоял рядом со старшим племянником, такой же бледный и слепой, с раздражённо поджатыми губами и нахмуренными бровями. — Ты не ребёнок, будь разумней. Ты наследник клана, тебе не престало водиться с отступником! Позор.       — Я разочарован, — отстранённый холодный отцовский голос, как обычно, заставил всё внутри сжаться. — Я ожидал большего от тебя.       Лань Чжань разжал руку и Бичень упал на чёрную землю. Всё больше среди мертвецов он видел адептов своего клана, слепые, бледные, холодные, в красных от крови одеждах.       Лань Чжань открыл глаза. Сердце билось быстро, было жарко и спину тянуло от ран. На толстых деревянных балках потолка покачивался один из бумажных талисманов. За приоткрытым окном было темно, ни какого намёка на закат или восход. Лань Ванцзи не помнил момента, когда уснул. Он помнил, что вернувшись вечером в храм Водных каштанов, коротко попрощался с Усянем до утра, и лёг в кровать. Его одолевал рой тяжёлых мыслей, в которых он совсем не мог разобраться, но когда он уснул — Ванцзи не помнил. Но сейчас Лань Чжань не сможет снова уснуть, несмотря на темноту за окном. Казалось, если он закроет глаза, кошмарная картина вернётся, и будет мучить его, пока Ванцзи не обратится в одного из мертвецов из своего кошмарного сна.       Лань Чжань сел. Потревоженные движением раны на спине напомнили о себе пульсирующей болью, но Ванцзи не стал обращать на это внимание. В конце концов, если ему больно, значит он не спит и всё ещё жив. Стоило вновь оказаться в одиночестве, пробудившись от дурного сна, как Ванцзи снова одолели тяжёлые мысли, они рухнули на него, словно гора, желая раздавить. Лань Чжань старался разобраться в мыслях и эмоциях, но ему всегда было трудно делать это, а теперь, когда они были похожи на безумный рой, он, казалось, совсем тонул. И рядом не было старшего брата, с которым он мог бы обсудить свои чувства.       «Беспокоится ли он обо мне?» — Невольно задался вопросом Ванцзи. Вэй Ин ничего не сказал о Лань Сичэне, и связаться с ним не возможно. Ванцзи думал, что его брат должно быть очень обеспокоен и немного разочарован, ведь Ванцзи не послушал его совета, пошёл к старейшинам, повёл себя грубо, нарвался на наказание. «Дядя точно разочарован» — с грустью подумал Лань Чжань.       Отношения Лань Ванцзи и Лань Сичэня всегда были простыми и понятными всем — Лань Сичэнь старательно опекал младшего брата, старался помогать ему во всём, особенно после смерти матушки. Порой Сичэнь даже делал это в ущерб себе, но Лань Чжань также старался помогать брату, хоть не всегда понимал, как он должен это делать. Отношения с дядей наоборот, были сложными, по крайней мере, у Лань Чжаня. Лань Сичэню будто было проще найти общий язык с дядей, также как с отцом и старейшинами. Лань Чжань знал, что дядя старается заботиться о них, старается воспитать правильно, по всем правилам клана, и, тем не менее, что-то всегда было не так. Лань Чжань старательно следовал всем правилам, наставлениям, но всегда было что-то не так, чего Ванцзи никак не мог понять и тем более объяснить. Отношений с отцом, казалось, и вовсе не было. Отец всегда был словно отстранён от сыновей, а после смерти супруги, он о них и вовсе будто забыл так, если бы Сичэнь и Ванцзи умерли вместе с матушкой или вовсе не рождались. Лань Чжань никогда не мог этого понять, как не мог понять того, почему Сичэнь так снисходителен по отношению к отцу, несмотря на его холодность. В детстве это казалось нормальным, но потом это заставляло задаваться вопросом «что не так?», а теперь, наблюдая за теплотой, царившей в семье Вэй Ина, Лань Чжань совсем не понимал, почему его отец не мог быть хоть чуточку таким же по отношению к нему и Сичэню.       Лань Чжань встал с постели. Ему был необходим свежий прохладный воздух, иначе он сойдёт с ума или задохнётся в собственных мыслях. Тихо выйдя из комнаты, Лань Чжань прошёл по короткому коридору между жилой частью здания и передней — храмом. Выйдя на улицу, он погрузился во влажную ночную прохладу, немного ободрившую Ванцзи. В саду было темно, горел лишь один фонарь, перед входом в храм. Тусклый свет едва освещал дорожку и ворота, но тем лучше.       Лань Чжань сел на лавку, на которой провёл половину дня, наблюдя за садом, и слушая Вэй Ина. Одна лишь мысль о нём, его беспрерывных рассказах и смехе, заставляла всё внутри Ванцзи трепетать. Вэй Ин, тот шумный и раздражающий человек, внезапно ворвавшийся в размеренную жизнь, оказался теперь таким необходимым и важным. Порой Ванцзи ощущал себя мотыльком, летевшем на свет, который излучал Вэй Ин. И казалось бы, Ванцзи должен вести себя разумно, думать здраво — они с Вэй Ином совсем не похожи, они словно из разных миров, но Ванцзи устал об этом думать и волноваться. Рядом с Вэй Ином всё преображалось, становилось ярким, интересным, живым, и Ванцзи не хотел лишаться этой живости, не хотел лишаться Вэй Ина. Не теперь, когда они оказались так близки. И всё-таки… Вэй Ину никогда не будет место в Облачных глубинах. Никто не позволит ему остаться там, и сам Вэй Ин этого не захочет — Лань Чжань понимает это лучше, чем может показаться. Оставить свой дом, своего брата, Лань Чжань боится даже думать об этом. Всё было бы проще, если бы матушка была жива — подумал Ванцзи, поджав губы, — она бы точно поняла, что надо делать.       Образ матушки в воспоминаниях Лань Чжаня был очень смутным, её лица он совсем не помнил, но он помнил тёплые мягкие руки, заботливо обнимавшие его, и её живой смех и безмерную любовь в голосе, таком приятном и нежном.       Шорох одежды о траву показался слишком громким в ночной тишине, он сразу вывел Ванцзи из мыслей. Слишком резко обернувшись, Лань Чжань столкнулся с обеспокоенным лицом Се Ляня. Он держал перед собой фонарь, тускло освещавший путь. Се Лянь прошёл ближе к Ванцзи.       — Что случилось? — Спросил он, поставив фонарик у ног и сев на лавку рядом с Ванцзи, — у тебя болят раны? Дева Вэнь приготовила настой, выпей его, он поможет унять боль.       — Нет, — ответил Лань Чжань, не смея смотреть небожителю в глаза, — у меня ничего не болит.       — Тогда почему ты плачешь? — Лань Чжань замер и коснулся собственного лица, с удивлением понимая, что оно мокрое от слёз. Он совсем не заметил, когда они появились. Внезапно, ему стало стыдно за проявление слабости.       — Простите, — тихо извинился Ванцзи, утирая мокрые следы со своих щёк.       — Тебе вовсе не за что извиняться, — ответил Се Лянь, качнув головой. — Слёзы это нормально, за них не извиняются. — Чуть помолчав, он всё же спросил: — Что тебя беспокоит?       Голос Се Ляня был тихий и мягкий, проникновенный настолько, что Ванцзи ощутил желание рассказать обо всём, начиная от каких-то детских обид, до страхов от которых хочется спрятаться. Тем не менее Лань Чжань не смог сказать ни слова. Он сжал кулаки и нахмурился, борясь с собой, а Се Лянь терпеливо ждал, молчал и смотрел на Ванцзи. Лишь через несколько минут сложной борьбы, Лань Чжань, совсем тихо, произнёс:       — Мне страшно, — опустив голову, Ванцзи, наконец, признался, — я не знаю, что мне делать.       Се Лянь, смотря на Ванцзи, ощущал лишь как сжимается сердце от жалости к этому ребёнку. Он поддался вперёд, осторожно обнимая Лань Чжаня так, чтобы не потревожить его ран. Ванцзи замер, на мгновение напрягаясь, но после расслабился и ухватился за руку небожителя.       — Всё хорошо, — сказал Се Лянь. — порой мы все теряемся в чувствах, не знаем как поступать, это нормально. Ты не должен нести всё это в одиночку. — Его сердце разрывалось от того, как разбито выглядел сейчас Ванцзи. Ещё хуже ему делалось от мысли, что это юноша, такой же ребёнок как А-Сянь, выходец из клана, которому Се Лянь должен покровительствовать.       На самом деле, быть покровителем каких-то земель не означало, нести ответственность решения людей, живущих там. Се Лянь понимал, что дела и решения Гусу Лань не должны быть его отвественностью, не смотря на то, что они поклоняются ему, и всё таки он не мог отделаться от назойливой мысли, что он мог бы что-то изменить. «Мы не можем всего знать, мы не можем на всё влиять» — напоминал себе Се Лянь. Небожители не всесильны и не всеведущи, но и это не приносило облегчения, потому что Се Лянь видел, как плохо сейчас этому юноше.       Посидев на лавке ещё немного в тишине, дожидаясь момента когда молчаливое волнение Лань Чжаня утихнет, Се Лянь проводил его обратно в комнату. Проследив, что юноша лёг в кровать, Се Лянь посадил рядом с ним кролика, дремавшего на одной из подушек. Погладив зверька, Се Лянь улыбнулся и поделился:       — Божественные звери очень умные, их доверие и преданность не так уж просто заработать, так что тебе повезло, что Ван принял тебя как хозяина, — Ванцзи опустил взгляд на зверька, растянувшегося на кровати, рядом с ним, — за свою жизнь он успел накопить много энергии, это может помочь тебе в исцелении.       — Спасибо, — тихо поблагодарил Лань Чжань, испытывая странные чувства от такой заботы и теплоты со стороны небожителя.       Се Лянь улыбнулся. Пожелав приятных снов, он оставил горящий фонарик на низком столике и вышел, позволяя Ванцзи отдохнуть. Ван подобрался ближе к хозяину, положив мордочку рядом с его головой.       Покинув Лань Чжаня, Се Лянь направился в комнату, занимаемую сейчас Вэй Ином, с которым находился Хуа Чэн. Заглянув в комнату, Се Лянь убедился, что муж и сын находится в комнате. Вэй Ин спал на кровати, вытянув руки и ноги во все стороны. Он даже не переоделся для сна. Хуа Чэн сидел на полу, рядом с кроватью, читая отчёт, полученный от Хэ Сюаня. Информация его не особо радовала, поэтому он то и дело недовольно хмурился, но когда в комнату вошёл Се Лянь, Хуа Чэн поднял на него взгляд и тепло улыбнулся.       — Гэгэ, я начал волноваться.       — Всё в порядке, — ответил ему Се Лянь.       — А-Сянь наконец уснул, перестал тревожиться, — Хуа Чэн проследил взглядом как Се Лянь подошёл к кровати, проверить сына. Вэй Ин правда спал. Проведя всю ночь рядом с бессознательным Ванцзи, беспокоясь о нём, Вэй Ин так и не поспал, после он провёл весь день на ногах, то помогая деве Вэнь, то проверяя Ванцзи. Он очень вымотался, поэтому уснул быстро и намного раньше обычного. Убедившись, что сын спит, Се Лянь подошёл к мужу и сел рядом с ним.       — Что рассказывает Хэ Сюань?       — Ничего интересного, — Хуа Чэн отбросил отчёт и обнял Се Ляня, — ничего не меняется… Тебя что-то беспокоит? — Кладя голову на плечо Се Ляня спросил Хуа Чэн. Се Лянь прикрыл глаза и недолго помолчал.       — Этот ребёнок, Лань Чжань, мне его жаль.       — Он не стоит твоей жалости.       — Ты не видел, как он разбит, совсем потерян, — Се Лянь качнул головой, — всего лишь ребёнок, такой же как наш А-Сянь.       — Я не могу его жалеть, гэгэ. Я могу пойти на уступки А-Сяню, но я никогда не стану жалеть этого мальчишку Лань.       — Думаю, этого будет достаточно, — слабо улыбнулся Се Лянь. Повернувшись к Хуа Чэну, он задумчиво оглядел мужа, — весть о кланах уже дошла до тебя?       — Да, — ответил Хуа Чэн. Ненадолго бессмертные супруги замолчали. Ситуация среди заклинателей вновь накалялась и теперь их врагом был Вэй Ин. — Может быть, мне явиться им? — Предложил Хуа Чэн. Се Лянь улыбнулся.       — Заманчивое предложение.