В стране королей и королев

Ирена Тиррел вышла замуж за лорда Хайгардена. Она сумела стать ему достойной женой, пока лорд не скончался. Она была младше своего мужа и в момент его смерти ей было всего лишь 25 лет. Но она успела нарожать наследника Хайгардену, прежде чем лорд покинул свет. Надо сказать правду, Ирена не обладала особым умом, но обладала ослепительной красотой. Она была не из робкого десятка, Ирена всегда плевала на нравы и делала то, что хотела. Особенно, после смерти мужа, она стала вести себя свободно. Она не могла править Хайгарденом, она этого и не хотела, власть, быть главной для нее неважно, важно только то,что она богата , красива и любима. Поэтому, правление в основном вел стюард, а она наслаждалась молодостью и меняла любовников каждый день, ей нечего было бояться, малыш в колыбели - Лионель Тиррел - ее гарантия на Хайгардена, а стюард которые правили от ее имени, решил не обращать внимание на ее личную жизнь, так как она ему не мешала, да и трудно осудить молодую вдову и ему не хотелось пойти против хитрой Ирены, ходили слухи что она сама отравила своего мужа. Но, все изменилось, когда она влюбилась. Влюбилась она в племянника своего мужа - Олистера Тиррела, он рос в Королевской Гавани и узнав о том,что огромный Хайгарден остался в руках вдовы, немедленно вернулся,чтобы заявить свои права. Но, приехав он решил пойти по другому пути. Он соблазнил Ирену и уговорив ее, сам стал стюардом Хайгардена, а прежнего отравил собственноручно. Маленького Лионеля убивать смысла он не видел, он сам его воспитает и сделает так,чтобы он всегда и во всем послушался дядю. Ирена не смогла устоять перед соблазном и они стали любовниками. Олистер высокий,плечистый, красивый и молодой мужчина 30 лет жаждал власти и не боялся приключений, за короткое время он установил в Хайгардене свои порядки. Ведь он тоже Тиррел и его поддерживала сама регентша Ирена Тиррел. Лионель Тиррел пусть остается лордом, главное чтобы он не ослушался его. К тому же, жизнь лордов всегда в опасности, чем жизнь его советников. Поэтому, он был его запасным вариантом. В последние годы богатство Хайгардена немного уменьшился из-за набегов и разногласий, поэтому Олистер Тиррел решил что ему нужно укрепить Хайгарден, но сначала ему нужно жениться, он не может так ходить вечно холостым, и нужно выбрать подходящую жену. Жена должна быть благородного происхождения, но не дочерью лорда, потому что такие леди не потерпят измен , они часто надменны, избалованны, а он и дальше хотел быть с Иреной, как женщина она и вполне удовлетворяла его. Но,при этом его брак должен принести ему хоть какую-то выгоду. Он подумывал над этим вопросом. Ночь для него выдалась бурной, Ирена, как всегда, сумела удивить. Проснувшись, Олистер первым делом потянулся к кувшину с водой, жадно осушив его до дна. — Что, устал ночью? Так жадно пьёшь воду, — нежно подшутила Ирена, наблюдая за ним с лёгкой улыбкой. — С тобой иначе невозможно, любимая, — рассмеялся он, провёл рукой по её плечу и откинулся на подушки. Ирена подошла ближе, её тонкие пальцы коснулись его лица, а губы — шеи. Но Олистер, к её удивлению, мягко отстранился. — Подожди, у меня к тебе дело, — сказал он, вскинув взгляд. — Дело? — она удивлённо подняла брови, не привыкшая слышать от него такое в утренние часы. — Да, мне нужно, чтобы ты нашла для меня невесту. — Что? — её голос дрогнул, в глазах мелькнуло недоверие. — Ты серьёзно собрался жениться? — Конечно. Я не могу вечно ходить холостяком. Пора. Но невеста должна быть подходящей. — А я думала, что мы с тобой… будем вместе. Навсегда, — в её голосе звучала обида, но она быстро взяла себя в руки. — И будем, — заверил он, притягивая её за талию. Его губы коснулись её шеи. — Никакая жена не помешает нам, ты же знаешь. Но Ирена, обладая проницательностью, выскользнула из его объятий и села рядом. — Знаешь, кажется, у меня есть идея, — произнесла она после короткой паузы. — Я знаю всех знатных леди Вестероса. Недавно я встретилась с Алисс Уотерс. Она предлагает руку своей дочери. — Алисс Уотерс? Кто это? — Бастард Бейлона Таргариена. А её дочь — бастард десницы, Отто Хайтауэра. Все знают, что страной правит десница, а его дочь — королева. Если заручимся их поддержкой, Хайгарден только выиграет, — сказала она серьёзно. Олистер нахмурился, обдумывая услышанное. — Но есть Рейнира Таргариен, наследница престола. Насколько это будет выгодно, если трон достанется ей? — Хайтауэры не из тех, кто с лёгкостью уступает власть, — возразила Ирена. — У короля трое сыновей. Кто знает, вдруг он изменит своё решение? — Возможно, ты права. Если Эйгон взойдёт на трон, нам нужна будет поддержка Хайтауэров. Даже если это будет Рейнира… что она сможет мне сделать? Дочь десницы ей не враг. Но я не хочу бастарда, мне нужна леди Хайтауэр. — Я тоже так сказала, но, похоже, десница собирается узаконить свою дочь. Олистер ненадолго замолчал, потом кивнул. — Хорошо. Договорись с ними. Я согласен на этот брак. Ирена внимательно посмотрела на него, словно пытаясь прочитать, что скрывается за его словами. — А если начнётся война? Мы будем на стороне зелёных? Он усмехнулся. — Мы будем на стороне тех, кто предложит больше. Но, знаешь… у меня есть подозрение, что эти драконы уничтожат себя сами, воюя друг с другом. Птички шепчут, что там всё на грани взрыва. Ирена кивнула, усмехнувшись уголком губ, и в комнате вновь повисла тишина. *** Утро было прохладным, и коридоры замка ещё дремали в лёгкой дымке рассвета, когда Эмма встретила Эйгона. Он держал в руках букет свежих полевых цветов. Их яркие лепестки контрастировали с его смущённым выражением. — Здравствуй, Эйгон, — её голос прозвучал холодно, обида всё ещё проскальзывала в интонациях. Он остановился, словно натыкаясь на невидимую стену. — Эмма... Извини за вчерашнее, — начал он, осторожно выбирая слова. — Я всё рассказал деду. Теперь можешь не волноваться. Её взгляд стал мягче, но лишь на мгновение. — Хорошо, Эйгон, — сказала она сухо. — Я тебя простила. Она посмотрела на цветы в его руках. — Это для Хелейны? Эйгон кивнул, и его лицо порозовело, как у мальчишки, пойманного за чем-то стыдным. — Да. Ей нравятся такие. — Красивые, — коротко заметила она, слегка улыбнувшись. Наступила тишина, но Эйгон, словно борясь с собой, вдруг спросил: — Эмма, ты сказала, что Хелейна плачет по ночам. Это правда? Она удивилась его словам, но ответила спокойно: — Ты разве не заметил? У неё отёки под глазами. Её служанка рассказывала, что это происходит почти каждый день. Но я не знаю, почему она плачет. Эйгон опустил глаза, его лицо омрачилось. — Наверное, из-за меня, — пробормотал он. — Я натворил столько глупостей... Эмма вздохнула, её голос стал мягче: — Эйгон, на самом деле, тебе пора одуматься. Он посмотрел на неё, пытаясь прочесть в её взгляде что-то большее, чем слова. — Я знаю, — сказал он наконец. — Я постараюсь. Эмма слегка кивнула, позволяя себе ещё одну тень улыбки. — Старайся хотя бы не натворить чего-то нового, — добавила она, обойдя его и направляясь к тренировочному двору. Там её уже ждал Бен. Его фигура выделялась на фоне тёмных деревянных стен, меч в руке мерцал в лучах утреннего солнца. — Ты опоздала, — с улыбкой заметил он, подавая ей тренировочный меч. — Утро было... насыщенным, — отмахнулась она, принимая оружие. Сражение началось. Их клинки сталкивались с глухим звуком, удары были точными и сильными. Бен внимательно следил за каждым её движением, поправляя её стойку и технику. — Ты стала быстрее, — похвалил он, когда Эмма уверенно отбила его очередной удар. — Но ты всё ещё слишком сдержана. Не бойся вложить в удар больше силы. — Это ты так пытаешься замаскировать то, что я чуть не выбила меч у тебя из рук? — поддела его Эмма, смеясь. — Возможно, — усмехнулся он. Их лёгкий разговор прервал стук каблуков по каменному полу. В зал вошла одна из служанок, торопливо поклонившись. — Леди Эмма, вам нужно идти, — сказала она, голос звучал взволнованно. Эмма вздохнула, опуская меч. — Кажется, утро всё ещё не собирается быть спокойным, — бросила она Бену, прежде чем выйти вслед за служанкой. *** Эйгон рассказал Отто правду — между ним и Эммой ничего не было. Услышав это, десница понял, что совершил ошибку. Он немедленно вызвал к себе Эмму. — Эмма, я хотел извиниться, — начал он, его голос звучал натянуто. — Эйгон всё рассказал. Она молча смотрела на него. Ни один мускул не дрогнул на её лице. — Хорошо, — коротко бросила она, её тон был ледяным, как зимний ветер. В её глазах не было ни обиды, ни прощения, ни благодарности. Ей было всё равно, что думает отец, извинился он или нет. Он показал своё истинное отношение ещё вчера. Отто нахмурился, его цепкий взгляд изучал её лицо. Он воспринял её равнодушие как признак взросления, но глубоко внутри не мог избавиться от чувства, что его дочь отдалилась от него навсегда. — Эмма, — продолжил он после паузы, смягчая голос. — Мы так и не поговорили. Ты узнала что-нибудь у мадам Селии? — Да, отец, — ответила она спокойно, но внутри всё кипело от отвращения к этой бессмысленной игре. — У Бледной Пиявки до сих пор есть свои шпионки. Они работают в борделях, тавернах и даже в Красном замке. — Эта стерва слишком умна, чтобы так легко потерять контроль, — пробормотал Отто, задумчиво сжав подбородок. — И что ещё? — Регулярно на запад летят вороны, — продолжила Эмма, её голос звучал устало, но ровно. — Точно не знаю, куда, но предположительно в Хайгарден или Утёс Кастерли. Ещё я обнаружила следы незаконного перевоза оружия. Оно проходит через Узкое море в Королевскую Гавань. Оттуда исчезает. Тонны оружия, и ни одной уплаты налогов. — Ты уверена? — Отто выпрямился, его глаза блеснули интересом. — Абсолютно, — кивнула Эмма, сохраняя спокойствие. — Есть основания полагать, что за этим стоит Красный Кракен. — Красный Кракен... — Отто усмехнулся, но в его усмешке было больше раздражения, чем веселья. — Он давно разбойничает в Узком море. Люди на него жалуются. — Почему тогда ты его не остановишь ? — Зачем ? Он - не моя проблема. Он делает набеги на торговые суда. А за их безопасность отвечают Драконий Камень и Дрифтмарк, ведь им платят налоги корабли. Пусть Драконий Камень и Дрифтмарк сами разбираются с ним. — А если завтра он станет угрозой? — спросила Эмма, впервые за всё время позволяя себе проявить эмоцию — интерес. — Пусть пока так ходит, а в случае войны я думаю договорюсь с ним. Мы сделаем его своим союзником и поставим на защиту против Веларионов, пусть победит их и заберёт их корабли к себе , — холодно бросил Отто. — Тогда Дрифтмарк будет наш. — Ты думаешь, он способен на это? — Ты не знаешь его, дочь. Он жесток, умен и чрезвычайно опасен, — отрезал Отто. Эмма кивнула, но в её душе было пусто, это к ней не касалось. Вся эта игра — ложь, интриги, алчность — казалось для неё чужой. Ей не хотелось слушать, думать, участвовать. Пока отец говорил, её мысли уносились прочь. Она думала о свободе. О том, как выбраться из этой клетки. Её планы требовали времени — времени, чтобы обдумать каждый шаг. Чтобы найти выход. Она понимала, что остаться в стороне ей не позволят, но больше всего её пугала неизбежность. — Отец, можно я пойду? Меня ждёт Хелейна, — наконец сказала она, её голос звучал чуть тише. — Да, конечно, иди, — отмахнулся он, снова погружаясь в свои мысли. Она вышла, но её шаги замедлялись с каждым поворотом коридора. Невольно она остановилась, опёршись на холодный камень стены. Её дыхание сбилось, а в груди вдруг разлилось глухое чувство — смесь усталости, одиночества и подступающего отчаяния. *** Хелейна сидела на мягком ковре в своей комнате, окружённая детским смехом. Её дети, как солнечные зайчики, сновали вокруг, гоняясь за деревянными игрушками. Она улыбалась, её лицо было озарено спокойным счастьем, редким в последнее время. Минувшая ночь всё ещё теплилась в её мыслях — неожиданно тёплая и нежная. Эйгон, обычно грубоватый и равнодушный, был совсем другим. Вчера он пришёл к ней почти робко, будто неся на своих плечах весь груз своего не самого безупречного прошлого. Он извинился, искренне и без напускного высокомерия, за свои выходки, которые так часто причиняли ей боль. Его слова были осторожными, а прикосновения — ласковыми. Он впервые за долгое время показал ей ту сторону себя, которая, казалось, давно утеряна.А только недавно он зашел к ней еще раз, чтобы увидеть детей. Он пришел со цветами в знак благодарности за прошлую ночь. Она вспоминала его руки, нежно убирающие волосы с её лица, его голос, тихо шепчущий слова, которые согревали её сердце. Её душа пела, она чувствовала, что между ними вновь появилась тонкая ниточка связи. Пусть хрупкая, но она всё же была. Внезапно в её мысли ворвалось лёгкое постукивание в дверь, и прежде чем она успела ответить, на пороге появилась Эмма. Её фигура казалась лёгкой, но взгляд был тяжёлым, почти отрешённым. — Эмма, — радостно воскликнула Хелейна, тут же отрываясь от своих размышлений. — Проходи, садись с нами. Эмма слабо улыбнулась и медленно подошла, выбирая место рядом с сестрой. Детский смех немного развеял её мрачное настроение, но ненадолго. Хелейна внимательно посмотрела на неё, сразу заметив лёгкую тень беспокойства на её лице. — Всё в порядке? — мягко спросила Хелейна, осторожно касаясь её руки. — Да, всё хорошо, — коротко ответила Эмма, стараясь скрыть свою усталость за спокойным тоном. Но Хелейна почувствовала напряжение внутри нее. Она решила не давить, позволив ей самой открыть своё сердце, если захочет. Вместо этого она продолжила играть с детьми, поглядывая на Эмму с нежной заботой. Эмма смотрела на счастливое лицо Хелейны, её беззаботный смех, её руки, ласково поправляющие волосы детей. На мгновение она почувствовала укол зависти — не из-за любви Эйгона или семейного уюта, а из-за той внутренней гармонии, которой ей самой так не хватало. Эмма играла с её детьми и болтала с ней до позднего вечера, наслаждаясь их теплом и тишиной. Кажется, они стали подругами или даже сестрами. Но, когда наступил час возвращаться, она почувствовала одиночество, окутывающее её в этих огромных, ярко освещенных коридорах. Замок был куда больше и внушительнее, чем Старомест. Факелы, горящие вдоль стен, излучали такой яркий свет, словно сами драконы вдохнули в них жизнь. Она остановилась возле одного из факелов и в руках держала платочек. Огонь всегда манил её. Его пламя, порой хаотичное, порой спокойное, напоминало её собственные чувства. Она могла стоять так долго, потерянная в мерцании огня, пока голос не вырвал её из погружения. — Ты всё ещё здесь? — низкий, хрипловатый голос Эймонда разорвал тишину, как удар бича. Эмма вздрогнула, её рука едва не выронила тонкий платочек, с которой она возилась, чтобы отвлечь себя от мыслей. Она обернулась. Эймонд стоял в тени, его лицо наполовину скрывалось в полумраке, но взгляд, холодный и непреклонный, пронзал её насквозь. — Отец попросил меня задержаться, — с трудом проговорила она, стараясь держать голос ровным. Потом, сделав глубокий вдох, добавила: — Эймонд, я хотела извиниться. Тогда, в тот день… я не представилась. Конечно, ты не мог меня узнать. Это все вышло … неловко. — Не извиняйся. Я всё равно не узнал бы тебя, — его слова звучали равнодушно, но в них таилась что-то большее. Фальшь. Эмма почувствовала, как на миг дрогнуло её сердце. — Но я… благодарна тебе. Если бы не ты… — Благодарна? — перебил он, усмехнувшись, но его усмешка была лишена тепла. — О, не нужно. Я понял всё без твоих слов. — Что ты хочешь сказать? — голос её стал тихим, почти шёпотом. — Ты бастард. И ты хочешь власти, — произнёс он резко, как будто плюнул эти слова. — Или, может быть, золота. Думаешь, я не вижу? Эмма покачала головой, растерянно пытаясь найти хоть слово, чтобы возразить, но Эймонд уже не слушал. — Сначала ты выманила моё обещание, — продолжал он с нажимом. — Думала, этого хватит, чтобы привлечь моё внимание? Потом танцевала передо мной , как… — он сделал паузу, подбирая слово, которое ранило бы больнее, — как одна из тех шлю* , кто продаёт своё тело. Ты знала, что я там буду. Ты даже осмелилась поцеловать меня. Надеялась стать моей любовницей? Эмма побледнела, как мел. — Я… я не… — И когда это не сработало, ты перешла на моего брата. Я видел, как вы спали вместе. Видел. — его голос сделался жёстким, почти звериным. — А теперь ты ищешь защиты у моей сестры? Что ж, забавно. Но напрасно. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами. Каждое слово, будто нож, оставляло новую рану. — Довольно ! Ты ничего обо мне не знаешь, — произнесла она наконец, она повысила на него голос, но в нем звучало отчаяние. — Как ты можешь судить меня? Все было не так, правда в том,что .. — Правда ? — он шагнул ближе, его лицо вынырнуло из тени, и она увидела, как жёсткость застыла на его чертах. — Мне плевать на твою правду. Я вижу тебя насквозь. Ты грязь. Убирайся из Королевской Гавани, пока я не сделал твою жизнь настолько невыносимой, что ты пожалеешь, что родилась. Даже твой отец тебе не поможет. Слёзы выступили на её глазах, но она не смела вытереть их. Эймонд бросил на неё последний взгляд, его холодный взгляд задержался на её лице, и он усмехнулся — это был горький, почти удовлетворённый жест. Затем он развернулся и скрылся в темноте, оставив её в свете одинокого факела. Тень Эммы дрожала на стене, становясь всё длиннее и мрачнее. Наутро она покинула замок, убеждённая, что никогда больше сюда не вернётся. Но страхи и обиды, оставленные в этих стенах, останутся с ней навсегда.