Абьюз, правда и реальность

      Просторная комната, во тьме которой едва можно уловить чей-то взор. Заправленная широкая кровать с бордовым покрывалом, идеально лежащим вдоль чёрного постельного белья. Ковёр, похожего цвета с покрывалом — только с разными оттенками, с длинным и мягким ворсом. Огромные, вырезанные из тёмного дуба шкафы, полки которых заполняли разного рода книги: фантастика, драма, приключения — издания совсем новые, от современных авторов. …и среди всего чуть готического убранства были только две фигуры. — Скажи честно, малыш, ты меня боишься? — словно гром на ясном небосводе раздался этот хриплый, немного будоражащий голос.       Саша медленно и аккуратно приблизился к парню примерно его возраста, что лежал на той кровати с растрёпанными шоколадными волосами, с красным кляпом во рту(приобретённым явно в магазине для взрослых), с заплаканным лицом и с чёрной повязкой на глазах. Его губы заметно дрогнули, а руки, что были пристёгнуты увесистой цепью к специально выпирающей железке около изголовья кровати, дёрнулись в сторону в желании уйти от навязчивого типа, но попытка не увенчалась успехом.       Полярный самодовольно улыбнулся и провёл одной рукой по щеке пристёгнутого, доводя ею до застёжки на правой стороне его лица и отстёгивая кляп, отчего тот вновь дёрнулся уже в противоположную сторону и с губ его слетело тихое «нет». — Что «нет»? Чего ты так не хочешь, милый? — притворно удивился Саша, сжав на подбородке Юлая пальцы и резко притянув к себе, насколько это было возможно. — Не трогай меня, ублюдок больной! — истерично вскрикнул Энтони от внезапного и грубого прикосновения, за что получил более грубую пощёчину.       Юлай всхлипнул, и на щеке остался лишь неприятный «ожог» от несильного удара. Он отвернул голову, закусывая губу в попытке удержать накапливающиеся в глазах слёзы и усмирить разбушевавшиеся эмоции, пока Саша сжал зубы и сам отвернулся от Энтони, будто бы укорив себя за хамский поступок. — П-прошу… нет… ненавижу тебя… — прошептал Юлай с последним упорством, что осталось у него за эти дни, зажмурив глаза под повязкой, вновь ожидая ещё один не менее сильный удар, но, вопреки всем своим ожиданиям, он получил только слабое поглаживания по месту предыдущего удара. — Знаешь, — начал Полярный, бережно начиная стаскивать с глубоких серых глаз кусок ткани, — а я ведь буквально пропагандирую в своих группах, на своих аккаунтах любовь ко всему живому, к ближним… А в итоге занимаюсь этим с тобой, постоянно избивая за всю неугодную мне правду, что я слышу от тебя. Антош, ты даже не представляешь, насколько твоя ангельско-демоническая натура меня зацепила.       Стащив повязку с лица испуганного и одновременно обозлённого Юлая, тот отвёл взгляд, лишь пролепетав себе какое-то ругательство под нос из-за сложившегося «пиздеца», как он условно называл эту ситуацию у себя в мыслях. — Я же пересмотрел ту добрую половину видео у тебя на канале… Обзоры на дерьмовые книги дерьмовых авторов, где, словом, затесался и я! Все рекомендации и эй, я помню, как под "псевдонимом" одного обычного женского имени и подделкой почерка я подарил тебе свою книгу на той встрече в Воронеже. Помню, как с замиранием сердца смотрел на распаковку тех многочисленных и красивых пакетов, выискивая глазами свой подарок. — Так это был ты? Какого, блять, чёрта?! — не выдержал второй и машинально поддался вперёд в приступе мелькнувшей ярости от обмана.       Полярный же фыркнул и подполз к лежащему Юлаю, протянув руки к его груди и сосредоточив свои похотливые пальцы и на его сосках, мягко их сдавил, снова закусив нижнюю губу. — Не хочу делать тебе больно, но ты меня вынуждаешь. — процедил Полярный и присел к Энтони на живот, продолжая потихоньку, всё сильнее и сильнее сдавливать его соски. — Вынуждаю не я, а твоя садистская натура, лицемерная ты тварь! Кинул подписчиков на бабки, угрожал им своей недосмертью, манипулировал ими и вызывал чувство неподдельной жалости! Лгал, притворялся, а ещё и оказался настоящим маньяком, затащив меня в это ебаное место, привязал и издеваешься! Я никогда не желал никому смерти, но ты её заслуживаешь! — высказался Энтони, в глазах которого бурлило негодование вперемешку с ненавистью и гневом. Только через несколько секунд парень осознал, что наговорил много того, за что он может конкретно получить.       На лице Полярного изобразилось удивления от нахлынувшей смелости и через десять секунд после неприязненной тирады — недовольство. — А знаешь, что заслужил ты?! — с неописуемой злостью от давящей, стопроцентной правды, которая отразилась в словах Энтони и от которой Полярный всеми силами старался убежать, спрашивал он, сжав пальцы в кулак так, что они стали белеть. — Сидеть на скамейке свидетелей на суде по обвинению тебя в…       Энтони не договорил, так как Полярный, вышедший из себя, опять зарядил тому сильную пощёчину, а после схватил за спутавшиеся волосы, натягивая их кверху. — Нет, неправильно. Ты заслуживаешь хорошего наказания за свою дерзость.       Юлай резко замолк, и на его лице отразился неподдельный страх, ведь он совершенно один, связан, обессилен, беспомощен против какого-то ненормально писателя-извращенца, раз тот смог позволить себе вставить своему пленнику кляп из сексшопа в рот, что может запросто делать с ним всё, что пожелает. — Представь, — голос Александра вывел Антона из потока быстрых мыслей, — что ты лежишь в комнате с приглушенным, ярко-красным освещением, но на твоих глазах чёрная повязка, и ты еле можешь распознать, что происходит вокруг тебя. Ты только понимаешь, что и твой рот заткнут кляпом, а руки твои затянуты за спиной тугой, неподдающейся верёвкой, как и ноги. Ты лежишь на глади кожаной кушетки полностью без одежды, прикреплённый к ней теми же верёвками, что сковывает твоё тело — ты полностью обездвижен, бессилен и можешь только мычать через кляп. — Ч-что? — Потом ты чувствуешь сзади сильный удар, и твои ягодицы опаляет приятный ожог от него, как и от той пощёчины, сзади доносятся неспешные шаги, и ты чувствуешь на своей спине навязчивые, но одновременно решительные поглаживания, а потом и твою шею настигает быстрый поцелуй, от которого по твоему телу пробегает стадо мурашек. Желанная ласка проходит, а на место её возвращается несусветная, но такая же привлекательная грубость. Я ничего не говорю, вместо слов — засосы и резкие шлепки, отчего ты начинаешь постепенно подрагивать, а я только, кажется, ухмыляюсь и ногтями прохожусь по твоей коже, оставляя на ней малозаметные следы. — проговорил Саша, пристально заглядывая Антону в глаза, что тоже застыли на образе Полярного. — Раздвигаю тебе ноги, и ты невольно охаешь сквозь кляп, пытаешься рефлекторно свести их вместе, но верёвки только сильнее впиваются в кожу. Такая приятная боль искорками бегает по твоему, Антон, телу — возбуждение нарастает с каждой долей секунды, а я, отойдя, возвращаюсь с ещё чем-то в руках, но твои зрительные способности ограничены. — Т-ты изврат… О чём ты мне вообще г-говоришь?! — от неясности и растерянности взвизгнул второй парень, стараясь скрыть возрастающее волнение, но то даже выдавала дрожь в голосе. — Двойственные ощущения окутывают тебя с головы до ног — ты не привык быть настолько… слабым и чувствительным, а я тебе кажусь… только аморальным ублюдком с ненормальной фантазией. Внизу, мягко говоря, ты протекаешь от настолько умелой, отрадной ласки, позабыв обо всём, что кажется — вот-вот настанет пик, но у меня на тебя вовсе другие планы. — Ты… Заткнись, пожалуйста! Я уже не могу это слушать!       Александр вновь закусил нижнюю губу и хватает Энтони за бока, пока тот не успевает ничего размыслить, с усилием переворачивает его на живот, придавливая своим весом. Юлай шипит, пытается упереться ногами, но, увы, в этой схватке побеждает Полярный, ставя пленника на колени и делая так, что тот упирается лицом в изголовье койки. — Что ты хочешь со мной сделать?! Трахнуть?! — не выдерживает насильственной давки парень, и из глаз его начинают литься слёзы, выражающие всю потерянность эмоционального состояния. — Я бы мог, но я думал, что ты будешь покрепче. Сейчас обычная… — недлительная, интригующая в плохом смысле пауза, и рука второго парня накрывает левую ягодицу Антона. — Порка.       Энтони сквозь слёзы старается проявить хоть минимальное сопротивление, но гнусные руки Александра медленно обхватывают его ягодицы, по очереди их сминая. Плотские утехи словно затуманили голову молодого писателя, и он мягко, несмело, будто бы прощупывая основу и следя за реакцией блоггера, шлёпает Юлая по заднице. После незначительные шлепки сыпятся на попку(мне не стыдно) Энтони, и тот, продолжая упираться, неслышно матерится. Удары с каждым разом становятся всё увереннее и увереннее, пока на лице Энтони не появляется гримаса отчаяния, и тот сдаётся, лишь вздрагивая от каждого нового удара, иногда всхлипывая. — …твою мать... — проносится в голове у Антона, и тот, закрыв глаза, чувствует себя обессиленно, как и говорил этот еблан. Он распускает последние силы и наклоняет голову назад, проваливаясь в темноту.

***

      На утро, то ли день, Энтони просыпается медленно, в холодном поту, подрагивая и ощущая жжение внизу. Неприятный сбор отвратительных чувств, и тот сжимает кусочек одеяла, больше не замечая ничего и никого вокруг. Он поджимает тёплое одеяло под себя, всхлипывая. — Слишком больно.       Глаза его устремлены на пол его квартиры. Он знает, что всё это — лишь страшный кошмар того, что было год назад, но боль не уходит. Убогое состояние, дерьмовый Полярный, дурацкие сны!       Это было всё целый год назад, но даже сейчас его вновь и вновь окутывают самые мерзкие сны, напоминая об этом случае!