С понедельника по воскресенье

      

«Каждый год мы будем запускать ровно двенадцать залпов фейерверка…»

Течение хлёсткой, пронзающей до мозга костей ледяной воды утягивало его тяжёлое тело прямо ко дну…

«Но почему именно двенадцать, Хэйдзо…?»

      Омытый кровью, расстилающейся вокруг него, будто песчинки, он терял остатки сознания, в свои последние мгновения сквозь толщину воды наблюдая за мелькающими бликами света — маленькими бирюзовыми огоньками, будто переливающимися на солнце стёклышками…       

«Потому что именно столько лет своей жизни отец Рикуто отдал этому городу…»

      Рикуто…

«Каждый год в этот день, когда твоего отца не стало, мы будем вспоминать о нём, запуская двенадцать залпов фейерверка…»

      В тяжёлой голове, стремящейся куда-то вниз, быстрым потоком мелькали обрывки воспоминаний: лица, цифры, голоса и… обещания.

«Ты подготовил всё это ради меня…?»

      Бушующий шторм, отдалённо напоминающий грохот фейерверка, оставался где-то позади, где-то в далёком, заброшенном в тёмный ящик прошлом. Оно не было столь драматичным и невыносимым, чтобы всеми силами хотелось его забыть и отпустить…       

«Я люблю числа и значения…»

      Это прошлое — было опасным и страшным. Таким же, как глубина холодного моря, уносящего тело далеко от берега…

«Я обожаю загадки, Хэйдзо. А ты обожаешь их решать…»

      Его прошлое — течение жизни простого человека, имеющего немного желаний: успеть рано утром в лавку за любимым мороженым в форме маленькой рыбки, набрать в ведро ракушек в подарок для маленькой сестрёнки и зашить любимые, вечно рвущиеся кроссовки, в которых он бегал по горам, срывая коленки и набивая синяки.

«И когда-нибудь я создам такую загадку, которую тебе никогда не решить…»

      Фейерверки, площадки, рыбные магазины…

       «Я буду ждать, когда ты вернёшься…»

      И это всё водоворотом мелькало в его угасающем сознании: все эти куски одного большого пазла: друзья и сёстры, приятели из полицейского участка, соседи и приезжие, постояльцы отеля, а рядом с ними…       …пустое место. Потерянная деталь.

«Я буду по тебе очень скучать…»

      Человек, ставший ключом к разгадке — тот, кто знает ответы на вопрос….

«Друг мой…»

Куда пропадают ни в чём не повинные люди…?

00:21

      — Хэйдзо!              Вопреки всякой рациональности, минуя присутствующих людей, холодный ветер и яростный шторм, Горо несётся прямиком к обочине пирса, срываясь вперёд — прямо в воду…       — Горо, стой…!              Где-то позади, сквозь толщу морской воды, он слышит чей-то голос, напрочь игнорируя его и любую мысль, которая могла хоть на мгновение задержать его. Он ни на секунду не сомневался в том, что делает: уверенными движениями сильных рук он пытается проплыть вниз, едва различая в потемневшей воде проблеск так хорошо знакомого ему лица…              Морская вода нещадно жгла раскрытые глаза Горо, которые он ни на мгновение не мог закрыть, боясь, что упустит Хэйдзо из виду, что не сможет добраться до него прежде, чем в его собственных лёгких кончится воздух, и что всей этой истории с войной его голоса разума и сердца придёт конец прямо здесь, на этом неглубоком, тёмном дне…       

«Действуй так, как велит тебе сердце…»

      Именно так Горо и поступал прямо сейчас, выключив внутри себя абсолютно всё: чувство самосохранения, сомнения и страх, затмив его одним единственным желанием…              Спасти того, кого по-настоящему боится потерять.              Он тянется к нему, двигаясь так быстро, насколько позволяют его силы — уверенный в том, что вот-вот сумеет коснуться Хэйдзо рукой и, крепко схватив его, потянет на себя…

«Ты ведь хочешь поехать к Хэйдзо, чтобы вернуть его…?»

      И едва только подплыв к нему, почти опустившемуся на самое дно, Горо прижимает тело парня к себе, ногами отталкиваясь от вязкого песка, чтобы резко двинуться обратно — на самый верх…

«Тогда тебе нужно принять правильное решение…»

      Однако невыносимая тяжесть собственного тела, из которого с каждым мгновением иссякали силы, не позволяла Горо быстро двигаться к поверхности, вынуждая его замедляться и осекаться…

«Это будет сложно, Горо. Очень болезненно для него и тебя…»

      Руками юноша крепко держал Хэйдзо, несмотря на ужаснейший дискомфорт, перерастающий в едва стерпимую боль. Ему банально не хватало воздуха, а морская вода, утягивая его обратно ко дну, казалось, желала пробраться в каждую клеточку его тела…

«Ты можешь сколько угодно бегать от этого решения, прикрываясь наивностью…»

      Однако ничего, кроме рвения взобраться наверх, выбраться сквозь толщу холодной, плотной воды, ничего, кроме желания спасти…       

«Но однажды этот страх настигнет — в самый разгар полёта, жестоко разбив тебя о камни…»

      …ничто не пугало его. Не могло остановить.              «Только так, столкнувшись с землёй, ты научишься по-настоящему летать…»              И делая резкие, из последних сил рывки к поверхности, всё ближе и ближе подбираясь к мелькающему в воде свету…       

«— Я не понимаю, о чём ты, Венти…

— Да так, простая лирика. Не бери в голову…»

      …Горо наконец-то выбирается на поверхность, делая глубокий, рваный вдох, вытягивая следом за собой потяжелевшее тело Хэйдзо, находящегося без сознания.       И только спустя пару мгновений, разобрав полосу берега где-то впереди, Горо осознаёт, что его вместе с Хэйдзо течением унесло далеко от пирса…              Не позволяя усталости и растущей тяжести во всём теле сбить себя с толку, Горо начинает двигаться вперёд — прямиком к берегу, держа закрытым рот, чтобы случайно не захлебнуться водой. Море бушевало, то и дело желая унести парней обратно на глубину, однако, если только Горо позволит этому случиться…              В таком случае он уже точно не сможет вернуться обратно...              

00:30

      — Горо!               Бросившись к краю пирса, Кадзуха едва ли успевает настигнуть юношу, с ужасом наблюдая, как тот бесстрашно спрыгивает прямо в воду, отправляясь следом за Хэйдзо…              — Кадзуха…!              Услышав знакомый голос, Каэдэхара задерживается на месте, только сейчас, спустя пару секунд, осознавая, в какой ситуации они со Скарой оказываются — бок о бок с разъярённой толпой…              — Как благородно, — раздаётся откуда-то со стороны, заставляя Кадзуху обратить внимание на одного из ублюдков, того, кто, в отличие от всех остальных, выглядел достаточно спокойным и совершенно другим….              Большинство из присутствующих были на вид простыми рабочими, одетыми в самые дешёвые тряпки, пока тот, кто медленным шагом направлялся прямиком к Кадзухе и Скаре, одет был во всё белое: рубашка, накинутая поверх такой же футболки, и шорты. Это был самый простой набор вещей для отдыхающего на море человека, но… прямо сейчас он невероятно сильно выделялся на фоне всего остального: пока позади бушует море, заливая водой деревянный пирс, забитый разгневанной толпой рабочих, похожих на бандитов.              — Это опять ты? — бросаясь в сторону подходящего к Кадзухе парня, Скарамучча делает шаг чуть вперёд, узнавая в незнакомце «в белом» того самого «Аки», которого они встретили вчера ночью.              — И я тоже рад встрече с тобой, — отвечает ему парень, на что Кадзуха, хватая Скару за руку, уводит его назад, загораживая собой.       Это вызывает на лице Аки слегка кривую, наигранную усмешку, почему-то показавшуюся Кадзухе совсем… не доброй.              — Не стоило вам вмешиваться в это, — произносит он, начиная замедляться. В ответ Кадзуха молча продолжал следить за всем происходящим, пытаясь собрать в голове план последующих действий… По-хорошему ему и Скаре, оказавшись в такой ситуации, стоило защититься, но ввязываться в драку вдвоём против целой толпы — идея была не из лучших.              К тому же Кадзуху не покидали мысли о Горо и Хэйдзо, которых он не слышал и не видел из-за шторма и поднявшегося ветра…              — Схватите их, — вдруг останавливаясь на месте, приказывает Аки своим «товарищам», которые, казалось, без его разрешения не могли сделать и шагу. И стоит только ублюдкам начать приближаться…              — Скара… — предлагает тихим голосом Кадзуха, слегка напрягаясь, — отойди в сторону.       Он не терялся и не боялся драки, просто он никак не мог позволить, чтобы в этой ситуации хоть что-нибудь произошло с Дзуши…       — Ну уж нет, — заявляет Скарамучча, наблюдая, как один из нападавших начинает приближаться к нему, — я сбиваю, ты бьёшь.       — Что?!              И едва только стоит Кадзухе оглянуться на юношу, который бесстрашно бросается к одному из ублюдков, Каэдэхара рывком следует прямо за ним…              — Держите их!              В эти короткие несколько секунд Кадзуха наблюдает, как Скарамучча, уворачиваясь от нападавшего, уверенным выпадом правой ноги сбивает его, ударяя прямо по коленям.       — Блять… — прохрипев что-то в ответ, незнакомец чуть сгибается, подставляясь вперёд, прямо к Кадзухе, который, вовремя спохватившись, заносит руку над его лицом и сильным ударом проходится по нему…              — Кадзуха! — ловко увернувшись от одного из парней, Скара отталкивает от себя второго, однако кто-то из рядом стоящих хватает юношу прямо за волосы…       — Не трогайте его! — отпихнув от себя ублюдка, Кадзуха бросается к Скарамучче, с размаха вдаривая парню, что удерживал его. И стоит только Каэдэхаре обернуться, чтобы взглянуть на Скару, как вдруг среди теней всего происходящего хаоса он замечает проблеск чего-то металлического…              — Скара… — в ужасе раскрывая глаза, Кадзуха бросается к юноше вновь, отталкивая от него мужчину, что удерживал в руках небольшой нож. И это становится конечным осознанием: противостоять целой толпе, да ещё и с оружием в руках — кажется просто невозможным…              — Эй!              Не думая больше ни о чём, кроме того, чтобы как можно скорее вытащить из драки Скару и увести куда подальше отсюда, Кадзуха хватается за руку парня, попутно отталкивая от себя кого-то из ублюдков, как вдруг…              — Аки! Кадзи! Сейчас же прекратите!              …чей-то громкий женский возглас, донёсшийся откуда-то со стороны, вынуждает всех присутствующих обратить внимание на вбежавшую прямо на пирс… девушку.              — Сваливайте с моего пляжа!              Она с лёту буквально запрыгивает на спину одному из парней, обхватывая его шею ногами и ловко сваливая его прямо на мокрые доски…              — Блять! Это Юмико! — узнавая девушку, вопит кто-то из рабочих. — Валим отсюда, быстрее!              Спохватившись, толпа подонков срывается с места, бегом направляясь к пляжу, на котором их уже встречал наряд полиции: спасатели и дежурные, вероятно, следящие за порядком во время шторма.              — Скара, ты в порядке…? — бросившись к юноше, Кадзуха помогает ему подняться, наскоро оглядывая его…       — Да, нормально, — чуть ведёт плечами Скарамучча, отряхиваясь, — кто это…? — оборачивается он к берегу, на котором прямо сейчас коллегия спасателей буквально прогоняла компанию Аки с пляжа.              — Ребята, вы в порядке? — быстро подоспев к парням, спрашивает у них та самая девушка, которую, не дождавшись ответа, кто-то одёргивает сзади…              — Юмико, скорее сюда! — кричит ей кто-то, — те двое в воде — там твой брат!       

11:06

             — С ним всё будет в порядке…?              Оглядывая мирно спящего Хэйдзо, лежащего в кровати посреди больничной палаты, Венти встревоженно прижимает ладони к груди, пытаясь утихомирить своё громко стучащее сердце.       Бард, как и другие: Итэр и Сяо, Тома, Аято и остальные, кто переживал за состояние Хэйдзо, сразу после того, как парня спасли из воды и откачали, примчались сюда — в небольшой госпиталь, находящийся недалеко от гостиницы семьи Сиканоин. Это место отличалось от городской больницы, куда везти Хэйдзо не имело смысла — его состояние было в норме, потому что ему вовремя оказали первую помощь.              — Врачи говорят, всё будет хорошо, — вздыхая, отвечает Юмико — ещё одна из сестёр Хэйдзо, которая и помогла Горо вытащить его на берег.       — Как всё это произошло? — оборачиваясь к ней, интересуется Итэр. Прямо сейчас он и все три сестры Хэйдзо находились в палате, дожидаясь, пока вернутся Горо, Кадзуха и Скара. Около часа назад их вызвали на допрос в полицейский участок, находящийся также недалеко отсюда.              — Вчера вечером наши патрульные заметили что-то странное на старом пирсе, — начинает пояснять Юмико, — мы обычно не делаем такие поздние обходы, но на время шторма всегда оставляют патрульных. Вчера они нам сообщили о беспорядках, и мы прибыли, как только смогли.       — Вы не знаете, что это были за люди? — следом за Итэром спрашивает Тома. — Кадзуха сказал, там была целая толпа…       — Знаем, — вздыхает Нана, — но… — она вновь переводит взгляд к спящему Хэйдзо, половина лица которого была заклеена пластырем.       — Но…? — делая шаг к девушке, Венти с неприкрытым волнением заглядывает прямо ей в глаза.       — Простите, мы не можем рассказать… — отвечает за неё Сайко — та самая сестрёнка Хэйдзо, которая вчера проводила ребятам экскурсию.       — Но почему…? — вновь спрашивает бард, оглядывая девушек, которые и без допроса Венти выглядели весьма… поникшими. — Вы ведь все что-то скрываете от нас. Почему бы вам не рассказать наконец, что тут происходит…?       — Венти… — услышав, как голос юноши становится громче и резче, Сяо подходит к приятелю, чтобы положить ладонь на его плечо, — перестань. Мы в больнице.       — Ну и что? — сбрасывает с себя руку Алатуса Венти. — Тебя это не волнует? Пока мы спали, Хэйдзо чуть не умер… Какие-то люди преследуют его, а мы ничего не можем сделать? — слегка дрогнувшим голосом задаётся вопросом юноша, поднимая встревоженный взгляд прямо к Сяо.       — Я понимаю, что ты беспокоишься, но… — начинает Алатус, однако Венти вдруг перебивает его, не давая сказать больше и слова:       — Я не просто беспокоюсь. Мне страшно, — признаётся парень, начиная по очереди оглядывать рядом с ним стоящих: взволнованного Итэра, Тому, который выглядел весьма печальным, мрачно задумавшегося Аято и, наконец, сестёр Хэйдзо: Нану, Юмико и Сайко.       Они все втроём выглядели подавленными и… даже виноватыми. Вероятно, потому что не могли рассказать правды…       — Нана, — обращается к ней Юмико, — может, они смогут помочь?       — Они простые студенты, — отрезает вдруг старшая сестра, — даже мой муж-полицейский не может помочь, о чём ты говоришь?       — Но ведь так больше нельзя… — тихо всхлипывая, протягивает Сайко — самая младшая из сестёр, — …если бы не Горо… — поднимая к лежащему на кровати Хэйдзо взгляд, она вдруг начинает плакать, размазывая слёзы по лицу.       — Эй, малышка… — увидев слёзы девушки, к ней в то же мгновение подоспевает Юмико, стоявшая рядом с ней, — не плачь. С Хэйдзо ведь теперь всё хорошо…       — Вот именно, — шепчет она в ответ, — вот именно, что «теперь». Но сколько это «теперь» продлится, Юмико? Месяц или два? Когда Аки и его друзья снова придут за ним…?       — Сайко…       — Пожалуйста, объясните, что тут происходит, — вдруг встревает в чужой диалог Итэр, делая шаг прямо к Сайко, — кто этот Аки и почему он пытается навредить Хэйдзо…?       — Мы не можем вам рассказать, — вторит Нана, бросаясь в Итэра чуть сердитым взглядом, — мы дали Хэйдзо обещание, что об этом никто не узнает, и поэтому…       — Мы буквально прямо сейчас стоим с вами в больничной палате, где лежит Хэйдзо, только потому, что его чуть не убили! — вдруг резко, повысив голос, выговаривается Венти, поднимая к девушке… какой-то гневный, совсем непривычный взгляд. — А если бы Горо вчера не оказалось рядом? Что тогда? Ваше молчание стоило бы Хэйдзо жизни…       — Венти, прекрати так орать, — пытается утихомирить его Сяо, — мы находимся в больнице…       — Да мне плевать! — следует резкий ответ. — Если ты забыл, Сяо, мы приехали сюда ради того, чтобы вернуть Хэйдзо в группу. Он нужен «ANEMO» живым и здоровым, он нужен нам всем. И если ему необходима помощь, мы обязаны ему помочь, — сквозь зубы цедит Венти, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать. И это его состояние, напоминающее эмоциональные качели, казалось, заставило всех присутствующих в палате… слегка напрячься.              Поведение Венти в последнее время…было таким странным.               — Венти… — вздохнув, снова пытается с ним заговорить Сяо, однако…               — И зачем так орать… — знакомый голос, раздавшийся откуда-то со стороны, заставляет ребят обратить внимание на больничную койку — именно туда, где прямо сейчас, слегка приподнимаясь, просыпается Хэйдзо.               — Слава богу…       — Хэйдзо, — услышав брата, Сайко бросается к нему, за долю секунды оказываясь рядом с парнем, который, сонно оглядывая всех остальных, как-то криво, слегка болезненно улыбается:        — Вы что тут устроили… Я в порядке, — он тянется рукой к Сайко, слабым движением ладони начиная поглаживать её по волосам, — а ты чего плачешь? Я же не умер…        — Хэйдзо! — девушка ещё громче всхлипывает, едва ли не начав вопить — кажется, шутки Хэйдзо сейчас делали только хуже…        — Как ты себя чувствуешь? — подходя к кровати, интересуется Итэр. — Ты помнишь, что вчера было?        — Более чем, — сухо отвечает Сиканоин, поднимая уставший взгляд к юноше, а затем, переводя его к Сяо, Венти, Томе и Аято, бегло осматривает каждого, будто пытаясь кого-то среди них найти.        — Если ты ищешь Горо, то прямо сейчас он с Кадзухой и Скарой у полицейских, — поясняет ему Камисато.       — Чёрт… — заметно напрягшись, выругивается Сиканоин, в ту же секунду намереваясь встать с кровати…       — Хэйдзо, подожди, — останавливает его Юмико, удерживая брата за плечо, — они сейчас с Овадой, всё в порядке.       — Не в порядке… — отрезает Сиканоин и, подняв к сестре обеспокоенный взгляд, собирается сказать что-то ещё, но…       Договорить ему не дают: со стороны раздаётся звук открывающейся двери, являющей на пороге двух высоких мужчин, а рядом с ними Горо, Кадзуху и Скару. Уставших, измученных и вместе с тем… очень мрачных.              Увидев их, Хэйдзо в холодном ужасе содрогается, не из-за ребят, а из-за двоих рядом с ними: это был офицер Овада и… отец Хэйдзо. Сиканоин-старший.              — Отец… — парень различает в лице мужчины холодное, невыразительное презрение, дающее наконец понять: отец всё знает.              — Хэйдзо, — вдруг обращается к нему Горо, подходя чуть ближе, — рассказывай. Всем нам. Прямо сейчас, — требует он, впиваясь в друга пристальным взглядом, таким, от которого не только самому Хэйдзо, но и большинству присутствующих становится не по себе. — Расскажи, что за чертовщина здесь творится, — вторит Горо, понижая голос.               — Или… ты меня больше никогда не увидишь.       

Примерно два года назад

             — Хэйдзо, зачем мы туда идём? До конца фестиваля ещё целый час… — негромко посмеиваясь, Рикуто лениво переступал по каменным выступам узкой дорожки, ведущей наверх — к их с другом любимому месту…               Смотровой площадке, с которой лучше всего было видно фейерверк.              — Ты разве не сказал, что хочешь свалить и выпить пива? — оборачиваясь к другу, Хэйдзо протягивает ему руку, помогая подняться. Рикуто, кажется, уже был слегка пьян — прогулка по ярмарке в компании друзей явно была лишней…              — Ну не сейчас же… — криво улыбается юноша, крепко хватаясь за руку Хэйдзо, — до фейерверка ещё есть время… — стонет он, явно недовольный тем, что друг потащил его на смотровую площадку раньше времени. Обычно никогда такого не было, но в этот раз…       По традиции, каждый Новый год и каждый сезонный фестиваль по окончании праздника Хэйдзо и Рикуто взбирались на одну богом забытую смотровую площадку, откуда лучше всего им было видно фейерверк…              Ровно двенадцать ярких, грохочущих залпов, за которыми каждый год друзья наблюдали, посвящая эту маленькую традицию в память об отце Рикуто… Простом моряке, который для этого крохотного городка сделал очень многое.              Как и подобает моряку, он обожал открытую воду и часто брал свой небольшой катер и прогуливался по морю, занимаясь ловлей рыбы. Будучи обычным человеком, не имеющим званий и связей — он был хорошим отцом и близким другом семьи Сиканоин.              Но несколько лет назад он бесследно пропал. По версии официального следствия отец Рикуто, как обычно, вышел в море ранним утром и не вернулся. Его катер обнаружили в нескольких километрах от порта — он был разбит и помят, словно после сильнейшего шторма, но самого мужчины… найти не удалось.              Его четырнадцатилетний сын — Рикуто, вместе со своей матерью оставшийся без средств к существованию, очень сильно горевал из-за потери любимого отца. Он не мог долгое время смириться с этим, и, дабы хоть немного облегчить его скорбь, Хэйдзо, будучи его лучшим другом, придумал одну маленькую традицию.              Каждый год, на праздники, дедуля, работающий в магазинчике фейерверков, обещался запускать ровно двенадцать залпов — об этом его попросили Хэйдзо и Сайко (которая с дедулей проводила очень много времени и помогала ему с магазином).              И с тех пор каждый год Хэйдзо и Рикуто поднимались сюда, на самый верх, чтобы почтить память простого моряка, историю которого не знал никто, кроме узкого круга людей…              Судьба маленького человека стала такой значимой в истории целого городка.              Рикуто был безмерно благодарен Хэйдзо за эту традицию, которую они вдвоём никогда не нарушали. Ни погода, ни болезнь, ни любая другая причина — ничто не было оправданием. Они, бывало, опаздывали, бывало, приходили сюда по одному, но никогда не пропускали фейерверка.        И наблюдали все ровно двенадцать залпов — именно столько лет отец Рикуто посвятил себя морю и этому городу. Однако сегодня, в день весеннего праздника, Хэйдзо зачем-то потащил Рикуто на смотровую площадку за целый час до начала фейерверка. Причину он умалчивал, говоря, что хочет провести немного времени там, наедине… — Хэйдзо, если ты опять полезешь ко мне обниматься, я тебя столкну прямо с обрыва… — следуя за своим другом, бурчит Рикуто и, несмотря на угрозу, не убирает с лица радостной улыбки.       — Нет, сегодня не полезу, — усмехаясь, отвечает ему Сиканоин, ведя парня за собой, до самой площадки, до которой они наконец добираются. Подниматься сюда с каждым годом становилось всё сложнее…              — Ух… — тяжело выдохнув, Рикуто подходит к невысокому металлическому ограждению, которым была обнесена вся смотровая площадка, — о, смотри, — оживляется он, указывая на маленькие огоньки впереди — то была городская ярмарка, которую хорошо было видно с большой высоты, — там где-то, наверное, девочки наши гуляют… — хихикая, протягивает парень, намекая на сестёр Хэйдзо, которых он безмерно любил, как своих родных. В ответ они все обожали Рикуто и считали его членом своей семьи.              — Не свались смотри, придурок, — хлопнув по спине парня, предупреждает его Сиканоин, наблюдая, как Рикуто переваливается через ограду, — не хватало мне ещё потом тебя по частям собирать.       — Ха-ха-ха, как смешно, — имитируя хохот, юноша толкает Хэйдзо в плечо, — ты сегодня что-то сдаёшь позиции, Сиканоин. Где твоё прекрасное чувство юмора, доставшееся тебе от природы, а?       — Спрятал от тебя подальше, — хмыкает Хэйдзо, — я бесплатно больше не шучу. Хочешь посмеяться — плати мне деньги.       — Что-о? А если ты мне так, чисто по старой дружбе… — обнимая друга за плечо, посмеивается Рикуто.       — Иди-ка ты лесом, и вообще… — украдкой оглянувшись на руку парня, которой тот его обнимал, — кто это с кем обнимается теперь?       — Ах ты... — убирая свою ладонь от Хэйдзо, Рикуто, словно ошпаренный, отпрыгивает в сторону, — это всё ты виноват! Ты меня склоняешь на свою сторону… — явно не следя за тем, что именно он говорит, парень вновь криво улыбается, на деле даже не подозревая, что его слова прямо сейчас… ранят Хэйдзо.              Полгода назад Сиканоин признался Рикуто в том, что он гей. Это произошло случайно, и Хэйдзо, несмотря на то, что друг отреагировал поначалу вполне спокойно, было очень стыдно. Его отец был гомофобом, поэтому Хэйдзо не особо распылялся на эту тему: он старался скрывать свою ориентацию, потому что в маленьком городке, в котором он жил, подобное… вряд ли бы кто-то смог понять.              Однако случайным образом Рикуто узнал об этом. Пару дней он ходил немного задумчивым, но после пришёл в себя, сказав, что ему, наверное, всё равно. А спустя время Рикуто вообще не обращал никакого внимания на это, иногда только подшучивая над Хэйдзо… Это были безобидные подколы, которые позволял себе не только Рикуто, но и остальные друзья Хэйдзо. Впрочем, как только Сиканоин занял место главы их банды, уже никто не осмеливался шутить на эту тему — никто, кроме Рикуто.              И только ему одному Хэйдзо это позволял.              — Так ты расскажешь, зачем мы пришли? — спрашивает друг у Хэйдзо, отходя от ограды. — Давай, выкладывай, что там у тебя? И где обещанное мне пиво?       Провожая юношу взглядом, Сиканоин внимательно рассматривает его, почему-то прямо сейчас нуждаясь в этом особенно сильно. Рикуто, несмотря на свой образ жизни и всякие незаконные делишки, которыми он занимался вместе с Хэйдзо, был очень… красивым. У него была слегка загорелая кожа, красивого карамельного цвета волосы и голубые, словно море, глаза. Он был обычным парнем, на которого девушки обращали внимание из-за его харизмы и его красивой, невероятно обворожительной улыбки…               — Хэйдзо? Эй…?              Может, именно она стала причиной, почему вот уже несколько лет… Хэйдзо был безответно влюблён в Рикуто. Он таил эти чувства глубоко в себе, никому не позволяя увидеть их или даже заподозрить.              Однако сегодня…              Сегодня был последний учебный день. Спустя неделю будут экзамены и выпускной, а после… Хэйдзо намеревался уехать. Он хотел учиться в большом городе, хотел пойти по стопам Овады — парня своей старшей сестры, который работал в полиции. Хэйдзо мечтал оказаться там, с той, другой, стороны своей жизни… главы компании хулиганов, занимающихся контрабандой.              Хэйдзо ненавидел всё это. Он давно мечтал уйти от Аки и Кадзи, он хотел выбраться в большой город и позвать Рикуто с собой. Он надеялся, что друг поддержит его, а вместе с тем…               — Я хотел тебе кое-что сказать, — начинает вдруг Хэйдзо, заставляя друга обратить на себя взгляд — слегка напрягшийся из-за его серьёзного тона голоса.        — Ты ведь знаешь, что я хочу поехать учиться в другой город, — произносит Сиканоин, на что Рикуто лишь коротко вздыхает:        — А, ты об этом… Да, я помню, ты говорил, что хочешь уехать, но я правда не понимаю зачем. Ты правда готов бросить всё здесь и поехать чёрт знает куда? И для чего?        — Рикуто… — Хэйдзо подходит к парню чуть ближе, ощущая, как слегка прохладный ветер начинает трепать его волосы, спадающие на лицо, — я хотел предложить тебе поехать со мной.        — Что…? — удивившись, отзывается юноша. — В смысле со мной?        — Просто… идея, — слегка запнувшись, произносит Сиканоин, — ты ведь тоже думал об этом, верно?        — Да, но… — вздыхает Рикуто, — ты видел мои оценки в школе? Это ты у нас местный гений, а я куда поеду со своими-то баллами…        — Это неважно, — произносит Хэйдзо, подходя к другу ещё ближе, — давай просто уедем отсюда. Я пойду учиться, а ты устроишься на работу. Будем жить вместе и приезжать сюда раз в год, чтобы посмотреть на фейерверк…        — Хэйдзо… — делая шаг назад, Рикуто резко перебивает его, — ты серьёзно? Ты себя слышишь вообще? Это твоя очередная шутка или что?        — Нет, я не шучу, — качнув головой, отвечает Сиканоин, в это самое мгновение подбираясь к другу ещё ближе. Он не знал, поступает ли он правильно прямо сейчас, но…               — Я серьёзно. Я хочу, чтобы ты поехал со мной, обещаю, что буду во всём помогать тебе… — Хэйдзо берётся за руку юноши, крепко сжав её, вероятно, прямо сейчас намереваясь сделать то, что гложило его уже не один год. Все эти чувства к нему, вся эта боль, которую Хэйдзо переживал…              Если прямо сейчас он этого не сделает — если не скажет Рикуто, у него уже никогда не будет такого шанса.              Хэйдзо хотел другой жизни, вдали от этого города, но рядом с тем, кого искренне… любил.              — Этот город тесен для меня, — признаётся Хэйдзо, — я хочу уехать и всё бросить, потому что меня здесь ничего не держит… — поднимая к удивлённому лицу Рикуто внимательный взгляд, Хэйдзо делает свой голос чуть тише, — ничего, кроме тебя.              Столько лет Хэйдзо просто наблюдал за ним, просто был рядом, просто смеялся и помогал всякий раз, когда Рикуто нужна была помощь.              Но теперь…              — Я… влюблён в тебя.              …теперь ему не оставалось ничего, кроме этого дурацкого признания. Кроме того, чтобы впервые за всю свою жизнь положиться лишь на чувства. Хэйдзо так долго думал над этим, решался открыться и сказать эти невыносимо сложные слова только ради того, чтобы…              — Что, прости…?              …чтобы вместо ожидаемого удивления, возможно, испуга или смущения увидеть в полюбившихся голубых глазах…       — Влюблён? Ты…?              …чтобы вместо неловкого смеха услышать нечто, напоминающее издёвку...              — Знаешь, Хэйдзо, — одёргивая руку, Рикуто делает ещё один шаг назад, — это даже не смешно. Это твоя самая хуёвая шутка из всех.              Шутка…?       — Рикуто…              Мои чувства… шутка?               — Почему ты всегда такой, Хэйдзо…?       Его взгляд, до этого самого момента казавшийся ярким и прозрачным, теперь наполнялся тенями. Всякий раз, когда Рикуто волновался или врал, цвет его глаз зеленел, становясь бирюзовым.       — Почему с тобой всегда так сложно…?              Сложно…?              — Рикуто…       — Хватит… — наконец отворачиваясь от Хэйдзо, просит юноша, почему-то начиная едва заметно вздрагивать. — Если хочешь уехать, уезжай, только не проси меня поехать с тобой, — произносит Рикуто, делая несколько шагов обратно к дороге.              — Подожди… — следуя за другом, зовёт его Хэйдзо, — куда ты уходишь?              Ведь фейерверк уже совсем скоро…              — Не твоё дело. Мне нужно идти, — бросает юноша через плечо, проводя по лицу ладонью, будто…              Он плачет? Рикуто плачет?       — Постой, прошу тебя, — откровенно уже теряясь во всём происходящем, Сиканоин вновь просит его остановиться, — давай поговорим…              И в это мгновение, показавшееся Хэйдзо таким странным, Рикуто резко оборачивается к другу, бросая тихое:              — Не сейчас. Мне нужно идти.       — Тогда… я буду ждать тебя здесь?       

Как и всегда. Собираясь здесь, на площадке, откуда было лучше всего видно фейерверк…

             — Да, через час я вернусь.

…в тот вечер…

             — Только обещай, что вернёшься.

…это был первый раз за многие годы…

      — Обещаю, Хэйдзо.       

..когда Хэйдзо смотрел на фейерверк… в полном одиночестве.

      — Я вернусь...

...потому что в тот самый вечер Рикуто... бесследно пропал.