Сын своих отцов

       Сегодня Вэй Ин был счастлив, счастливей чем в прошедшие несколько дней. Время наказания для Цзян Чэна, Цзинь Цзысюаня и Цзинь Цзысюня заканчивалось, но не для Вэй Ина, но он всё равно был счастлив, ведь теперь он будет целую неделю оставаться на несколько часов наедине с Лань Чжанем.       Цзинь Цзысюань, как обычно, шёл в библиотеку в сопровождении своей свиты, которая каждый раз провожала его с такими лицами, будто он шёл на казнь. В этот раз ничего не изменилось, разве что кто-то подбадривал наследника Цзинь тем, что это последний день. Вэй Ин наблюдал за этим из окна библиотеки, сидя на подоконнике. В этот раз он пришёл первым, даже Цзян Чэн задержался из-за разговора с учителем.       — Слезь, — спокойно велел Ванцзи, пришедшей в библиотеку едва ли ни в одно время с Усянем. Сейчас он занимался тем, что перебирал свитки, переданные старшим братом.       — Сейчас-сейчас, — Вэй Ин махнул рукой и высунулся из окна, — Сюань-гэ, поторопись, а то придётся ещё долго макать кисти в чернила вместе со мной, — увидев как скривились лица адептов Цзинь, Вэй Ин разразился громким смехом, от которого свалился на пол.       — … — Ванцзи вздохнул и остался стоять у полок со свитками. Он не знал, как должен реагировать на это, и должен ли вообще как-то реагировать.       — Вэй Усянь! — Шипя как настоящая змея, Цзинь Цзысюань влетел в библиотеку, а за ним торопился Цзинь Цзысюнь, боясь пропустить представление. — Ты чёртов!.. — Цзысюань осёкся, увидев Ванцзи, подошедшего к своему столу, за которым находилось окно, на котором Вэй Ин минутой ранее сидел. — Неприличный человек, — всё-таки завершил свою мысль Цзинь Цзысюань, но заметно тише. Цзинь Цзысюнь побоялся даже выглянуть из спины двоюродного брата, чтобы не столкнуться взглядом с Лань Ванцзи.       — Неужели у вас в Ланьлин Цзинь ругаться не умеют? — Спросил Вэй Ин, отряхивая одежды, хотя в библиотеки не было никакой грязи. — Или ты боишься Лань-гэ? — Вэй Ин бросил взгляд на Ванцзи, который замер, будто потерял сознание стоя. — Что за лицо, Лань-гэ? — Вэй Ин ткнул Лань Чжаня в щёку.       — Хватит провоцировать, — Цзян Чэн появился внезапно, за спиной Цзинь Цзысюня, напугав того настолько, что он подпрыгнул. Цзян Чэн смерил его раздражённым взглядом и прошёл мимо, к своему столу за который сразу сел. — Если продолжишь, обзаведёшься проблемами.       — Я ничего не делал, — отмахнулся Вэй Ин, но отошёл от Лань Ванцзи, позволяя ему наконец сесть на своё место.       После первого неудачного общения во время наказания, Вэй Ин старался вести себя тихо в библиотеке, но ему было необходимо время от времени заводить разговор с Цзян Чэном или просто рассуждать о чём-то. В этот раз Вэй Ин хранил молчание дольше чем обычно. Очевидно, Вэй Ин всё ещё был зол и обижен за то, что его стараний с компасом не оценили. После возвращения в Облачные глубины ночью, Вэй Ин сразу лёг спать, да и Цзян Чэн был слишком взвинчен, чтобы говорить с Усянем спокойно.       Утром, проснувшись и немного подумав, Цзян Чэн пришёл к мысли, что, вероятно, его реакция была слишком резкой, ведь Вэй Ин не желал никому зла, делал что-то полезное и, хоть как-то, но обеспокоился безопасностью. Конечно, Цзян Чэн не считал, что его гнев был безосновательным, но принял то, что его реакция была слишком бурной.       Вэй Ин всё утро был мрачным и тихим, находился глубоко в своих мыслях и никто не мог его от туда вытащить. Цзян Чэна и Хуайсана, в прочем, как и остальных адептов Цзян, Вэй Ин игнорировал, лишь время от времени издавая какие-то звуки, подобные согласию с чем-то. Цзян Чэн был этим немного обеспокоен, решив, что Вэй Ин на него смертельно обиделся, что было не только неприятно, но и опасно.       Единственные люди, кто был рад внезапной тишины со стороны Усяня — учителя и старшие адепты Лань. Они поглядывали время от времени на него, но испытали явное облегчение от того, что Вэй Ин вёл себя тихо и послушно.        Лишь когда закончились уроки и пришло время для отработки наказания в библиотеке, Вэй Ин оживился. На его лице вновь появилась обычная улыбка и блеск в глазах. Но с Цзян Чэном он так и не говорил, сразу побежал в библиотеку. Цзян Чэн упустил шанс поговорить с ним до библиотеки, но надеялся, что после они точно смогут поговорить и уладить всё, а пока он время от времени поглядывал на молчаливого Вэй Ина, высунувшего кончик языка от усердия. Маленькие иероглифы уже давно перестали писаться в аккуратные ряды и начали расползаться по бумаге. Некоторые были зачеркнуты и написаны заново. Цзян Чэн невольно пожалел Лань Ванцзи, которому после приходиться читать всё это и исправлять ошибки. Он наверное тратит на это всю ночь.       — Мне всё любопытно, — наконец заговорил Вэй Ин, прервав долгую тишину, но обращался он не к Цзян Чэну, а к Лань Чжаню, — зачем в клане Гусу Лань столько правил? Три тысячи правил, звучит очень много и как будто половина из них бесполезна.       — Правила нужны для безопасности и поддержания порядка, — ровным голосом ответил Ванцзи. Он снова оказался в ловушке разговора с Усянем, но теперь, кажется, его это не беспокоило. Цзян Чэна внезапно поразила мысль, что Лань Чжань будто смягчился в отношении Вэй Ина, но если посмотреть со стороны, то ничего не изменилось, всё тоже бесстрастное выражение лица и взгляд, направленный в книгу.       — Запрещено бегать, запрещено разговаривать во время еды, запрещено идти тёмным путём, не связывайтесь со злом, следуйте светлому пути, будьте честны, будьте добросердечны, это всё понятно [1], — кивал Вэй Ин, — но я никак не пойму, что даёт правило о запрете смеяться?[2]

[1] Все перечисленные Вэй Ином правила правда существуют в клане Гусу Лань (но их перевод и написание может немного менять)

[2] Если быть дотошным, правило звучит «Не смейтесь без причины» и мне сразу приходит в голову наша поговорка «Смех без причины — признак дурачины»

      — Правила записаны старейшинами, — со вздохом ответил Ванцзи.       — То есть мне спрашивать у старейшин, почему мне нельзя смеяться? — Вэй Ин наклонил голову в бок. Он ненадолго задумался, вспоминая, как эти самые старейшины наказывали его. Ему не очень хочется связываться с ними, потому что Вэй Ину до сих пор порой кажется, что его спина отдаётся волнами тупой боли. — Ну да ладно, — Вэй Ин выпрямился и прищурил глаза. Цзян Чэн уже понимал, что сейчас в голове Усяня созрело что-то, от чего у него могут быть проблемы. — Почему использование тёмной ци — это зло?       В одно мгновение в воздухе повисла такая тишина, которой даже в похоронном доме не бывает. Цзян Чэн опустил голову и прикрыл лицо рукой. Теперь он понял, для чего тот начал этот разговор, не из искреннего любопытства, почему есть правило о запрете смеяться. Наверняка, Вэй Ин думал об этом достаточно долгое время, прежде чем наконец задал вопрос.        За время знакомства с Вэй Ином, легко можно понять, что он многое не знает о мире заклинателях, о правилах, как официальных так и негласных, но обще одобренных. Не знает о традициях и многих других вещах, которые познаешь, просто живя в обществе. Вэй Ин был словно из другого мира.       Цзян Чэн мог легко представить, как Вэй Ин до пятнадцати лет жил в каком-то городке, обнесённом высокой стеной, которую невозможно преодолеть, воспитывался там отцами и был полностью отрезан от мира. Но когда ему исполнилось пятнадцать, ворота в город открылись и его выпустили и так, он что-то всё-таки зная, но не понимая негласных правил, отправился в Гусу Лань, самый строгий из пяти кланов. Но всё было бы не так плохо и страшно, если бы у Вэй Ина не было странного хобби, одобренного его отцами, — изучение и подчинение тёмной энергии. До этого Цзян Чэн лишь слышал его рассуждения и теории, но с практическим применением он столкнуться лишь вчера ночью, но даже тогда он ничего особенного ведь не видел. Вэй Ин лишь использовать гуля, чтобы испытать компас.       «Будто никто до него этим не занимался, так проверяют все талисманы» — раздражённо подумал Цзян Чэн и замер. А ведь и правда. Вэй Ин поступил также, как поступают опытные заклинатели-изобретатели, которых теперь стало так мало, что в мире ничего нового не появляется.       Цзян Чэн повернул голову, уставившись на Вэй Ина. Если не считать бесконечного непонимания Вэй Ином почему тёмный путь считается злом, он никак не связан с этим тёмным путём, по крайней мере, Цзян Чэн ни разу не видел, чтобы Вэй Ин прибегал к этому пути.       Тем временем, Лань Чжань пытался ответить на вопрос Вэй Ина, но ему было сложно это сделать, потому что он, как и все заклинатели, просто знал, что следовать тёмному пути — плохо.       — Тёмный путь опасен, — наконец произнёс Лань Чжань.       — Почему?       — Тёмная ци искажает разум и мысли человека, уничтожает его и подчиняет. Тёмную энергию используют лишь отступники и демоны.       — Но ведь светлая ци тоже может это сделать — Вэй Ин приложил указательный палец к подбородку, — ведь случается искажение ци, это может не только ядро уничтожить, но и человека убить, или превратить в неразумного монстра.       — Это происходит, если человек неправильно совершенствуется или пренебрегает учениями старших.       — Так может быть с тёмной ци также? Люди не изучают её и не пытаются подчинять, поэтому много тех, кто не справляется, но если…       — Довольно, — Лань Чжань внезапно ударил ладонью по столу. Цзинь Цзысюань и Цзинь Цзысюнь дёрнулись и уставились на Ванцзи. — Человек, следующий тёмному пути — враг всех кланов, всего мира. Его следует уничтожить.       Вэй Ин ощутил как у него в горле встал ком. Он хотел бы продолжить диалог, поспорить, но не смог. Поджав губы, Вэй Ин кивнул и отвернулся, беря в руки кисть и продолжая своё наказание. Иероглифы стали совсем маленькими, жались друг к другу, сливаясь в одну неясную кашу.       Цзян Чэн оглядел Вэй Ина. Не надо было даже стараться, чтобы понять, как его задели последние слова Лань Чжаня. Окинув взглядом второго нефрита, Цзян Чэн отвернулся, твёрдо вознамерившись поговорить с Вэй Ином не только о прошедшей ночи, но и о его неясной одержимости тёмным путём. Почему это так важно для него и почему он вообще об этом думает?       — Сумасшедшей, — высказался тихо Цзысюнь, но Цзян Чэн, как и Ванцзи, всё равно услышали его.       — Тихо, — строго велел Лань Ванцзи, напугав Цзысюня так, что он побледнел и тут же заткнулся. Ваньинь тихо хмыкнул. Иногда он поражался тому, как Лань Ванцзи одним лишь своим видом может навести страх на своих сверстников, при этом ничего на самом деле не делая.

***

       Нагнав Вэй Ина уже после наказания в библиотеки, Цзян Чэн толкнул его в плечо. Вэй Ин обернулся, удивлённо смотря на него.       — Ты болван, раз решил говорить о тёмном пути с наследником Лань, — сказал Цзян Чэн, — это опасно. Если он заподозрит тебя в использовании тёмной ци и расскажет об этом кому-то, тебе точно несдобровать.       — Мне просто любопытно, — Вэй Ин отвернулся, идя дальше, — почему заклинатели так бояться тёмного пути.       — Потому что тёмный путь для демонов, — Цзян Чэн взял Вэй Ина под руку и повёл подальше от суеты, — заклинатели защитники людей от всего тёмного и злого, мы не можем идти тёмным путём как демоны. Это опасно и неправильно. Так сложилось. Небожители ведь не используют тёмную ци.       — Но люди не небожители и небожителям, на самом деле, всё равно на тёмную ци, тёмный путь и все остальное. Они борются со злом, а не с тёмным путём, — Вэй Ин покачал головой.       Папа Се всегда относится к тёмной ци нейтрально, как и к тем, кто её использует. Пока это не вредит кому-то, он спокоен, а когда уже вредит, тогда он начинает беспокоиться. И, судя по многочисленным дядюшкам и тётушкам, среди небожителей очень много тех, кто относится к тёмной ци также как папа Се. У заклинателей же, всё было более радикально. Только белое, только чёрное. Вэй Ин не может этого понять, его мир не может поделиться лишь на два цвета.       Пока Вэй Ин размышлял, Цзян Чэн уже отвёл его подальше, где их точно не могли услышать или помешать их разговору. Отпустив руку Усяня, Цзян Чэн прошёл вперёд на пару шагов и вздохнул. Пару минут назад он считал, что точно был готов к этому разговору, но теперь уже нет.       — Я хочу извиниться, — спустя почти минуту молчания сказал Цзян Чэн. Вэй Ин, сидя на большом камне, повернулся к Цзян Чэну, удивлённо и озадачено смотря на него. — За то, что произошло ночью. Я… вспылил. Не знаю, что на меня нашло, но я не должен был вести себя так, — Цзян Чэн повернулся. Вэй Ин смотрел на него и внимательно слушал, — ты правда сделал хорошую вещь и она может быть полезной в охоте. Прости что… Повёл себя так.       — Я прощаю тебя, брат Цзян, — Вэй Ин улыбнулся.       — Правда? — Цзян Чэн удивлённо поднял брови и настороженно посмотрел на Усяня, — вот так вот просто, прощаешь?       — Мне надо было сказать «я подумаю, прощать тебя или нет» или попросить что-то взамен? У заклинателей так принято?       — Нет, нет… Просто я не ожидал, что ты так просто простишь меня. Я ведь накричал на тебя ни за что, разбил твой компас.       — Не вижу смысла злиться, — пожал плечами Вэй Ин, — тот компас был первым образцом, у меня сохранились все заметки и я легко могу его воссоздать и улучшить.       — Но ты весь день ходил такой странный, разве ты не злился на меня?       — Злился, я очень злился и был обижен, но раз ты чувствуешь вину и извинился, я прощаю тебя и больше не злюсь. В конце концов, я тоже поступил не очень хорошо, мне и правда не стоило приводить гуля так близко к Облачным глубинам. Стоило оставить у реки.       — Ладно, — кивнул Цзян Чэн, — значит… Мы снова друзья?       — Конечно! — Вэй Ин подскочил, — разве такие мелочи могут разрушить нашу дружбу?       Цзян Чэн выдохнул. Он даже не осознавал, как был напряжён до этого, а теперь он ощутил небывалое облегчение. Ваньинь улыбнулся Усяню в ответ, признаваясь себе, что неожиданно Вэй Ин стал важным человеком в его жизни, раздражающим и порой очень проблемным, но важным.       «Надо написать сестрице и рассказать ей, она будет счастлива» — подумал Цзян Чэн. Он ведь обещал ей писать письма, но с последнего письма прошло уже достаточно времени.