Точка невозврата

День Стефана начался как обычно, но с самого утра он понял, что сегодняшний график — лишь формальность.Что-то неясное витало в воздухе, оставляя в нем ощущение тревожного ожидания, которое он не хотел признавать даже самому себе. Работа не ладилась. Каждый раз, когда он смотрел на часы, раздражение смешивалось с необъяснимым предчувствием. Вину за это Стефан возлагал не на Габриэля, а на себя — за то, что позволил этому человеку поселиться в своих мыслях. После обеда ситуация только ухудшилась. Он пролистал десятки страниц документов, почти не понимая их содержания. Строки будто ускользали из памяти, и одну из них он перечитывал снова и снова, прежде чем улавливал смысл. Когда коллега зашел, чтобы обсудить детали предстоящего совещания, Стефан отреагировал резче, чем стоило. Только после того, как дверь кабинета захлопнулась, он осознал, как грубо себя повел. К вечеру напряжение достигло предела. Последние часы он провел в отчаянной борьбе с собой, стараясь не дать эмоциям вырваться наружу. Собрав вещи, он накинул пиджак и покинул офис. Холодный вечерний воздух ударил в лицо. Сев в машину, Стефан крепко ухватился за руль и несколько мгновений просто сидел, глядя перед собой. В груди поднималось странное давление — смесь волнения и гнева. Заведя двигатель, он поехал к месту встречи, стараясь не думать о том, что его ждет. Город за окнами машины вдруг стал чужим, улицы казались узкими, а светофоры — бесконечно долгими. Когда Стефан постучал в дверь квартиры, он понял, что не успел как следует подготовиться к разговору. На мгновение задержав дыхание, он прислушался к звукам за дверью. Однако, когда она открылась, его встретил вовсе не Габриэль. На пороге стоял Жордан Барделла. Это выбило Стефана из колеи. Его взгляд задержался на спокойном лице Жордана, но внутри все пошатнулось. Он ждал увидеть Габриэля и только его. Этот разговор не предполагал третьих лиц. — Кажется, я не вовремя, — коротко бросил Стефан, отступая назад. Он уже повернулся к лестнице, но Жордан протянул руку и легко коснулся его запястья. Движение было осторожным, но в нем чувствовалась настойчивость. Стефан напрягся, но не отдернул руку. — Подожди. Пожалуйста, — негромко, но уверенно произнес Жордан. Стефан нахмурился, готовый возразить. Он открыл рот, чтобы сдержанно указать Жордану на недопустимость таких жестов, но в этот момент его взгляд скользнул мимо мужчины, и он заметил Габриэля в глубине квартиры. Их глаза встретились, и Стефан понял, что пути назад уже нет. Габриэль молчал, но его присутствие говорило громче любых слов. Стефан выдохнул, высвобождая руку из захвата Жордана. — Ладно. Когда он вошел в квартиру, его движения были порывистыми, словно каждый шаг отражал скрытую злость и напряжение, которые он тщетно пытался подавить. Жордан проводил его взглядом, предпочитая молчание. Стефан даже не обернулся, чтобы увидеть его реакцию. Внезапная волна ностальгии сдавила грудь. Все вокруг — знакомые предметы, детали интерьера — напоминало о временах, когда он приходил сюда без тени тревоги, без того внутреннего напряжения, что мучило его сейчас. Но углубляться в воспоминания было некогда. Он ощущал, как пристальный взгляд Габриэля следит за каждым его шагом, пытаясь проникнуть в его мысли прежде, чем он сам успеет что-то сказать. Стефан чувствовал холодное сжатие внутри, будто в груди и спине образовалась ледяная пустота. Это место не было физической ловушкой, но оно словно обволакивало его эмоциональными оковами. Его привычный щит — сдержанность, расчетливость, выверенная дистанция — начал давать трещины. Это чувство приводило его в ярость. Сжав челюсти, он подавил всплеск эмоций, заставляя себя сохранять бесстрастное выражение лица. Тишина в комнате была почти невыносимой. Жордан, все еще находившийся неподалеку, молча наблюдал за напряжением, которое витало между Стефаном и Габриэлем. Его взгляд беспокойно скользил с одного на другого. Наконец, желая смягчить обстановку, Жордан поднял руку и спокойно предложил: — Может, чаю? Стефан мгновенно повернул голову в его сторону. Ледяной, колкий взгляд ясно выражал раздражение, слишком очевидное, чтобы остаться незамеченным. — Не нужно. Перейдем к делу, — отрезал он. Габриэль и Жордан неспешно опустились на диван, а Стефан, с заметным напряжением, занял кресло напротив. Его лицо оставалось бесстрастным, но взгляд, колючий и цепкий, неотрывно был устремлен на Габриэля. Габриэль, чуть подавшись вперед, выглядел так, будто искал в себе силы начать. Наконец, с трудом собирая решимость, он нарушил молчание. Его голос звучал тихо, почти сдержанно, но в нем отчетливо ощущались упрек и горечь: — Почему ты ушел, Стефан? Почему ничего не сказал? Стефан слегка переместился в кресле; напряжение в его движении было едва уловимым, но красноречивым. Он быстро вернул себе привычное самообладание, но его взгляд стал еще холоднее, а в глазах читались и подозрение, и тщательно скрываемая боль. — Я не видел смысла. Ты прекрасно справился и без меня. Простота и спокойствие его слов сбили Габриэля с толку. Он выпрямился, а на его лице отразились замешательство и боль, промелькнувшие в глазах прежде, чем он успел скрыть их. Он несколько мгновений пытался осмыслить услышанное, словно не веря, что Стефан мог так думать. Наклонив голову, он спросил мягко, но с нарастающей настойчивостью: — О чем ты говоришь? Ты знаешь… Я любил тебя. И люблю до сих пор. В глазах Стефана на секунду мелькнула уязвимость, но он тут же подавил ее, возвращая себе прежнюю холодность. Он глубоко вдохнул, на мгновение опустил взгляд, собираясь с мыслями, а затем снова встретился глазами с Габриэлем. — Если для тебя любовь допускает измены, то мы с тобой говорим о разных вещах. Ты не любил меня. Габриэль застыл. Его лицо побледнело, в глазах застыл шок, а губы едва дрогнули, не находя слов. Этот удар оказался сокрушительным. Все его прежние оправдания и объяснения вдруг показались пустыми, неуместными перед тем, что он только что услышал. Он попытался что-то сказать, но звук так и не сорвался с его губ. Его взгляд, полный растерянности, обратился к Жордану, который до этого момента сохранял молчание. Жордан сидел в стороне, внимательно наблюдая за происходящим. Его лицо выражало сдержанную серьезность, но в глазах теперь читалась болезненная ясность, будто он только что сложил воедино всю картину. Когда Габриэль снова повернулся к Стефану, его взгляд уже не содержал прежней уверенности. В нем застыли боль и осознание. Он понял, что потерял нечто бесценное, сам того не осознавая. Стефан глубоко вдохнул, чувствуя, как напряжение этого разговора постепенно подтачивает его и без того измотанное состояние. Он заметил, как Габриэль и Жордан обменялись быстрым взглядом, полным скрытых смыслов и невысказанных слов. Этот молчаливый обмен был настолько красноречив, что атмосфера в комнате стала еще более напряженной. Стефан вдруг осознал, что ему больше не хочется быть частью этого молчаливого диалога. Он не стремился к дальнейшим объяснениям, к воспоминаниям, которые только ранили. Все, чего он хотел, — покончить с этим разговором, уйти и оставить этот момент позади. Он не был настроен на компромиссы или объяснения. Без колебаний он заговорил, стараясь сохранить ровный тон, но голос его выдал едва заметную усталость: — Послушайте, — начал он, глядя на обоих. — Это все в прошлом. Давайте просто оставим его там. Я не собираюсь ни предъявлять претензии, ни искать виноватых. Вы нашли друг друга, и я действительно рад за вас. Но это конец. Желаю вам счастья и так далее. Он поднялся на ноги и посмотрел прямо в глаза Габриэлю. — Я не хочу возвращаться к прошлому. С этими словами он коротко кивнул, давая понять, что разговор завершен. Развернувшись к выходу, он сделал первый шаг, стремясь уйти и не оглядываться. Но как только он сделал шаг, его рука оказалась в ловушке, и он почувствовал крепкое, но осторожное прикосновение на запястье. Обернувшись, он увидел перед собой Жордана. Тот выглядел абсолютно спокойно, но в его глазах читалось нечто, что застало Стефана врасплох. В этом взгляде было тепло, которого он никак не ожидал. — Что ты делаешь? — спросил Стефан, инстинктивно пытаясь освободить руку, но Жордан не отпустил. Стефан почувствовал, как его привычный контроль начинает ускользать. Этот неожиданный жест выбил его из равновесия. Жордан, мягко, но настойчиво, притянул его ближе, не дав возможности уйти. Стефан замер, ошеломленный, не в силах осмыслить происходящее. Прежде чем он успел предпринять что-то еще, Жордан уверенно направил его обратно к креслу, и Стефан оказался снова сидящим. Сев напротив, Жордан не сводил с него спокойного, сосредоточенного взгляда. Его лицо выражало решимость, в то время как голос звучал тихо: — Ты высказался. Теперь послушай нас. Стефан нахмурился, не скрывая раздражения. Он не понимал, куда повернул разговор, и это только усиливало его внутренний дискомфорт. Его взгляд метнулся к Габриэлю, который по-прежнему сидел молча. Руки Габриэля лежали на коленях, сцепленные в замок, и он выглядел напряженным. Его лицо сохраняло внешнее спокойствие, но в глазах читалась боль, которую он больше не пытался скрыть. Жордан перевел взгляд на Габриэля, и тот коротко кивнул. Затем Жордан снова обратился к Стефану. Его глаза оставались спокойными, но в них читалась решимость. — Я сожалею, что все так получилось год назад. Мне жаль, что мы оба… — он бросил взгляд на Габриэля, — …позволили случиться тому, что случилось. Мы должны были поговорить, все трое. Стефан, слушая эти слова, не мог скрыть растерянности. Он был готов услышать что-то, что могло бы хоть немного объяснить произошедшее, но не был готов к такому признанию. Когда Жордан замолчал, Габриэль, набравшись решимости, начал говорить, медленно и осторожно, не скрывая сожаления: — Стефан, я никогда не хотел предавать тебя. Никогда. В его словах звучала искренность, и, хотя он явно не был уверен, что сможет достучаться до Стефана, он продолжал: — Все мои чувства к тебе всегда были настоящими. Они остаются такими. Стефан не отвечал. Он внимательно смотрел на Габриэля, но в его взгляде не было ни гнева, ни обиды. Только холодная пустота. Эта пустота — то, что осталось после той бездны предательства, которую он пережил, — не позволяла эмоциям прорваться наружу. В его сердце, замороженном и разбитом, всё ещё жила боль от того, что он однажды увидел: разбросанную одежду, голоса за дверью. Это было слишком, чтобы забыть. Габриэль замолчал, и в повисшей тишине тяжесть слов осталась висеть между ними. Стефан, чувствуя, что молчание становится невыносимым, наконец спокойно заговорил. — В тот момент, когда я вошел в квартиру и увидел разбросанные вещи, услышал ваши голоса за дверью… для меня всё закончилось. Всё, что я чувствовал, разбилось в тот момент. Он сделал короткую паузу, чтобы собраться с мыслями, и продолжил таким же спокойным голосом: — Я никого не виню. Просто не могу больше доверять. Его слова звучали не как обвинение, а как непреложный факт, как дверь, которую уже невозможно открыть снова. В его взгляде не было злости, но было ясно, что ни оправдания, ни сожаления уже ничего не изменят. Он хотел уйти. Стефан поднялся, решительный и отстраненный, и произнес быстро, почти равнодушно: — Если вы закончили, я пойду. Я устал после работы и… — Сядь на место. Голос Габриэля прозвучал резко и властно, что заставило Стефана почувствовать дрожь, пробежавшую по позвоночнику. Что-то пронзило его, заставив ощутить смесь волнения и смятения. Он почувствовал, как напряжение накатывает волной, воздух вдруг стал густым, а дыхание — затрудненным. Подчиняясь какой-то невидимой силе, Стефан медленно вернулся к креслу, снова садясь в него с чувством, что весь мир вокруг него замедлился. Когда он сел, его руки на мгновение дрогнули, выдавая внутреннее напряжение, которое он уже не мог скрыть. Стефан встретился взглядом с Габриэлем, и время словно замерло. Этот взгляд пронизывал насквозь, вызывая в Стефане внутреннюю дрожь. В глазах Габриэля была уверенность, неподдельная и властная, будто его взгляд был силой, которой невозможно сопротивляться, той самой магией, что всегда влекла Стефана и одновременно заставляла чувствовать себя обнаженным и уязвимым. Его дыхание стало сбивчивым, а напряжение внутри сковало тело, заставляя невольно покраснеть. Не выдержав нарастающего волнения, Стефан отвернулся. Но, повернув голову, встретил спокойный взгляд Жордана. В нем не было того напряжения, что исходило от Габриэля. Жордан смотрел сдержанно, но с неподдельным вниманием. Его глаза излучали спокойствие и уверенность, словно он хотел сказать что-то важное, но предпочитал дать слово Габриэлю. Эта твердая, почти невозмутимая аура Жордана была неожиданным контрастом. Его присутствие в комнате стало как якорь в бушующем шторме эмоций. Постепенно Стефан почувствовал, как под этим теплым, принимающим взглядом напряжение немного отступило. Оно не исчезло полностью, но стало менее острым, как будто Жордан своей уверенностью и умиротворением приглушил боль, бушующую внутри. Тишину разорвал уверенный голос Габриэля. — Мы хотим тебя, —сказал он, и в этих словах не было ни сомнений, ни колебаний. — Оба. Целиком и полностью. Дыхание Стефана на мгновение прервалось. Его внутренний мир только что дал трещину. Он не мог оторвать шокированный и растерянный взгляд от Габриэля. Невозможно было поверить в то, что он только что услышал. — Ты не можешь быть серьезным, — выдохнул Стефан, но его голос звучал неуверенно. Габриэль не отвел взгляда, продолжая говорить с той же решимостью: — Больше года назад я понял, что люблю Жордана. Но чувства к тебе не исчезли, они не стали слабее, понимаешь? Мне казалось, что я должен сделать выбор, что невозможно любить двоих… но Жордан убедил меня в обратном. Эти слова сбили Стефана с толку. Его разум пытался найти логику в сказанном, но внутри воцарился хаос. Он перевел взгляд на Жордана, ожидая, что тот внесет хоть немного ясности, но наткнулся на взгляд, полный нежности. В нем не было ни осуждения, ни давления, только мягкость и понимание. От этого взгляда Стефан почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Его щеки снова покраснели, и он, поджав губы, сделал слабую попытку скрыть свою растерянность. В полном замешательстве, едва сдерживая дрожь в голосе, он прошептал: — Что за… ерунда? — Это не ерунда, Стефан. Голос Жордана был мягким и уверенным, но для Стефана это было все еще трудно воспринимаемым. Габриэль коротко кивнул, подтверждая слова Жордана. Его взгляд оставался прикованным к Стефану, наполненным странной смесью решимости и уязвимости. — Когда ты ушел, мы не успели ничего объяснить. Ты исчез, и мы не знали, что с тобой, где ты… Последние слова Габриэль произнес сжимая кулаки, почти выкрикивая, и это заставило Стефана напрячься. Он не мог выдержать этого пристального взгляда и отвернулся. — Я не хотел тебя ни видеть, ни слышать. Его голос прозвучал едва слышно, но в нем отразилась вся глубина пережитой боли. На лице Габриэля на мгновение промелькнула тень боли — едва уловимая, но достаточно явная, чтобы отразиться в его глазах. Его черты стали жестче, а взгляд потускнел, утрачивая былую уверенность. Жордан, сидевший рядом, молча протянул руку, мягко накрывая ладонь Габриэля своей. Стефан наблюдал за этой сценой, и в его груди вспыхнуло странное, горькое чувство. Ревность, растерянность и раздражение переплелись в мучительный клубок, заставляя его ощущать себя чужим и ненужным. Его взгляд невольно остановился на руке Жордана, крепко сжимающей руку Габриэля. Что-то внутри него взбунтовалось. Этот жест, эта близость, которую они разделяли, была для него невыносимой. Ему хотелось бежать, подальше от этих эмоций, слов и взглядов, которые обнажали больше, чем он готов был вынести. Габриэль поднял глаза и тихо произнес, но в его голосе звучало отчаяние, смешанное с надеждой: — Дай нам шанс, Стеф. Пожалуйста. Я докажу тебе, что всё это было ошибкой, что измены не было. Я… я люблю тебя. Руки Стефана бессознательно сжались в кулаки. Слова Габриэля проникли в его душу, заставляя его сомневаться и бороться с собой, с тем, что он пережил. Он хотел поверить. Ему так сильно хотелось вернуть ту искреннюю любовь, которая когда-то связывала их. Но раны прошлого, горечь предательства, всё это не позволяло ему открыть сердце вновь. Его разум, охваченный воспоминаниями, сопротивлялся, удерживая его на границе между надеждой и сомнением. Стефан поджал губы, стараясь скрыть свою растерянность, но внутри него бушевала борьба. В груди сжималось что-то невыносимо тяжёлое, и он отвёл взгляд, пытаясь справиться с внутренним напряжением. Когда он уже почти замкнулся в себе, спасаясь от нарастающего давления, голос Жордана разорвал тишину: — Что бы ты ни решил, Стефан, мы не отступим. Эти слова прозвучали твёрдо и безапелляционно. Стефан почувствовал, как кровь приливает к его щекам, и лицо покрывается румянцем. Ему стало не по себе. Дыхание сбилось, а он сам ощутил себя уязвимым, словно его душа была выставлена на всеобщее обозрение. — Я… вы… вы всё равно ничего не добьётесь, — выдавил он, пытаясь звучать уверенно, но голос предательски дрожал. Его слова прозвучали неубедительно, даже для него самого. Он старался выглядеть спокойным, но знал, что это не так. Его руки слегка дрожали, и лицо горело от смущения. Стефан резко поднялся, направляясь к прихожей. Он чувствовал, что не может больше оставаться здесь, в этом помещении, где каждый их взгляд и каждое слово раскрывали слишком многое. В спешке надевая ботинки и хватая пальто, он надеялся обрести хоть каплю облегчения. Но даже захлопнув за собой дверь, он не почувствовал себя легче. Его тело дрожало, и внутри царил хаос. На улице, вдохнув холодный, свежий воздух, Стефан сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоить бурю внутри. Мысли в его голове кружились, одна за другой, не давая ни покоя, ни ясности. Но он осознавал одно: ему нужно время. Время, чтобы осмыслить всё, что только что произошло, и найти в себе силы понять собственные чувства.