С понедельника по воскресенье

19:01

             Сяо с задумчивым видом опускает взгляд на пачку сигарет, которую держал в своей руке, и с недовольством обнаруживая, что она почти пустая. Парень коротко вздыхает с осознанием того, что за два дня своего «домашнего ареста» он выкурил так много сигарет, что это могло сойти за неплохой аргумент, подтверждающий несостоятельность дурацкой затеи оставлять Сяо дома. Он может и признал бы идею своего дяди вполне себе приемлемой, если бы только основная причина, из-за которой он согласился не появляться пару дней в универе, не явилась сегодня на пороге его квартиры.              И эта самая «причина» прямо сейчас расхаживает туда-сюда по просторному коридору, говоря с кем-то по телефону.              С прихода Итэра (с ним вроде ещё был Венти) прошло уже больше двух часов: за приятным, необязательным разговором с чашкой чая (которым всё-таки хозяин угостил гостя, а не наоборот) парни не заметили, как на улице начало постепенно темнеть.       Обычно Сяо не увлекался подобными беседами ни о чём, но с Итэром, который без умолку что-то рассказывал, ему откровенно нравилось участвовать в разговоре, даже несмотря на то, что по большей части Сяо просто слушал. Они говорили о разном: в основном об учёбе, о группе, о ребятах, о планах на следующую неделю, о предстоящем фестивале, которого, как оказалось, Итэр ждёт с большим нетерпением, потому что по его окончанию у студсовета будет небольшой отпуск, и парень сможет отдохнуть от постоянной беготни и поручений своих коллег.              Сяо и дальше бы с удовольствием слушал юношу обо всём этом, только если бы их не прервал внезапный телефонный звонок. Кто именно звонил, Итэр не поделился: он просто встал из-за стола и, извинившись, вышел в коридор.       Решив, что подслушивать чужой разговор — это вверх неприличия, Сяо пересел к окну, чтобы покурить, но обнаружил, что сигарет осталось совсем немного…              — Извини ещё раз, — доносится со стороны голос Итэра, когда юноша возвращается на кухню, попутно убирая свой телефон в карман джинс. Сяо поворачивается к парню, оглядывая его, чтобы предугадать насколько только что произошедший разговор повлиял на настроение юноши: нет ли какой-то тревоги или печали в его лице? Но Итэр выглядел таким же расслабленным и даже в некоторой степени довольным: лёгкая, очаровательная улыбка на мягких губах озарила его лицо, стоило только встретиться с Сяо взглядами.       — Всё в порядке? — всё-таки уточняет Алатус на всякий случай. Итэр отходил на разговор на целых пять минут, что на самом деле было очень много для простого бытового диалога.       — Да, всё чудесно, — кивает Итэр, подходя ближе к столу, чтобы собрать посуду от выпитых чая и кофе. По этому действию Сяо с лёгким и неприятным чувством досады понимает, что их «милым» посиделкам за дружеским разговором пришла пора закончиться, а юношу уже стоит отпустить домой. Сяо готов был предложить Итэру проводить его до дома (а заодно провести с ним времени побольше купить по дороге сигарет), поэтому встав с подоконника, парень, убирая пачку сигарет в карман, намеревается вот-вот сказать, что хочет выйти на улицу, чтобы…       — Сяо, ты, наверное, ничего не ел сегодня, — но внезапный вопрос Итэра вдруг прерывает задуманное, — давай, я тебе что-нибудь приготовлю? — парень с добродушной улыбкой оборачивается прямо к хозяину квартиры, пока держит в руках посуду, чтобы погрузить её под включённую воду и вымыть.              Сяо аж застывает на месте от предложенного. Он искреннее не перестаёт поражаться отзывчивости Итэра и этой его обаятельной манере без конца проявлять внимание и участие к потребностям других людей. Даже сейчас, когда он находится в чужом доме, он готов потратить уйму сил и времени, чтобы позаботиться о Сяо. Но парень никак не мог принять этого:       — Не нужно.       — Но почему? — пока Итэр моет посуду, он не убирает с лица мягкой улыбки, — знаю ведь, что ты не умеешь готовить, — хихикает парень, собираясь сказать что-то ещё, но Сяо вовремя его останавливает:       — Итэр, ты в гостях, ты не обязан этого делать.       — Но я хочу накормить тебя, — резво и протестующе заявляет блондин, снова подняв улыбающийся взгляд на Сяо, который в свою очередь пытается познать в своей голове мысль о том, как Итэру удаётся оставаться таким вот очаровательным даже в столь совершенно обычной бытовой ситуации. Но позволять ему трудиться на чужой кухне после долгого учебного дня вместо заслуженного отдыха Алатус не собирался. Заставлять парня заниматься подобным казалось верхом наглости, к тому же…       — Пришла моя очередь тебя угощать, — высказывается Сяо, складывая руки перед собой, и от услышанного Итэр удивлённо вскидывает свои брови, как бы не очень понимая, что Алатус имеет в виду.

19:20

             День уже давно начал уступать место прохладному вечеру, плавно перетекающему в ещё более холодную ночь. Несмотря на то, что улицы города погружались в темноту осеннего вечера, вместе с тем они заполнялись тёплым, мягким светом фонарей и вывесок, пестрящих на фасадах невысоких зданий, крыши которых были осыпаны золотистыми оттенками опавших листьев. Они мешались и шуршали под ногами, пока Сяо проходил по узкой улочке, держась рядом с Итэром, который увлечённо рассматривал местность, крутя головой, словно впервые гулял по району, где жил Сяо. Этот квартал находился совсем недалеко от студгородка и реки, рассекающей его территорию, но, кажется, Итэр и правда был здесь впервые. Может потому что улица, по которой парни шли прямо сейчас, вела к шумному китайскому райончику, куда забираться без особой надобности не стоило, несмотря на весьма неплохие заведения у самой его окраины, в одно из которых Сяо и решил сводить Итэра поужинать.              — Здесь так красиво… — делится своими впечатлениями Итэр, поднимая взгляд на чуть возвышающийся и мелькающий яркими огоньками рельеф китайского квартала с контрастно выбивающимися оттенками алого и золотого на фоне холодного, почти иссиня-чёрного неба. Картинка города и в самом деле была весьма живописной и в некотором роде даже романтичной, о чём Сяо, к слову, старался не думать. Да, он в самом деле предложил Итэру сходить и поужинать в ресторан, но только ради того, чтобы юноша не убивался на чужой кухне в пятницу вечером. К тому же Сяо не знал, насколько долго Тарталья задержит Чжун Ли своей компанией, и внезапного возвращения дяди домой парень совсем не хотел. Очевидно, что Сяо просто желал побольше провести времени с Итэром, не отвлекаясь на объяснения перед опекуном и всевозможные бытовые хлопоты.              — Сяо, я надеюсь, ты не собираешься платить за меня в ресторане? — вдруг спрашивает Итэр, поднимая на рядом идущего парня слегка сощуренный, вопросительный взгляд.              Какой же Итэр наивный. И от того ещё более очаровательный.              — Почему нет? Это ведь я пригласил тебя, — объясняется Сяо, чем вызывает у блондина недовольство на лице:       — Да, но после того, как я сказал, что хочу тебя накормить, — Итэр чуть хмурит брови, — и вообще, перестань за меня везде платить!       Юноша выглядел слегка возмущённым, но Сяо продолжал находить это милым, и не воспринимал озвученной просьбы всерьёз, потому что:       — Нет, не перестану, — честно признаётся брюнет, — ты постоянно заботишься обо мне, так почему же я не могу делать этого в ответ?              Услышав вопрос, Итэр несколько раз изумлённо похлопал глазами, не сводя взгляда с Сяо. Что его так удивляет? Что Сяо имеет желание отблагодарить друга за всю ту заботу и внимание, которое он проявляет к нему? Да, пускай в таком простом виде: в качестве оплаты кофе, сладостей, похода в ресторан или чего-то ещё… Но это было то, что Сяо мог вполне себе позволить реализовать. Он бы хотел делать гораздо больше, но пока ещё не очень понимал, как сделать это в нужном ключе, чтобы не смутить Итэра…              — Ну, ладно… — отвернувшись и взглянув на дорогу перед собой, согласился блондин, — только в следующий раз я тебя угощаю!              В следующий раз и посмотрим.              Сяо ведь знал, что юноша живёт в общежитии с сестрой: у них двоих не было больших средств, они не могли снять отдельное жильё, а тратить свою небольшую стипендию на рестораны или развлечения, наверняка, было весьма обременительно. Поэтому, что бы там Итэр не заявлял, Сяо не позволит ему платить за себя ни при каких обстоятельствах.              — Это оно…?              Итэр застывает на месте, сначала кивая в сторону красивого фасада со входом в ресторан, а затем поднимая слегка встревоженный взгляд на Сяо, который останавливается следом за парнем.       Да, это и правда было то самое место, куда они направлялись, только вот от чего Итэр так переживает…       — Сяо, там, наверное, ужасно дорого… — тихо проговаривает юноша, — я бы мог просто…       — Итэр, — Сяо не даёт ему договорить и протягивает свою руку, как бы прося пойти за ним, — там не дорого, уверяю тебя.              На самом деле этот ресторанчик не был каким-то особым пафосным местом, совсем наоборот: простенькое, уютное заведение, в котором подавали вкуснейшие закуски традиционной азиатской кухни. Сяо часто заходил сюда с Кадзухой или Ху Тао, которая постоянно тусовалась здесь со своими подругами, которых Алатус искренне надеялся не встретить сегодняшним вечером.              Итэр ещё несколько секунд колеблется, обращая взгляд на протянутую парнем руку, а затем осторожно берётся за неё, вроде как соглашаясь пойти дальше. На лице парня всё ещё мелькает какое-то сомнение, но Сяо уверен, что Итэр справится с этим.              Это просто поход двоих друзей в небольшой хороший ресторанчик, без намёка на какую-либо романтику, свидание и тому подобное…              По крайней мере, именно так Сяо это и видел, хотя в глубине души надеялся на обратное.       

19:30

             Итэр правда пытался не придавать никакого особого значения этой вечерней прогулке и походу в ресторан, куда его пригласил Сяо. Юноша всячески отгонял мысли о том, что это внезапное мероприятие несёт какой-то подтекст, и вообще, он полностью доверял Алатусу и надеялся, что ничем сомнительным этот вечер не закончится. По крайней мере, со своей стороны Итэр будет очень стараться, чтобы не допустить чего-нибудь эдакого, из-за чего ему опять придётся стыдливо бегать от Сяо по всему универу. Повторения этой ошибки парень ну никак не мог допустить…              И тем не менее он оказался здесь, в этом уютном, семейном ресторанчике с небольшими залами и просто невероятно очаровательной атмосферой. Это место сквозило аутентичностью и какой-то особой, привлекательной экзотикой, которая заключалась во всём: в интерьере, выполненном в тёплых-кофейных и бежевых цветах с золотыми, красноватыми и чёрными акцентами в декоре и красивых светильниках, которые, несмотря на большое количество, не освещали помещение полностью, сохраняя приятный, интимный полумрак. Ароматы пряностей и свежих, горячих блюд, мягкий, почти едва уловимый шум, состоящий из звона посуды и разговоров гостей, удобные, мягкие диванчики, на одном из которых прямо сейчас Итэр и сидел, кротко осматриваясь по сторонам…              … всё это было настолько удивительно и необычно в его понимании, потому что прямо сейчас он наблюдал это в контрасте с человеком, который сидел напротив со слегка вопросительным взглядом своих тёплых из-за здешнего освещения, золотых глаз. Обычно они переливались холодным, почти зеленоватым оттенком, но сейчас казались чуточку мягче, даже несмотря на выражение лёгкого недоумения:       — Итэр…?              Сяо, наверное, уже попросту привыкший к этому месту, не очень понимал от чего Итэр вертит головой по сторонам, с любопытством осматриваясь и оставаясь в каком-то лёгком восторге. Возможно, причина подобного настроения заключалась не в атмосфере ресторана, а скорее в человеке, который Итэра сюда и привёл. От осознания того, что они вот так, по-дружески пришли вместе поужинать в такое замечательное место почему-то грело душу…       Конечно, Итэр мог попытаться себя убедить, что он согласился прийти сюда только из-за своих переживаний на тему весьма сомнительного рациона гитариста, куда входили только сигареты и кофе… Но это было наглой, почти бессовестной ложью, потому что Итэр откровенно признался себе в том, что попросту хотел провести ещё немного времени рядом с Сяо. И раз уж он отказался от ужина, который ему любезно готов был приготовить юноша…               — Ой, извини, — блондин слегка виновато улыбнулся, вспомнив, что нужно что-то ответить Сяо, который продолжал слегка вопросительно смотреть на Итэра, сидящего за столом напротив, — тут просто очень красиво…       Сяо ничего не ответил, но его губы тронула едва заметная усмешка. Кажется, он был рад, что смог немного впечатлить юношу выбором места, куда привёл его поужинать.              Итэр вспоминает про меню, возвращаясь к тому, чтобы выбрать блюдо. Хотелось попробовать что-нибудь особенное, но не слишком, чтобы не расстроить себя спецификой местной кухни. Итэр никогда не был привередлив к еде, однако же он не хотел испортить впечатление от этого замечательного вечера каким-нибудь не очень удачным выбором блюда…              — Тебе помочь? — спрашивает Сяо, наблюдая, как Итэр неспешно перелистывает страницы меню с непонятливо-заинтересованным видом.       — Да, пожалуйста, — юноша слегка виновато улыбается, вновь поднимая взгляд на Сяо, который с задумчивым видом начинает подбирать блюдо для Итэра с какой-то особенной, проступающей нежностью в голосе поясняя и советуя, что юноше стоит попробовать. Он говорил про традиционное блюдо из курицы, подаваемое с овощами и орехами, объясняя примерный состав и давая комментарий, что здешний рецепт упрощён почти до невозможного.              Итэр невольно засматривается на Сяо: на движение его тонких губ, пока он продолжает что-то негромко и спокойно говорить этим мягким, звучным голосом, раздающимся сквозь фоновый, почти не слышный шум, на движение и блеск его выразительных глаз, обрамлённых тёмными ресницами, на лёгкое, едва уловимое покачивание длинных прядей, переливающихся тёмно-изумрудными и голубоватыми оттенками, которые местами перетекают в необыкновенно красивый нефритовый цвет. Он осторожно касается бледного лица, линий скул и подбородка — они тонкие, аккуратные, но не мягкие, они привлекательны своей естественностью и уверенностью…              Сяо чуть поворачивается в сторону, обращаясь к подошедшей миловидной официантке, которая с доброжелательной улыбкой слушала гостя. То, с каким видом Сяо негромко рассуждал, спрашивая у работницы ресторана, чтобы такого подать Итэру к основному блюду, чтобы не слишком шокировать его, то с каким трепетом и вниманием он подходил к этому, уточняя о наличие каких-то ингредиентов в рецепте… это было удивительно и в какой-то степени настолько приятно, что даже волнительно.       Итэр не понимал, от чего он вновь так откровенно любуется человеком, сидящим напротив, находящимся в этом хрустальном, почти не осязаемом полумраке, мягкими тенями падающим на его красивое, такое почему-то особенное для Итэра лицо. Ведь он видел его сотни раз, если не больше: в отдалении, в близи, на фотографиях, в ярких софитах, в лунном холодном свете, в неоновых оттенках почти всех цветов — так часто и так постоянно Итэр засматривался на Сяо. Ему было сложно отвести взгляд от того, кем он восхищался на протяжении нескольких лет, и спустя столько времени это чувство восторга… оно не угасало. Даже несмотря на весьма странные, рваные события и конфликты, Итэр не переставал искреннее восхищаться и…              — Итэр…?              Парень отмирает, возвращаясь с небес на землю, обращая внимание на Сяо, который с мимолётным проблеском тревоги в глазах осматривает юношу, а затем одаривает официантку коротким кивком, наверное, таким образом подтверждая раннее озвученный заказ. И стоит только девушке отойти от столика и скрыться из виду, как Сяо осторожным, мягким шёпотом обращается к Итэру вновь:       — Ты в порядке? Что с тобой?              Что с ним? Он сам и не знает, что с ним. Снова предаётся своему любимому делу, очевидно. Только вот… имел ли он теперь на это право?              — Всё хорошо, — на губах блондина мелькает почти искренняя, лёгкая улыбка, — могу я… отойти?       — Конечно.              Итэр встаёт из-за стола и неспешным шагом направляется куда-то, не до конца осознавая, куда именно он идёт. Проходя между столиками, юноша замечает свободную официантку и просит её помочь указать, где находится уборная. Девушка учтиво объясняет ему и почти провожает до нужной двери, за которой парень очень резво скрывается, чувствуя, как его щёки пылают от прилива каких-то странных, внезапно накативших его чувств.              Эта ситуация, в которой Итэр снова сбегает от Сяо, чтобы охладиться и умыться, кажется знакомой и безумно забавной, несмотря на то, что контекст заметно отличался: на Итэре нет коротеньких шорт, он не пьян, и он не находится без пяти минут в постели Сяо…              Парень вздыхает, смотря на себя в зеркало и, включив воду, прикладывает мокрые ладони к лицу, пытаясь унять жар, так резво поднявшийся во всём теле. Итэр совсем не понимает своих собственных реакций, но думать об этом не он хотел. Может его просто воодушевила прелесть этого замечательного вечера или какие-то уже прошедшие события сегодняшнего дня.       Например, то, что Сяо признал Итэра своим… другом.              Для него это было очень важно: обозначить степень их отношений, благодаря чему теперь можно было исключить всякую неловкость и…              Итэр отвлекается на уведомление своего телефона. Вытерев руки, парень достаёт мобильный из кармана и видит на экране сообщение от Люмин:              Люмин, 19:37       «На улице собирается дождь, возьми зонт в библиотеке.»              Парень почти истерично усмехается. Ах, да, он же соврал сестре, что задержится в «библиотеке» сегодня допоздна. Это она звонила ему до того, как Сяо пригласил Итэра в ресторан. Парень не мог признаться Люмин, что на самом деле он находится в гостях у человека, которого она на дух не переваривает… Если только она узнаёт — громкого скандала не миновать.              Итэр вздыхает, отвечая сестре, чтобы та не беспокоилась, и, убрав телефон, юноша напоследок оглядывает себя в зеркале: выглядел он неплохо, но всё равно как-то слегка скомкано. Ладно. Он просто надеялся, что своим слегка странноватым поведением не вызовет лишних вопросов у Сяо и не испортит им чудесный вечер…              Вернувшись в зал и сев обратно за столик, Итэр обнаружил Сяо сидящем в телефоне с очень скучающим видом. Юноша собирался извиниться за то, что заставил своего друга прождать некоторое время в одиночестве, однако Сяо его опережает вопросом:       — Ты видел, что ребята написали в чате?       — Нет, а что там? — интересуется блондин, обращая внимания на подошедшую официантку, которая неторопясь начинает сервировать стол, раскладывая приборы.       — По поводу завтра, — Сяо отводит слегка раздражённый взгляд куда-то в сторону, словно в попытке закатить глаза и убирает свой телефон, — мне не хочется идти в этот клуб.       Итэр дожидается, пока сотрудница ресторана закончит с сервировкой и уйдёт, и только потом решается спросить:       — А разве ты собирался пойти с нами?       Юноша внимательно следит за слегка странной реакцией своего коллеги, который чуть выгибает бровь в вопросительном жесте:       — А я не должен был…?       Итэр делает задумчивый вид: почему-то он предполагал, что Сяо останется дома из-за своего не очень стабильного состояния здоровья, но… с другой стороны может ли кто-то запретить ему пойти и повеселиться со своими друзьями в законный выходной?       — Мне не особо нравится эта идея, но я не собираюсь целый день сидеть дома с родственниками, — спокойным, размеренным тоном поясняет Сяо, — Тао скорее всего ещё и свалит в лабораторию, оставив меня с дядей одного, и тогда мне точно конец.              Итэр почему-то усмехается от высказывания парня, представляя его смиренно сидящим на кухне с Чжун Ли, который зачинает нудную, долгую лекцию (профессиональная привычка) на тему весьма небрежного отношения Сяо к собственному здоровью… Да, от такого мероприятия Итэр тоже с удовольствием бы сбежал в клуб, даже если бы не особо любил подобные места.              Вновь подошедшая к столику официантка приносит заказанную еду, начиная с особой аккуратностью расставлять красивые, интересно оформленные блюда, за чем невольно принялся наблюдать Итэр, с неподдельным любопытством желая скорее выяснить, какой выбор блюда для него сделал Сяо.              Пожелав гостям приятного аппетита, официантка поспешила скорее уйти, и стоило только Итэру проводить её взглядом, как тут же он внезапно с досадой вспоминает, что вообще-то не особо умеет пользоваться палочками. А других приборов перед собой юноша не видит…       Пока Сяо начинает неспешно приниматься за еду, Итэр украдкой наблюдает за ним, пытаясь решиться: сказать ли своему другу, что он полный профан и позвать официантку, попросив её принести вилку, или это будет вверх неуважения к здешней культуре и Итэру придётся прямо сейчас позориться перед Сяо…              — Итэр? — Сяо замечает некоторое смятение в лице юноши, который так и не приступает к еде, — что такое?       — Кхм, — Итэр, слегка поджимая губы, всё же решается признаться, — знаешь, я не умею… есть палочками, — парню ужасно неловко за то, что он это говорит только сейчас и ожидает фирменного осуждающего взгляда Сяо, но вместо этого парень почему-то лишь улыбается кончиками губ:       — Научить тебя?       Блондин не успевает подумать и просто соглашается коротким кивком, внимательно следя за тем, как Сяо оставляет свою порцию и откладывает палочки в сторону, чтобы привстать и, обойдя стол, сесть рядом с Итэром.              И от этой внезапной близости у парня вдруг замирает сердце.              Он никак не ожидал, что на просьбу «научить» его пользоваться палочками, Сяо решит пересесть к нему…              И стоит только Алатусу оказаться рядом настолько близко, что Итэр мог почувствовать едва уловимое, мягкое тепло, исходящее от чужого тела, как его просто сводит какой-то внезапно накатившей мелкой дрожью, стягивающийся в узел где-то под рёбрами.              И это чувство… настораживает.              Одномоментно поражает и пугает Итэра, который вновь начинает ощущать прилив жара к своему лицу.              Парень старается вникать в происходящее, в котором Сяо аккуратно берёт его руку, бережно, почти совсем нежно проведя по ладони, пока под правильным углом и положением вкладывал гладкие бамбуковые палочки, которые ощущались в руке слишком контрастно-холодными. Сяо даёт короткий комментарий, как правильнее всего зажимать палочки между пальцев, а затем осторожно проводит по кисти руки, прося Итэра расслабить её.              Юноша не слушал его, он просто на каком-то автоматизме выполнял несложные действия, никак не соображая над тем, что он делает, потому что вся его голова была занята ворохом мыслей о рядом, очень близко сидящем Сяо, с которым блондин соприкасался коленями, чувствуя уже не только тепло, исходящее от чужого тела, но и тонкий, почти неуловимый, притягательный аромат с нотками ментола и сладкого винограда. Итэр вновь удивляется этому необычному сочетанию вкусов, потому что он ну никак не вписывался в образ закрытого, холодного и такого неприступного человека, как Сяо.              И именно сейчас, поддаваясь его заботливым действиям, его мягкому голосу, теплу и этому прекрасному аромату, точку которого Итэр распознал где-то в области чужой шеи, именно сейчас, слегка елозя на месте своими бёдрами, как бы случайно касаясь ими до чужих ног… Итэр переживал сильнейшее, невероятно крепкое желание прижаться к Сяо теснее, ощутить его сильные руки на своей талии, чтобы он провёл ими от поясницы до бёдер, чтобы он обвил ими и крепко обнял, прижав крепче к себе.              Итэру вновь одновременно становилось приятно и страшно от этих мыслей: его желания перебивались рациональностью и реальным положением дел, в котором Итэр принял решение заглушить свои чувства к Сяо поглубже внутри, и не выпускать их в свет. Ничего, кроме дружеского уважения и симпатии, а также восторга от фаната к кумиру.              Но, кажется, какое-то слишком сильное, особенное чувство… пробивалось сквозь железную завесу и тем самым заставляло Итэра волноваться: он не должен допустить, чтобы оно вновь выбралось наружу…              — Итэр, что с тобой сегодня происходит?              Юноша слышит голос Сяо и чуть шире раскрывает глаза, смотря на собственные руки, которые всё так же нежно поглаживал парень, кажется, слишком увлёкшись этими прикосновениями, но Итэр…              Едва ли он может сопротивляться этому, с опасением понимая, что, кажется…              — А-а?! Это же братик Ху Тао?!              Итэра словно окатывают холодной водой, стоит ему услышать громкий, женский вопль, нагло обрывающий все его мысли и нежный момент близости с Сяо, который в свою очередь даже не дрогнул. Однако юноша, подняв взгляд, замечает, как лицо гитариста резко меняется, изображая показное, нескрываемое раздражение с проблеском отвращения в слегка сузившихся янтарных глазах, которыми он почти сверлил внезапно показавшихся в зале троих девушек. Они быстрым шагом направлялись прямиком к столику, за котором парни сидели, наперебой восклицая и приветствуя Сяо, словно давние-давние друзья:       — Сяо! Привет!       — Мы так давно тебя здесь не видели! Как твои дела?       — А что это за милашка с тобой…?              Итэр откровенно удивляется этому неожиданному потоку слов от троих девушек, которые были похожи друг на друга как капли воды: красивые, ухоженные с модными аксессуарами и телефонами, только разве что макияж и одежда чуть отличалась, но в целом…              — Давай, иди! Попробуй!       — А вдруг у меня не получится…?       — Давай-давай, ты так долго этого ждала!              Они продолжали что-то лепетать, обращаясь к Сяо, словно он и в самом деле их старый знакомый, которого при встрече хотелось растормошить и расспросить обо всём, что прошло за долгое время… Только вот Итэр впервые видел этих красавиц, поэтому он был более чем уверен, что это никакие не подруги, а скорее просто знакомые из окружения Ху Тао.              Какой ужас…              Итэр себе даже представить не может, насколько сейчас Сяо раздражён и сколько в нём закипает в данный момент недовольства. Мало того, что девушки слишком громкие, чем привлекают внимание других гостей, заставляя окружающих испытывать тень неловкости, так они ещё и прервали их с Итэром… Однако Сяо не переставал нежно сжимать руку парня в своей, так и замерев в одном положении, будто пытаясь этим жестом остановить себя от какой-нибудь едкой грубости, которую Алатус хотел бросить в сторону «нарушительниц».              Итэр не знал, стоит ли ему что-то сделать или сказать, чтобы немного успокоить своего друга, потому что не очень понимает, что в целом происходит…              — Сяо, — вдруг одна из девушек, которую до этого двое других подруг к чему-то упорно подначивали, делает шаг вперёд и в небольшом поклоне, начинает быстро тараторить, — мог бы ты согласиться со мной как-нибудь прогуляться? Пожалуйста!              Итэр вздрагивает, слыша эту просьбу, и почему-то его самого берёт какое-то непреодолимое чувство раздражения, которое заставляет парня взяться за левую свободную руку Сяо, уместив чужую ладонь на своей талии и для убедительности прижаться спиной к парню.       — Вы не видите, что мы заняты? — голос Итэра сквозит холодной неприязнью, когда он поднимает мрачный, почти сердитый взгляд на троих девушек, заставляя тех немного опешить в недоумении от представленной картины. Итэру было очень неприятно, наверное, даже больше, чем самому Сяо, что покой и личное пространство Алатуса нарушают таким вот наглым и беспардонным образом. Итэр, как никто другой прекрасно знает, как Сяо относится к подобным вещам, и какой весомый дискомфорт это привносит в жизнь гитариста. Он всегда старался держаться подальше от внимания «фанаток» и девушек, которые проявляли к нему интерес, не говоря уже о том, чтобы вот так по-хамски прерывать их с Итэром дружеский вечер…              Парню очень хотелось сейчас обернуться и взглянуть в лицо Сяо, чтобы рассмотреть: в порядке ли его коллега, и как он отнёсся к этому внезапному жесту со стороны Итэра, который, возможно, позволил себе лишнего…       Однако стоило только блондину почувствовать, как хватка чужой руки на его талии становится чуть увереннее и крепче, даже с каким-то проскальзывающим желанием, и Итэр понимает это как одобрение его действий.              — А, извините…? — тихо произносит девушка, стоящая ближе остальных, и несмотря на почти виноватый голос, её лицо изображает далеко не раскаивающийся вид. Итэр встречается с ней взглядами, выказывая в своих золотистых, слегка сощуренных глазах ни что иное, как проблеск ревности. Парень готов был дать решительный отпор любому действию или слову со стороны этой девушки, которая вдруг отвела взгляд…              Только пусть попробует хоть…       — Сяо, ты типа с… парнем?              Ах, ты ж…              — Так, девочки, хватит!              Игру в гляделки и перешёптывания двух других девушек, стоящих чуть позади, прерывает чей-то уверенный, но радостный голос. Итэр обращает внимание на ещё одну появившуюся откуда-то из зала красиво одетую брюнетку, которая со своей дружелюбной улыбкой, казалось, светится ярче, чем любой светильник в зале ресторана.       — Чунь, милый, проводи наших громких пташек из зала, пожалуйста!       Позади девушки с правого плеча возникает невысокий юноша, который Итэру почему-то показался знакомым. Он был весьма запоминающейся внешности: с голубыми, выбеленными, очень красивого оттенка волосами и такими же глазами, которые холодно, равнодушно осматривали шумных девиц.       — Сян Лин! Чунь! Эй! — начинает возникать одна из них, замечая, как тот самый парень обходит «Сян Лин» и направляется прямо к ним.       — Вы мешаете гостям и официантам, — не убирая с лица улыбки, в таком же добродушном тоне поясняет брюнетка, а затем переводит не менее приветливый взгляд на Сяо и Итэра, — прошу прощения за поведение наших постоянных клиентов.       — Чунь, подожди…!       — Ну, не надо! Не толкайся!       — Всё-всё, мы уходим!              Итэр внимательно, даже с каким-то неопределённым любопытством наблюдает за тем, как этот самый беловолосый молчаливо, аккуратно подталкивает девушек в проходе, заставляя их пройти дальше. Напоследок парень обращает внимание на Итэра, а затем, встретившись взглядами с Сяо, негромко проговаривает:       — Доброго вечера, Сяо.       — Здравствуй, Чун Юнь.              Итэр на мгновение оглядывается на Алатуса, пытаясь ухватить эмоцию на лице своего друга, с которой он приветствует, видимо, своего знакомого. Но Сяо выглядит предельно спокойным, невозмутимым взглядом наблюдая за действиями парня и вновь извиняющейся брюнетки, которая напоследок ещё и делает короткий поклон:       — Ещё раз прошу прощения. Хорошего вам вечера!              Стоило всей этой компании скрыться из виду, как Итэр, наконец, устало выдыхает, чуть опустив голову. Он чувствует, как победно выдержал конфликтную ситуацию, которая не стала чем-то омрачающим для этого вечера, однако… ощущая на своей талии чужую руку, которую Сяо так и не убрал, юноша снова слегка напрягается. Алатус вроде как пытался научить Итэра правильно держать палочки, и парень чуть оборачивается, чтобы напомнить ему об этом, но стоит блондину встретиться с Сяо взглядами, как он тут же забывает о своей просьбе, потому что…              … этот бархатный, глубокий, пускай и слегка настороженный взгляд золотых глаз, в которых прямо сейчас плещется уйма выразительных бликов, напоминающих переливающийся свет солнца на водной морской глади… Итэр очень пристально, с ощущением какого-то особого восторга всматривается в глаза Сяо, не в силах понять, что сейчас происходит в голове парня, какие мысли посещают его, пока он вот так… так влюблённо смотрит на него?              Это мгновение кажется Итэру невероятно изумительным, но вместе с тем очень… опасным. Словно если он ещё хоть секунду позволит себе любоваться Сяо, то просто утонет в его глазах, и тогда уже не сможет, точно не сможет противостоять рвущемуся наружу чувству…              Нет. Нет. Нет.              — Сяо… — Итэр через силу заставляет себя отвести взгляд, на что гитарист чуть хмурит брови, неспешно и аккуратно убирая свои руки от юноши, будто возвращаясь в реальность, в которой не имеет права касаться его настолько близко и неприлично долго.       — Извини, — тихо говорит Сяо, но Итэр не совсем понимает, за что друг извиняется. За то, что продолжал крепко сжимать его талию в своей руке, когда в этом уже не было надобности или за сцену со знакомыми девушками, которые чуть не испортили парням вечер? В любом случае, Сяо был не виноват, поэтому Итэр растягивает мягкую улыбку на своих губах, чтобы произнести:       — Прошу, не извиняйся, тут нет твоей вины.              Сяо ничего не отвечает на это, лишь коротко, едва уловимо кивает, а затем обращает взгляд на палочки, которые Итэр всё ещё держал в руках. Юноша выполняет аккуратное действие, обрывками вспоминая рекомендации своего «учителя», как правильно двигать пальцами, чтобы подцепить еду палочками. И после того, как кусочек вкусно приготовленной курицы оказывается во рту, Итэр неподдельно радуется успешно проделанной манипуляции:       — Ура! Получилось!       Эта беззаботная, почти детская реакция вызывает на лице Сяо красивую, ласковую улыбку, которую Итэр, к счастью или к сожалению, не замечает, увлекаясь поеданием всё ещё горячего, вкусного блюда.        

20:20

             Слава всем богам, ужин прошёл замечательно: за оставшееся время не случилось больше никаких сомнительных ситуаций и неприятных встреч, которые могли бы окончательно испортить вечер.              Сяо было чертовски неудобно перед Итэром за поведение подружек Ху Тао, которой гитарист ещё обязательно напомнит, чтобы она поговорила с ними об их ужасном поведении. То, с каким посылом девушки потревожили их было ещё весьма сносно, хотя для Сяо это уже был красный свет, и если бы не рядом сидящий Итэр, Алатус очень красноречиво послал бы эту троицу девиц… А вот то, что они собирались высказать касаемо ситуации, в которой двое парней проводят время вместе в весьма интимной обстановке…              Чёрт бы их побрал.              Сяо безмерно был благодарен Сян Лин, которая очень вовремя подоспела со своим коллегой, чтобы избавить парней от общества шумных девушек. Сяо и позабыл вовсе, что в этом ресторане, который принадлежит семье Сян Лин, частенько ошивается ещё и Чун Юнь. Сяо знал его, как племянника своего психотерапевта, с которой Сяо оборвал курс терапии и ряд сеансов три месяца назад.              Ни то чтобы встреча с этим парнем была неприятной, скорее наоборот: Сяо не мог ничего плохого вспомнить про своего врача, кроме того, что ему совершенно не хотелось больше возвращаться к лечению и этим постоянным, довольно утомительным сеансам. Шэнь Хэ была первоклассным специалистом и единственным, с которым Сяо смог сработаться, но это никак не влияло на его желание вернуться к курсу терапии, даже несмотря на то, что при первых симптомах рецидива он обещал немедленно сообщить об этом Шэнь Хэ.              Но он не сообщил, и не собирался этого делать.       По крайней мере, не сейчас.              В остальном же, не считая этих незапланированных встреч, ужин прошёл более чем хорошо: Итэр был очень доволен выбором блюда и даже смог доесть его с помощью злосчастных палочек, над которыми забавно пыхтел, пока вытягивал кусочки еды из тарелки, порой тихо ругаясь на собственные дрожащие руки. Сяо с каким-то особым умилением наблюдал за этой картиной, которая казалась ему куда интереснее, чем собственная трапеза. Хотя Сяо тоже хорошо поел: достаточно, чтобы остаться сытым до завтрашнего дня, дабы не пришлось участвовать в позднем, вечернем ужине с дядей, если тот решит подобное затеять. А он скорее всего так и поступит, после того, как обнаружит отсутствие своего племянника, который даже не предупредил его, что собирается куда-то уйти из дома.              Но Сяо было всё равно: Чжун Ли ведь не оповестил его о внезапной встрече с Тартальей, верно? Так почему Сяо должен?              Закончив с ужином, расплатившись и оставив официантке чаевых, Сяо с Итэром покинули заведение. Алатус намеревался проводить юношу до общежития, не забыв зайти по дороге за сигаретами, которых оставалось чертовски мало, а чтобы пережить сегодняшний вечер, который будет полон приятных воспоминаний и мыслей о прошедшем дне, Сяо было просто жизненно необходимо заиметь хотя бы ещё одну пачку.              Прогуливаясь по улице и идя рядом с Итэром, Сяо продолжал молча слушать разговоры юноши о всяком: он делился впечатлениями о походе в ресторанчик, о знакомых, которых они встретили, затем упомянул, что завтра поблагодарит Венти за его забавную, хоть и местами странную затею отвести Итэра к Сяо домой, которая, к счастью, вылилась в этот прекраснейший вечер.              Сяо был полностью с Итэром согласен: сразу после того, как он отвесит Венти подзатыльник, он тоже поблагодарит его за этот жест «помощи», благодаря которому Алатус смог неплохо провести время в компании юноши, который ему так сильно нравился. Пускай Итэр и воспринимает Сяо, как друга (несмотря на то, что вечер был пронизан какими-то весьма недружескими жестами), музыкант все равно был безмерно рад.              — Слушай, я хотел спросить, — Итэр обращается к Сяо, пока идёт рядом с ним по узкой улочке в направлении студгородка, — почему ты недолюбливаешь Скару?       Сяо припоминает, что их разговор уже несколько раз касался будущего группы «ANEMO», в котором к их компании, возможно, присоединяется Скарамучча, но какого-то объяснения, почему Алатус не очень хотел работать с этим человеком, он никогда не давал.       — Просто он меня раздражает.       Итэр чуть поднимает голову к небу, от чего-то слегка хмурясь, а затем обращает слегка вопросительный взгляд на Сяо:       — А если конкретнее?       Сяо не знал, как объяснить своё отношение к человеку, которого толком не знал, но был уверен, что конфликта с ним не избежать. Почему-то интуиция подсказывала, что у этого парня весьма скверный характер, и каким образом Кадзуха терпит его — остаётся загадкой человечества, которую Сяо, к слову, не собирался познавать. Ему просто не хотелось работать с этим парнем и всё.              — Мне кажется, он слишком высокомерным и громким, — находит, что ответить Сяо, наблюдая перед собой за людьми, которые почему-то начинают активнее и быстрее передвигаться по улице.       — Хм, наверное, ты прав… ой, — Итэр начинает что-то говорить, но резко обрывает фразу, слегка встревоженно поднимая взгляд наверх, а затем вдруг выставляет ладонь перед собой, чтобы убедиться в том, что ему не показалось, как капелька воды упала на его лицо мгновением ранее.       Сяо следом за Итэром поднимает голову к тёмному, хмурому небу, с которого неспешно начинают спадать капли воды, предвещая о начале дождя.              Чёрт…              — Пойдём скорее, — Сяо аккуратно берёт Итэра за руку, начиная вести его по улочке чуть быстрее, чтобы успеть довести парня до студгородка до того, как начнётся полноценный дождь. Хотя с лёгким уколом тревоги Сяо понимает, что до общежития идти добрых минут десять, если не больше, и за это время дождь успеет закончиться, а не то что начаться.              Парни быстрым шагом направляются по улице параллельно набережной, проходя под крышами невысоких зданий и заведений, под которыми уже начинали собираться прохожие, не взявшие с собой зонтов.       Сяо проклял себя за свою непредусмотрительность: стоило взглянуть на прогноз погоды до того, как выйти из дома, и взять с собой зонт, а не пытаться прямо сейчас добежать до студгородка под начинающийся холодный дождь.              Улица постепенно заполнялась этой знакомой людской суетой, которая возникала всякий раз в начале непогод: прохожие раскрывали зонты, перешагивая растущие лужи, разбегались по углам в надежде, что дождь не продолжится слишком долго…       На это надеялся и Сяо, быстрым шагом, почти бегом ведя Итэра по шумной улице. Хотя юноше, несмотря на обстоятельства, кажется, было весело: он бежал следом за Сяо, крепко держа его за руку, словно утопающий, рьяно хватающийся за своего спасителя, и почему-то довольно посмеивался, пока перепрыгивал через лужи и изворачивался в толпе таких же спешащих под укрытие прохожих, не желая столкнуться с кем-нибудь…              Звенящая прохлада, разбиваемая шумом всё больше и больше усиливающегося ливня, начинала неприятно покалывать кожу лица и трепать волосы с порывами несильного, но колкого из-за дождя ветра. Изморось постепенно переросла в более частый и более стремительный поток, терпеть который становилось всё сложнее и сложнее…       И Сяо, выругавшись на заставшую их с Итэром непогоду, осознаёт, что добраться до общежития под этот торопливый и сплошной дождь им не удастся. Они оба просто промокнут насквозь, и не дай бог Итэр ещё и заболеет…              — Давай лучше переждём, — предлагает Сяо, заводя юношу под небольшой навес кофейни, в которой казалось слишком много народу. Хорошо, что у дверей никого не было, и можно было спокойно встать прямо под небольшую крышу, оставаясь почти защищёнными от ливня.       Итэр встаёт рядом с Сяо, пытаясь отдышаться после этого пускай и не долгого, но весьма стремительного бега.       — Ты в порядке? — интересуется у юноши Алатус, аккуратно берясь за плечо Итэра ладонью, пытаясь помочь тяжело дышавшему парню удержаться на месте.       — Да-а… — выдыхает с улыбкой блондин, поднимая почему-то радостный и задорный взгляд на своего друга, словно его и вовсе не расстроила эта дурацкая непогода, под конец испортившая им прогулку. — Всё хорошо, не переживай.              Сяо почему-то удивляется этой звучащей в голосе Итэра уверенности, с которой он пытается заверить друга, что с ним всё в порядке. Может, конечно, Алатусу просто казалось, что ситуация никак не располагает к статусу «в порядке», но раз юноша так рьяно заявляет об этом…              Итэр встаёт чуть ровнее и, выпрямившись, поднимает взгляд на почти опустевшую, заливающуюся дождём улицу: сквозь пелену холодного потока и опустившегося тумана сложно было рассмотреть дальше нескольких метров. Разливающиеся на земле лужи отражали частые мерцающие огни вечернего города, а ритмичный, почти успокаивающий шум дождя наполнял улицы какой-то особой приятной атмосферой, которой на самом деле достаточно сложно было проникнуться, находясь почти в паре метров от водного шквала и пробирающегося через ткань одежды холода.       — Красиво, — негромко произносит Итэр, с каким-то неподдельным воодушевлением наблюдая за живописной картиной перед собой: словно холст, исписанный акварелью, омыли водой, и краски вот-вот готовы были смешаться в один серый цвет, размывая контуры, которые невозможно было разобрать.       Сяо наблюдает за этой картиной, пускай и не находит её особенно красивой. Рядом стоящий золотоволосый юноша кажется ему гораздо красивее, но едва ли он решится рассмотреть его: Сяо и без того слишком много позволил себе сегодня…       — Спасибо тебе за этот вечер, — вдруг раздаётся мягкий голос Итэра, заставляющий гитариста всё-таки взглянуть на парня, который, как оказалось, смотрел прямо на него: пристально, но с толикой нежности в своих золотисто-карамельных глазах, которые прямо сейчас казались слишком яркими на фоне всей этой потускневшей, пасмурной погоды. Даже волосы Итэра стали темнее из-за воды, и теперь мокрыми прядками обрамляли его радостное личико с мягкими, аккуратными чертами и почти светящуюся улыбку. Сяо постарался улыбнуться в ответ также мягко, что обычно удавалось ему крайне тяжело, но рядом с этим парнем…              Рядом с ним даже дождливая, угрюмая непогода, холодный, тёмный туман, колкая вьюга или буря — всё это казалось настолько неощутимым и совершенно неважным, потому что его золотого цвета глаза, похожие на свет тёплого солнца, так приятно согревали и дарили какую-то неопределённую, искрящуюся надежду, словно лучик, пробивающийся сквозь плотную завесу хмурых туч.              Сяо пытался себя сдерживать: он пытался весь вечер и ещё несколько дней и даже недель до этого удержаться от того, чтобы не пуститься в свои затяжные мысли и чувства, в которых позволял себе касаться этой своей неразделённой, такой болезненной, но сокровенной влюблённости. Он не мог ощутить насколько глубока эта симпатия, но как бы он не старался удержаться, какие бы границы Итэр не выстраивал, пока он рядом — вот такой светлый, нежный, со своими сверкающими блестящими глазами, Сяо не мог сопротивляться.              Парень осторожно, слегка робко поднимает ладонь, чтобы поднести её к лицу Итэра, не думая о том, насколько опасны его действия, насколько они могут быть разрушительны: он просто хотел этого, хотел коснуться до короткой, очевидно мешающей, потемневшей от влаги прядки волос, чтобы убрать её с лица юноши. И Сяо делает это с особым трепетом, не встречая возражений со стороны Итэра: парень наоборот почти замирает, чуть шире раскрывая свои глаза, упираясь каким-то непонятным для Сяо взглядом: в нём плещется столько всего… И изумление, и мягкость, и какое-то внезапно появившееся согласие, словно Итэру было приятно ощущать сейчас на своём лице чуть прохладную чужую ладонь. Юноша на мгновение прикрывает свои глаза, довольствуясь прикосновением, погружаясь в сладость этого трепетного мгновения, готовый приблизиться к Сяо, обнять его и прижаться…              — Итэр…?              Но в очередной раз момент близости обрывается чьим-то знакомым женским голосом, и Сяо готов был поклясться, что просто убьёт сейчас того, кто снова помешал им…       Однако стоит брюнету обратить свой хмурый, колкий взгляд на рядом появившихся девушек, как он вдруг замирает, потому что видит перед собой…              — Люмин…?              О, чёрт…              Сестра Итэра в компании Аяки стола под широким зонтом, который крепкой хваткой держала Камисато-младшая. Лицо блондинки выражало столько гневного недоумения и недовольства, что одной секунды хватило, чтобы предвидеть шквал возмущения и ярости, которыми Люмин готова была разразиться:       — Какого хрена, Итэр?!              Её звонкий, пробивной голос заглушал шум дождя, разрывая спокойствие и умиротворение, царящее между Итэром и Сяо ещё пару мгновений назад. Юноша с опозданием отстраняется от брюнета, с лёгким оттенком ужаса осматривая перед собой не на шутку рассердившуюся девушку:       — С каких пор ты начал врать, что занимаешься учёбой, чтобы вместо этого шляться с этим…       — Люмин, не надо, — Итэр перебивает сестру, не давая ей разразиться оскорблениями в адрес Сяо. Алатус же в свою очередь молчит: ему непонятна столь резкая и негативная реакция девушки, потому что она не имеет никакого вразумительного основания.       — Просто объясни, зачем ты мне соврал?       — Чтобы избежать вот этого разговора, — начинает оправдываться юноша, — как я мог тебе сказать правду, ведь ты… — он тут же поджимает губы, не зная, стоит ли ему продолжать фразу, которая может ранить Сяо.       — Ведь я терпеть не могу этого уёбка?! — продолжает за него Люмин, вскидывая гневный взгляд на Сяо, — не переживай, этот мудак прекрасно об этом знает!              Итэр замирает, пока его плечи заметно вздрагивают от услышанного: юноша ещё шире, удивлённо, даже в какой-то мере напугано раскрывает свои глаза, не сводя потрясённого взгляда с Люмин, которая, кажется, ещё больше раздражается от этого вида.              Сяо же осторожно берётся за руку Итэра, бережно сжимая его слегка дрожащие пальцы в своей ладони, чтобы хоть так успокоить юношу. Гитаристу очевидно не нравится происходящее: он не намерен был терпеть подобное поведение Люмин, и дело было не в оскорблениях в свою сторону, а в состоянии Итэра, который прямо сейчас пытается уместить в своей голове то, что его родная сестра так нелестно и грубо высказывается в адрес его… друга.       — Люмин… — голос блондина чуть дрожит, так же как и его слегка приоткрытые губы, пока он пытается что-то выговорить.       — Ты идиот, Итэр, — девушка сердито и раздражённо отмахивается, делая резкий жест рукой, — сам ведь будешь жалеть потом, придурок!       — Перестань, Люмин… — не выдерживая этого потока агрессии, в разговор вдруг вклинивается Аяка, стоявшая молча до этого самого момента.       — …и не смей приходить ко мне потом весь зарёванный, если этот мудак опять не так посмотрит на тебя!       — Прекрати это, — Сяо делает резкий выпад вперёд, загораживая Итэра собой, не намереваясь больше слышать эти жестокие слова в адрес юноши, который лишь отворачивается чуть в сторону, пока слушает, как сестра отчитывает его.       Итэр же коротко, мелко дрожит, не выпуская своей руки из ладони Сяо.       — Не смей мне указывать, — поднимая на Алатуса очередной едкий и суровый взгляд, заявляет Люмин.       — Ты ему не мать, чтобы опекать его, — холодно проговаривает Сяо, никак не реагируя на слова девушки, — оставь Итэра в покое.       Сяо прекрасно понимает, что его слова ни коем образом сейчас не вразумят сестру Итэра и не утихомирят её агрессивный настрой, но и позволять ей сыпать оскорблениями Алатус тоже не собирался.       — Это не твоё дело, — глаза девушки становятся чуть темнее, стоит ей вновь бросить в Сяо колким, яростным взглядом и скривить свои губы, — и я, кажется, просила тебя оставить моего брата в покое…       — Что…? — Итэр вдруг спохватывается и почти дёргается со своего места, поворачиваясь к девушке с очень обеспокоенным выражением лица. — Люмин…?!       — Заткнись! С тобой я ещё дома поговорю, — резко бросается фразой Люмин, даже не обращая на своего брата взгляда, продолжая сверлить им стоящего прямо перед собой Сяо. Алатус готов был уже схватить Итэра под руки и просто как можно скорее увести его отсюда, чтобы больше не позволять этой…       — Ну уж нет, Люмин! — Итэр вдруг выдёргивает свою ладонь из руки Сяо и отходит чуть в сторону, — я не собираюсь с тобой ни о чём говорить! Я взрослый человек и имею право сам решать, что мне делать и с кем проводить время, ясно? Прекрати меня постоянно опекать, я в состоянии сам…       — Нет, ты не в состоянии! — громким возгласом перебивает парня Люмин, — ты снова будешь весь изводиться, а мне потом тебя успокаивать?! Очнись, Итэр, блять!       — Люмин, пожалуйста, перестань, — Аяка аккуратно укладывает ладонь на плечо подруге, которую, к сожалению, это никак не успокаивает.       — Этот… — блондинка кивком указывает на Сяо, — причина всех твоих проблем! Ты начал мне врать из-за него! И ты предлагаешь мне просто закрыть на это глаза?!       — Не смей так говорить, ты ведь знаешь, что это не так! — голос Итэра вдруг надрывается в глубоком выдохе, сквозь который он пытается отвечать девушке, — ты ведь знаешь…       Блять. Какого чёрта, Люмин…       — Именно поэтому, Итэр! — Люмин перебивает парня и срывается на крик, вновь делая резкий жест рукой в сторону Сяо, который откровенно уже не понимал, о чём речь, и почему вдруг… она…              — Ты ничем не сможешь ему помочь, помнишь?!              Голос Люмин кажется заглушает нарастающий, усиливающийся шум дождя, который отдаётся глухим звоном где-то на фоне.       — Ему нужен врач, Итэр, слышишь?! Врач! Не ты! Не ты!       Слова, не осторожно брошенные девушкой, заставляют всех резко замолчать, а редких проходящих мимо людей обернуться на источник этого громкого крика.              — Проснись, блять, я прошу тебя!       Сяо медленным, изумлённым взглядом чуть сузившихся глаз проходится по тяжело дышащей Люмин, которая, казалось спустя мгновение расплачется, и Алатус даже слышит короткий, горький всхлип, но исходит он не от неё…              Нет…       — Люмин, прекрати, я тебя…       — Нет, Аяка… Не надо, не трогай меня.       Нет…       Сяо с тревогой переводит взгляд чуть правее, на стоящего чуть позади Итэра, и замечает на его некогда очаровательном, радостном лице скатывающиеся по щекам крупные слёзы, из-за которых золотистые глаза потеряли выразительность и блеск, уступая место нескончаемой печали и боли, проявляемой в каждом, даже едва заметном движении дрожащих ресниц и губ. Сильнейшее потрясение и слабость не позволяют Итэру отвести лица в сторону, он в каком-то немом оцепенении продолжает смотреть на свою сестру, но видит будто не её, а смотрит сквозь, словно его голову заполняет уйма каких-то нестерпимо болезненных воспоминаний, тревог и чувств…              Сяо становится невозможно смотреть на это: в сердце неприятно начинает покалывать от вида этого заплаканного юноши, который явно не может справиться с окатившим его потрясением от услышанных в какой-то степени жестоких слов, сказанных не просто кем-либо, а, наверное, самым близким человеком, которому известно вообще все: причины, предпосылки, исходы…              Алатус вновь берёт Итэра за руку, не думая уже о холодном дожде, не думая о том, что подумает Люмин, Аяка, сам Итэр — он просто крепко обхватывает чужую ладонь, чтобы, как можно скорее увести юношу отсюда. И стоит только Сяо двинуться с места, поведя блондина за собой, как вдруг:              — Сяо, не смей! — подрывается с места Люмин, собираясь остановить парней, но девушку тут же удерживает Аяка, хватаясь за руку блондинки:       — Люмин, прекрати! Нельзя, так нельзя! Перестань, прошу тебя!              — Итэр! — кричит Люмин сквозь шум холодного дождя, который вскоре заглушает её крики, потому что Сяо уводит юношу, как можно дальше.       

20:40

             Итэр совершенно бездумно, с пустой головой, не выражая никаких эмоций на своём заплаканном лице, смотрел на Сяо, который стоял напротив, вглядываясь в мокрые, стеклянные глаза юноши.              — Итэр, — тихо произносит брюнет, осторожно укладывая свои ладони на прохладную кожу чужого лица. Ещё несколькими минутами ранее оно заливалось громкими, горькими слезами, собираясь в уголках прелестных, карамельных глаз, стекая по красноватым щекам и скатываясь прямо к тонкому, аккуратному подбородку. Сяо не мог не терзаться болью в груди от желания как можно скорее успокоить юношу, привести его в чувство, хоть на долю секунды увидеть в его взгляде проблеск той радости, которую он наблюдал весь сегодняшний вечер, который судьба так отчаянно желала испортить.              — Сяо… — Итэр шепчет имя парня, держа приоткрытыми свои губы, дрожащие то ли от холода, то ли от ещё недавно раздирающих его горло слёз, — Сяо… — будто в каком-то затуманенном бреду повторяет юноша, ресницы и веки которого чуть дёргаются в попытке прикрыть глаза.              — Всё хорошо, — ровным, спокойным тоном проговаривает Сяо, осторожными касаниями пальцев начиная убирать с лица Итэра мокрые прядки потемневших волос, — тебе нужно принять горячую ванную, — просит гитарист, переводя руки к плечам парня, ощущая кожей грубую, почти насквозь промокшую ткань джинсовки.              — Угу, — коротко, почти безучастно соглашается Итэр, но с места не дёргается, поэтому Сяо вместо него начинает снимать с плеч парня лямки его рюкзака, а затем заботливо, аккуратно расстёгивать металлические пуговицы на верхней одежде, стараясь не совершать слишком резких или грубых действий, несмотря на то, что ему хочется как можно скорее избавить юношу от мокрых вещей.              Сяо ни разу не жалел, что принял решение увести Итэра от его сестры и направился прямиком к своему дому. Возвращать парня в общежитие после конфликта с Люмин, Алатус был не намерен: пускай эта сумасшедшая хоть полицию вызывает, обвинив Сяо в похищении человека — Итэра в этом сокрушённом и разбитом состоянии (до которого его, кстати говоря, Люмин и довела), в котором юноша находится прямо сейчас, он не отдаст.              Возвращаясь домой, Сяо молил всех богов, чтобы там не оказалось дяди и сестры: ему совершенно не хотелось в очередной раз объясняться перед ними. И, благо, квартира, как и до этого была совершенно пуста, поэтому, едва только переступив её порог, Сяо принялся успокаивать Итэра, который уже почти не плакал, но всё ещё дрожал от холода…              — Всё в порядке, — рвано всхлипнув, тихонько говорит юноша, помогая Сяо расстегнуть и снять с себя мокрую верхнюю одежду. Влажные волосы, беспорядочно спадающие на лицо и шею, сильно растрепались от быстрого передвижения под хлёстким дождём и рьяным ветром, и поэтому выбившаяся из тонкой резинки косичка распалась каскадом по дрожащим, худым плечам Итэра.       Юноша как мог старался совладать с собственной одеждой и обувью, чтобы скорее избавиться от неё и её неприятного липкого чувства на коже. Сяо же молча, невозмутимо помогал Итэру раздеться, не вкладывая никаких лишних мыслей в эти действия, желая отвести своего друга в ванную комнату, чтобы тот как можно скорее согрелся в горячей воде.       — А ты…? — с пробивающейся толикой заботы в голосе, спрашивает блондин, немного очухиваясь и обращая внимания на мокрое пальто, которое Сяо даже не подумал снять, войдя в квартиру.       — Не волнуйся обо мне сейчас, — просит Алатус, но видит, что его слова не кажутся Итэру убедительными, и поэтому, коротко выдохнув, снимает с себя своё чёрное пальто, не очень аккуратно откладывая его в сторону вешалки у зеркала. Итэр на мгновение краем взгляда обращает внимание на своё отражение, но Сяо тут же хватается за подбородок юноши пальцами, не давая ему посмотреть на себя, удерживая его личико рядом с собой.              Зачем он это делает — Итэр не понимает, он просто поднимает уставший, потускневший взгляд на гитариста, который смотрит так пронзительно, так сосредоточено в ответ, словно собирается что-то вот-вот сказать. Но он продолжает молчать, осторожно проводя подушечками пальцев по лицу юноши. Итэр же не чувствует ничего: ни теплоты чужих рук, ни тревоги, проступающей во взгляде…              — Идём, тебе нужно согреться.              Юноша идёт следом за Сяо, который провожает его до ванной комнаты: не гостевой, а хозяйской, с широкой, просторной ванной, до которой едва добравшись, Сяо сразу же включает и наливает горячую воду. Итэр просто следит за действиями своего коллеги, который чуть суетится, пока пытается решить ряд вопросов: найти полотенце для своего гостя, сменную одежду…              Пока Сяо усаживает Итэра рядом с ванной, пока уходит куда-то, оставляя парня одного, пока возвращается с несколькими полотенцами и мягким, махровым халатом, складывая всё это на столешнице у зеркала — всё это время юноша просто смотрит на мраморные разводы на плитке в ванной комнате, не в состоянии здраво оценивать ситуацию.              Он совершенно опустошён: в голове ни одной полноценной мысли, просто какая-то бесконечная пелена, прямо как завеса дождя, под которой он бежал следом за Сяо обратно к его дому. Итэр был не против оказаться здесь вновь, ему было откровенно всё равно, где пережидать вечер, ночь, следующий день…              Где угодно, только не рядом с Люмин, которая… ранила его своими словами так сильно, что, наверное, он ещё долго не сможет оправиться.              Со стороны могло казаться, что она не сказала ничего серьёзного, но на деле…              Она, как никто другой, прекрасно знает, что Сяо значит для Итэра, знает, какой смысл юноша вкладывает в заботу об этом человеке, и всё равно она позволила себе сказать нечто подобное.       Итэр не собирался понимать её мотивов, не собирался её оправдывать: он просто хотел забыть об этом вечере, как о страшном сне, даже несмотря на то, что начинался он просто чудесно…              — Ты сможешь сам принять ванную? — Сяо садится перед юношей у его ног, внимательно всматриваясь в пустое, совершенно ничего не выражающее лицо Итэра, который спустя мгновение выдаёт усталую, почти неживую улыбку:       — Да, не переживай, — говорит он будто по заученному сценарию, — всё хорошо.              Сяо очень не хочется оставлять Итэра в ванной комнате одного в таком состоянии, но он не может остаться рядом с ним, поэтому решает, что, если спустя десять минут юноша не выйдет из ванной, он не посмотрит на правила приличия и ворвётся сюда, чтобы убедиться, что с парнем всё в порядке.              — Если что-то нужно будет, позови меня.              Итэру не хотелось, чтобы Сяо уходил, но он не мог попросить его остаться.              Друзья о таком не просят, так ведь?              Оставшись в ванной комнате в одиночестве, Итэр собирается с остатками сил и начинает медленно снимать с себя мокрую одежду, кое-как цепляясь за ткань худыми, подрагивающими от лёгкого озноба пальцами. Приходилось прикладывать уйму усилий, чтобы освободиться от сырых вещей, чтобы затем сложить их прямо на мраморном полу, не решаясь оставить где-нибудь ещё.              Спустя мгновения Итэр наконец забирается в горячую воду, которая приятно обволакивала кожу: мягкие, подступающие прикосновения к прохладной поверхности тела постепенно согревали, унимая дрожь и растворяя колющиеся в голове тревоги.       Блондин наконец мог прикрыть глаза и медленно, глубоко вдохнуть, вместе с тем ощутив приятный влажный аромат розового масла, растёкшегося в воде узорчатыми разводами. Итэр невольно наблюдал за ними, постепенно прикрывая глаза, не ощущая никакого опасения за очень плавно подступающую сонливость. Она грузно, но мягко оседала на дрожащих веках, заставляя сознание очень плавно погружаться в дремоту.              И лишь стоит ему закрыть глаза, как в голове мелькающими картинками возникает знакомый образ: кричащей сквозь пелену дождя девушки, разрывающей своим голосом пространство. Она вопит от боли и кричит имя, такое знакомое, такое близкое… Она растягивает его на языке, почти пропевая, пока светлые, длинные волосы красиво распадаются на сильном ветру…       

«Ты ничем не мог ей помочь…»

             Итэр резко раскрывает глаза, обрывая воспоминание иллюзию, которая неприятным осадком застывает где-то в сознании.

«Ей нужен был врач, а не ты…»

             Юноша чуть мотает головой, небрежно проведя по своему лбу ладонью, смахивая мешающую мокрую чёлку. Тяжесть влажных длинных волос, часть которых раскинулась на поверхности воды, начинала душить. Впервые за весь вечер Итэр ощутил полноценную усталость: стоило только согреться и немного расслабиться, выйдя из этого страшного бессознательного состояния.              Юноша и правда не помнил, как он добрался сюда, как Сяо его увёл от Люмин, как он бежал сквозь слёзы и дождь, боясь отпустить чужую руку, словно от этого зависела его жизнь, как друг заботливо помог ему снять верхнюю одежду, а затем проводил сюда…              … в тёплое, приятное, в то, чего сейчас хотелось больше всего.              Только вот с осознанием действительности, пришли и мысли, которых Итэр пытался избегать: он не хотел сейчас думать о сестре, не хотел вспоминать её лица, её жестоких, грубых слов…              Ничего из этого сейчас не важно.              Только тёплая вода, аромат розового масла и впервые за долгое время — ощущение защищённости.              

21:00

             Сяо старался действовать только из сухих, рациональных соображений: никаких эмоций, никакой тревоги (что было крайне сложно), потому что желал сделать всё наиболее грамотно и правильно, чтобы не навредить и без этого уязвимому состоянию Итэра.              Пока Сяо ходил по квартире, занимаясь бытовыми проблемами: развесить мокрую одежду, самому переодеться в сухое и чистое, попутно пытаясь полотенцем высушить свои мокрые волосы, неприятно прилипающие к лицу и шее; он не мог себя заставить унять подступающее раздражение, плавно перетекающую в ярость. Стоило Итэру остаться одному в ванной комнате, за дверью, в безопасности, как Сяо позволяет себе расслабиться, и вместе с охватившим его волнением, внезапно ощутить прилив злости.              Злости на эту безмозглую, невыносимую идиотку Люмин, которая своими действиями довела Итэра до состояния, которое Сяо ещё никогда не наблюдал за ним…              Разбитое, опустошённое, страшное своим безразличием, словно вытянувшее из юноши всю жизнь. Алатусу было слишком тревожно и мучительно наблюдать за Итэром, борющимся с собственной истерикой, и это, казалось, было в разы хуже того, что видел Сяо, когда застал парня плачущим в лесу.              Это совершенно невозможно было передать словами или чувствами, это настолько раздирало Сяо изнутри от болезненной горечи, от осознания, что Итэра, его Итэра оскорбила, довела, заставила плакать, блять, родная сестра.              Ладно, если бы это был прохожий, просто знакомый, какой-то абсолютно незначимый человек, но нет… Это была, чёрт бы её побрал, Люмин, которую Сяо готов был схватить и вытрясти из её головы весь этот бред, всю эту чушь…              Блять…              Сяо устало, почти измученно вздыхает, прикрывая глаза, пытаясь перебороть нахлынувшее раздражение, которое вот-вот выльется в несдерживаемый гнев. Нельзя было допускать подобное, не сейчас, когда это может очень негативно сказаться на и без того очень шатком и разбитом состоянии Итэра.              Алатус обращает взгляд на время на часах и решает, что даст юноше ещё пять минут, и если тот не выйдет из ванной комнаты, то он лично пойдёт вытаскивать его из воды, не переживая о неловкости и неправильности своего поступка…              Сяо садится на край кровати, проводя по своим волосам полотенцем, пытаясь хоть немного остыть, пытаясь не прокручивать в голове сцены, свидетелем которой он сегодня невольно стал: и это не громкие, обидные слова, которыми бросилась Люмин, очевидно вырывая какие-то колкие, опасные остатки воспоминаний из прошлого юноши, это не гневные выпады, которые его ранили, это были слёзы, быстро скатывающиеся по растерянному, почти испуганному лицу…              Сяо сжимает собственные ладони в кулаках, пока переживает очередной прилив злости.              Он не позволит никому, даже Люмин, доводить его мальчика до слёз.              — Сяо…              Парень тут же вздрагивает, поднимая голову на открывающуюся дверь ванной комнаты, являя на пороге слегка неловко переминающегося на дрожащих ногах Итэра. Сяо встаёт с кровати, внимательным взглядом всматриваясь в чуть порозовевшее от тепла личико юноши, обрамлённое тёмно-золотыми, блестящими прядями длинных волос. Они распадались по ровным плечам и спине, облачённым в белый мягкий, махровый халат, который чуть прикрывал обнажённые влажные от воды бёдра.              — Ты… согрелся? — спрашивает Сяо, понимая, что его вопрос звучит слегка нелепо, но едва ли он может в своей голове подобрать сейчас что-то более вразумительное, потому что…              — Да, спасибо… — Итэр не очень уверенными шагами выходит из ванной комнаты, ступая босыми ногами по мягкому ковролину. Сяо чувствует, как юноша напряжён, как его действия просто пронизаны какой-то скованностью, будто ему тяжело передвигаться…       — Всё в порядке? — Алатус заглядывает в глаза парня, пытаясь найти в них ответ на свой вопрос, зная, что Итэр ответит сейчас: «Да, в порядке», словно по какой-то заученной схеме, однако…       — Да, но… — начинает парень, — могу ли я попросить тебя о кое чём?       — Конечно, — Сяо без промедлений соглашается на любую просьбу. Даже если сейчас юноша попросит его пойти и убить Люмин — он это сделает. Но вместо этого парень вдруг отходит к дверям, скрываясь в холле на несколько секунд, а затем возвращается к Сяо, протягивая в руке небольшую расчёску, которую достал из своего рюкзачка.       — Вот, — тихо, почти едва слышно произносит юноша, поднимая слегка встревоженный взгляд на друга и, видимо, прося помочь распутать и расчесать после ванной его длинные влажные волосы.              Сяо почти удивлён этой просьбе, потому что находит её очень личной, интимной, такой, которую можно было доверить только близкому, особенному человеку. Алатус не собирался отказываться, наоборот, он с удовольствием, с особым предвкушением готов был сделать это, даже не подозревая, насколько его согласие сейчас для Итэра было важным.              Сяо аккуратно перенимает из рук Итэра небольшую расчёску, а затем вместе с парнем усаживается на край кровати. Юноша осторожно поворачивается к другу спиной, сводя свои колени и укладывая на них слегка дрожащие руки.       — Не молчи, если будет больно, — предупреждает Алатус, понимая, что его действия с непривычки могут оказаться слегка грубоватыми, хоть и мысленно он обещает себе быть очень острожным.       — Хорошо.              Сяо ещё пару мгновений медлит, не решаясь коснуться стекающих водопадом по спине Итэра красивых волос, боясь притронуться к ним, словно опасаясь нарушить чужое личное пространство, несмотря на то, что он уже множество раз касался его…              Случайно, как бы невзначай, убирая прядки с лица Итэра, а не вот так, как сейчас — целенаправленно, с мыслью расчесать, провести пальцами по всей длине, насладившись их мягкостью…              … которую он ощущает в тот же миг, едва касается волос руками, начиная перебирать и выпутывать слегка сбившиеся в складках халата длинные пряди. Сяо очень бережен и осторожен, никогда ещё он не был настолько сосредоточен, чтобы совершать подобные элементарные действия. Алатус не спешит, начиная проводить расчёской по длинным, изумительно красивым волосам, словно ленточкам из золотых, драгоценных цепей, придерживая их сверху, чтобы не тянуть вниз и не причинять Итэру дискомфорт.              Юноша же не испытывал ничего, кроме подступающего трепета в груди от исходящей нежности и касаний рук Сяо, с которой он перебирал запутавшиеся прядки, стараясь быть настолько деликатным и осторожным, словно выполнял ювелирную работу. Итэр не мог не прочувствовать этого: с какой заботой и аккуратностью Сяо расчёсывал его волосы… Он не мог не ощутить дрожи в собственных плечах, не мог не прикрыть глаза от чужих столь приятных и ласковых прикосновений к себе.              Он так этого хотел…              Хотел оказаться сейчас в этих почти объятиях, оказаться к Сяо так близко, чтобы вновь ощутить его тепло и это чувство защищённости, которое он желал испытывать сейчас больше всего…              Защищённости от тревог и беспокойных мыслей…              Как же так вышло, Итэр?       

«Ты не сможешь спасти его»

             В мягком, почти неразличимом лунном свете, который падал сквозь окна в просторную, погруженную в полумрак комнату, в нежности прикосновений и сквозь безмятежную тишину, нарушаемую лишь лёгким шелестением длинных прядей… Сяо вдруг слышит короткий, почти неразличимый всхлип.       

      «Ему нужен врач…»

                    — Итэр… — Сяо замедляется, замечая, как плечи юноши вздрагивают.       

«…не ты»

             — Прости, — сквозь очередной всхлип, произносит Итэр, зажмуривая свои глаза, пытаясь остановить вновь собирающиеся в уголках капельки предательских слёз.       — Итэр, — отложив расчёску, Сяо касается до чужих плеч ладонями, начиная мягко поглаживать по ним, но блондин тут же качает головой, аккуратно выпутываясь из чужих рук и вставая с кровати:       — Всё в порядке, — дрожащим голосом произносит он, делая несколько коротких шагов в сторону.       Сяо прекрасно видит, что ничего не в порядке: Итэр снова весь дрожит, обхватывая свои руки ладонями, пытаясь хотя бы так остановить себя от этого неконтролируемого потока отчаяния и горечи, который начинает выливаться в скатывающиеся по щекам слёзы.       

      «Так не должно было быть…»

      — Итэр…              — Не надо, — парень не даёт Сяо договорить, он не хочет, чтобы его вновь жалели, и ему без этого ужасно неловко за то, что конфликт с его сестрой привнёс очередной дискомфорт в жизнь Сяо: он не обязан был приводить Итэра к себе домой, ухаживать за ним и помогать справиться с истерикой, которая, казалось, уже прошла, но…       

      «Это я должен был утешать тебя…»

             — Итэр.              Голос гитариста внезапно слышится юноше чуть более уверенным, даже в какой-то степени холодным, и эта нотка твёрдости в произнесённом имени заставляет Итэра чуть обернуться на Сяо, чтобы проследить за тем, как он встаёт с кровати и, не двигаясь с места, приподнимает свои руки, раскрывая словно для объятий, а затем…              — Иди ко мне.              Итэр раскрывает свои влажные от слёз глаза, слыша это уверенное, но такое нежное «Иди ко мне» от человека, который стоит в паре метров с протянутыми к юноше руками, готовый вот-вот заключить его в свои крепкие объятия. И Итэр чувствует, что если прямо сейчас не упадёт в них, не прижмётся к сильной груди, не почувствует тёплых рук Сяо, которыми он обхватит его талию, то он просто…              …просто сойдёт с ума.              — Сяо… — Итэр делает первый, не очень уверенный шаг к нему, пока в горле вновь образуется душащий слёзный ком, — Сяо… — а затем ещё один шаг, — Сяо… — голос Итэра надрывается в громком, пронзительном всхлипе, который он уже не пытается заглушить, давая волю своим чувствам, и наконец оказываясь в крепких, ласковых объятиях.       

      «Это я должен был помогать тебе…»

      

      В них хотелось утонуть, забыться, хотелось сжаться так сильно, чтобы ничего вокруг: ни воздух, наполняющийся неумолимыми, нарастающими, частыми всхлипами, которые постепенно, с каждой новой секундой переливались всё больше и больше в откровенные, мучительно-горькие, разрывающие горло слёзы, ни боль, неистовым потоком разрывающая грудь, из которой вырываются тяжёлые, частые стоны, в которых Итэр начинает задыхаться, так сильно его распирает от накатившего чувства отчаяния, от чувства жалости, отравляющие его душу…

«Это ты должен был плакать на моём плече…»

      Сяо крепко прижимает дрожащего Итэра к себе, укладывая ладонь на его голову и зарываясь пальцами в длинные волосы, пока юноша упирается лицом в чужое, крепкое плечо.              — Прости меня, Сяо, прости…              Сквозь эту болезненную, слёзную пелену он слышит прощение, искренне не понимая, за что Итэр его просит. Но он был готов простить ему, что угодно: любую боль, любую правду, любую причину…       

«Это я должен был обнимать тебя вот так и утешать…»

             — Я хотел… — Итэр задыхается, не в силах сдерживать своей мольбы, своих мыслей, о том, что он поступает не так, как изначально должен был. Он не в состоянии выговаривать нормально слова, сквозь слёзную душащую его пелену, которая заставляла сердце вскрывать болезненные, страшные воспоминания.       

«Я должен был… помочь тебе»

             — Я хотел помочь тебе… помочь, после всего, что случилось…              Сяо замирает от услышанного, молчаливо распахнув свои глаза в изумлении. Он не понимает, что это значит, но почему-то неприятные, опасные догадки…              — Я не знаю, как так вышло… — Итэр, словно в бреду, продолжает громко шептать, — я хотел не этого, не этого…       

«Я хотел уберечь тебя…»

             — Я хотел помочь… — голос Итэра окончательно срывается, пока он с силой сжимает ткань футболки на чужой спине, — я знаю, что такое потерять… близких, я знаю, Сяо, я знаю, знаю твою боль…       

«Я хотел помочь, но я не справляюсь…»

             — У меня не получается, Сяо… умоляю, прости, прости меня…              — Итэр, — Сяо шепчет имя юноши, не в состоянии больше выдержать этого, он не может больше выслушать этих криков, не может больше слышать, как этот дрожащий, словно чем-то напуганный хрупкий мальчик в его руках изводит себя стенаниями. Невыносимая боль, страшнейшая пытка, по сравнению с которой, любой обморок или бессонница, любой страх, любое напоминание из прошлого — ничто. Оно не стоит и рядом с этой болью, которую переживает Итэр прямо сейчас, разрываясь слезами.              Сяо аккуратно садится на край кровати, усаживая Итэра на свои колени, всё так же крепко, нежно, бережно обнимая юношу, поглаживая его по голове, пока тот продолжает вздрагивать, плача на чужом плече.              — Прости меня… умоляю… прости… я не справлюсь… я снова не справлюсь…              

21:30

             Сяо удерживает юношу на своих руках, пока медленно укладывает его на мягкую, широкую постель, бережно умещая его голову на подушку. Итэр держал свои глаза прикрытыми, погрузившись в усталую дремоту после долгих, протяжных слёз, оставшихся влажными росчерками на его поалевших аккуратных щеках.       Сяо с особым трепетом уложил копну длинных волос юноши на подушке, чтобы случайно их не задеть, пока Итэр лежал перед ним в расслабленной позе со слегка подрагивающими веками, тихо, едва слышно сопя.              После пережитой истерики, он постепенно смог успокоиться и вскоре заснуть прямо в руках Сяо, который не выпускал его всё это время, дожидаясь, пока чужое дыхание восстановится, став более ровным и плавным, а дрожь не исчезнет, оставляя в покое хрупкое тело.              Сяо кое-как справлялся с собственными переживаниями от того, что увидел и услышал сегодня. От слов, которые, казалось, раскрыли ему немного правды, но с другой стороны запутали его ещё больше.              Пока Сяо укладывал юношу спать, он неотрывно, внимательно рассматривал его личико, ещё совсем недавно искажающееся болью, а теперь оно, освещаемое мягким лунным светом, казалось невероятно и изумительно красивым, спокойным, таким прелестным, что Сяо едва ли мог удержаться, чтобы не коснуться влажной щеки своими пальцами.              Этот очаровательный, чудесный юноша…              На вид такой сильный, бойкий, с вечным притоком оптимизма, с которым он встречал проблемы, решал их за других, забывая о себе… Пока за его худыми, хрупкими плечами оказывается столько пережитой боли и событий, которые, кажется, слишком сильно поломали его…              Сяо даже не догадывался, насколько серьёзны его проблемы, которых он очевидно избегал, пока пытался помочь кому угодно…              Только не себе.              Сяо начинал отчасти понимать переживания Люмин, хотя ему не до конца были понятны причины.              И пока он нежно оглаживал лицо Итэра, едва касаясь, чтобы случайно не разбудить юношу, и придвигался ближе, чтобы прижаться к его телу, обнимая второй рукой, Сяо с волнением, с тяжёлой тревогой на душе…       

«Насколько же глубоки твои раны, Итэр…»

      

00:07

             Едва слышно приоткрывшаяся дверь в комнату Сяо, являет прекрасный вид на широкую, просторную постель, на которой двое прижавшихся друг к другу юношей, предавались спокойному и мирному сну.       Чжун Ли, стоявший на пороге спальни, от чего-то был совсем не удивлён, наблюдая за этой картиной, в которой Сяо нежно и трепетно обнимает лежащего на нём Итэра, чьи светлые волосы, разбросавшиеся среди смятых простыней и подушек, Алатус аккуратно сжимает, уложив одну из своих ладоней на голову юноше, которой тот прижимается к ровно вздымающейся крепкой чужой груди.              — Сяншэн, вы там долго ещё…? — раздаётся со стороны звонкий голос, который Чжун Ли тут же перебивает:       — Будь тише, пожалуйста, — шепчет мужчина и оборачивается к подошедшему Тарталье, с любопытством заглядывающему в комнату к Сяо.       — У-у-у… — негромко протягивает рыжий, пропуская пьяный смешок, — пре-премного извиняюсь.              Чжун Ли ещё пару секунду следит за тем, как Аякс, слегка пошатываясь, проходит по коридору и скрывается в ванной, а затем обратно переводит взгляд в спальню своего племянника, невольно, мягко улыбаясь от этой вновь увиденной картины.              Чжун Ли прикрывает дверь комнаты, искренне и тепло радуясь тому, что впервые за долгое время видит, насколько хорошо и спокойно Сяо спится.