«Часы разбиваются»

Пенелопа салютует бокалом куда-то в потолок и залпом выпивает вино. Сладкое-сладкое, с привкусом миндаля и карамели — даже и не скажешь, что с ядом. Пенелопа — ненужная фальшивка, и именно поэтому её никто не спешит спасти. Маг не успевает.

Верёвка ломает шею

Атанасия легко восходит на эшафот. В груди бурлит ядовитыми пузырьками саркастичный смех — смотрите, казнят чудовищную отравительницу, посмевшую поднять руку на прекрасную принцессу! Атанасия слишком неприкаянная душа, чтобы её спасать. Почему ты плачешь, Иджекил?

Со свистом падает лезвие гильотины

Аристия опускается на колени у плахи. Сожалений не остаётся, только чёрный огонь в груди и проклятья, только император-убийца и омерзительно-испуганные глаза иномирянки. Аристия осталась в итоге одна, и о спасении не просит. Аллендис бессильно сжимает кулаки.

Яд убивает за несколько минут

Небесные топазы в отражении невероятно яркие после полынной горечи по-настоящему её глаз. Теперь у неё есть отец. Папаша, ни разу не навестивший собственного ребёнка и единственную наследницу Империи. Это её шанс — стать выше всех, подняться на недосягаемую для других высоту, где больше не будет пренебрежения, боли и голода. «Господи, блять, только не снова», — думает Пенни и заученно тянет губы в сияющей улыбке, стоя напротив отца. Впрочем, ей не в первый раз притворяться.

Бим-бом

первый поворот стрелок

Лунный шёлк сменяет солнечное золото. Она словно попала в воплощённую мечту — любовь отца, забота окружающих, почтение общества. Не хватает только Лили, и это был бы Рай на земле. Разве что принц Руфелис какой-то… Неприятный Ати заправляет на диво послушные пряди за ухо, смотрит на жениха прямым взглядом и обманчиво-ласково щебечет: — Долгих лет процветания Восходящему Солнцу Империи!

Динь-дон

часы отбивают дважды

Необузданная красавица в зеркале всё ещё непривычна после холодного идеала. Тия вежливо улыбается и ведёт себя по-королевски, молва всё ещё гуляет по империи и шепчет о том, что вместо потерянного самоцвета дом Эккарт приобрёл алмаз. Их новая дочь несмотря на юный возраст — умна и рассудительна, прекрасна, словно рассвет, превосходно воспитана и очаровывает одним лишь взглядом. Про пропавшую же дочь не вспоминают за пределами особняка, и… — Что-то не нравится, бра~атик?

Тик-так

ещё один круг

Аристию ведёт к алтарю всё ещё выглядящий не старше жениха отец. Хрустальные туфельки — совсем как те, что когда-то папочка подарил сестрице Дженнет — отбивают ведомый лишь ей ритм. Жених задерживает дыхание и смотрит, не отрываясь: в его лазурных глазах отражается лишь она, в белом подвенечном платье. — Ты прекрасна, мой ангел, — одними губами шепчет Терциус. Атанасия улыбается и переплетает пальцы с любимым — брошенная принцесса мечтала о принце, благословлённая богом маркиза венчается со сыном Божьим.

Часовая стрелка отпадает с циферблата четыре

Вернувшийся на законное место император кружит Атанасию в танце — король умер, да здравствуют королева и её законный супруг! — Вы счастливы, моя прекрасная змейка? — вполголоса спрашивает Анастасиус, медленно опуская руки с лопаток и сжимая девичью талию. Под тканью чувствуется холод брони. Пышные юбки платья задевают его ногу во время очередного па — Пенелопа с упоительной жестокостью смеётся: — Да, мой властелин, — и при всех целует союзника в улыбающиеся губы, с восторгом чувствуя бунтующую от её близости чёрную магию. — Я определённо с ч а с т л и в а.

Минутная стрелка осыпается в прах пять

Пенелопу вжимают спиной в стену. — Ты что творишь, безумная дур-ра? — со всей страстью ставшей любовью ненависти рычит Рейнольд. Леди-рыцарь лопатками чувствует плотную ткань парадного мундира и поднимает уголки губ — лишь одно могло сегодня, в день коронации Каллисто, настолько взбесить дорогого братца: — Приношу клятву верности законному правителю, бра~атик, — и твоему сопернику, дорогой рыцарь Эккартов. Аристия запускает пальцы в розовую шевелюру и смеётся с обманчивой нежностью — непослушный влюблённый пёс и прирученный кровожадный зверь, оба у её ног оба ревниво скалятся на соперника и оставляют свои метки, оба проиграли.

Шесть

Три раза по шесть

число дьявола — насмешливо улыбается безликий и всеми забытый бог.

и

обрезает нити суровых Мойр.

Смейтесь, иные боги, в итоге победителем всё равно стал он