Сын своих отцов

      Лёжа в кровати и слушая, как Цзян Чэн суетливо собирается, чтобы не опоздать к первым занятиям и завтраку, Вэй Ин думал о том, что он точно не хочет жить в этом клане. Даже если он очень постарается, не сможет привыкнуть к такому распорядку дня. Количество уроков не так сильно беспокоило Усяня, как ранние подъёмы и отбои и жутко пресная еда. Даже в Призрачном городе, где человеческую еду и днём с огнём отыскать сложно, она разнообразней и вкуснее. Даже божественный папа готовил вкуснее. Иногда.       — Хватит лежать. Раз проснулся, вставай, — Цзян Чэн швырнул в Усяня его верхние одежды, — я не хочу из-за тебя опоздать.       Вэй Ин вздохнул и издал протяжное «эх», после чего сел и посмотрел на Цзян Чэна, тщательно убравшего волосы в аккуратный пучок. Иногда он завидовал тому, как Ваньинь легко может проснуться рано утром.       — Брат Цзян, брось меня, — драматично вздохнул Вэй Ин, — меня уже не спасти, — и упал обратно на кровать.       — Может тебя не спасти, но себя я спасу, — Цзян Чэн подошёл к кровати Усяня и навис над ним, — поэтому пока мы в Гусу Лань, даже твой хладный труп я заставлю прийти на уроки. Вставай и одевайся.       — Жестокий ты, брат Цзян. — Ваньинь хмыкнул и отошёл, ожидая пока Вэй Ин соберётся.       Вэй Ин собирал не спеша. Он проспал всего час, и этого было жутко мало для него. Цзян Чэн и Хуайсан должны были проспать на час-полтора больше, возможно поэтому, Цзян Чэн выглядел таким бодреньким.       Когда Вэй Ин наконец собрался и они вышли из комнаты, они почти сразу столкнулись с Хуайсаном. И вот он точно выглядел бодренько. Только увидев Цзян Чэна и Вэй Ина, Не Хуайсан просиял широкой улыбкой и отделился от адептов своего клана.       — Братец Цзян, братец Вэй, я уже переживал, что вы не встанете.       — Он не хотел вставать, — Цзян Чэн кивнул на Вэй Ина. Тот, со страдальческим выражением лица, подошёл к Не Хуайсану и повис на нём. От такой внезапности Хуайсан наклонился и пошатнулся. Вэй Ин выше и тяжелее его, поэтому было трудно ровно стоять на ногах.       — Это ужасная несправедливость, — запричитал Вэй Ин, — какой разумный человек станет придумывать вставать в пять утра?       — Человек с фамилией Лань. В одного из них ты влюблён, — Цзян Чэн кивнул на двух нефритов Лань, стоящих в стороне.       Лань Чжань стоял спиной к трём юношам, но даже так можно было легко представить его выражение лица, потому что оно у него почти всегда одинаковое. Заложив руки за спину, Лань Чжань слушал брата, иногда кивая или коротко отвечая. Лань Сичэнь, стоя лицом к юношам, так и излучал тепло и солнечный свет, широко улыбаясь и что-то говоря брату. Он выглядел слишком активным и счастливым, для пяти часов утра. Преступно энергичный и улыбчивый Лань Сичэнь.       — Раздражает, — скривился Цзян Чэн. Он понятия не имел, откуда в этом человеке может быть столько энергии, с учётом того, что старший из наследников Лань всегда чем-то занят.       Вэй Ин промычал что-то в поддержку слов Цзян Чэна, почти полностью растянувшись на бедном Хуайсане, не способном теперь даже шаг сделать, чтобы не упасть. Хуайсан просил Вэй Ина встать, но тот жаловался, что совсем не выспался.       Цзян Чэн хотел бы поругать Усяня за невежество, но он и сам был готов повиснуть на ком-то и уснуть. Пытаясь отогнать сон и разбудить тело, которое, как и мозг, желало лечь спать, он потянулся и зевнул, но замер на секунду, заметив взгляды двух нефритов. Цзян Чэн моментально опустил руки и выпрямился. Лань Чжань, стоя теперь в пол оборота, хмурил брови, а Сичэнь поднял руку и скрыл улыбку за рукавом. Смущённый Цзян Чэн выглядел очень забавно.        Цзян Чэн толкнул Вэй Ина, призывая встать нормально, и скорее потащил его и Хуайсана прочь, чтобы избавиться от внимательных взглядов двух нефритов. Лань Чжань всё ещё хмурился, смотря на торопящихся уйти юношей.       — Не будь так серьёзен, А-Чжань, — прервал его Сичэнь, — молодой господин Вэй ничего дурного не делает.       — Он не воспитан.       — Не говори так. Его поведение отличается, но это не значит, что он не воспитан. Он просто живёт по-другому. Это совсем не плохо и тебе не стоит быть таким строгим к нему. Наоборот, тебе стоит проявить дружелюбие.       — Мне это не интересно, — ответил Лань Чжань и пошёл вперёд.       Сичэнь покачал головой, смотря на постепенно удаляющегося брата. Пусть тот и говорит, что ему не интересно, Лань Сичэнь всё равно видит, как его брат моментально замечает Вэй Ина и даже пытается отыскать его взглядом специально. Пожалуй, это первый человек вне семьи, к кому Лань Чжань проявляет интерес, но вся беда была в том, что Лань Чжань пытается бороться с этим интересом. Влияние дяди было слишком велико, и Сичэнь не мог ни злиться из-за этого.        «Дядя не виноват, на всё были и есть свои причины» — напоминал себе время от времени Лань Сичэнь, но это мало чем помогало. Он был слишком обеспокоен за брата. Возможно, если бы отец проявил к нему больше внимания или если бы была жива матушка, Ванцзи не был бы таким закрытым.       — Брат? — Лань Чжань обернулся, поняв, что старший брат не собирается идти за ним.       — Иди, А-Чжань, мне надо встретиться с отцом.       Лань Чжань остался стоять и смотреть на брата. Обычная улыбка, прикрытые глаза. Лань Сичэнь был расслаблен и, похоже, не волновался о предстоящем разговоре с отцом, поэтому Лань Чжань позволил себе немного расслабиться и не думать об этом. Он кивнул и пошёл дальше.        Старший брат постоянно чем-то занят. Постепенно на него взваливается всё больше забот о клане и у него всё меньше остаётся свободного времени и, тем не менее, в любой момент он находит время для Ванцзи. Лань Чжань испытывал лёгкую вину за то, что и так занятому старшему брату приходиться ещё и о нём беспокоиться. И даже заверения Сичэнь в том, что всё в порядке, его не успокаивали.

***

       От монотонного голоса учителя хотелось спать. И от тишины, образовывавшейся время от времени хотелось спать. Даже от тихого шороха переворачиваемых листьев хотелось спать. Цзян Чэн закрыл лицо рукой, но поспешно отдёрнул её и сел прямо, пока учитель не заметил его неподобающей позы. А вот Вэй Ину было всё равно. Он сидел облокотившись о стол, подперев голову рукой, и не отрывал взгляда от Лань Чжаня, сидящего впереди. Ванцзи уже перестал обращать внимание на это, а вот остальных это очень заинтересовало.        Пока учитель ходил по классу, рассказывая новую тему урока, ученики осторожно перешёптывались, поглядывая на Усяня[1]

[1]В Облачных глубинах есть правило о том, что двоим запрещено шептаться находясь в помещение с другими людьми. Все поголовно нарушители.

      Вэй Ин не обращал внимание на перешёптывания, а вот Цзян Чэн обратил и его это раздражало. Ученикам из клана Юньмэн Цзян уже было известно о чувствах Вэй Ина, поэтому они потеряли интерес к этой теме. Да и не то, чтобы он особенно был. Адепты клана Цинхэ Не как и адепты Ланьлин Цзинь проявили большой интерес к взглядам и вздохам Усяня в сторону второго нефрита, но у первых хотя бы хватало здравомыслия говорить на эту тему вне занятий и в дали от старших адептов Лань. А вот адепты Ланьлин Цзин, во главе с наследником Цзинь и его братцем-подпевалой, с жаром обсуждали эту тему. Обрезанный рукав влюблённый в праведника-Лань. Очевидно, Цзинь Цзысюань и Цзинь Цзысюнь поделились с остальными тем, что произошло в библиотеке в первый же день наказания, что лишь усугубило ситуацию. Теперь о Вэй Ине говорили разные вещи, в том числе и такие, о каких даже в книжках Хуайсана будет стыдно написать.        «Шакалы, хуже псов» — думал Цзян Чэн, сверля шепчущихся Цзиней злобным взглядом. К сожалению, одного взгляда было мало, чтобы их заткнуть, а встать и сказать учителю, что тут сплетники, всё равно что вырыть яму, в которую свалятся все.        — Видимо, некоторым нашим гостям сложно запомнить правила, — внезапно строго прозвучал голос учителя. Все тут же умолкли. Вэй Ин вышел из своего состояния влюблённого наблюдатели и повернул голову к учителю. Удивительно, в этот раз обращались не к нему. — Раз так, тогда оставшуюся часть урока, мы проведём за повторением правил, — учитель прошёл мимо учеников, вернулся к своему столу и внимательно оглядел всех юношей. Почти все они опустили взгляды. — Кто допустит ошибку или не сможет назвать правило, останется после урока.       Цзян Чэн мыслями взмолился богам, чтобы те спасли его от этого места. Не прошло даже недели, как он находится в Облачны глубинах, но он уже столько раз повторил их правила, что они скоро во сне будут сниться. Или он начнёт жить и в Юньмэн Цзян по этим правилам.        Медленно слово переходило от одного ученика к другому. Все они в основном называли наиболее известные правила Облачных глубин, но постепенно становилось всё труднее вспомнить их. Всё это время Цзян Чэн сидел молясь и вспоминая все правила, переписанные им в библиотеке за прошедшие дни. Когда очередь дошла до него, он даже побледнел, но его желание спать резко пропало.       — Запрещается лгать, распространять сплетни и говорить дурно о других за их спиной[2].

[2]Цзян Чэн назвал сразу два правила: 1 — Запрещается лгать и распространять сплетни.

2 — Запрещается говорить дурно о других за их спинами.

      Немного помедлив, учитель всё же кивнул, принимая ответ. Количество называемых правил не обговаривалось, поэтому назвать больше одного не считалось за ошибку. Учитель перевёл взгляд на следующего ученика.        Вэй Ин поднял голову и уставился на учителя. Цзян Чэн так и видел, как в голове Усяня забегали маленькие человечки в попытках поймать мысли, но те разбегались как жуки. Несколько раз Вэй Ин порывался открыть рот и что-то сказать, но, очевидно, мысль ускользала от него или правило уже было озвучено.       — Надлежит быть справедливым и… — Вэй Ин запнулся, — и… [3]

[3] Вэй Ин пытался вспомнить правило, перевод которого звучит по-разному, но в целом оно звучит как: будьте справедливы/честны и другие/общество последует за вами. Полагаю это можно ещё перевести как «будьте справедливый и другие будут/захотят ровняться на вас»

      Учитель долго смотрел на Вэй Ина, прекратившего попытки назвать правило. По взгляду мужчин было сложно что-то понять. Наконец, он медленно качнул головой, отклоняя его ответ. Некоторые из учеников злорадно хихикнули, но под строгим взглядом учителя моментально утихли.       — Останетесь после уроков, — сказал мужчина, после чего сразу обратил своё внимание на следующего ученика.       Вэй Ин сел на своё место и посмотрел на Цзян Чэна жалобным взглядом, намекая на несправедливость этого мира к нему. Цзян Чэн ничего не мог поделать, только посочувствовать. В конце концов, они уже переписывали правила несколько раз и Вэй Ин мог бы запомнить хоть что-то, в прочем, почти всё это время он пялился на Ванцзи или пытался завязать с ним разговор, но, как и сейчас, получал лишь холодные взгляды, призывающие к порядку. Поймав на себе очередной недовольный взгляд второго нефрита, Вэй Ин совсем расстроился.        «И что он в нём нашёл?» — Подумал Ваньинь, смотря на них со стороны.

***

       Призрачный город сегодня был на взводе. Часом ранее вернулся господин Се и поведал своему мужу о том, что их единственный и драгоценный сын подвергся наказанию в клане заклинателей, где проходит сейчас обучение и где находится пленитель его сердца. Случайно услышавшие это слуги, быстро разнесли слухи по всему городу, и теперь нечисть бесновалась, потому что как смеют заклинатели обижать сына Градоначальника Хуа и господина Се?! Некоторые даже порывались наведаться в клан заклинателей и проучить их, но без приказа Градоначальника Хуа они не могли этого сделать. Некоторые полагали, что Градоначальник сам с радостью наведается в клан и сожжёт его дотла, но пока ни Хуа Чэн, ни Се Лянь не покидали города или даже Дома Блаженства.        Се Лянь сидел в позе для медитации на длинном диване, пытаясь расслабиться, а Хуа Чэн ходил по залу кругами. Ему было сложно бездействовать, зная, что их сына наказали и, при чём, уже не первый раз.       — Как только А-Сянь покинет этот клан, я сожгу его.       — Этот клан на моей территории, — напомнил Се Лянь, — я сам с ними разберусь.       — Конечно, гэгэ, — Хуа Чэн замедлился, раздумывая, — как они смеют его наказывать? И почему после этого, он всё ещё там?       — А-Сянь сказал, что всё в порядке, — Се Лянь открыл глаза и посмотрел на мужа, — мы ведь обещали ему не вмешиваться, помнишь?       — Но ему пятнадцать, всего пятнадцать! — Хуа Чэн всплеснул руками, — он ребёнок, при том упрямый, он будет терпеть до последнего и всё равно не скажет.       — Я всё же надеюсь, что мы заслужили его доверие, и он обратится к нам, когда посчитает это необходимым. Мы тоже должны ему доверять, Сань Лан, — Се Лянь мягко улыбнулся и протянул руку к мужу. Хуа Чэн незамедлительно шагнул к супругу, нежно беря его за руку.       — Я просто беспокоюсь за него, — сказал Хуа Чэн, садясь рядом с мужем и прижимая его руку к своей щеке.       — Я знаю, Сань Лан, — Се Лянь погладил Хуа Чэна по щеке, словно большого кота, — я тоже волнуюсь за А-Сяня, но давай подождём ещё немного. Они не причинят ему вреда, я уверен, а если попытаются, я лично уничтожу весь этот клан.       — Хорошо, — Хуа Чэн вздохнул, — хорошо, гэгэ, давай подождём.